Россия граничит с Богом. Райнер Мария Рильке

Я так один. Никто не понимает
молчанье: голос моих длинных дней
и ветра нет, который открывает
большие небеса моих очей.
Перед окном огромный день чужой
край города; какой-нибудь большой
лежит и ждет. Думаю: это я?
Чего я жду? И где моя душа?

У этого поэта есть такие слова: «Все страны граничат друг с другом и только Россия граничит с Богом»*
Райнер Мария Рильке (1875-1926) - австрийский поэт и переводчик, творчество которого оказало громадное влияние на мировую поэзию, в том числе на русскую - от Цветаевой и Пастернака до Бродского. Его страсть к России - одна из «сокровенных» тайн, на которой зиждется его творчество. «То, что Россия - моя родина, - принадлежит к великим и таинственным внутренним убеждениям, которыми я живу».
Побывал он в России дважды, на самом стыке-изломе веков, в 1899 и в 1900 годах, и впервые - под Пасху, в Чистый четверг. О своём впечатлении писал Е.М. Ворониной: «Дорогая Елена, мой голос потонул в звоне кремлевских колоколов, а от сияния золотых куполов слепнут глаза… Как много интимно-близкого мне встретилось в чужой стране: милые друзья и Богоматерь, и вдобавок - солнечная весна!»
И в это первое его пребывание в России, художник Леонид Пастернак напишет его портрет на фоне Кремля, куполов Ивана Великого.
Рильке будет помнить московскую Пасху всю жизнь, сравнивая роскошную пустоту Европы с глубинной содержательностью Руси. В 1904 году Рильке напишет жене из Рима:
«Христос воскрес! Дорогая Лу! Иванов и Гоголь писали здесь некогда эти слова, а многие и поныне шлют их отсюда на свою православную родину. Но ах! это совсем не пасхальный город и не та страна, что лежит, раскинувшись, в могучем гуле колоколов. Здесь одна роскошь, лишенная благочестия, и праздничное представление вместо праздника. Один-единственный раз была у меня настоящая Пасха. Это было тогда, той долгой, необычайной, особенной, волнующей ночью, когда всюду толпился народ, а Иван Великий бил, удар за ударом, настигая меня в темноте. Это была моя Пасха, и я думаю, мне хватит ее на целую жизнь. В ту московскую ночь мне была торжественно подана великая весть, проникшая в мою кровь и в сердце. И теперь я знаю: Христос Воскрес!»
В конце жизни Рильке вновь говорит о России, которая уже прошла часть своих испытаний в ХХ веке: «Решающим в моей жизни была Россия… Россия стала в определенном смысле основой моей жизни и мировосприятия. Она сделала меня тем, что я есть; внутренне я происхожу оттуда, родина моих чувств, мой внутренний исток - там».
И его строки о её потрясениях провидческие. Он так утешает Леонида Пастернака, который оказался в эмиграции беженцем:
«Глубинная, исконная, вечно претерпевающая Россия вернулась ныне к своим потаённым корням, как это было уже с ней однажды под игом татарщины; кто усомнится в том, что она живёт и, объятая темнотой, незримо и медленно, в святой своей неторопливости, собирается с силами для какого-нибудь ещё, быть может, более далёкого будущего? Ваше изгнание, изгнание многих бесконечно преданных ей людей питается этим подготовлением, которое протекает в известной мере подспудно; и подобно тому, как исконная Россия ушла под землю, скрылась в земле, так и все вы покинули её лишь для того, чтобы сохранить ей верность сейчас, когда она затаилась…»
В эссе «Русское искусство» он сравнивает русский народ с другими (народ-купец, народ-солдат, народ-ученый) и называет его народом-художником в первую очередь. И говорит такие вообще-то мрачные слова: «ничто из того, что идет извне, не пригодится России… Тяжелая рука Господа-ваятеля лежит на ней как мудрая отсрочка. Пусть эта страна испытает все, что ей причитается, тогда медленнее и яснее свершится её судьба».

*Рассказ «Как на Руси появилась измена»