5 Арм дневник срочника СССР 1 часть 5 гл

Глава пятая

Золотые зубы — чайником по башке

1. Золотые зубы

До моего досрочного определения в повара в столовую я ходил в строевых прогулках по городу, наслаждаясь такими «увольнительными» что мне очень нравилось. Пока старший лейтенант Петухов не выяснил, кто я такой есть. Как-то сидя у себя в кабинете он просматривал военные билеты своих подчинённых, выписывая нужные для службы специальности. Водителей, дизелистов, автослесарей и так далее и вскоре обнаружил двух поваров, чего ему так не хватало. Вызывает он меня в канцелярию и напускает на меня всех своих собак.

— Ты что же это паршивец такой делаешь, народ пайки, понимаешь, с пустым чаем хлебает, голодный ходит, а ты в казарме хоронишься, печенье на халяву жрёшь. Марш на кухню!

— А Серёга где? — спрашиваю я удивлённо.
— Уехал твой Серёга белым лебедем на дембель, сейчас ты будешь за него кашу варить!

Но в столовую я не торопился по одной причине, там чуть ранее встретил повара того самого дембеля Серёгу, который нынче уехал домой. Когда он улыбался, на него было неприятно смотреть, в его улыбке не было ни одного переднего зуба, что сверху что снизу — работа пьяных старослужащих. По большей части старше его на призывы. Говорили ещё, что Серёгин батя, направил письмо в военную прокуратуру с требованием взыскать деньги на лечение и вроде бы его просьбу удовлетворили и именно на золотые зубы, а не на железо.

Я, естественно испугавшись перспективы остаться без зубов, затихорился и ходил, как и все по нарядам и прочим работам. И своим ребятам там сказал, чтобы меня не сдавали. А после разговора с командиром роты Петуховым сказал, что поваром не буду, там зубы выбивают, и сослался на дембеля повара Серёгу. Петухов знал про это дело и наказал старшине, что если кто повара будет бить по зубам, то отправит виновного в дисбат и что удивительно это подействовало на самых отъявленных хулиганов и меня не трогали. Тем более свой Дизель (дисбатовская кича) был рядом. А вот почему раньше Петухов этого не сделал в отношении Сергея, осталось для меня непонятным.

— Сегодня его изобьют, за что картошки не пожарил твоим дедам, а завтра он полк отравит! — сказал при мне Петухов старшине.

— И что отравишь? — спросил меня Мевзос.
— Ага, на глухую, — подтверждаю я, а сам думаю, а что если будут измываться то можно и мышьяк в котлы подмешать как самую крайнюю меру. Хотя вряд ли я бы так поступил. Есть и другие меры воздействия на эту пьяную орду, например автомат. Но, слава Богу, что до этого у меня не дошло и пришлось отбиваться кулаками.

Конечно, я пошутил, но Мевзос посмотрел на меня и сказал, что он мне верит, а почему бы и нет.

— Да уж с обиды можно чёрте что натворить! — сказал он Петухову. — Вот слышали, как доведённые до ручки начинают из автоматов стрелять почём зря, спицы в уши заталкивают спящим сослуживцам.

И сказал ещё, что ему такая перспектива как-то не улыбается. Петухов посмотрел на меня и сказал, что примет меры, чтобы меня не обижали.

Потом в роте меня старики замучили с расспросами, чем я бы мог их отравить и пошло поехало. При каждом моём появлении каждый приставал с идиотскими расспросами по поводу отравления.

— Ну, мышьяком, отравой для тараканов, а то вон поганок в котёл накидаю!

Ну, они конечно посмеялись, но вывод для себя вероятно сделали. Ну его к чёрту этого отравителя. Были потом случаи наезда, куда без этого, но останавливались, помня, что приказ командира не пустой звук, Дизель рядом! А Серёгу повара мне было жалко. Человек старался накормить вкусной пищей, а к нему такое подлое отношение. Знал бы я раньше как в армии «любят» поваров никогда бы не стал с этим связываться, бросил бы учёбу к чёртовой бабушке!

Однажды в столовой встретил засланного в наряд зашуганного парня по фамилии Добровольский, которого чморили даже офицеры чем подавали дурной пример подчинённым. Парень имел специальность бухгалтера, не имевшую применение в полку, а в штат его нигде не брали. Так и ходил бедняга по нарядам. Я ещё поинтересовался у старшины хозвзвода Вани Пасько, почему так происходит. Он ответил, что Добровольский это перебор и что все рабочие места заняты вот и ходит он по нарядам, хотя его могли перевести в любое другое место, где бы он мог нормально служить как все ребята. Я о нём спрашивал и у повара Сергея.

— Жаль парня да командир полка у нас сам по себе жестокий человек и ему, похоже, тоже нравится, что кого-то воспитывают кулаками. Мне вон все передние зубы выбили, а ему хоть бы что! И остальные офицеры под него подстраиваются. Рыба гниёт с головы! Сам увидишь!

«Трудная работа у главнокомандующего, куда не глянь — воруют, а расстрелять не кого — все свои!»

И вот теперь, когда Серёга уехал на дембель вставлять золотые зубы, мне предстояло к такому неприятному исходу, как-то подготовится. Но как? Хорошо, что я сразу заявил о своих опасениях командиру роты, и он меня услышал чего не сказать о Сергее.

Ведь оказывается, его часто били, причём свои же, чтобы пожарил картошки, а он молчал, боясь рассказать о побоях своему командиру роты, словно тот ни чего не знал, что вообще в столовой происходит каждую ночь. И отчего повар постоянно ходит с разбитым лицом и сонный.

2. Чайником по башке

Мне тоже не улыбалась перспектива каждую ночь жарить картошку, и я предупредил Ваню, что если кто на меня поднимет руку, зарублю как барана на месте. Ваня посмотрел на огромный кухонный нож в моей руке и сказал, что давно пора кого-то попугать но резать это крайняя мера, перебор.

Он передал мои слова старшине, скажем, просто поделился своими опасениями, как бы молодой чего не натворил с обиды. А тот дурак за чаем в каптёрке рассказал старикам, и те оправились посмотреть, кто их собрался рубить. Я поначалу сразу и не понял чего это они пришли всей толпой на кухню.

— Ну что Гладиатор ты говорят, собирался нас порубать, — говорит мне один новоиспечённый старик по прозвищу Старый вероятно от фамилии.

— А вот попадёшься под руку, не моргну глазом и пущу на пирожки, — ответил я что пришло на ум.

И тут он мне как даст в челюсть и пошли сыпаться искры из глаз. Не устоял я на ногах, брякнулся на пол. Лежу, отдыхаю. Потом пробудился сел и ничего не соображаю.

— Ну что Гладиатор теперь дошло, что на Старого нельзя руку поднимать, — говорит тот самый боец.

Поднялся я, поводил челюстью туда-сюда, чувствую, что зубы на месте и кости лица целы. В общем, оценил, что их больше на меня одного и что могут тут же закопать, действуя повадками волчьей стаи. Но того обидчика я отмудохал тем же вечером когда мне мои ребята передали что он отправился в уличный туалет.

— Мы на шухере, — сказал мне Руслик Шарафутдинов.

Захожу, снимаю ремень и наматываю на руку, а этот хмырь сидит на очке и курит. Ну, я прохожу как бы мимо, и резко ни говоря, ни слова начинаю его избивать пряжкой, куда придётся. Старый со спущенными ничего сделать не может, а тут ещё пряжка прилетает сверху. В общем, при кромешной темноте наобум следуя за ним на звук, я его молча так отделал, что он у меня так и остался лежать со снятыми штанами.

Когда я вышел из сортира, наши двое стоявшие на шухере сразу ушли в казарму типа курили на улице, а я в столовую. После когда Старого кто-то обнаружил избитым, от стариков пошли предположения кто бы это мог сделать. Для начала пришли на кухню смотреть на мои руки, есть на костяшках синяки или нет. Ваня Пасько сразу допёр в чём дело и подтвердил что я с кухни никуда не отлучался, занимаясь резкой мяса на утро. Оленин тоже побожился что, мол, его напарник ни при делах. И старики решили, что это дело рук ребят из спорт роты, с которыми они предпочитали не связываться. Приходил Порезанный спрашивал у меня, а не я ли так отделал Старого. Я и ему соврал, что сам не в курсе, что там случилось.

Однажды ночью ко мне подошли деды и разбудили меня с тем, чтобы я отправлялся на кухню жарить картошку. Я отказался и тогда они, забрав из галифе ключи, отправились шарится по кладовкам в поисках чего-нибудь положить на зуб. Я оделся и поспешил следом и застал их сидящих при вскрытых банках сгущённого молока и мясных консервах. Я забрал у них ключи и собирался идти в казарму как один из них меня ударил, и мы схватились.

И как я уже отписывал выше, дрался старик не по правилам, крикнул, чтобы ему помогали и меня отделали. Потом когда застирывал в душевой одежду от крови, со мной решили ещё посчитаться. Но я в качестве защиты прибрал нож, как бы ожидая, что бы могло произойти дальше. Тогда ещё не было, чтобы офицер спал в роте из-за неуставных отношений ну и следил, чтобы не случилось чего. Ну, даже он бы и спал в роте, а старики всё равно могли мутузить кого угодно на кухне в столовой. И, поди уследи!

— Если кто меня ударит ещё, я выпущу ему всю требуху, — сказал я больше от отчаянья, чем от трусости. И потом я уже был морально готов кого-то сильно порезать.

На другой день вечером на кухне опять были смотрины Гладиатора, как они меня прозвали с лёгкой руки Порезанного, тем более что их предупредил командир роты, чтобы повара не трогали, узнав про драку в уличном туалете. Старики уже без подсказки догадались, что битьё Старого дело моих рук и они сказали, что бить меня не будут, если я буду жарить им картошку. Я сказал, что после работы я ничего им жарить не буду мне спать надо, а до окончания смены (полночь), пожалуйста, без проблем.

— А мы ночью хотим! — сказал один из них.
— Хорошо я вам пошинкую, а вы уж сами жарьте, а то мне ещё с утра полк кормить.

В общем, пободались они со мной, да так и отстали. Но драки у меня с ними всё же случались часто. Был случай, когда я одному такому наглецу в драке по башке навернул чайником так, что тот потерял сознание прямо на кухне. Этот гад забрался в кладовку при чём со своими отмычками и отпиливал кусок масла. А тут я захожу, он дёру я за ним, догнал уже на пороге. Схватил его и кричу чтобы, значит, помогли задержать вора. Ну он в драку и началось битьё, я изловчился и ударил его ногой в живот тут он и присел. Но мне оказалось этого было мало и тут мне как раз под руку чайник-то и подвернулся. Прибежал прапорщик Насралладин и поднял дурак тревогу, мол, Гладиатор солдата убил!

Прибежал дежурный по столовой и спрашивает, что тут произошло. Я ему объяснил, что этот ворюга за маслом забрался, но я его вообще не знаю и никогда не видел у нас в части. Прапорщик обыскал лежащего и нашёл в кармане воровские отмычки. Ну, в общем, вора привели в чувство и допросили кто он, и откуда. Сказал, что служит в комендатуре за забором, а ключи ему дали старики. Получается, это его была не первая ходка в нашу кладовку. Да и как мне уследить за всеми солдатами, которые ходят у нас в нарядах, сегодня одни завтра другие.

Позвали санитара из санчасти для перевязки вора, а потом его куда-то увели. Появляется Оленин и спрашивает, кого это я тут приголубил, я ничего объяснять не стал, меня ещё трясло от случившегося. Я ведь по началу думал, что вора убил насмерть, а он оказался живой! Потом когда мы покурили, я успокоился и как-то отошёл от этого. Пришёл прапорщик и давай спрашивать, сколько было украдено масла за всё время, я ему подал список ежедневного веса остатков, у него глаза на лоб от этого учёта.

Получается, что ворюга украл за всё время своих посещений более семи килограммов, а я думал, что это деды самолично балуются. И если бы я сказал об этом прапорщику то, получается, стал бы стукачом. Хотя логика в этом гнилая — кто-то ворует, а отдуваемся мы повара. Если честно я на это масло смотреть уже не мог, каждый день оно мне чуть ли не снилось, когда я резал каждому по тридцать грамм. Если кто-то сомневается что можно резать с точностью до грамма так это просто навык и за один раз так не сделать. Тренировка. Врагу не пожелаешь такой работы.

После внутренних столовских разборок, вызывает меня командир части Гайворонский и раздраженно спрашивает, не повышая, однако, голоса.

— Что там у вас случилось на этот раз.
— Чайником ударил вора по голове.
— За что.
— Чтобы масло не воровал. Да погорячился, оставил живым, надо было прибить на месте. Нас и так начали поносить всяко, мол, это мы им обжираемся, что его вечно не хватает!

Гайворонский подумал и сказал, что мне снова везёт, что я не прослужил полгода, а то бы отправил меня на разборки в особый отдел.

— Постарайтесь, пожалуйста, чтобы у меня с вами больше не возникали ненужные хлопоты. Сегодня чайник, а завтра вы за топор возьмётесь?
— А что делать, если воруют, а думают на нас, — ответил я.
— Вы сами должны понимать солдатский чайник не веник, им же убить можно! Можете идти.

И на этом всё. Я вообще-то думал, что он предпримет хоть какие-то меры против наглецов, ворующих продукты, но он отдал всё на откуп старослужащим, мол, они сами разберутся. Потом тот же отоваренный мной воровайка встретил меня с ножичком у сортира и решил меня подрезать но я не сплоховал и ударил его ногой в живот и на этот раз попал в печень очень крепко. Его увезли в госпиталь.
На другой день командир части полковник Гайворонский вызывает меня я к себе и с шипящим шёпотом говорит.
— Ты что творишь! Мне тут твои восточные штучки не нужны или отправишься в дисбат или забудь про свои навыки. А то вон иди в спорт роту к своему дружку Порезанному и там с ним развлекайся! Не хватало мне из-за тебя говнюка звания лишится, всё, забыл и молчи, а я с побитым лично побеседую но смотри если он подохнет сядешь надолго.
И вот я не знаю чего он меня пожалел и не сдал в комендатуру. Наверное больше за себя испугался чем за то побитого мной воровайку, ещё бы такой резонанс мог случится.

До разговора с командиром части я посетовал о воровстве Ване Пасько, этот чудак отправился к старшине роты Мевзосу, что бы тот принял меры к своим ворам, хотя сам был старшиной по столовой и сам должен разбираться с этим. Мевзос доложил Петухову о ворованном масле, тот передал ещё дальше. И каждый снимал с себя всякую ответственность, кто крайний тот и будет, разбирается. Последним в этой цепочке оказался Насралладин его-то и вызвал к себе Гайворонский. Рассказывали, что Гайворонский так на него орал, что стёкла в окнах звенели. А потом когда прапорщик вышел от него злой как собака то помчался в столовую искать виноватых, а кого искать, если сам вора профукал.

В беседе со мной прапорщик сказал — кто будет красть на кухне продукты того рубить на пирожки не надо, лучше это сделает он сам.

— Удавлю мерзавцев! — кипел он.

И посмеялся как ловко я отправил того полугодника в нокаут чайником. Старики тоже были под впечатлением от того случая. Потом приходил Саша Порезанный и выяснял, как всё произошло, всем было интересно, как это можно шарахнуть человека тяжеленным алюминиевым чайником по башке и при этом она не расколется как орех.

— Крепко ты ему врезал, — посмеивался Саша. — Даже я так бы не смог. Зато тебя психа, все будут бояться. Так и надо поступать с такими уродами. Ваши старики с виду все такие крутые, а на самом деле обычное ссыкло, а тот чмошник которого ты в сортире отделал, будет здороваться теперь с тобой издалека. Главное не ссать никого, набьют морду раз другой и успокоятся, кому охота кровавым рылом сортир драить.

В общем, так и получилось бить меня стали реже, потому что своевременно давал сдачи тем, что попадётся по руку. Зато зубы были целы. А что касается других ребят, то тем тоже приходилось крутиться на свистулинах почти каждый день. Были те, кто был слаб для кулачного боя, а потому и поддавались. Не хочу, чтобы думали, что я плету про себя, что я какой-то герой, но кто крутился на стариковских свистулях, тот знает, что не так то просто быть в армии поваром и тем более выживать.
.
Продолжение следует...

Сначала популярные отзывы:
(под моей редакцией орфографии текстов - народ не знаком с ворд)


1. @

— Верю каждому слову, сам служил в инженерных (читай стройбат) войсках в Заполярье в эти годы. Старики, драки, пьяные офицеры и т.д. Кроме всего прочего, у нас дослуживали курсанты, которых выгоняли из училищ и после дисбата (как правило из ГДР). Да еще 80% нашего призыва — Средняя Азия. Было "весело" первый год.

Автор: Леонид, "дослуживали курсанты, которых выгоняли из училищ" - был у нас и такой но гнилой до сердцевины" - о нём будет рассказано позднее когда дойдёт до моей службы на точке Нельма куда перевели поваром на свободное место. Пока обрабатываю по стилистике свой дневник, а то писал без оглядки что его будет читать большая масса народу да ещё в интернете!).

2. pradedushkasderevni

— А чего масла по 30 г., а не 2 раза по 20-ть, утром и вечером, уже смутно помню как увеличивали пайку. Это что за часть, повара обижали и дежурный по столовой хрен ли пущал кого попало в столовую. Тема дежурного по столовой с нарядом не раскрыта.

Автор: Прадедушка с деревни, ну, так по 30 гр утром и вечером. По 20 гр это наверное где-то у империалистов, а у нас по 30 гр!
"Это что за часть, повара обижали...".
Дедовщина на Дальнем Востоке была развита как ни где, до Москвы далеко, а наглые деды желающие ночью поесть жаренной картошки вот они рядом!
"Тема дежурного по столовой с нарядом не раскрыта" - если всё раскрывать уважаемый то надо звать Льва Толстого он на каждый щелчок всё что угодно напишет!

3. Алень Оленевич Лосев-Сохатов

— Мы в таких чайниках в карауле даже картошку жарили КТуркВО 1988-1990

4. Вячеслав Ф

— Масло в армии штамповали, никто его не резал. Поварам лицо никто в жизни не трогал. Загибаем пальцы, 3 раза в день ДЧ в столовой, зам тыл каждый день и не раз, КЧ через день. И все к поварам, как что чего, вопросы жалобы, чего не хватает. Им на повара пофиг, часть должна быть накормлена - здоровье повара тут на первом месте. И самое главное. Чтоб завтраком часть накормить готовить ночью нужно. Столовая работает круглые сутки. Я в столовою вошел, афганочку подшитую на (?)

Автор: Если был станок то да выдавливали чёткие граммы, а где его не было то резали. Не у всех был коммунизм!

5. Роман Муханов.

— Все верно. Сам был поваром. Алтайский край. Г. Алейск. РВСН. 1981-1983 г.

6. Местный
(Комментарий удален - грубиян нецензурный)

Автор: Местный, я автор своих мемуаров, чужие воспоминания не переписываю и не привожу - сохраняю добросовестную репутацию. На Танкере (секретный глубинный объект) был один день, нас привозили что-то "строить" (для галочки) но мы там просто болтались на этажах. Сначала службу нёс в Комсомольске-на-Амуре, а спустя месяца два или три меня зачем-то отправили на Селен "для замены повара" но как оказалось, повар там был не нужен - это место уже было забито своим и ВВСником с аэродрома Хурба с перспективой занять "моё" место, они в нашей столовой столовались. И так получилось что я оказался на Селене вне штата. Ходил по нарядам, по всяким работам, короче валял Ваньку. Потом через 10 мес был отправлен на вертолёте в Нельму (Татарский пролив) где освободилось место повара, там и ушёл на ДМБ в 1980 году. Благодаря своим дневниковым записям помню всё. У нас тогда там никто кроме меня не писал дневники - это строго каралось. Офицеры знали что я что-то пишу и за моими записками охотились.
.
Продолжение следует...
.
Фото из инета