А ГДЕ ТУТ SONY DADC?

- Ну, как съездил? – спросила меня наша трогательная секретарша Маша, когда утром очередного дня я появился в редакции «Stereo & Video» и положил ей на стол коробочку конфет с изображением Моцарта.
- Значит так, - начал я с интонацией, не терпящей возражений именно на мой счет, - если бы мне сказали, что тебе суждено жить в Вене всю свою жизнь, то я покончил бы с жизнью ровно на третий день своего пребывания в этом городе. Если бы в Зальцбурге, то на второй. А если бы в Нидеральме, то ровно через два часа пребывания, я сыграл бы в русскую рулетку, и если бы выиграл у самого себя, то повторял бы до тех пор, пока не проиграю.

На какое-то время в воздухе повисла совсем неловкая тишина. Похоже, что этими словами я просто разрушил хрупкую девичью психику, потому что Маша сразу как-то обмякла, опустила голову и уставилась глазами в стол. Она напрочь отказывалась понимать услышанное. Да, и остальные сотрудники недоуменно пожимали плечами.
- Он прав, он прав, - неожиданно сказала, присутствовавшая при этом коротком диалоге, наш координатор Неля Схейбалова, в свое время перебравшаяся вместе с мужем из Нью-Йорка в Вену по линии ООН, и прожившая там несколько лет.
- Эти города для пенсионеров, - продолжила Неля, и стала вспоминать, как им было тяжело с детьми, особенно, когда дети катались на велосипедах во время дневного бюргерского сна, и не дай Бог, им дзынькнуть в велосипедный звонок! О том, как тяжело иметь собаку, даже если все соседи дали свое согласие на то, чтобы она была у тебя, и о том, что нельзя нарушать правила дорожного движения, даже если вокруг никого нет. Законопослушные граждане обязательно всё сфотографируют и настучат в полицию. Именно поэтому её муж перестал заезжать домой под кирпич, и чтобы попасть к подъезду, делал крюк вокруг собственного дома. Ordnung uber alles!

Еще она рассказала, какие могут быть скандалы, если ребенок заденет ценник в магазине, или что-нибудь там ненароком сместит на миллиметр в булочной или кондитерской. Приходилось выслушивать нотации и извиняться за чадо по любому поводу. К тому же, к продавцам-лавочникам тут же присоединялись местные, но, в общем-то, это были мелочи по сравнению с тем уровнем культуры и безопасности, который был в Австрии выше всяких похвал. И дело не в высокой частотности слов «спасибо» и «пожалуйста», а в полной уверенности в том, что вас никогда не обманут, даже если догадываются, что вы не очень хорошо понимаете немецкую речь, не можете разобраться с местными шиллингами и не отдаете себе отчет в точной цене товаров и услуг.
- Ну, и еще, где бы вы не были, - добавила Неля, вы можете смело носить самую дорогую одежду и украшения, и совершенно спокойно гулять по ночным улицам любого города. Вас не ограбят. Правда, могут поклянчить денег редкие попрошайки. А так, за последние несколько лет, что мы там были, в Вене не могли припомнить даже драки.

Дорогой одежды в Вене я не заметил. Наверное, она была именно на мне. Поскольку я ехал на переговоры, то был одет в добротный шерстяной португальский костюм, длинный белый плащ с отделанным кожей воротником,  а на ногах были отечественные ботинки, про которые наш шеф-англичанин «владелец заводов, газет, пароходов» мистер Чарльз Батлер говорил, что такие могут позволить себе только миллионеры, и напрочь отказывался верить, что они были куплены в магазине уездного Серпухова всего за 10 рублей, а не сделаны на заказ за 500 долларов.
Вспомнилось, как мы с отцом коротали время в этом городе между двумя электричками от Москвы до Тулы, и от нечего делать зашли в местный универмаг, где увидели эти, сделанные на серпуховском кожевенном заводе «Труд», крутые ботинки, единственным недостатком которых были высокие непропорциональные каблуки.
- Ну, каблуки-то можно уменьшить, - сказал батя, - причем в любой мастерской.
- Да, дело не в этом. Не знаю почему, но они мне не совсем нравятся, и вряд ли я буду их когда-нибудь носить.
- Ты только посмотри какое качество, как они сделаны! За такие деньги купить нечто подобное нереально. Это просто подарок! Уж, поверь мне. Я объездил почти весь Советский Союз и нигде не видел ничего подобного. Возьми, пусть будут!

Из аксессуаров у меня был легкий черный шарф и галстук Salvador Dali с рисунком мягкого времени. И именно в таком виде я прогуливался по городу, где на улицах Грабен и Карнтнер-Штрабе, вперемешку с музыкантами из Африки и Латинской Америки сидели сплошные попрошайки. Один из них, закутанный в грязное одеяло, держал в руках табличку с надписью на русском языке: «Помогите вернуться домой». Взгляд его был абсолютно отсутствующим и, скорее всего, потому что он больше не верил в то, что кто-то действительно способен помочь, и продолжал сидеть на улице скорее по привычке, собирая мелкие монеты на хлеб и аптечные препараты.
Звуки тиручиннамов и таблы, коры и флейты пана перемешивались со звуками аккордеонов и мандолин, на которых играли наши соотечественники: их можно было узнать по заношенной одежде времен СССР, ну и, понятное дело, репертуару. К одному из них я подошел со словами: «Извините, не могу дать вам больше». Он отказался от денег и тут же парировал: «Спасибо, у меня всё в порядке. Сам я со Львова. В Вене уже пять лет. У меня есть работа и приличная зарплата. А играть выхожу, потому что не могу сидеть дома. Здесь нет энергии, всё какое-то нейтральное как обезжиренный йогурт».

У меня было совсем немного времени для того, чтобы что-то увидеть еще кроме этих улиц и Собора Святого Стефана, и я спросил у проходящего мимо хасида, как пройти к Ратуше, на что тот прямо ответил: «Не скажу».
- Интересно узнать почему…
- Сегодня суббота, шаббат…
- Ну, и что? – спросил я. Что такого особенного в субботе?
- Нам евреям нельзя в этот день работать. Если я сейчас буду объяснять тебе дорогу, то я выполню определенную работу.
- Считай, что ты уже поработал, объясняя мне, почему ты не можешь этого сделать, - ответил я и рассмеялся ему прямо в пейсы.

Я развернулся и пошел по магазинам: просто посмотреть, что чего стоит в самом дорогом австрийском городе, где приглашаемым специалистам платят специальные «венские» надбавки. Самая крутая мужская обувь стоила аккурат 5000 шиллингов, что соответствовало 500$, приличные джинсы - 1000, компакт-диски - 260, они же с записью классической музыки - 290. Кусочек подгорелой пиццы, выпекаемой негром на углу, тянул на 600 шиллингов, ровно столько же стоила банка «Кока-колы». За билет на четыре поездки в городском транспорте надо было выложить 70 шиллингов, такси стоило 20 шиллингов/километр, одноместный номер без окна в трехзвездочной гостинице Post, где я остановился на сутки, в не туристический сезон 750-900 шиллингов, включая завтрак, где колбаска и сыр на шведском столе были нарезаны такими кусочками, что через них можно было запросто смотреть телевизор и, причем, без малейшего искажения, а сок подавали отдельно в емкостях больше напоминавших контейнеры для сдачи мочи, нежели нормальные стаканы.   
Можно представить мою реакцию, когда Чарльз Батлер определил мне командировочные из расчета 8 долларов в сутки. Даже скромному советскому служащему полагалось 40, что было зафиксировано в соответствующем справочнике.
- Ничего, «нормальный», - отреагировал он на мое возмущение по-русски, - я такие же командировочные в Прагу выписываю.
- Сравнил жопу с пальцем! - ответил ему я, и обещал подумать.

- Возьми у него эти деньги, - сказал мне Андрей Абрамов – директор компании «Правительство звука», - и купи на них всё здесь. А там, даже не думай присесть где-нибудь в кафе или ресторане, останешься без штанов.
Я последовал совету товарища и купил всё, что нужно на рынке рядом с метро «Пражская». Бутылка водки и бутылка коньяка уместились в портфель вместе с палкой сырокопченой колбасы, куском красной рыбы и банкой красной икры. Так же я взял хлебцы, кусок пармезана и несколько видов мясной нарезки. В кармане портфеля лежали документы и договор с крупнейшим (именно так он себя и позиционировал) европейским производителем оптических носителей SONY DADC, на издание 100.000 компакт-дисков в качестве приложения к журналу. Это был сильный ход. На рынке музыкальных изданий подобное, да еще в таких объемах, пожалуй, мог позволить себе только Чарльз Батлер. Хотя прецедент уже был создан гламурным журналом тусовщиков «ОМ», но, конечно, более чем скромным тиражом.

Если честно, то содержание нашего первого диска мне активно не нравилось и поэтому поводу внутри меня было целое восстание. Права на 20, громко именуемых треков (20 Astonishing Acts From Around The Globe. THE MEGGA MIX – From Trance To Chill) сборника «Hypnotic Illusions», были приобретены Батлером у компании Cleopatra Records. Ему не пришлось для этого лететь в Лос-Анджелес; всё было решено одним телефонным звонком, и основатель лейбла Брайан Перейра поставил свою подпись под copyright statement, высланным по факсу в наш офис. Главным в этом приобретении было «бесплатно», а также то, что электронная музыка наилучшим образом демонстрировала возможности аппаратуры, которой в соответствие с концепцией издания, была посвящена большая его часть, заполненная тестами новинок от ведущих мировых производителей.

Нет, определенно не таким должен был быть первый диск для авторитетного журнала, поэтому я работал над другим сборником, способным продемонстрировать саму музыку, а не набор звуков. На своем диске я собрал джаз-роковые композиции группы «Арсенал» и группы «Квадро», с которой в то время плотно работал, и об этом хорошо знали все сотрудники журнала, дуэта Вячеслав Горский – Сергей Манукян, появившегося с моей легкой руки, красивый трек от саксофониста Чабуки Амиранашвили и глобальную вещь «Святогор» столпа этники Бориса Базурова. Всё это пиршество Мастерства и Музыки венчал легендарный барабанщик туркменского «Гунеша» Ришад Шафи, с которым я тоже дружил и работал.
Редколлегию «колесо» не прошло, а Батлер и вовсе сказал: «Тебе за это заплатили!» Было и смешно, и обидно. Обидно за читателей, которые в своем подавляющем большинстве были настоящими музыкальными гурманами. Смешно от того, что друзья, среди которых был и Боря Базуров, заплатили мне денег. Дружеский протекционизм в этом случае мог закончится только дружеским застольем! Что же касается Алексея Семеновича Козлова («Арсенал»), то он сам брал деньги буквально за всё и со всех, даже у журналистов за интервью с ним или предлагал написать авто интервью из расчета 20$ за страницу. То есть, он сам задает себе вопросы и сам же на них отвечает… Помнится, я тогда сразу повесил трубку, сказав короткое и не очень вежливое, но уместное в этом случае «до свидания». Даже тяжело представить, что такой человек решил раскошелиться по собственному поводу, и трудно оценить несведущему, насколько сложно было получить от него что-то бесплатно, кроме снега зимой.
К слову сказать, лидер «Морального Кодекса» Сергей Мазаев, с которым у меня были только деловые отношения, запросил у меня за десять треков для нашей пластинки 125.000 $ и ни центом меньше. «Машина времени», где Андрей Макаревич за 40 лет существования коллектива так и не научился играть на гитаре, 50.000 $, и я сразу начал спускать их на тормозах, ставя на долгую паузу, чтобы они умерили аппетиты. Когда-нибудь я напишу, как всё это было. И если с запредельной жадностью и подлостью Макаревича сейчас всё ясно, то основательно рассказывать о бас-гитаристе «МВ» Александре Кутикове и по совместительству главе «Синтез-Рекордс», от лица которой впоследствии был подписан договор, я видимо буду в отдельном рассказе, потому что там очень важны детали, а не простое сравнение с эпизодом фильма «Джентельмены удачи», где укравший червонец Хмырь, кричит: «Чей туфля?»

Короче, я видел в своем диске некую просветительскую миссию, подобную той, что была в журнале «Кругозор», выходившем еще в СССР, где в каждом номере на шести двусторонних гибких пластинках было столько всего интересного! Помню, как с самого утра, еще до открытия я дежурил у киоска «Союзпечати», чтобы не пропустить очередной выпуск, и очень расстраивался, если мне не удавалось купить это чудесное издание, идея которого оказалась очень живучей и была воплощена в наше время на новом технологическом уровне.
               
                ******   
Я уже ехал на поезде в Зальцбург и смотрел в окно. Дорога была очень красивая. Мне казалось, что я смотрю классный красочный фильм без начала и без конца. На альпийских лугах, пощипывая изумрудные травы, лениво паслись лошади и коровы, яркое солнце на склонах гор заливало кроны кедров и заросли буковых деревьев, а немецкая овчарка, с которой шел человек в тирольской шляпе, даже издалека сияла здоровьем и благополучием.

От созерцания природы отвлек голос официанта, неспешно продвигавшегося мимо пассажиров первого класса, и предлагавшего кофе, выпечку, шоколад и маленькие двадцатиграммовые бутылочки «Underberg» с горькой 44-градусной настойкой. Мои соседи оживились и тут же начали открывать эти шкалики из темного стекла с отвинчивающимся колпачком. В нос ударил ядреный запах полыни, аниса и имбиря, чем-то напомнивший знакомую с детства микстуру от кашля «капли датского короля». Я тоже взял три штуки, потому что сырость заставляла беречь горло, а бутылочку можно было запросто носить в нагрудном кармане пиджака, не боясь его испачкать. Для этого на её конце была специальная обертка из натуральной бумаги, сорт которой, как этикетка и само содержимое, не менялся Ундербергами десятилетиями.

В Зальцбурге я остановился в одной из самых дешевых гостиниц, где всё, включая самого портье было более чем аскетично. Стены в номере были обиты деревянной вагонкой, кровать своими размерами конкретно указывала на одиночное времяпрепровождение; лежавшее на ней Евангелие на немецком, отрицало даже малейший намек на то, что это ложе можно разделить с кем-то еще. Но спать было еще очень рано и надо было как-то скоротать единственно свободный вечер в этом городе. Поэтому я пошел к портье – женщине, похоже проглотившую длинную палку, и напоминавшую собой старую выцветшую моль.  Когда я спросил у неё, какие в городе есть развлечения, она ответила, что никаких, но можно сходить на концерт Моцарта в замке Хоензальцбург и (о, Святой Руперт!) пока на него еще есть билеты.
Я чуть было не завыл от отчаяния. Энергии было столько, что хотелось рушить города! А она мне концерт Моцарта, от музыки которого все кишки могли вылезти наружу, да так, что их можно было смело наматывать на собственный кулак. Телевизора и радио в гостинице тоже не было, даже в холле. Спас Эрих-Мария Ремарк и его «На западном фронте без перемен», книга, которую я с удовольствием продолжил читать за чашкой кофе и бутербродом вместо прогулки по городу.

Утром следующего дня я вышел на улицу и по привычке поднял руку, чтобы остановить машину или такси и доехать до Ниедеральма, но долгое время никто даже не думал останавливаться. Наконец, мне повезло, и я поймал такси, за рулем которого была симпатичная немка. Мы быстро договорились, правда она не совсем поняла, куда точно ехать, так как слышала про SONY DADC впервые, и могла ориентироваться только по названию городишки, да еще по соседнему с ним поселению Аниф. Мы разговаривали на какой-то абракадабре из отдельных английских и немецких слов, но, как ни странно, понимали друг друга. От неё я узнал, что у них не принято «ловить» такси, его нужно заказывать по телефону. А почему остановилась, она и сама толком не знает, но вечером она тоже работает и приходит домой поздно…

Когда мы приехали в Ниедеральм, я несколько раз выходил из машины, чтобы спросить у прохожих: «А где здесь SONY DADC?» Но они в ответ лишь пожимали плечами, а женщина, которая подметала крыльцо дома, находившегося, как потом выяснилось, буквально в пятистах метрах от завода, сказала, что она впервые слышит это название и очень удивлена, что где-то поблизости есть какое-то производство. Она отвернулась от меня и солнечный свет тут же погас. «Баба без зада, что село без церкви» - вспомнил я Милорада Павича, а затем чуть было не споткнулся о собственную тень.

В Русском отделе SONY DADC меня уже ждали, поэтому все сотрудники были на своих местах. Приятно, когда не надо напрягаться и говорить на чужом языке, к тому же, понимаешь, что не только порядок превыше всего! Если ты крупный заказчик или его представитель, с тобой будут говорить хоть на суахили, лишь бы ты не передумал и не оставил свои деньги в другом месте, например, в SONOPRESS. «Вот, посмотри, какая у SONOPRESS сеть в Европе», - говорил мне официальный представитель BMG (Bertelsman Music Group) в России Игорь Микрюков: Гютерсло, Париж, Лондон, Мадрид, Рим, Милан, Дублин. И в Латинской Америке: Буэнос-Айрес, Сан-Пауло. Еще Мексика, Уивервилл в Калифорнии, Гонконг… Где мы, а где SONY DADC?
Еще можно было разместить подобный заказ в Екатеринбурге, и в знак благодарности быть приглашенным куда-нибудь на охоту, рыбалку, баню и в ресторан, и вернуться из командировки только недели через две.

На SONY DADC я был приглашен к автомату с кофе, который стоял в конце одного из длиннющих заводских коридоров. Я и не думал, что ответ на простой вопрос «вам чай или кофе?» спровоцирует столь дальний поход за тривиальным бумажным стаканчиком с таким же содержимым. Я полагал, что кофе на подносе принесет длинноногая секретарша, готовая вечером объяснить все тонкости приготовления напитка, что напиток будет в чашечках и к нему будет что-нибудь из сладкого. И вообще согласился только из вежливости, так как собирался посмотреть производство, но меня туда не пустили, сославшись на то, что для этого нужна спецодежда.
- Не могли бы вы мне её принести, - попросил я.
- Ну, тут дело не только в ней, - замялась руководитель группы по Центральной и Восточной Европе Мартина Кастенхубер, - чтобы посетить цеха, вы должны были подать заявку заранее.
«Наверное побоялись, что я вдруг увижу, что мощности по производству 950.000 дисков в день загружены не до конца или что-нибудь в этом роде», - подумал я, и мы перешли к делу.

Когда мы обсудили все нюансы и закончили с формальностями, поняв, что торжественного ужина от SONY DADC тоже не дождаться, я пригласил всех сотрудников русского отдела к себе в гостиницу, чтобы слегка отметить состоявшееся событие. И очень удивился, когда увидел на пороге номера трех человек с пустыми руками.
Я разложил скатерть-самобранку, с которой под коньяк и водку было сметено буквально все, что я привез из Москвы. И, когда, поняв, что пить больше нечего, гости стали потихонечку сворачиваться, самый молодой сотрудник в русском отделе Юрген сказал: «А вы знаете, Вадим, мы тоже иногда бываем в России по делам». Я сразу понял к чему он клонит, но выдержал паузу и многозначительно посмотрел на него, ожидая конкретику.
- Можно, - продолжил Юрген, когда мы в следующий раз приедем в Москву, зайти к вам в гости?
- Зачем? – включил я невоспитанного дурака.
- Водки попьем, - сказал Юрген.
- Тогда, тренируйся! – ответил я.
Юрген пожал плечами, показывая, что он не совсем понимает значение этого слова, но ему кажется, что это что-то из области спорта.
- Отчасти, - ответил я, а затем пояснил, - каждый раз, когда выпиваешь, выпивай на стакан водки больше обычного: через год будешь готов ко встрече со мной!
               
                *****
- Почему ты остановился в такой дорогой гостинице? - спросил меня Батлер, когда я подал ему письменный отчет о командировке.
- Ничего то, что это был почти что чулан, - тут же парировал я, - и там было совершенно невозможно находиться.
- А почему ты в поезде до Зальцбурга ехал в первом классе? Я могу заплатить тебе только за второй, - уже с плохо скрываемым раздражением продолжил шеф. И вообще, зачем ты брал такси, ты что не мог доехать до завода на автобусе?
- Чтобы не позорить тебя с твоим 100.000 заказом, - спокойно ответил я. – Хочешь и дальше быть первостатейным жлобом, можешь вообще ни за что не платить. Твой бедный сотрудник как-нибудь справится и с этим.

Вадим ПЕРЕСВЕТОВ.
24.05.2024