Слезы Дудука Глава 16

Глава 16.
1932 год для жителей Ставропольского края выдался крайне тяжелым. Нельзя сказать, что предыдущие годы были беззаботными. Люди голодали. Позже историки назовут это время голодомором. Причин голода было много: это и последствия революции, и неумение управлять страной, и продразвёрстка, и неурожай, и нашествие саранчи, и еще только Бог знает что. Сероп и его семья были не исключением.
Если после революции частенько выручал, а иногда и спасал от голодной смерти подвал Василия Абрамовича, то в 1932 году закрома опустели. Наталья Мамонтовна уже не скрывала вход в хранилище. Запасы были съедены, а пополнять,  обновлять продовольствие было некому. Жители Станичной 52 голодали со всей Страной Советов. Деньги стремительно обесценивались, на рынке ценились только золотые монеты и украшения.
В то время золотые монеты можно было найти в самых непредсказуемых местах. Дело в том, что купцы и состоятельные люди, покидая Россию, не собирались уезжать насовсем, поэтому часть капитала в виде монет и драгоценных украшений прятали под навозными кучами, закапывали во дворе возле деревьев, замуровывали в печках, стенах и сараях. Купцы планировали вернуться и начать новую жизнь.
Поэтому простые люди, копая огород для посадки овощей, частенько находили клады. Причем находили как единичные монеты, так и глиняные кувшины, набитые доверху золотыми николаевскими монетами. Рассказы о таких случаях передавали из уст в уста, иногда в разы преувеличивая сумму найденных сокровищ. И не было такого человека, который не мечтал бы о кладе.
Представители власти ходили по рынкам, присматривались к покупателям и торговцам, и если узнавали, что кто-то хочет сбыть монеты, то в дом этого человека приходила беда в лице чекистов и участковых милиционеров. Запах вареного мяса тоже был поводом для обыска, ищейки понимали, что на фоне всеобщего голода, вареное мясо - это огромная роскошь. Чекисты приходили в дома и переворачивали там все вверх дном в поисках золота и денег. Это называли раскулачиванием.

Антон, муж Лизы хотел сделать крылечко у входа в жилище, чтобы оставлять там обувь. Но лиха беда начало: безобидное крылечко стало превращаться в полноценную пристройку. Камня и кирпичей было много от разрушенных купеческих домов, на это не нужно было тратиться. Антон целыми днями копался, чтобы осуществить задуманное и в какой-то момент, углубляясь все ниже под фундамент дома, вдруг наткнулся на тряпицу. Сердце Антона стало биться быстрее, он принялся руками судорожно разгребать землю и камни, и вот момент невероятного блаженства - он не мог поверить, но это действительно был глиняный горшок, доверху набитый золотыми монетами бережно завернутый в ветошь. Голова закружилась от осознания, что теперь он богат.
Золото творит с людьми чудеса, становясь обладателями состояния, они порой теряют человеческий облик. На мгновение у Антона помутилось сознание, но он смог преодолеть эйфорию. Здравый смысл вернулся. Но с этой минуты Антон потерял покой. Теперь его мысли и он сам принадлежали найденному золоту. Его перестали интересовать дела семейные, он переживал, что кто-то найдет и заберет клад. По ночам, втайне от домочадцев, он пробирался в мастерскую и пересчитывал монеты. О находке Антон не рассказал никому, даже Лизе.
Лиза, в свою очередь, почувствовала перемены в муже, но сначала не придала этому значения. Состояние Антона можно было сравнить с человеком, у которого появилась другая женщина, любовница. Но это была не измена, это была золотая лихорадка. И чем дольше Антон пребывал в таком состоянии, тем сильнее отдалялся от реальности, от жены, детей, родителей. Каждый шорох вызывал у него панику. Милицейский патруль, проходивший мимо дома, вызывал неподдельный страх. Перемены стали замечать и братья, и мама. Но Антон продолжал держать этот секрет в себе и никому не рассказывал. Место схрона периодически менял, иногда доходило до того, что он и сам не мог вспомнить, в каком из потайных мест лежит его богатство. В такие минуты Антон лишался здравого смысла, становился как будто умалишённым, а успокаивался и приходил в себя лишь только, когда золото находилось. Он даже завел тетрадь, чтобы фиксировать в каком месте сейчас лежит его клад. Но потом он стал переживать, что кто-то найдет записи. Антон осунулся и резко постарел, золото съедало тело и душу.
Нужно сказать, что до этого Антон был творческим человеком, мог любоваться природой, картинами, наслаждаться пением птиц. Он безумно любил свою семью: жену и детей. Мог мастерить игрушки из всего, что находил под ногами: из осенних листьев, веточек и прутьев, из цветов, конечно, игрушки были недолговечными и быстро выходили из строя, но радость детей была невообразимой.
Кнарочке и Анульке делал куклы из соломы, шил им платья. Из ореховой скорлупы и каштанов делал девочкам украшения. Взамен получал неповторимый восторг и любовь детворы. Антон видел окружающий мир немного по-другому, нежели все остальные. Его творческие душевные порывы Лиза и Вараздат не понимали и считали, что Антон витает в облаках. Лиза нередко ругалась на него за это. И вот теперь, когда Антон в одночасье стал обладателем горшка с золотом, его внешнее и внутреннее состояние стало меняться и далеко не в лучшую сторону. В дом Лизы и Антона пришло испытание. Отношения портились с каждым днем.
Да, в некоторых случаях золото - это зло.

Майрам никак не могла восстановиться после родов, несмотря на то что уже прошло три месяца, ее самочувствие ухудшалось. Из-за недоедания молока было очень мало. Лидочка почти не набирала в весе, все время плакала, хотела кушать. Майрам понимала это и очень переживала, от чего становилось еще хуже: к физическому истощению прибавлялась нервозность. Организм начал давать сбои. Но было еще что-то. Майрам словно потеряла жажду к жизни, сначала исчез ее оптимизм, а потом стало наваливаться безразличие. Она пребывала в унынии. Сейчас бы это назвали постродовой депрессией, но тогда таких выражений не знали, да и особо не придавали значения женщинам, которые давали жизнь, это считалось абсолютно обыденным явлением: «Не она первая, и не она последняя».
Лиза считала, что перенесенные роды - это не повод лежать в постели и не делать домашнюю работу. Она сама была мамой двоих сыновей и ни разу не пожаловалась на головную боль, которая, порой, не давала открыть глаза, но Лиза терпела. Да и кому она могла пожаловаться? Лизина головная боль была напрямую связана со шрамом, с теми страшными событиями в Турции, о которых не хотелось вспоминать, поэтому Лиза терпела, работала, мыла, чистила, готовила, не жалея себя. Такое отношение к себе проецировалось и на близких, было несовместимо с жалостью к другим, особенно к Майрам и Кнарочке.

В дом Серопа Лиза приходила словно с инспекторской проверкой, с порога искала к чему можно было прицепиться.
Так было и в этот день. С самого утра Лиза боролась с нестерпимой головной болью. Когда боль превратилась в невыносимую, Лиза взяла на руки Жору и отправилась к Майрам. С порога начала показывать свое недовольство.
- Чем у вас тут воняет?
- Почему белье в тазу замоченное?
- Почему обувь стоит неровно?
Лиза была приверженцем чистоты и порядка. В ее доме все блестело: кастрюли, посуда, в шкафах - по ниточке сложенное белье.
Про Майрам нельзя было сказать, что она была нечистоплотной, просто ей не хватало времени, а в последнее время еще и сил.
Быт женщин того времени был тяжелым: чтобы постирать, приготовить еду, искупать детей, нужно было сначала наносить воды. А после - вынести грязную воду на улицу. Печь топили дровами и углем, а это тоже далеко не простая процедура. Забота о детях и Серопе так же лежала на плечах Майрам.
Тем не менее, Майрам всегда старалась покормить или угостить чем-нибудь детвору. Вараздат, Кнарочка, Мамикон и Аня приходили к Майрам как к своей маме. А, как известно, где дети, там всегда сплошной беспорядок. Поэтому сколько Майрам ни убирала, сколько ни подметала, песок вприпрыжку бежал за детворой по комнатам. Приблизиться к идеальной хозяйке Майрам мешали ее мягкость и любовь ко всем детям, независимо от того, ее это дети или чужие.
В конце концов, Майрам сколько успевала, столько делала, остальное оставалось, как было.
Сейчас же у Лизы смертельно болела голова, она не могла даже смотреть, от этого слезились глаза. Боль сжимала всю голову в целом, и в то же время раскалывала два полушария от шрама на две части. Лизе хотелось немедленно лечь и поспать, но тем не менее, она недовольно ворчала и бурчала себе под нос.
- Почему у Ардаша мокрые штаны, чем ты тут занимаешься?
- Совсем не смотришь за детьми!
- Где Кнарка, почему не помогает, распустила ты ее, вот-вот женихаться начнет, - продолжала недовольно говорить Лиза.
Майрам все это время молча выбирала из высыпанной на стол кучки земли зерна пшеницы.
- Что ты делаешь?
- Выбираю зерна, - спокойно и как-то безразлично ответила Майрам.
- Откуда ты это взяла, ведь здесь сплошная земля? - спрашивала Лиза рукой разгребая по столу кучу земли.
- Сероп принес целый мешок, там даже горох попадается, сейчас выберу, сварю суп, - совершенно отстраненно сказала Майрам.
У Лизы не было сил, она хотела лечь, поэтому не стала продолжать разговор, посадила Жору рядом с Ардашом, а сама пошла в другую комнату, закрыла дверь, легла на кровать и мгновенно уснула.
Так было всегда, когда Лизу мучала головная боль. Ее девичья кровать имела целебные свойства для нее. Скорее всего, так происходило из-за того, что только здесь, в своей комнате, Лиза могла полноценно расслабиться. Дома невозможно было среди белого дня лечь в постель. Ведь если кто-нибудь узнает об этом, можно прослыть лентяйкой. Соперничество между невестками было нешуточное. Свекрови держали жен своих сыновей в ежовых рукавицах. Днем спать было запрещено любой невестке, и если одна из невесток узнает об этом, то обязательно расскажет свекрови, та растрезвонит по всей родне, жди в доме с мужем скандал. А Лиза была образцом во всем, она не могла так портить свою репутацию. Поэтому приходила к Майрам, та могла покрыть любой Лизин секрет.
Каждый раз было одно и то же. Майрам знала, что сейчас Лиза поспит и начнет смотреть, что не так, найдет кучу недостатков, накричит на нее, отлупит Кнарочку и с чувством выполненного долга пойдет домой. Поэтому, как только Лиза ложилась спать, Майрам тут же подскакивала и старалась сделать то, что откладывалось на потом.
Но в этот раз Майрам чувствовала недомогание, низ живота болел не переставая. Майрам продолжала выбирать зерна из кучи земли. С момента рождения Лидочки Майрам ни одного дня не чувствовала себя хорошо, боль сковывала все тело. Майрам теряла подвижность, к животу невозможно было дотронуться. Она понимала, что эта болезнь связана с рождением дочери, понимала, что скорее всего, при родах с плодом не все вышло, поэтому беспокоило и давало о себе знать.
Майрам не обращала ни на что внимание, ей нужно было выбрать зерна из земли и сварить обед. Лидочка плакала, потом от усталости успокаивалась, через некоторое время снова начинала капризничать.

Лиза вышла из комнаты совершенно другим человеком, головную боль сняло как рукой. Вот теперь она может рассмотреть все недостатки организации быта Майрам.
- Почему Кнарки так долго нет? - спросила Лиза Майрам, присаживаясь рядом. Она стала тоже перебирать зерно.
- Может попробовать промыть водой? - спросила Лиза, выбирая зерна крупы.
- Не получается, я пробовала, все превращается в комок грязи, да еще камней много. Это собирают с дорог, по которым везут набитые зерном мешки, если мешок дырявый, то зерно высыпается, потом его собирают вместе с землей и камнями и продают.
- И много у тебя такой грязи еще?
- Да еще мешок в конюшне стоит.
Лиза встала, подошла к детям.
- Почему ты не переоденешь Ардашика, два часа ребенок в мокрых штанах ходит, и Лида мокрая.
- Майрам, что с тобой, почему ты не смотришь за детьми? - раздраженно спросила Лиза, посмотрев в глаза Майрам. И только сейчас увидела нездоровый цвет лица и желтоватого цвета яблоки глаз Майрам.
- Что с тобой, ты заболела?
- Не знаю, что со мной, живот болит с самых родов, теперь раздулся, как будто там еще один ребенок не родился, мне так плохо, тошнит, молоко пропало и уже больно ходить, - не отрываясь от занятия ответила Майрам.
Вдруг в комнату с улицы вбежала Кнарочка, веселая и энергичная, как маленькое цунами. Увидев сестру, она немного испугалась, знала, что Лиза сейчас начнет ругаться за беспорядок.
- Где тебя носит?
- Почему не помогаешь матери? Везде бардак, что тебе в этой школе делать?
Накал страстей нарастал, Лиза обрушила весь свой гнев на Кнарочку, не дав ей даже шанса оправдаться. Кнарочка стала впопыхах раскладывать вещи, менять мокрые штаны малышам. А Лиза не успокаивалась. Она все сильнее и сильней ругала Кнарочку, находила новые причины, повышая голос до крика. Потом, схватив Кнарочку за волосы, начала бить по спине, по рукам, по чему попало. Майрам смотрела на весь этот кордебалет и не могла сказать ни слова в защиту дочери. Лидочка, Ардашик и Жора начали плакать, получился кильдим.
- Лиза, не бей ее, она не виновата, лучше меня побей, может, это выйдет из моего тела, - вставая со своего места, сказала Майрам, показывая на живот. Тут Лиза увидела вздувшийся живот Майрам, почувствовала, что даже малейшее движение причиняет ей невыносимую боль. Живот был таким большим,  будто через неделю Майрам предстоит рожать. Ноги отекли.
Лиза с ужасом смотрела на еле передвигающуюся Майрам. Кнарочка, утирая слезы, наводила порядок, успокаивала малышей. Лиза подошла к Майрам, приложила к ее лбу руку и почувствовала жар.
- Да ты вся горишь, у тебя температура, - забыв про скандал, сказала Лиза.
- Ложись в постель и не вставай, пока не придет доктор.
- А ты, чтобы не бросала мать, дылда здоровая, а толку никакого, все бы на улице гонять, вот придет Вараздат и ему устрою трепку.
- Она вас выгнать не может, а у вас совести совсем нет, бегаете, сорите, все съели, смотри, как матери плохо.
- Думаешь, ее не станет, кому будешь нужна?
- Кому, спрашиваю? – кричала Лиза, схватив Кнарочку за плечо.
Та молчала слушала, опустив голову, она не совсем понимала, в чем конкретно ее вина, но Лизе в этот момент перечить не решалась.
- Скажу Серопу, пусть приведет врача, - сказала Лиза, взяла Жору на руки и ушла.
Майрам легла в кровать, слабость не давала ей пошевелиться, да и когда она лежала, живот не болел.
Ни в этот, ни на следующий день врача не привели, состояние здоровья Майрам ухудшалось с каждым часом. Кнарочка переживала за маму, но чем могла помочь одиннадцатилетняя девочка? Отвары трав Мамонтовны тоже не помогали. Сероп был все время на работе и в поисках еды для семьи. Молока у Майрам уже не было, он приносил каждый день полстакана козьего молока, его разбавляли водой почти вдвое и этим кормили Лидочку, но еда еще нужна была и остальным детям. Сероп видел, что Майрам слабеет с каждым днем, но надеялся, что все обойдется, ведь организм у Майрам молодой и она справится с болезнью.

В последнее время Майрам часто видела во сне маму и папу. Ей так было хорошо во сне, что не хотелось просыпаться.
Это утро было долгим, Майрам не могла уже встать с постели. Она смотрела на своих малышей и душа начинала ныть, смотрела на Кнарочку, которая поспешно собиралась в школу, мимоходом меняла мокрые штанишки Ардашику и Лидочке.
- Мама, не вставай, я все сделаю, я их уже покормила, прибегу со школы - приберусь в комнатах, а ты не вставай, вот чай тебе сделала, - говорила убегающая в школу Кнарочка.
Майрам гнала от себя дурные мысли, но они приходили вновь и вновь. Майрам переживала за детей, но больше всех она переживала за жизнь Кнарочки. Случайно брошенная в гневе фраза Лизы застряла у Майрам в голове: «Кому ты будешь нужна без матери?». Лиза хотела приучить Кнарочку к порядку. Человек так устроен, что он непременно должен кого-то бояться: хоку или страшного дядьку или кощея из сказки. В их семье все боялись Лизу, даже Сероп. Потому что она относилась требовательно в первую очередь к себе и не терпела, если кто-то делал не по ее. Или она сказала сделать, а не сделали. Одним словом, Лиза была карающим, всевидящим оком семьи Акопьянц.
И вот теперь Майрам лежит, не в силах пошевелиться от боли, сознавая, как будет сложно ее Кнарочке, если она останется без матери.
Майрам находилась словно в бреду, уже не могла понять, где реальность, а где сон. Как вдруг, совершенно неожиданно для себя самой она встала с постели и почувствовала себя лучше.
Тут со школы прибежала Кнарочка, и Майрам совсем успокоилась, решила, что болезнь отступила и теперь все наладится. Они вместе делали домашнюю работу, малыши вели себя на удивление спокойно. И вдруг внезапно нестерпимая боль пронзила все тело от головы до пяток, в глазах потемнело, Майрам еле успела лечь в кровать, началась внезапная лихорадка. В момент, когда приступ отпустил, Майрам посмотрела на Кнарочку.
- Дочка, подойди ко мне, - слабым голосом позвала Майрам.
- Возьми шкатулку возле иконы, ты же знаешь, что там лежит?
- Да, я посмотрела, но все положила на место, - испуганно сказала Кнарочка матери.
- Не переживай, я не буду тебя ругать, - доставая из шкатулки свое сокровище: пинцет и лопаточку, которые были ей дороже золота.
- Смотри, этот пинцет и лопаточка моей мамы, я очень редко тебе про нее говорила, ждала, когда ты повзрослеешь, - Майрам запнулась на этих словах. Про себя подумала: «Нужно рассказать сейчас, вдруг я умру и не успею».
- Твоя бабушка, ее звали Туаной, не забывай об этом, - Майрам говорила с дочерью, словно прощаясь. Она смотрела на Ардашика и Лиду, по щекам Майрам потекли слезы.
- Дочка, прости меня, - слабым голосом сказала Майрам.
- Мамочка, за что мне тебя прощать?
Майрам запнулась, она не знала, как объяснить дочери, которой несколько дней назад исполнилось одиннадцать лет, что теперь весь груз ответственности взрослой жизни ляжет на ее хрупкие плечи. Что она в этот момент испытывает чувство вины за то, что заболела и умирает.
- Я хотела пошить платье тебе на день рождения, но не пошила, прости меня, - сказала Майрам, закрыв глаза, по щекам ручьем продолжали течь слезы.
- Мама, почему ты плачешь? – вытирая слезы ладошкой, спрашивала Кнарочка.
- Ничего, сошьешь, когда поправишься, мы с Аней нарисовали, какое платье ты нам сошьешь.
Кнарочка стала объяснять, где будут рюши и какой будет юбка.
- Отец завтра приведет врача, он тебя вылечит, - оптимистично говорила Кнарочка.
- Мам, можно я пойду немного погуляю, там во дворе все собрались, я Ардашика возьму с собой, а Лидочка спит, как она проснется, я сразу прибегу, - скороговоркой говорила Кнарочка. Ей очень хотелось идти гулять со сверстниками, она совсем не чувствовала приближение беды.
- Да, беги, только дай я тебя поцелую.
Мать прижалась щекой к щеке дочери, ей хотелось продлить это состояние, а Кнарочка всеми мыслями была уже на улице. Поэтому чмокнув маму в щеку убежала.
Когда Майрам осталась одна, она закрыла глаза и постаралась уснуть. Вдруг неожиданно стало подступать ощущение полета, которое она испытывала только в детстве. Майрам хорошо знала это чувство, иногда ждала и желала этого, но сейчас почему-то испугалась и стала сопротивляться. Боялась закрыть глаза. Лидочка мирно сопела в люльке. И вдруг неимоверный страх и ужас охватил Майрам, она стала метаться по кровати, хотела встать, но ничего не получалось.
Совершенно неожиданно, она увидела посреди комнаты необыкновенно красивого человека. Майрам удивилась его появлению, но не испугалась, от него шло светлое тепло.
- Ты кто?
- Я пришел за тобой, не сопротивляйся, там, куда я тебя отведу - будет лучше, чем здесь, - улыбаясь и излучая необычный свет, промолвил гость.
- Я не могу подняться, у меня все болит, да и как я оставлю свою малышку, посмотри, ведь она так мирно спит, - ответила Майрам.
Опять тревога завладела, Майрам стала переживать, ей почему-то очень хотелось пойти туда, куда ее звали, но переживания за детей не давали довериться.
- Хочу тебе что-то показать, вставай, посмотри! – говорил Ангел.
К своему великому удивлению Майрам вскочила с кровати без усилий, у нее ничего не болело, она даже хотела потанцевать от радости.
Майрам подошла к Ангелу. И вдруг комната разделилась на две половины, между которых, на маленьком островке стояла Майрам и Ангел. Майрам посмотрела вокруг себя, чувства страха не было, а было спокойствие, гармония и нега.
Ангел обратил ее внимание на одну часть разделенной пополам комнаты, там Майрам увидела прекрасную картину, из-за невидимого стекла на Майрам смотрели лица.
- Кто эти люди, я их не знаю, - воодушевленно спросила Майрам.
- Это те, кто придут после тебя, это твои потомки, ты подарила каждому из них жизнь, - улыбаясь, говорил Ангел.
- Как же их много, но у меня нет столько детей.
- Это твои внуки, правнуки и праправнуки, - не переставая улыбаться и излучать неповторимый свет, говорил Ангел.
- Какие они яркие и красивые, у них белая кожа, а вон та маленькая девочка со светлыми волосиками тоже моя? – спрашивала Майрам не в силах отвести взгляд от картины.
- Да, она еще очень далеко, ее появление будет не скоро, но обязательно будет, скажу тебе больше, они все будут знать о твоей жизни и очень любить тебя, - в этом месте Ангел перевел взгляд и указал на одно из лиц.
- Вот, видишь ее, это внучка твоей Кнарочки, она напишет про тебя книгу, ее прочтут не только твои потомки, но и чужие люди, - Ангел погладил Майрам по голове. В этот момент Майрам ощутила Божью благодать. От этих слов душа Майрам возликовала, она была по-настоящему счастлива от того, что Ангел приоткрыл ей дверь будущего.
- Не могу оторвать взгляд от них, можно еще немного посмотрю?
С каждого лица потомков на Майрам смотрели глаза ее мамы Туаны и ее собственные бездонные глаза.
- Посмотри, но нам пора, - спокойно ответил Ангел.
Майрам приложила палец к губам и поднесла к улыбающемуся лицу внучки Кнарочки.
- Надо же, у Кнарочки будут внуки, - с блаженной улыбкой говорила Майрам.
- Я хочу ей помочь, может, детей посмотреть или кушать приготовить, - продолжила Майрам.
- Ты будешь с ней гораздо ближе и обязательно поможешь и не только ей, но всем, кого сейчас видишь, - говорил Ангел, обнимая за плечи, поворачивая в противоположную строну Майрам, где тоже была картина, но здесь были другие лица, тут были люди, которых Майрам хорошо знала, но они ушли в мир иной. И если на первой картине потомки не видели ее, то за невидимым стеклом этой картины ее видели, ей улыбались, призывно махали руками. Здесь она видела маму и папу, бабушек и дедушек, Аревик с детьми. Все они излучали счастье и готовность принять Майрам в свои ряды.
- Теперь пора.
- Прошу тебя, добрый Ангел, позволь мне встретиться с Лизой, если это возможно, - говорила Майрам, излучая счастье.

В это самое время Лиза сосредоточенно гладила белье, Жора мирно сидел на полу, играясь с игрушками, и что-то лепетал на только ему понятном языке. И вдруг Лиза повернула голову и увидела образ Майрам.
- Тебе стало лучше, слава Богу, а то не выходишь из моей головы, - сказала Лиза, не прекращая гладить.
- Детей с Кнарой оставила?
- Знаешь, Лиза, про меня книгу напишут, все наши родственники будут нас помнить, не бросай моих детей.
- А ты куда? – с иронией спросила Лиза.
- Вечно ты в каких-то облаках витаешь, да ты хоть знаешь, что такое книга? – не дождавшись ответа сказала Лиза.
В следующий момент Лиза перевела взгляд на то место, где только что видела Майрам, но ее там уже не было. Лед пробежал по спине Лизы, она выбежала в коридор, увидела запертую на крючок дверь. И только сейчас поняла, что не слышала ни скрипа половиц, ни стука в дверь. Но видение было совершенно реальным, как сидящий на полу ее сын Жора.
Волосы на голове Лизы стали шевелиться. Забыв про Жору, она побежала на Станичную 52. И когда Лиза вбежала в комнату, увидела лежащую на кровати Майрам в том самом платье, в котором она ей привиделась несколько минут назад.
- Майрам, Майрам не пугай меня, очнись, прошу тебя, - в агонии кричала Лиза. Глаза Майрам были открыты, она улыбалась, лицо излучало радость, словно вылетая из своего тела, она ощутила чувство свободы и безграничного счастья.
Лиза закрыла глаза Майрам, села возле кровати, она еще не могла поверить в смерть Майрам. Лиза горько заплакала, она гладила безжизненную руку Майрам, вспомнила Карс, маму, бабушку, вспомнила, как они ехали в Ставрополь, неимоверная тоска и боль пронзали душу. Потом Лиза посмотрела на малышку Лидочку, которой едва исполнилось три месяца.
- Кнара, Кнарик, где ты? - выбегая во двор, позвала Лиза.
Дети игрались, не подозревая ни о чем. За игрой Кнарочка не заметила прихода Лизы, и когда услышала, что она ее зовет, встрепенулась, боясь очередной трепки. Но Лиза была предельно сосредоточена, она уже смогла взять себя в руки.
- Беги к отцу на фабрику, скажи, Майрам умерла, - сказала Лиза Кнарочке.
- Как умерла? - недоуменно спросила Кнарочка сестру.
- Не задавай никаких вопросов, беги, - повторила Лиза, совершенно не беспокоясь о том, что только что сообщила сестре такую страшную весть.
Кнарочка со всех ног побежала за отцом, слезы рекой текли из глаз девочки, она еще не понимала, что такое смерть и как с этим ей придется жить дальше. Кнарочка не понимала, куда делась мама, она же и сейчас лежит на своей кровати, почему ее уже нет.
- Папа, мама умерла, - задыхаясь от слез и бега, сообщила Серопу трагическую весть дочь.

Кнарочке едва исполнилось 11 лет. А в средине декабря умерла Майрам. На улице было очень холодно. Тело Майрам вынесли во двор для прощания. Люди кутались в тулупы и терли замерзшие носы, никто не рыдал и не плакал кроме Кнарочки. Она, единственная из детей Майрам, будет помнить теплоту души и рук матери. Кнарочка смотрела на гроб, в котором находилось тело, ей казалось, что это не мама, она боялась подойти к гробу, боялась дотронуться, но никто и не настаивал.
Пройдут годы, и она будет с сожалением вспоминать момент смерти мамы, будет ругать себя, что не задержалась, а побежала гулять, что Майрам умирала в полном одиночестве. Будет ругать себя, что не обняла маму крепче, когда она с ней прощалась. Поймет Кнарочка, что мама просила у нее прощение за те годы, которые предстояло Кнарочке прожить без нее и несшитое платье здесь совершенно не при чем.
Похоронили Майрам на церковном кладбище Успенской церкви, возле забора. Поминали хлебом и чаем, директор фабрики привез с хлеб комбината, 10 булок хлеба, в период голода, это был царский подарок. Соседский музыкант играл на дудуке.
Люди, которые пришли проводить Майрам в последний путь, в основном это были Сардарьянцы - родственники мужа Лизы Антона. Они жалели детей, Серопа и никто даже слова не сказал о трудной жизни Майрам, о ее доброте и задоре, о ее умении найти из любой ситуации выход, о том, как она любила жизнь, Серопа, деток и Лизу.
Под плач дудука Лиза жевала хлеб, по щекам текли слезы, она оплакивала свою жизнь, которая уходила в прошлое вместе с Майрам. Сероп держал на руках Ардашика и никак не мог понять, как же ему теперь жить, как поднять малышей в это тяжелое время. Неповторимая музыка дудука разрывала сердце на маленькие кусочки. Сероп вспоминал, как они с Майрам ездили на ферму Василия Абрамовича, как были счастливы. И вот теперь он снова остался один.
И только Наталья Мамонтовна причитала:
- Бедная девочка, как же так? – утирая слезы.
Скорбная церемония закончилась, Кнарочка убрала в комнатах. Сероп лежал растоптанный горем на кровати, а рядом лежала крошечная дочь Лидочка, Ардашик, вдоволь наевшись хлеба, мирно спал. Детство Кнарочки закончилось, теперь ей придется заменить этим детям мать, ухаживать за отцом.
На следующий день, после похорон в комнату Серопа как цунами влетела Лиза.
- Отец, тебе плохо, что болит? – поправляя подушку под головой Серопа, на которой недавно умерла Майрам.
- Я принесла первое, покушай, тебе нужны силы, - с особой заботой говорила Лиза.
Сероп в ответ помахал рукой,
- Пусть дети поедят, я не хочу.
- Папа, я понимаю как тебе сейчас плохо, заберу Лидочку к себе, пока не окрепнет.
Лиза не знала слов утешения, не умела проявлять свои чувства, взамен этого она  привыкла мгновенно принимать нужные решения и начинать действовать без лишних слов и сантиментов. Сероп был в таком состоянии, что любое решение было бы верным. Сорок дней никто не понимал и не принимал смерть Майрам. Сероп приходил домой и по привычке искал жену, Кнарочка забегала в комнату и тоже звала маму. Пока Кнарочка была в школе, за Ардашиком присматривала Наталья Мамонтовна. Заботу о Лидочке взяла на себя семья Сардарьянцев, хотя свекрови не очень хотелось, чтобы ее сын кормил еще один рот, да еще и от турчанки. Но все знали, что это временно, поэтому родня Антона отступила и Лидочка продолжала жить у Лизы. Вараздат каждый день приносил обед для Серопа, Кнарочки и Ардашика, в основном это было горячее первое и каша. Но в то время такая еда считалась царской.
Все потихоньку привыкали жить без Майрам, сильно страдала без мамы Кнарочка, когда ей было невмоготу, она прибегала к забору кладбища и подолгу жаловалась маме или рассказывала секретики. На территорию кладбища Кнарочка заходить боялась, ей везде мерещились покойники. Да еще Вараздат с Мамиконом как станут рассказывать на ночь истории про мертвецов, так и вообще не могла всю ночь глаз сомкнуть. После смерти Майрам Кнарочка стала бояться заходить в комнату и находиться там одна.
Сероп был вынужден уволиться с обувной фабрики и пойти работать на хлебозавод. Теперь от Серопа вкусно пахло хлебом, он приходил домой с работы и за пазухой у него всегда были две буханки хлеба, он сажал детей за стол и кормил хлебом, когда было молоко, наливал молока.
Нужно отметить, что всю жизнь для Кнарочки лучшим подарком будет свежий хлеб, как светлое воспоминание об отце. Родственники знали: если Кнарик идет в гости, то хлеб покупать не нужно, она обязательно принесет булочку свежего хлеба.