Три попытки создания психобиографии Иисуса

   При «Исследовании Иисуса», как правило, избегают психобиографии, хотя именно от психобиографического подхода  можно получить много ценного.Возможно, это связано и с тем, что психобиография ставит поступки Иисуса в центр внимания и движет ей явно не христианская догматика.
Далее кратко описаны три попытки психобиографии Христа, которые признаются специалистами наиболее удачными.

1. Джон Миллер «Тридцатилетний Иисус: психологический и исторический портрет» (1997).
   Для Миллера особо важны идеи Фрейда об эдиповом комплексе. Миллер пытается показать, что Иисус рано потерял отца и заменил его "другим отцом" . Позднее, приняв крещение у Иоанна, Иисус пережил сильный духовный опыт. В тридцать Он покинул мать.Иисус  не вступал в брак, поскольку у него не было отца, который, как принято у евреев, нашел бы ему невесту, и Он нашел мир и гармонию в сознании того, что обрел небесного Отца.

    Многим специалистам по Новому Завету выводы Миллера покажутся неубедительными, т.к. по их мнению,  он не учитывал "замысла евангелистов" .Каждый из четырех евангелистов не просто ознакомился с преданиями, которые могли содержать исторические сведения, но также менял и редактировал слова и деяния Иисуса. Евангелия нельзя читать как объективные биографии. Предания об Иисусе были лишь основой для евангелистов, и они  прибавили к ним свои интерпретации. Критики считают, что попытка отделить Иисуса истории от Христа веры – это
«не только непонимание творческого аспекта всех наших источников, она еще и заслоняет тот факт, что Иисус был важен именно из-за того, кем Он себя считал и кем его считали другие.»

   2. Вторую попытку создать психобиографию Иисуса предпринял Андрис ван Аарде в книге «Без отца в Галилее». Он испытал влияние Миллера, хотя и «глубоко сомневался» в его методах и выводах .  Он отмечает в труде Миллера четыре важнейшие проблемы:
Миллер некритично считает историчным возникшее в святоотеческий период уверение в том, что Иосиф умер, когда Иисус еще был ребенком.
Миллер допускает, что Иисус был первенцем и  предполагает, что Он стал в семье «отцовской фигурой».

 Ван Аарде убежден, что евангельский Иисус – это «герой без отца». Он предлагает  важный вопрос: «Что значило клеймо безотцовщины для уроженца Палестины I века, живущей под властью Иродов, если Он верил Богу как Отцу?» Ван Аарде убежден в том, что «Иисус заполнил пустоту, возникшую из-за отсутствия отца, верой в Бога как отца». Эта позиция показывает, что у ван Аарде и Миллера есть немало общего, а также связывает их версии жизни Иисуса с теми, какие были созданы в XIX веке.

   Как связана идея об утрате Иисусом отца в детстве с тем, почему Иисус почти всегда называл Бога Отцом, а не Яхве, или Господом, или Элохимом, как большинство евреев? Может быть, Иисус видел, что не способен доказать свое происхождение перед лицом тех, кто называл его мамзером?
   Имеются дополнительные филологические данные (особенно свитки Мертвого моря), указывающие на то, что мамзером называли не только незаконнорожденного, но и того, кто не мог убедительно доказать властям, что его родители были чистокровными евреями и вступили в брак до его зачатия. История рождения Иисуса не только была нарушением существовавших иудейских обычаев, но и «доказывала» некоторым евреям, обладающим властью, что Иисус был мамзером, – либо потому, что его зачали до законного брака, либо потому, что он родился от девы. Это было верно в любом случае – и если бы его мать была изнасилована римским солдатом (идея, увековеченная в постыдном вымысле о Пантере), и если бы его отец умер до того, как смог бы защитить сына в синагоге или где-либо еще перед властями, ответив на их вопросы о законном статусе Иисуса или о его происхождении. В какой мере такая социальная ситуация могла повлиять на психологическое развитие Иисуса?
   Если некие книжники, фарисеи или священники считали Иисуса мамзером, Он оказывался изгоем в еврейском обществе, а это могло оказать влияние на психику. И это позволило бы нам понять такую исключительную характеристику Иисуса, как стремление быть с отверженными (что особенно противоречило представлениям Кумрана и распространенным законам о ритуальной чистоте).

3. Дэвид Кэппс ,профессор Принстонской богословской семинарии и  специалист по психологии религии :«Иисус:психологическая биография» (2000).
Кэппс поставил в центр Иисуса как целителя и убедительно показал, что специалисты, делая выводы об Иисусе, невольно вторгались в область психологии, а также показал, что психологические теории не просто легитимны, но крайне важны при историческом изучении жизни того человека, которого называли Иисусом из Назарета.
Кэппс намного более, нежели Миллер, внимателен к тому, как евангелисты в своем социальном окружении оформляли и редактировали предания об Иисусе, и  утверждает, что Иисус совершал чудеса исцеления, с чем сегодня согласится большинство исследователей.

   За книгой Кэппса , вызвавшей споры, не стоит желание прийти к выводам, которые соответствуют вероучению ортодоксального христианства или стандартам некоей конфессии. Кэппс уверен в том, что Иисус был незаконнорожденным и что Иосифу не удалось его усыновить, а также в том, что «Иисус был меланхоликом и обратился к альтернативному представлению о религии, основанной на вере в “Аббу” (Бога Отца)
    Кэппс  считает, что именно с  «акции» в Храме началась череда действий, приведших непосредственно к смерти Иисуса.

    Три этих современных психобиографии  отличаются от тех, какие клеймил Швейцер сто лет тому назад: авторы последних, возможно, злоупотребляли психологией. Разгромная критика Швейцера, которая обрушилась на  их труды, привела к тому, что библеистам совершенно запретили применять психологию, и этот запрет действовал на протяжении большей части ХХ века   .

Быть может, сильнее всего старые подходы отличались от современных психологических исследований тем, что у первых была своя откровенная программа: они стремились свести особенности личности Иисуса к тому или иному «заболеванию». Кэппс, призывая исследователей относиться к  работе «с большей чуткостью», отмечает, что, как писал Швейцер в своей знаменитой диссертации, у нас остается
«дверь… для психиатрического изучения Иисуса в будущем»,
особенно в том, что касается «значения, которое себе придавал Иисус» и момента крещения, когда Иисус, возможно, «столкнулся с галлюцинациями».

Критики подчеркивают, что создатели подобных психобиографий должны понимать, что характер Иисуса, духовная сторона его личности и его самопонимание останутся тайнами, которые мы не сможем объяснить со всей определенностью с помощью любых орудий человеческого разума, включая психобиографическое исследование.
Хотя психобиография, несомненно, поможет  обогатить умозрительные портреты, воображенные нами.