Короче, Склифасовский! 7 Времена года моразмы

               Мои размышления - сокращённо моразмы

     Иногда надоедает реальность с её приземлёнными стереотипами, однообразными пассажами, буднично серой правдой бытия.  Хочется уйти куда-нибудь в абстракцию, вызвать своим воображением неожиданную ассоциацию, помудрствовать лукаво ( порой на ровном месте – без мудрости, но с лукавством).
Если бы автор был более талантлив, он подался бы в авангард. Случись ему быть поглупее или просто дураком, он рисковал бы приблизится к шизофрении. К счастью, ни в какую из этих крайностей пишущий эти строки  не впал и предлагаемые читателю эпистолярные моразмы, может быть, в какой-то мере, представят внутренний мир его(читателя) покорного слуги.
       Читателю может показаться странным нарушение автором законного чередования времён года. И вправду, в природе всё начинается с весёлого весеннего буйства и заканчивается угрюмым старческим зимним хладом...
Но так уж хочется изменить эту мрачную закономерность!  Хоть этого не может  сделать сама Природа, преисполненный идиотским оптимизмом и телячьей восторженностью законченного балбеса, автор дерзает сдвинуть круговой цикл мироздания, земную ось вместе с трущимися об неё медведями на 180 градусов.
Благо, сделать это совсем не трудно: перо крепко-накрепко сжато в дрожащей руке, а бумага...  бумага всё выдержит.



                Времена года.



               
                Дубы  ( осень)
     ...Их оставалось только двое из восемнадцати  дубов, посаженных на опушке леса ещё во времена Александра!!, то бишь сотни полторы лет тому. Оба были кряжисты, высоки, раскидисты и, как все дубы, немножко туповаты. Рядом, совсем неподалёку от их поляны, росли молодые берёзы, и ранней осенью красавцы-дубы, раскачиваясь на ветру могучей кроной, озорно кидались в сторону привлекательных соседок ядрёными орешками желудей.
Естественно, в природе не существует абсолютного сходства,-поэтому один дуб казался чуть выше товарища, другой-более раскидистым, один был немного кряжистей , другой-менее туповат... А вот характерами они случились совсем разными, ибо один слыл неистребимым оптимистом, зато другой-законченный пессимист.
            Во время летних гроз или зимних ветров, дубы довольно темпераментно, шелестя обильной листвой или скрипя обледенелыми ветками, вели свой полуторасталетний спор о смысле жизни.
Будучи уже в солидном возрасте, Оптимист, тем не менее, утверждал, что жизнь продолжается и будет продолжаться вечно. Его ровесник Пессимист, оглядывая грустными глазами поредевший, уже дважды пересаженный на его веку, зелёный лес, говорил о бренности сего мира и о неизбежности фатального конца.
            Каждый получил своё: лесник, совершавший обход участка, обратил внимание на то, что ветки одного из дубов совсем иссохли в то время как второй дуб ещё сохранял кое-где зелёную листву. Нет нужды говорить проницательному читателю, что первым и был Пессимист, которого лесник зачем-то пометил белой краской.
А ранней весной к дубам подъехала машина, противным голосом завизжала электропила и старый гигант с сухим треском упал на сырую землю. Машина уехала, и на месте старого дуба остался большой с опилками по периметру пень.
            Так они и продолжали жить рядом: лежащий на земле и спокойно смотрящий в небо чуть скошенным срезом-столешницей пень и стоящий наперекор всем стихиям старый дуб. Пню было тепло и уютно: летом над ним простиралось чистое небо, тёплый дождик омывал его лицо; зимой пушистый снег прятал от мороза, а студеные ветра, не имея никакой зацепки, проносились мимо к деревьям в рощу. Старый дуб продолжал, как в юности, трещать от мороза, стонать усохшей кроной под ураганным ветром, сгибаться от тяжести наледи и обильного снегопада...
            Весною, когда лес покрывался первой, свежей и яркой зеленью, растущие рядом на опушке белые и пушистые, молодые берёзки – внучки тех самых берёз из бурной молодости дубов, озорно бросая взгляды в их сторону, шелестя зелёными листками, тихо переговаривались между собой. Тугоухий дуб не слышал всего содержания беседы кумушек, но отдельные слова различал:
                -«Разлапистые ветви... Крепкие корни... Могучий ствол...»
Совсем лишившийся слуха, пень не слышал трескотни молодых сорок  и, может, это и к лучшему, ибо никак иначе, как старым пнём они его не называли.
           В одну из вёсен и ко второму дубу подъехала машина. Снова завизжала пила, и на ставшей уж совсем солнечной поляне остались два пня. Полногрудые берёзки, грустно поглядывая в их сторону, тихо переговаривались, и сквозь шум весеннего леса доносились обрывки фраз:
              -« Опустевшая поляна... Старый пень… Молодой пень...»


                Почка (зима)
 
         «Октябрь уж наступил, уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей...» Тогда-то Почка впервые увидела своими глазами осенний лес, стоящие в раздумии, поёживающиеся от предвкушения наступающих холодов, голые деревья, хмурое в свинцовых тучах небо. Доселе желтеющая листва заслоняла ей весь этот многообразный Мир и о его существовании она могла догадываться разве что по звучанию готовящегося к зимовке леса.
        Почка была полна радужных надежд, хотя рeальность убеждала её в обратном. Начались проливные дожди, осенняя слякоть; их сменили крутые морозы, ослепляющие метели, ледяные ветры. Длилось это долго – казалось, что не будет конца угрюмому пиршеству темноты и холода.
Бедная Почка сжалась в комочек, стараясь, чтобы стужа не достала до самого её сердца. Ведь именно там, в крохотном сердечке Почки, жила надежда на тепло и процветание...
        ...Старуха Зима отступала нехотя, пыхтя и отдуваясь мартовскими метелями. Но седой разбойнице было не совладать с Природой, с наступающей ей на пятки юной Весной. И первой в лесу приближение Весны почувствовала наша героиня. Почка отстранилась от ветки, к которой прижималась всю зиму, и, ощутив прилив молодых сил, стала наполняться соком, расти на глазах. Из едва заметного бугорка вырос упругий бутон, морщинки на теле Почки разгладились, и вся она лучилась распирающей её жаждой жизни...
         ...Это случилось весенней теплой ночью. Бутон внезапно раскрылся, из него на свет белый явились совсем маленькие, молодые листочки. Вскоре выросшая из Почки Ветка обильно зазеленела и стала незаметной  среди таких же  в зелёном буйстве весеннего леса.
И о Почке все забыли. Никто не помнил, как она обливалась холодными слезами проливных дождей, трещала в объятиях крещенских морозов, стыла на пронзительном февральском ветру.
На деле оказалось, что это и была сама жизнь, а процветание, которого она с такой надеждой ждала, стало для неё гибельным. И зелёный лесной рай её не коснулся...


                Лужа (весна)

               

       Лужа стояла на окраине посёлка в выбитой колее заброшенной просёлочной дороги. После того, как химкомбинат построил новый с асфальтовым покрытием «большак», мало кто отваживался проезжать по ухабам и рытвинам бывшей «времянки».

Весна же в том году выдалась ранней и дождливой. Первыми лужу заполнили воды от талых снегов. Потом пошли дожди за дождями. Не успевало солнышко показаться из-за туч и как следует погреть землю, как тут же небо опять занавесило грозовыми облаками.

Обложные и проливные, желтые и вообще без цвета дожди казались всем настоящей напастью. Только не Луже. От их обилия она расцветала, наполнялась соками, жила полноценной жизнью, радуясь каждой капле живительной для неё влаги.

Струйки обильного дождепада небольно ударяли по зеркалу Лужи и от их прикосновения было легко и приятно, даже щекотно. Лужа радостно улыбалась их ласковой атаке, а иногда и разражалась смехом, пуская весёлые пузыри по всей площади водоёма.


       Нельзя сказать, что Лужа была легковесным, безоблачным созданием без глубоких чувств и переживаний. Ведь в её отзывчивой душе постоянно отражались грусть облаков, трагизм свинцовых туч, гнев и нетерпимость сверкающих молний. Но чаще в нём отражалось безоблачное небо, стоящее в зените солнце, склонённые по краям дороги берёзки. Бывало Луже и взгрустнуть - когда налетал ветер и по её лицу пробегала тревожная рябь...

Ближе к маю зацвела полевыми цветами обочина, начали выбрасывать первую зелень деревья. Лужа стояла в весеннем убранстве, как невеста перед выходом под венец. Особенно красивой она была в предзакатные и рассветные часы, когда в ней отражались уже зеленевшие вовсю кусты и деревья...

      ...Тут уж говорилось о том, что  Лужа находилась вдали от человеческих коммуникаций. Тем не менее, хоть изредка, но ей приходилось общаться с людьми.
Чаще всего это бывало, когда у человека случались неприятности, провалы в делах, другими словами, когда тот «садился в лужу». Лужа всегда с пониманием  и доброжелательством относилась к таким людям, помогая им с честью выйти из сложного положения.

        Бывали и менее приятные контакты с особой публикой, которая по пьяной лавочке валялась в луже. Лужа и здесь поступала справедливо и мудро – сначала пропитывала их одёжку прохладной влагой, а затем, пробирая ночным холодком до мозга костей, отрезвляла бедолаг и заставляла их отправиться восвояси к семейным очагам.

       Более всего Лужа не любила лихих и беспардонных «водил», которые, сокращая расстояние, изредка рисковали поехать старой дорогой. Колёса грузовиков грубо вторгались в самую плоть Лужи, кромсали её берега; поднимали грязь и муть, делая на продолжительное время её совсем непривлекательной. Как женщину, Лужу это очень оскорбляло, и она принимала ответные меры. Иногда настолько суровые, что бедным шоферам приходилось бегать в соседнюю МТС за тракторным буксиром, который с трудом вытаскивал вредителя из жестких объятий разъярённой Лужи.

       Самыми радостными и приятными для Лужи были дни, когда к её берегам прибегала ребятня из соседних домов. Мальчишки швыряли камушки в Лужу, которая, приветливо улыбаясь, млела от удовольствия, и морщинки от её улыбок кругами расходились по водной поверхности. Ребята наперегонки бегали по Луже, а она , резвясь вместе с ними, гладила загорелые детские ножки и озорно щекотала тёплым илом пятки пацанов...


         Между тем наступало лето со своей жарой да сушью. Раскалённое солнце весь божий день висело над головой  изнывавшей от его лучей Лужи. Испаряясь, та сжималась в своих размерах, как шагреневая кожа. Стоявшая в ней влага давно потеряла свой освежающий и волнующий аромат. Зостойная вода издавала неприятный запах, в ней завелись комары и всякие прочие паразиты....
Ночами, когда жара немного отпускала, Лужа думала думу горькую о том, что всё хорошее, увы, проходит быстро и мало кто, глядя  на заполненную грязной жижей колею, вспомнит расцвеченную весенним буйством полноводную Лужу. Разве что мальчишки, швырявшие в Лужу камушки, выросшие и превратившиеся во взрослых дядь, изредка с добрым чувством будут вспоминать весёлые круги на воде, которыми приветствовала их шалость тогда совсем молодая  ещё Лужа...

     К середине лета от лужи ничего не осталось . Кроме сухой и глубокой колдобины на её месте. Выгорели на солнце без влаги , которой они питались от Лужи, все цветочки...

     ...Осень теснила лето . Зачастили дожди: сначала теплые и редкие, затем обложные и унылые. Колея снова заполнилась водой и, хоть не было в ней весеннего шарма,  всё-таки это уже была настоящая Лужа.
Приблизилась зима, молодой ледок надёжно спрятал Лужу от ледяных ветров и стужи до самой весны. А на весне... Впрочем, вы об этом узнали  в начале повествования - всё повториться вновь: и талые воды в момент рождения, и полный водоём чувств в пору юности и молодой зрелости; и печальное, увы, угасание – когда постепенное, когда- стремительное (в зависимости от «погоды»)...

       Но осень с её дождями обязательно случится!






               
                Липовая аллея (лето)

               
      Когда, влюблённый по уши в свою империатрицу, князь Потёмкин приказывал всем крестьянам высадить молодые липки вдоль тракта из Петербурга в Одессу, он, вероятно, и не предполагал,что, спустя более, чем два столетия, эти деревья, огромные и  раскидистые, будут радовать глаз потомков. Вот и стоят они сегодня в поредевшие два ряда с каждой стороны на дороге, идущей от моего города на юг самостийной Украины в сторону Чёрного моря.
У проезжающего по этой трассе в конце июня возникает ощущение попадания в райские кущи: величественные двухвековые липы накрывают дорогу гигантскими шатрами своих крон, скрывают путника от знойного южного солнца; наполненный густым и пряным, божественным запахом цветущей липы воздух врывается в ноздри, надувает, как парус , лёгкие, дурманит буйну головушку...
                Дурманом сладким веяло,
                когда цвели сады...
Это как раз об этой липовой аллее. Не случайно  именно липа цветёт позже всех деревьев, символизируя силу чувств человеческих и торжество природы в апогее жизни...
         ...И что за дурь такая пришла в голову тому, кто первым обозначил «липовый» характер предмета или действия, как признак лицемерия и лжи?! «Липовые» документы – и перед нами подделка и мошенничество, «липовый» жених- и мы видим унылого типа или шустрого многожёнца; «липовый родственник» представляет собой местечкового лоха, старающегося что-нибудь урвать у однофамильца. Не говоря уж о «липовом» браке, почти никогда не приобретающем статус настоящего, или о «липовом» разводе, зачастую переходящем в разряд действительных.
Ещё страшнее думать о друзьях, ставших в трудную минуту «липовыми»; об идеалах, «липовый» смысл которых оказывается ясным с течением жизни...
            ...До середины лета осталась самая малость. Я снова, как в юности, отправлюсь туда, на 34-ый километр дороги, где свою зелёную крону с желтоватым обильным цветом раскинут старые липы. Зайду в липовую тень, лягу на мягкий ковер прошлогодних липовых листьев, вдохну знакомый с детства липовый аромат, буду ловить, с трудом пробивающийся сквозь липовые ветви и листья, солнечный лучик. Загляну в липовое дупло, где свила гнездо красивая пичуга; сорву веточку, любя и долго буду  рассматривать бледные лепестки и коричневые тычинки липового цвета на ней.
И, обратите внимание, всё липовое - безо всяких кавычек!
           ...До середины лета осталась самая малость. Я подожду...