о паранойи

 У меня нет паранойи... но это ещё не значит, что за мной не следят...






Давно это было, еще при советской власти.
Вышел Скунс на большую лесную поляну, поднял хвост, дал длинную вонючую струю и громко сообщил, что написал новый увлекательный роман о жизни леса.

Сорока-белобока быстро разнесла эту новость по лесу. Однако желающих почитать Скунса почему-то не нашлось. Лисичка-сестричка писала о ловко украденных курочках, Зайчик-побегайчик - о хрустящей морковке и молодых побегах, Белочка - об орешках, птицы - о путешествиях в дальние края.

Все знали антилесные настроения Скунса, и никому неохота было снова погружаться в его запахи и клевету. Потому что, как ни крути, а их лес был щедрым и приветливым, дарил им грибы и ягоды, коренья и орешки; кто-то, конечно, и дичью питался, но в целом, многие были довольны своей жизнью. Когда на родной лес наступали враги, его жители крепко вставали плечом к плечу, объявляя перемирие.

И только Скунс всегда вонял в стороне. Он считал всех лесных жителей конями педальными , насильно заставлял читать свои клеветнические вещицы, оскорбляющие лес и его жителей, преклонялся перед джунглями и сельвами.

Так что на новость Сороки-белобоки опять никто не отреагировал, кроме преданных Шакалов. Но и те пришли как-то вяло и отделались общими словами.

Но нашлась на Скунса Пантера. Она словесно отмутузила его так, что бедняга вертелся, как уж, и весь лесной народ со смехом наблюдал этот поединок.

Скунс опечалился, залез глубоко в нору и там задумался о жизни своей вонючей. Никому не было до него дела. Только самый маленький никчемный Шакаленок каждый день приносил ему кусочек радости в виде приторной похваляшки.