На том же месте

Тель-Авив не только рынки лежалых товаров или пляжи, где седые худые старики с металлоискателями все ищут и ищут потерянное счастье, а утешаются найденными солнцезащитными очками. Или улица Шлюш в Неве Цедек, каждый глиняный, пока еще не разбитый, горшок которой, разомлевшие от жары туристы снимают беспрестанно. Или темные переулки А-Тиквы, где от стен отделяется тень нелегального суданца и блеснет то ли сталь ножа, то ли его белые зубы. Или вонь задворок центральной автостанции с колоритными бомжами, одетыми всегда не по погоде. Или вышедшие в тираж проститутки песчаных холмов Цук, предлагающих все и сразу за полсотни шекелей, но давно и безвозвратно позабывших за свои былые формы. Или всякие плохие кафешки вперемешку со всякими хорошими кафешками. Или полузаконные обменные пункты  с вороватыми, так и не вставшими на путь исправления сидельцами.

Добавьте многочисленные магазинчики Аленби, не продавшие ни одной вещи за много лет. Добавьте голубей и котов, томимых жаждой и голодом, но нашедших отклик в сердцах тех, кто скупает корм тоннами и рассыпает в давно известных голубям и котам местам. Добавьте покосившиеся старые дома, возомнившие себя наследием ЮНЕСКО. Добавьте новые дома, которые тоже покосятся. Ибо грунт, на котором стоит город, не выносит-таки тяжести, но легкость. И вообще Тель-Авив — это праздник, сотканный из прорех надежды вечного существования, а на самом деле, считающий каждый день подарком судьбы.

Он из шествий, демонстраций, протестов, знамен, транспарантов. Он — это человек, идущий по набережной от порта до порта, играющий самую занятную и честную роль – себя. Он так вживается в образ, что уже не помнит, когда был другим. И был ли. И он идет вдоль моря. И тень становится тем короче и чернее, тем белее и жарче становится день.

Парада Гордости в этом году не будет. И это потеря. Израиль несет потери всегда, с первого дня. Всегда похожий на ребенка, упавшего с велосипеда, оплакавшего положенное и вновь садящегося в седло. И ищущего любую причину для радости. Но не в этот год.  Да, в этом году Парада Гордости не будет. Парада, объединявшего и светских, и религиозных, палестинцев и евреев, левых и правых. Не по политическим мотивам, а в зависимости от руки, которой предпочитают мастурбировать. Город в этот день был ярок и сумасброден. Шествие, втягивающее каждого жителя и гостя.
 
И в этот день старики с металлоискателями не пересыпали песок. И в этот день улица Шлюш отдыхала от туристов. И на цветочных гончарных горшках грелись юркие саламандры.В этот день суданца и его блестящие белые зубы кто-то отмечал посреди ярких перьев участников, а колоритные бомжи, наоборот, изменяли себе и желали замочить стоп. А некоторые даже решались до щиколоток. Вышедшие в тираж проститутки песчаных холмов Цук, вспоминая почему только хорошее, поворачивали голову на юг. И их сильно потасканные груди желали ласк.  Плохие кафешки становились хорошими кафешками. И наоборот. 

А обменные пункты закрывались. Сидельцы в этот день работали карманниками. Голуби и коты отмывались и, занимая, важно, лучшие места на черепичных крышах, обсуждали этих сумасшедших, играющих в настоящее. Ибо грунт, на котором стоит город, не выносит-таки тяжести, но легкость. А что может быть легче человека с крыльями за спиной.

Так и не отвечайте. Если ваша мечта по уровню глаз, а не чуть выше.

И может причина даже не в войне, а в том, что на эту войну ушли все мы.  Неся такой груз потерь близких, что не дай Бог никому. И велосипед катится рядом, а сесть в седло случится не сейчас. И, знаете, это все равно гордость. Как тот нестройно спетый гимн. Не парадная, но ежедневная, как будто тебе, не то, чтобы достойному, вдруг стало положено жить посреди этих достойных из достойных. Поймите, что нет отдельной армии или полиции. Нет отдельных правых или левых, религиозных или светских. Нет стандартных или не совсем чтобы. А есть мы. Просто нашедшие ответность, расплесканную где попало. 

Вместо парада, севшие в танки и закинувшие на плечо автоматы.  А вы думали, что солдаты отлиты из особого олова? Так не надо сердиться на других, непохожих.  Если ты осерчал, значит тебе больно и в тебе пустота. Если ты в своих видишь чужих, так вини снова и опять себя. И не играй роль, а научись жить. Да, это не просто. Ну, а что делать.
 
Так вот. Тель-Авив — это даже не мегаполис и не количество улиц. Это общность и разнообразие идей. И очень-очень жаль, что праздников становится меньше, а войны больше.

Но в следующем году  приезжайте. К нам, в эту провинцию. И не обязательно, чтобы вы разделись до душевной голытьбы, обнаружив в себе страстей. Просто потанцевать сальсу, чем не причина. И выпить вина.  И, взяв металлоискатель, дойти до места со счастьем.  Вашим. И тогда уже пообещать, честное-пречестное, вернуться. 

А мы все там же, на том же месте.  Там, где вы нас оставили.

Тель-Авив
23.05.24