Мир живых

Вместо предисловия. (Винсент Табу)

     Наверное, я должен перед началом сказать несколько слов, чтобы было понятно, о чём эта история. Но поскольку в конец книги заглядывать неприлично, я скажу только одно: она - о моей самооценке. А остальное пусть расскажет мой друг Лайка Тейбирген, которому я полностью доверяю, и который, хоть и призрак, но всё-таки настоящий человек.
               
Мир живых. (Лайка Тейбирген)

    Когда Винсент Табу поручил мне этот текст, я даже почти не удивился, потому что за последние два года мы с ним очень сблизились. У меня вообще было ощущение, что с тех пор как Сущности вынесли ему Приговор, я стал единственным существом, которого Винс не стеснялся и не избегал; с остальными же людьми он предпочитал контактировать как можно меньше.
    Это происходило не потому, что к Творцу без энергоформы и огненных порталов стали как-то иначе относиться, нет. Скорее, он сам счёл нынешнего себя унылым и бесполезным; он сам решил, что его друзья в нём совершенно не нуждаются - и убедить его в обратном не могли ни Клэр, ни Лим, ни Айэн. По крайней мере, эти трое точно пытались - а остальные и не пытались даже.
     Кто-то (как Симирреата, например) сам был примерно в такой же депрессии, а кто-то просто не понимал, в чём проблема. Ведь всё же в Мироздании было хорошо - так что ещё было нужно? Вселенная функционировала без катаклизмов, требующих вмешательства Творца - а если вдруг его вмешательство всё-таки требовалось, он просто прыгал в межмирную воду, становился роем частиц - то есть, всем миром сразу - и наводил порядок изнутри, незаметно и безболезненно.
    Это была та самая «суперспособность», которую у Винса никто не смог отнять - но которая не предполагала никакого человеческого взаимодействия и совместной работы с Творцом. Винс-Творец, лишённый права распоряжаться энергетическими ресурсами Созидания и Разрушения, был чистой и совершенной функцией – притом, что Винс-аватар по-прежнему был собой: Божеством Вселенской боли, Хозяином мира мёртвых и воплощённой жаждой забытья. Из-за этого конфликта формы и содержания он замкнулся в себе и очень редко выбирался наружу.
    По вечерам он, по обыкновению, приходил в парк, окружающий мой Храм Мёртвых, садился на лавочку и пил в одиночку. Дождь ли, снег – ему было всё равно, поэтому я, не дожидаясь пока он вырубится, разыскивал его и отводил к себе, а на следующий день выдавал ему неизменную фляжку симпэйна и провожал на работу к Марке.
   Так было и этим утром: Винс, слегка пошатываясь, молча шёл по Разрушенному Городу, и, казалось, вовсе не замечал ничего вокруг - а я спокойно летел рядом, погрузившись в свои мысли. И, видимо, в какой-то момент я немного обогнал его - потому что, когда мы были неподалёку от ларька, Винс внезапно схватил меня за плечо.
    Я резко остановился – и он, затащив меня за ствол огромного тополя и указав пальцем на толпу у ларька, возбуждённо прошептал:
- Смотри, Лайка! Видишь там вон тех девчонок? Ну, двоих, чёрненькую и беленькую? Которые как близнецы похожи?
    Я, признаться, первым делом посмотрел не туда, куда он показывал, а на него самого - причём, смерил его таким взглядом, что он смутился.
- Я в норме, Лайка, - сказал он.
- Ага, - кивнул я. – По сравнению со вчерашним вечером – в норме. А вообще, ты уже грамм сто сверх нормы принял.
    Творец вздохнул и прислонился к дереву.
- Пожалуйста, Лайка, просто посмотри на девчонок, ладно?
- Да на кой мне твои девчонки? - усмехнулся я. - Я вообще-то призрак, забыл?
- Дурак! – чуть ли не с обидой воскликнул Винс. - Я с тобой, как с бывшим Ангзирба, хочу поговорить!
    Я оторопел.
- Как с бывшим... Ангзирба?! 
- Представь себе.
- И причём тут это?
- Ну, девчонки эти... Они же не люди, правда?
     Я бросил на него ещё один подозрительный взгляд, и уставился в толпу у ларька, пытаясь отыскать блондинку и брюнетку, «похожих как близнецы». О ком речь, я понял довольно быстро: не каждый день такое встречается. Но вот насчёт «не людей»... Тут я не понял решительно ничего.
- Может, подойдём поближе? - спросил я Винса. - С такого расстояния я их не чувствую.
    Творец кивнул, отделился от дерева и пошёл вперёд.
    Скверик у ларька всегда был в Треугольнике чем-то вроде народного форума, и, одновременно, биржи труда. Энергеты приходили сюда нанимать местных жителей на разные работы или договариваться с мусорщиками о поиске неведомых доселе артефактов, а мусорщики, в свою очередь, демонстрировали находки и старались не продешевить. Здесь они собирались перед походами за грань исследованного мира, затаривались фляжками и обсуждали с коллегами тонкости прохождения маршрутов, а новички Треугольника знакомились со «старичками», чтобы понять, что такое жизнь в мире мёртвых. 
    Так и девчонки: в данный момент они явно пытались завязать знакомство с женской командой мусорщиков, которая недавно образовалась в нашем Аиде - и которая присутствовала здесь сейчас в полном составе.
- О, кого я вижу! - дружелюбно расхохоталась при виде Винса старшая из них, немолодая широкоплечая тётка по кличке Берта. - Сам Творец с летающим эскортом!
- Привет, Берта. Привет, девушки, - улыбнулся Винс. - Как вы? Уже познакомились?
   Шесть человек команды и двое новеньких уставились на него со странным выражением, которое можно было назвать симпатией, граничащей с испугом. То есть, Винс им заметно нравился (как, впрочем, и всем женщинам) - но поскольку Берта принципиально не брала в свою команду неустойчивых к его материальной власти, девушки изо всех сил старались не показать своих чувств.
   Берта ехидно усмехнулась.
- Мы-то ещё не познакомились, - ответила она. - А вот вы, как я погляжу, уже знакомы.
- Я просто встретил их на Пепелище, - сказал Винс. – Я всех новеньких встречаю. Это же не компромат?
    Берта перевела пристальный взгляд на девчонок.
- Ну, а вы что скажете? – спросила она.
- Я не знаю, о каком компромате речь, - смело ответила чёрненькая. - Но вообще-то, встреча была так себе.
    Берта расхохоталась, и фамильярно хлопнула Винса по плечу.
- Что, Творец, опять перебрал вчера? Не смог произвести первое впечатление?
    Винс не ответил, поёжился, зачем-то застегнул единственную уцелевшую пуговицу на драном кожаном пиджаке, передумал, снова расстегнул и вытащил из внутреннего кармана фляжку.
- Впечатление первое. Оно же - последнее, - подняв фляжку, словно тост, сказал он, и демонстративно выпил. - Хватит уже издеваться, Берта.
- Ты хоть имена-то им дал, алкаш хренов?
- Конечно. Эрна и Мирна.
- На большее фантазии не хватило?
- Не хватило, - кивнул Винс. - Дай сигарету.
   Командирша протянула ему пачку, он дрожащими пальцами вытянул сигарету, а я поднёс ему зажигалку и взял его под локоть, потому что он как-то слишком уж сильно пошатнулся.
    Берта покачала головой, и снова переключила внимание на девчонок.
- Эрна, значит? – спросила она чёрненькую.
- Так точно, босс! - в тон ответила девушка.
- Хочешь, значит, полезным делом заняться после смерти?
- Было бы неплохо.
- А ты, Мирна?
   Вторая девушка вздрогнула и почему-то покосилась на Винса - однако вслух неожиданно сказала:
- Может, пойдём уже куда-нибудь, а? Холодно тут торчать.
    Берта снова расхохоталась.
- Вот это рвение! Ладно, пошли. Там посмотрим, на что вы способны.
- Они очень способные, Берта, - сказал Винс. - Я серьёзно.
- Серьёзно он! - фыркнула она. - Ты до работы доползи, Творец! Лайка, смотри, чтобы он в лужу не шлёпнулся! Всё, девчонки, идём отсюда! На ходу согреетесь.      
    Она отвернулась и бодро пошагала прочь, топая берцами и помахивая кристаллощупом новой конструкции, похожим на телескопическую лыжную палку. Вся команда, естественно, устремилась за ней - и только Мирна ещё пару секунд стояла и смотрела на Винса. Я перехватил этот взгляд - и наконец-то почувствовал! Понял нечто такое... Не знаю даже, как это назвать. Человек бы сказал, «сердце кольнуло» - но у меня не было сердца. Просто я вдруг понял, что имел в виду Винс, говоря, что обе девчонки - не люди.
   Когда они ушли, он ещё перебросился несколькими словами со знакомыми мусорщиками и энергетами, я взял для него в ларьке фляжку про запас - и мы продолжили наш путь. Винс шёл, честно стараясь, чтобы мне не приходилось его вести - но судя по тому, сколько сил он на это тратил, я понимал, что работать он уже вряд ли сможет. Сейчас же в тепле чуть расслабится, хлебнёт ещё симпэйна - и всё, пропал. Для себя, в первую очередь. Клэр сегодня на работе не было, у Айэна наверняка не будет времени за ним следить... А потом кому-то придётся его, на самом деле, из лужи вытаскивать.
- Винс, может я с тобой останусь? - робко предложил я.
- Я что, настолько плохо выгляжу? - хмуро поинтересовался он.
- Ну...
- Лайка, ты от меня не устал? Мне кажется, тебе надо отдохнуть... А вообще, ты бы лучше мне про девчонок этих что-нибудь умное сказал, чем меня жалеть. Вот их действительно жалко.
- Жалко? - удивился я. - То есть, всех остальных обитателей Треугольника тебе не жалко, а их жалко?
- Мне их не как людей жалко, а как утраченный шанс Мироздания, - пояснил Винс в своей нормальной манере, подразумевающей, что собеседник понимает его с полуслова - но я, конечно же, не понял ничегошеньки.
- Какой ещё шанс? - спросил я.
- Да брось, Лайка, не тупи! - воскликнул Винс. - Я же видел, что ты видел, что... Тьфу ты! Сущность их волн ты видел! Это же мощнейшие демиурги, балансировщики миров, не хуже, чем твои Исси Ангзирба! Не женщины - полубогини! Они могли бы столько полезного для Мироздания сделать, а теперь... Как они вообще в Треугольник попали?! Как эта безвыходная ловушка умудрилась поглотить таких уникальных существ?! Вот же чёртова система!
    От волнения он остановился и снова вытащил фляжку.             
- Ну, не чёртова система, а твоя, - сказал я. - Если уж ты чего-то в ней не понимаешь - то я тем более. А насчёт того, что я видел - да. Они не такие, как все. 
- А какие? - резко обернулся ко мне Винс.
- Ну такие... Как Лимми, что ли...
- Как Лимми? Почему?
- Потому что тело как будто одно - а волна совсем другая... Не знаю, как объяснить.
- А, ну да! Сверхсущество, замаскированное под молнитца, - кивнул Винс. - Всё правильно ты понял. Вот если бы их как-нибудь, как Лимми, перевоплотить!
- Но они же для этого должны умереть, а они...
- И так уже мёртвые, - закончил за меня Винс, и, запрокинув голову, приложился к фляжке.
- Винс, пожалуйста, не напивайся! – взмолился я, снова хватая его под локоть.
   При этом, я довольно бесцеремонно отнял у него фляжку – а он даже не воспротивился, настолько был увлечён своей идеей.
- Я просто обязан придумать, как обойти эту систему! – отчаянно воскликнул он. - Я не смогу жить, пока не выведу их отсюда!
- Послушай, Винс, - сказал я. – Давай рассуждать здраво. Ты ведь не хуже меня знаешь, что у здешних обитателей нет Центра Распределения. И поручить свои волны абы какому Центру они не могут, потому что они не смертные. Так кто будет их воплощать, если даже ты их отсюда выведешь? Вот если бы ты не отдал Слэршу свою способность стать Центром, то в теории... При переходе жителя твоего мира в волну... Если бы такое было возможно... Она автоматически принадлежала бы тебе. Но ты не Центр, а они - не смертные. Замкнутый круг.
    Винс как-то странно посмотрел на меня, высвободил свой локоть и молча пошёл дальше.
- Ты что, обиделся? – удивлённо спросил я, догоняя его.
- Нет, Лайка, - ответил он. - Ты просто одну вещь упустил. Чтобы стать Центром, я тоже должен был бы умереть.
     Я ахнул, и мысленно обозвал себя идиотом.
- Я, может быть, и отдал-то эту способность, чтобы ненароком не сдохнуть, - с горькой усмешкой прибавил Винс. - Хотя всё это – пустая болтовня... «Если бы да кабы...» И ты абсолютно прав. Тут нужен какой-то иной подход… Свежий взгляд на вещи… Надо бы с Лимми поговорить…
- Так поговори! – обрадовался я. – Можно прямо сейчас!
- Нет, Лайка, - сказал он. – Сначала я до Марки дойду. Я обещал.

***
    Мы расстались с Винсом возле входа в забегаловку – а вечером они нагрянули ко мне вместе с Лимми. Точнее, нагрянул Лимми со своим экраном-Мирвином, а Винс сидел у них в экранной и таращился на меня с крайне смущённым видом - ну, настолько, насколько вообще может быть смущённым человек в такой степени опьянения. При этом, он был не в своих джинсах и рубашке, а в молнитском кисэйре: то есть, по всей видимости, Лимми уже успел вытащить Винса из какой-то лужи и переодеть.
    Сам Лане тоже был заметно нетрезв - но не до такой степени, чтобы Мирвин считал его неадекватным, иначе он наверняка не допустил бы этого разговора.
- Привет, Лайка! - развязно заорал молнитец. - У нас тут к тебе возник очень личный вопросик!
- Валяй, - в тон ему сказал я.
- Как ты умер?
     Я растерялся.
- А Винс что, не в курсе? - подозрительно спросил я, и в упор уставился на Творца.
- П-прости пожалуйста... – слегка заикаясь, пробормотал тот. - Он хочет спросить... То есть мы... Как ты перешёл в волну?
- То есть, ты действительно не в курсе?!
- Ну… Я понял, что нет… - признался Винс. – Раньше я считал, что Треугольник сам от тебя избавился, потому что ты умудрился здесь умереть… Что он перевёл тебя напрямую в волну, потому что труп здесь неуместен… Но если вдуматься, то это полная чушь… Труп – это труп, а волна – это волна. Как ты перешёл в волну вместе с телом? Почему вообще умер в мире, где никто не умирает? Не от наркоты же, в самом деле…
- Меня же Алтарём шарахнуло, Винс! – в полнейшем изумлении напомнил я.
- Каким ещё Алтарём? – искренне удивился он. – Тогда же не было никакого Алтаря. Ты же его построил после того, как стал призраком... Это же я тебе посоветовал… Чтобы привязать тебя здесь… Или нет?
- Да, Винс, - сказал я. - Но я же его не на ровном месте построил! Кристаллический артефакт, ставший его основой, был вмонтирован в потолок здания Храма всегда! И я, дурак любопытный, лазил к нему по лесам. Помнишь, там леса были? Их ведь тоже не я строил, это здание появилось в Треугольнике уже таким. Словно его реставрировали, а потом бросили. Не может быть, чтобы ты этого не помнил!
- По моим сведениям, человек таком состоянии может забыть даже родную мать, - внезапно встрял Мирвин.
    Винс уставился на экран так, словно перед ним стоял невидимый идиот, а Лане искренне расхохотался.
- Это образное выражение, Мир! Образное! К тому же, у Винса нет и никогда не было никакой матери! Он же аватар! Персонификация!
- Образное. Хм, - задумчиво произнёс живой экран. - Однако проблемы с памятью налицо.
    Винс зачем-то потрогал лицо - чем привёл Лима в ещё больший экстаз, и всё-таки умудрился смутить кристаллический интеллект.
- Прости, Творец, - сказал Мирвин.
- Да ничего страшного… - махнул рукой Винс. – У меня на самом деле с памятью не очень… Лимми, прекрати ржать...
- Ладно, прекратил, - всё ещё усмехаясь, сказал молнитец. – Так значит, тебя, Лайка, Алтарём шарахнуло - и...
- И я стал чем-то вроде живой энерговолны.
- Почему «чем-то вроде»? - удивился Лане. - Ты разве не волна?
- Волна, но... Волны ведь не живут в материальных мирах.
- Так почему тогда ты не оказался в Беловременьи?
- Я был там. Меня Винс вернул.
- Но зачем?
     Я опять в растерянности посмотрел на Винса, потому что я, честно говоря, сам не знал, зачем.               
- Лимми, ну ты же сам понимаешь, что Лайка не вписывается в общепринятое определение волны, - пояснил за меня Винс. - В волну же трансформировалось только его тело, а личность осталась... То есть, он - личный образ волны... Воспоминание о себе...
- Ого! - восхитился я. - Да ты поэт! Мне бы такое определение себя в голову не пришло!
- Да погоди ты, Лайка! - поморщился Лим. - Винс, давай конкретно.  Ты хочешь сказать, что вернул Лайку из Беловременья, потому что он неправильная волна?
    Винс кивнул.
- Неправильная, да…. Я не смог бы подыскать ему Центр, даже если бы тогда был Учётчиком.
- И причина этого - в материальности Треугольника?
- Да... Я ж тебе уже говорил... Материальность Треугольника не предусматривает перевоплощения... Жители моего мира бессмертны, как и я... У нас в давние времена было несколько локальных войнушек с энергетами, и… Ты даже не представляешь, как они удивлялись, когда некоторые «убитые» через пару дней снова вставали в строй.
- То есть, их, как тебя, просто «проглатывало» пространство, и выкидывало обратно из воды? - заинтересовался Лим.
- Нет, конечно… Это и со мной-то бывало, только когда я с крыши прыгал… Обычно приходится воскресать – а это гораздо мучительнее, чем умирать… Правда, бывали случаи безвозвратного исчезновения в Неисследованном - но это не смерть. Я сам не знаю, куда деваются эти заблудшие души... Я крайне мало знаю о своём мире...
- Ну да, я в курсе, - проворчал молнитец. - Твой мир - это ты сам, а ты сам себе неинтересен. Настолько, что даже не знал, как твой лучший друг стал волной.
- Ну, теперь знаю - и что с того? - пожал плечами Винс. - Что нам даёт знание того, как избавиться от тела, имеющего материальность Треугольника? Ну, шарахнем Алтарём, получим ещё пару призраков, толку-то... Их же всё равно ни к одному из существующих Центров не пристроить. Для их распределения нужен какой-то особый Центр, который мог бы изменять предназначение существа... То есть, нужен я - или нечто очень похожее.   
   Лане задумался и принялся привычно вышагивать по комнате. В процессе он вытащил из-за корпуса экрана бутылку фирменной самогонки, машинально отхлебнул - и, увидев устремлённый на него умоляющий взгляд Винса, передал бутылку ему.
- Чёрт бы побрал ваш мозговой штурм, - проворчал Мирвин. - Ещё глоток - и я не подпущу тебя к пульту!
- Не ругайся, аймэзи, - отмахнулся Лим. - Скажи лучше: ты чем-то похож на Винса?
- Что?
- Ну, есть в тебе что-то от твоего создателя? Ведь он же при одушевлении вложил в тебя частичку себя, правда?
- Уж не намекаешь ли ты на то, что я могу стать Центром Распределения? - изумился Мирвин.
- Примерно так.
- Не сходи с ума, Лим!
- Мир, ну конечно, это будешь не ты, - примиряюще улыбнулся Лим. - Но если бы, например, было некое устройство, содержащее энергокод Винса и поддерживающее с ним связь, а? Частичка его самого, искусственное кристаллическое сердце, находящееся в Беловременье и трансформирующее волны?    
     Мирвин подвис. Я, признаться, тоже. И только пьяный в дымину Творец отреагировал мгновенно:
- Не в Беловременье, Лимми... - пробормотал он.
- Что? - резко обернулся к нему Лане.
- Не в Беловременье, - повторил Винс, пытаясь выговаривать слова чуть ли не по слогам. - В Сияющей Пустоте... Сердце должно находиться в Сияющей Пустоте... С Центрами... Как один из них...
- Почему?
- В Беловременье оно будет притягивать к себе все волны подряд... А нужно - только мои... И трансформировать их мало, надо сразу распределять…
- Но, насколько я знаю, в Пустоте не может находиться материальный объект! - возразил Лим.
    Он присел на корточки возле Винса и так вцепился в него взглядом, что несчастный Творец сник и опустил глаза.
- Да знаю я, Лимми, знаю... - прошептал он. - Но это единственный вариант... Если бы это было как-то возможно... Если бы... Я бы не то что частицу - я бы всего себя отдал... Ведь тогда я бы мог отпустить любого жителя Треугольника... Ведь я бы мог бы...
    Я понял, что он сейчас заплачет - и Лим тоже это понял.
- Ну всё, хватит, Винс, - сказал он. - Успокойся, пожалуйста. Тебе надо проспаться. А завтра мы обязательно что-нибудь придумаем.
- Правда? 
- Конечно, - уверенно ответил Лане. – Ты позовёшь Мирру, она позовёт Одну-из-Девяти, и вы поговорите о Пустоте. Они в этом более компетентны, чем я. А я тем временем проектик устройства набросаю. Глядишь, всё и срастётся.
- Спасибо, Лимми... - пролепетал окончательно расклеившийся Творец.
    Молнитец сел рядом с ним на пол, обнял - и Винс, немного поплакав, благополучно вырубился. Лим принёс одеяло, лёг рядом с Винсом, и тоже заснул, после чего Мирвин попрощался со мной и закрыл портал.

***
    При разговоре Творца с Миррой и Одной-из-Девяти мне неожиданно тоже довелось присутствовать - вот только произошло это вовсе не назавтра.
    Через пару дней я снова подобрал пьяного Винса на улице - точнее, даже не подобрал, а увидел довольно безобразную картину: Мирна пыталась его вести, а Винс рыдал, ежеминутно падал на колени и нёс несусветную дичь о своём былом всемогуществе и вине перед всем и вся. Типичный Винс, в общем-то (для меня и тех, кто его знает) - но Мирну мне стало жалко. 
- А ну, соберись, тряпка! - привычно заорал я, схватив Винса за шиворот. - Что ты девушке мозг выносишь?!
    Эффект неожиданности, как всегда, сработал: Винс вздрогнул и попытался вскочить с колен. Плохо было только то, что я не удержал его, и он тут же шлёпнулся на задницу.
- Н-не ругайся, Лайка... - простонал он, в то время как девушка уже кинулась его поднимать.
- Ты что творишь, призрак?! - возмутилась она. - Тоже мне друг называется! Нет, чтобы помочь!
- Да я помогаю, - ничуть не смутился я, подхватывая Винса со спины под мышки и ставя его на ноги. - Вы ж ко мне шли? Так надо идти, а не в грязи валяться!
- Ненене... - пробормотал Винс. - Я н-не буду... Я иду...
     И мы, вдвоём с Мирной, зажав его с двух сторон, под руки повели его к Храму. Это оказалось непросто, потому что идти Винс вообще не мог - но зато и на истерику у него при этом сил не хватало. А едва переступив порог, он просто отрубился, и даже не почувствовал, как мы снимали с него грязные джинсы и укладывали его на лежанку из сложенных матов.   
- Это надо же было так напиться... - растерянно сказала Мирна, устало опускаясь на такие же маты, разложенные на полу.
- Где его фляжка? - строго спросил её я.
- Какая фляжка?
- Любая, чёрт возьми! Есть у него с собой ещё выпивка?
- Да куда ему ещё? - удивилась девушка. - Пусть протрезвеет!
- Он не протрезвеет, Мирна, - сказал я. - Через час или два он проснётся, и, если не найдёт выпивку, та истерика, что он тебе сегодня закатил, просто тихим раем покажется.
- Но почему?
     Я чуть было не брякнул: «Ну, это же Винс!» - однако вовремя опомнился. Этой несчастной девушке ещё только предстояло узнать истинный смысл этого выражения; а может - как знать? - и не предстояло вовсе. Ведь в планы Винса отнюдь не входило длительное общение с ней и вообще присутствие Мирны в Треугольнике, а решение бога, как он сам говорил - это уже запущенный механизм... В общем, я подумал и сказал:
- Потому что зависимость - это болезнь. Винс будет страдать, если не выпьет, понимаешь?
- Понимаю... То есть, не понимаю, - честно ответила Мирна. - И фляжки у меня никакой нет.
- Ладно, - отмахнулся я. - Я тут пару дней назад заначку оставил. Сейчас поищу.
    Сказав это, я взлетел к Алтарю, к свисающим из-под потолка кристаллическим сталактитам, за которыми я ещё позавчера спрятал фляжку. Я не хотел её доставать на виду у посторонних - но подумал, что Мирну теперь вряд ли можно было назвать посторонней. 
- Слушай, Мирна, - сказал я, спустившись обратно. - Давай начистоту. Как вы с ним тут оказались вместе? И что он тебе наплёл?
     Она уставилась на меня с крайне возмущённым и обиженным видом.
- С какой стати я должна отчитываться? - фыркнула она. – Мне что, нельзя просто с человеком пообщаться?
     Я смутился, ибо сообразил, что она поняла мой вопрос совсем не так - а также то, что она сейчас раскрыла все карты.
- Прости, пожалуйста, - примиряющим тоном сказал я. - Мы явно начали не с того конца. Хочешь чаю?
    Мирна кивнула. Вид у неё был крайне жалкий и даже какой-то потерянный – что, впрочем, было не удивительно для девушки, совсем недавно оказавшейся в потустороннем мире и тут же умудрившейся влюбиться в Творца Мироздания. И ведь даже не влюбиться, нет; это слово сам Винс считал неприменимым по отношению к себе. Он про таких девушек говорил: «Она попала» - и в этом не было никакого цинизма, потому что он и про себя говорил: «Я попал», а не «влюбился». Для существа, обладающего абсолютной материальной властью, так было гораздо честнее.
- Мирна, ты знаешь, кто такой Винс? - осторожно спросил я, наливая в чайник воды и ставя его на плитку.
- Творец Мироздания, да? - криво и невесело усмехнулась девушка.
- Ты не веришь, - не спросил, а почти уверенно сказал я.
- Послушай, призрак...
- Лайка.
- Послушай, Лайка. Мне тут с самого начала все уши прожужжали о том, какой он особенный - а я не верила ни единому слову. Я хотела разобраться, опрашивала всех подряд, даже энергетов...
- И энергеток? - не сдержался я.      
- И их тоже! - с вызовом ответила Мирна, покраснев до ушей. - Но это всё ничего не значит! Если на него вешаются все подряд, а он - безвольная тряпка, это же не значит, что он - Творец Мироздания!
- Хм, - только и сказал я.
- И я решила сама пообщаться с ним, один на один, - продолжала она с отчаянием в голосе. - Я хотела просто выяснить, понимаешь...
- И что же? - спросил я.
    Мирна закрыла лицо руками и заплакала.
 «Этого ещё только не хватало, - подумал я. - Винс эту девчонку в богини прочит, готов ради этого рискнуть законами Мироздания - а она в него даже не верит!»
- Успокойся, Мирна, - сказал я, наливая ей чаю и протягивая кружку. – Я ведь тебя ни в чём не обвиняю. Скажи лучше: ты знаешь, кто ты? Он тебе об этом хоть что-нибудь рассказал?         
- О боги! - простонала Мирна - Да разве можно верить в то, что он говорит?!
- Ну а всё-таки? Говорил он что-нибудь про твоё предназначение? И про Сердце?
- Сердце? - скривилась девушка. - Это какая-то машина, которая умеет распределять волны умерших не хуже настоящего Центра?
- Ну да. Искусственный Центр Распределения.
- Ага. А я, значит, богиня какого-то неведомого мира, которая случайно попала в мир мёртвых?
- Так и есть. И ты, и твоя сестра Эрна.
- Чушь собачья.
- Так, понятно, - сказал я. - Кажется, надо тебя кое с кем познакомить. С тем, кто умеет производить правильное впечатление. Лимми!
- Какой ещё Лимми? - только и успела спросить Мирна, как перед нами распахнулся портал, по другую сторону которого сидело, развалившись в кресле, человекоподобное существо, похожее на наглого, тёмно-серого, крайне гладкошёрстного кота с длинной чёрной гривой и изумрудными глазами, одетого в фиолетовую жилетку и аляповатые штаны от пижамы.
     Девушка застыла с разинутым ртом.
- Привет, Лайка, - поздоровался Лане. - О, ничего себе, какая красотка! А Творец что, опять пьяный валяется? И это при такой потрясающей даме? Простите, девушка, он у нас странный парень!
- Эээ... Вы кто? - обалдело произнесла Мирна.
- Лим Лане, величайший кристаллоконструктор Вселенной, - ухмыляясь до ушей, представился молнитец. - А вы что же, та самая?
- Какая ещё та самая?!
- Ну, одна из тех двух девчонок, ради которых Винс решил в очередной раз Мироздание перевернуть. Эрна, да? Или Мирна?
- Мирна... - прошептала Мирна.
- Да не тушуйтесь вы, девушка! Всё будет хорошо! Вы даже почувствовать ничего не успеете, мы вас быстренько распределим, и всё.
    Мирна побледнела - и тут из портала донёсся ещё один голос, вообще не похожий на человеческий. Это была скорее мелодия, словно кто-то одновременно задел ложечкой сто хрустальных бокалов с разным уровнем воды.
- Прекрати эту клоунаду, Лимми, - прозвенела мелодия. - Что ты человека пугаешь? Мы ведь ещё даже не начали создавать Сердце, нам надо сначала Алтарь перенастроить на передачу, и контактор усилить.
- А меня вы, значит, опять не спросили? - поинтересовался я.
- Вот как раз сейчас и спрашиваем, - невозмутимо прозвенел Мирвин.
- Ты кто? И... Где? - совершенно севшим голосом поинтересовалась Мирна. 
- Я - экран Мирвин. Кристаллическое устройство, одушевлённое Творцом Мироздания, - не без гордости заявил Мирвин. - Вообще я нахожусь в корпусе, но мой интеллект абсолютно свободен и проницает всю Вселенную. Я координирую работу всех экранов, балансирующих миры.
    Мирна схватилась за голову. 
- Я сейчас с ума сойду! Я думала, что Винс сумасшедший - а оказывается, я!
- Никто из вас не сумасшедший, - неожиданно серьёзно сказал Лане. - Винс, конечно, алкаш, и периодически у него едет крыша - но он настоящий Творец Мироздания, и мыслит абсолютными категориями. А ты… Ты просто много чего не видела. Если хочешь, пойдём к нам, мы покажем.
- Вот это да! - изумилась Мирна. - Прямо сейчас, к вам? В другой мир?
- Конечно.
- И как?
- Да просто шагай сюда, - сказал Лим, вставая. - Давай руку.
   Мирна встала, отдала мне чашку, бесстрашно взяла молнитца за руку, и ушла на Хиэйри, оставив меня наедине со спящим Винсом. А когда он очнулся, собственно и произошёл разговор между ним, Миррой и Одной-из-Девяти.

***
     Сначала Винс объяснял им ситуацию в целом: про девчонок, про то, что теоретически Лим может создать Сердце, связать с ним Алтарь посредством контактора, а сам контактор превратить в транслирующее устройство. Несмотря на похмелье, держался Творец неплохо - и только когда Мирра выразила сомнение, хватит ли энергии Алтаря и контактора на трансляцию двух волновых существ, Винс не выдержал.
- Да брось, Мирра, это всё не главное! - простонал он, схватившись за голову. - Лим и Мирвин могут сделать любые расчёты - но всё это ни к чему, пока мы не поймём, как разместить материальный объект в Пустоте, среди Центров!
- А в чём проблема? - удивилась Одна-из-Девяти. - Насколько я поняла, Сердце будет объектом не материальным, а всё-таки энергетическим. Ведь когда ты его одушевишь, оно уже перестанет быть машиной и станет живым Сердцем, пусть даже и всего с двумя энерговолнами.
- Нет... То есть, да... - ответил Винс, пытаясь собрать расползающиеся мысли. - Сердце будет живое... Но этого мало, чтобы стать Центром... Чтобы вообще существовать в Пустоте.
- Почему?
- Пустота нематериальна. Это нечто совсем иное, нежели энергия в вашем понимании. Энергия миров подвижна, а Пустота - статична, потому что она абсолютна. Абсолютная пустота есть абсолютная наполненность, понимаете? Туда не то что материальный объект поместить нельзя, там даже энергоформы богов невозможны.
- А как же тогда волны, которые приходят в Центры? - попыталась разобраться Одна-из-Девяти. - Как они там находятся?
- Они находятся не там, а в Центрах. Для приёма своих волн Центр открывает Коридор, и снова закрывает.
- А в самом Центре что? Не Пустота?
- Нет. Там - волны. Только волны... Как жидкость в бутылке... Ох… Лайка, друг! Отдай фляжку... Не могу больше...
    Я молча отдал ему фляжку с симпэйном, и Творец вцепился в неё с жадностью умирающего от жажды.
- Потрясающе, - покачала головой Одна-из-Девяти. - В ваших слоях реальности пойди разберись... А как же ты сам попадаешь в Пустоту?
    Винс нехотя оторвался от фляжки.
- Ну я же – Творец Мироздания, - пояснил он. - У меня есть одно свойство, которого ни у кого нет. Я могу в своей волне приходить в Пустоту, потому что моя волна имеет свойства того самого Коридора, который открывают Центры для приёма волн. До Приговора я даже мог принудительно визуализировать в своём Коридоре любого из Малых Центров… Ну, чтобы поговорить...
- То есть, ты можешь принести с собой Сердце, но...
- Но Пустота его не примет.
- Даже если оно будет твоим? С этим твоим Коридором?
- Да... Послушайте... Я знаю о Пустоте больше, чем все люди и боги. Она замкнута внутри себя, как… Ну, представьте себе яйцо, в котором желтков, то есть, Центров, много – а масса белка, то есть Пустоты, неизменна, потому что ограничена объёмом скорлупы. Если я помещу в эту массу некий предмет, произойдёт вытеснение…
- Погоди, но ведь появляются же как-то новые Центры! - перебила Одна-из-Девяти. - Значит, масса не постоянна!
- Не масса, а количество, - поправил Винс. – Это разные вещи. Когда разделяется Большой Центр, меняется количество Центров, а не масса Пустоты.
- Да... - задумчиво произнесла Одна-из-Девяти. - Масса Пустоты... С ума сойти можно... А нельзя сделать так, чтобы Сердце появилось изнутри?
- Изнутри чего? - не понял Винс.
- Пустоты. Чтобы какой-нибудь Центр сначала взял Сердце себе, а потом разделился?
     Винс удивлённо вытаращился на воображаемую собеседницу и задумчиво произнёс:
- Ну, чисто теоретически... Если в процессе образования нового Малого Центра вложить в него Сердце – это может сработать… Вот только - что за Центр позволит нам такое провернуть?
- А может быть, Мирра? - спросила Мирра. - Ведь она - очень большой Центр! Вот если бы как-то уговорить её разделиться!
- И кто будет её уговаривать? - скривился Винс. - Ты, что ли?
- Ты прекрасно знаешь, что это буду не я, - ответила Мирра. - Я ведь теперь - всего лишь аватар из плотного мира, и моя связь с Центром оборвана. Мы больше не одно целое.
    Винс расстроено вздохнул.
- Да, я знаю… Мой Приговор стал нашим общим Приговором...
- Но ведь у тебя остался Зиккурат! – напомнила Мирра. - Ты же можешь подняться наверх и призвать любую часть нашего Ликьюска!
- Ты правда так думаешь? - уныло спросил Винс.
- Ну, этого-то у тебя никто не отнимал. С энергоформой или без - но ты Творец. 
     Винс ничего не сказал, только окончательно помрачнел, выпил ещё симпэйна, закурил сигарету и погрузился в себя. Молчал он, в общей сложности, минут десять, в течение которых на его лице отражалось всё, что он о себе думал. Он был уже изрядно пьян, и, если бы не Мирра с Одной-из-Девяти, вполне можно было ожидать, что он снова ударится в самобичевание - однако при них он этого делать не стал.               
- Хорошо, мои дорогие, – сказал он. - Если вы считаете, что я должен попытаться - я это сделаю. Но если Мирра мне не явится - не обессудьте... Я, наверное, напьюсь до смерти.

***
    Винс не был на Зиккурате с тех пор, как Сущности вынесли ему Приговор: энергоформы, как средства для работы в Мастерской, у него больше не было, необходимости собирать Ликьюск не возникало, а просто проверять, может ли он теперь говорить с богами, было страшно. И, в общем-то, он был прав.
    Я провожал его до Зиккурата и выше, насколько мог - а потом битых два часа ждал его там же, на лестничной клетке. Когда он уходил наверх, он был почти трезв, но фляжку с собой, конечно же, взял - и поэтому обратно он буквально сползал, держась за перила. По лицу его текли слёзы.
- Что случилось, Винс? – бросаясь к нему и подставляя плечо, спросил я. – Она не захотела с тобой разговаривать?
- Нет… Вообще никто не захотел… - всхлипнув, признался Винс.
- Кто - никто? – удивлённо спросил я. – Ты разве не Мирру вызывал?
- Сначала – Мирру… А потом… Сам не знаю… Я напился, Лайка… Стал с пространством говорить, в пустоту орать… За два года проорался, всю душу вывернул... Нёс бредятину, доказывал Мастерской, что я тут хозяин, молил о прощении, унижался… И ведь они же всё слышали! Все всё слышали! Так хоть кто-нибудь мог бы мне ответить, а?!
- Конечно, Винс, - сказал я.
- А там – тишина! Полная! Ну за что, Лайка? За что?! Я же никого не убил, не разрушил ни одного мира, ни камушка не сдвинул... За что ж они мне даже исправительного срока не назначили? За что навечно обрекли? За то, что я неисправим, да? Ты, наверное, тоже так считаешь? А, Лайка? Я неисправим? 
    Я растерялся, потому что искренне не знал, как на это ответить. С одной стороны, Винс, конечно, был неисправим: существующие законы Мироздания не устраивали его, и он опять покушался на святая святых, Порядок Вещей и суть Треугольника. Однако он умел признавать свои ошибки – а значит, неисправимым его назвать было нельзя.
- Не мне тебя судить, Винс, - уклончиво ответил я.
- А кому? Мирре? Так хоть сказала бы тогда, что я не достоин её помощи! Что угодно сказала бы – только бы не это молчание! Это невыносимо, Лайка... Дай выпить... Я не хочу ничего больше...
- Пожалуйста, Винс, не надо! - безнадёжно взмолился я. - Я с собой ничего не взял! Я не хочу, чтобы ты напивался до смерти!
- Как это, ты не взял?! – горестно воскликнул Винс. - Да как ты мог! Да не плевать ли тебе, сдохну я или нет?! Я же всё равно воскресну! Плевать... На всё плевать...
    Он был в полном отчаянии. Я выволок его из парадной Зиккурата, усадил на ступеньку у входа - и он скорчился, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом.
- Мне не плевать, Винс! Никому не плевать! – попытался сказать я, однако он меня просто слышал.
    Я окинул критическим взглядом его скорбную фигуру, и всерьёз задумался, что с ним делать. Домой, в мансарду, я его вести не хотел, и даже к себе в Храм, честно говоря, опасался: бессмертный самоубийца в таком состоянии рассудка был крайне опасен для самого себя, а мне никак не улыбалось отмывать пол от его крови. Нужен был хоть кто-то, кто привёл бы его в чувство; кто-то, кому он поверил бы и кого бы он услышал.
- Кларисса, это Лайка, - робко окликнул я по менталке. – Ты не занята? Ты нам очень нужна.
- Что с Винсом?  – почти мгновенно откликнулась Клэр. – Он говорил с Миррой?
- Она не стала с ним говорить.
- О боги! – ахнула Клэр, и тут же, открыв портал, выскочила к нам.
- А ну, вставай, Винс! Быстро! – заорала она на Творца, хватая его под локоть.
   Винс испуганно вздрогнул – но подчинился беспрекословно, и мы все вместе шагнули на Хиберду.
   В присутствии Клариссы Винс притих (что было явно хорошим знаком), покорно согласился принять душ, после чего немного протрезвел и даже почти спокойно рассказал Клэр про молчание Мастерской. Расклеился снова он только тогда, когда Клэр выдала ему долгожданного хисса – однако и тут в бессознательное буйство не впал, а через полчаса и вовсе отключился. Я выдохнул.
- Как хорошо, что ты пришла, Клэр, - прошептал я. – Я думал, он резаться начнёт…
- Серьёзно? – тоже шёпотом спросила она.
- Абсолютно.   
- Бедный Винс, - вздохнула богиня. – Как же так вышло-то? Не могла же Мирра его просто проигнорировать?
- А может, ты сама поговоришь с ней, а? – спросил я. - Ведь ты же - часть Ликьюска Творящих, и энергоформа у тебя есть.
- Это ничего не меняет, Лайка, - покачала головой Клэр. – Я не смогу говорить за Винса. Это слишком личная просьба, и должна исходить от него.
- Ну, сходи с ним вместе на Зиккурат.
    Клэр криво усмехнулась.
- Ты что, думаешь, что я смогу принудительно вызвать Мирру, когда она не хочет разговаривать? Да не пошлёт ли она нас обоих?
    Я смутился.
- Ну, да… Этого Винс вообще не переживёт… Надо как-то, чтоб наверняка. Чтобы Винса поддержал кто-то, кого Мирра просто не сможет послать. Кому она не сможет не явиться.
   Клэр посмотрела на меня с величайшим удивлением - и вдруг её лицо озарилось.
- Мирреанские богини! – воскликнула она, и, покосившись на спящего Винса, сказала в три раза тише:
- Это должны быть мирреанские богини, Лайка.
    Я обалдел.
- Это кто? - осторожно спросил я. - Сейми Маллюсинди, Симирреата и Миэнири, что ли?
    Щекотливую тему она подняла, нечего сказать! Как по мне, так эта троица договориться не смогла бы ни при каком раскладе. Однако Клэр была невозмутима. 
- Да, Лайка. Именно они, - ответила она. - Они же все - Малые Центры Мирры. Её частички. Если они все выступят на стороне Винса, Мирра не сможет его не выслушать.
- Ага, - проворчал я. – Если вы до этого не передерётесь.
- Да ты что, Лайка! – улыбнулась Клэр. - Мы с Симирреатой в прекрасных отношениях.
- Хм. Так уж прямо и в прекрасных. Это с Симирреатой-то.
- Ты что, не веришь? – не оценила моего сарказма Клэр. – Ну, давай прямо сейчас с ней поговорим. Сими?
    Она так плавно перешла на менталку, что я этого даже не понял, и только когда услышал: «Да» - сообразил, что нас тут уже четверо. А Клэр тем временем уже набрала на пульте своего экрана код Исфайта, и мы увидели сумрачное, лишь слегка подсвеченное мелкими кристаллическими ночниками круглое помещение, разгороженное несколькими ширмами, и широкое ложе, застеленное цветными лоскутными покрывалами.
- Сими, ты можешь поговорить с Миррой? – без предисловий, спросила Клэр.
- Ну… Может быть… - сонным голосом пробормотала Симирреата, потягиваясь и садясь на постели. -  А что случилось-то?
    Дальше последовало краткое изложение ситуации, в течение которого Сими успела не только окончательно проснуться, но и порядком офигеть.
- Ничего себе! – покачав головой, сказала она. – Ты что же, Клэр, предлагаешь нам всем взять судьбу Винса в свои руки?
- Да. Иначе ему конец, как Творцу Мироздания. Ведь ты же видела, что с ним происходило все эти два года! Неужто ты считаешь Приговор справедливым?
   Симирреата заковыристо выругалась, встала, накинула длинную кофту на голое тело, прошагала на кухню за ширмой в своём шатре, с каким-то остервенением вскрыла бутылку мири, сделала пару глотков, прикурила сигарету, и только потом сказала:
- Хорошо. Если речь идёт о том, чтобы обойти проклятущий Приговор - я согласна работать хоть с чёртом лысым. Вот только, как я поняла, нам нужно не просто поговорить с Миррой, а вызвать её энергоформу в Мастерскую?
- Конечно.
- И ты понимаешь, что ни я, ни Миэнири такими полномочиями не обладаем. Мы и на Зиккурат-то, наверное, не сможем подняться.
- Вместе, со мной, Сейми и Винсом – сможем.
- А как он? – с тревогой спросила Сими. - Ведь он же у тебя, да?
- Да. 
- Сильно пьяный?
- Он в отключке, Сими.
- Понятно, - вздохнула она. – Ну да ладно. Может, оно и к лучшему, что мы без него будем договариваться с мирреанскими богинями.
    Последнее словосочетание она произнесла так, что лучше бы она выругалась. Сказать, что она не питала любви к своим «коллегам», было бы слишком мягко; она относилась к ним примерно так же, как к тем энергеткам, которые использовали Винса в своих целях, и бросали, словно надоевшую игрушку. Симирреата лучше всех знала, насколько он беззащитен перед материальной властью, и ненавидела себя за то, что когда-то с ним сделала - а «коллеги» считали себя по сравнению с ней чуть ли не святыми. Они ничуть не учитывали тот факт, что Сими ради Винса полностью изменила свою природу, научилась снимать его боль, и в один из самых сложных периодов заменила ему близких, няньку, медсестру и ангела-хранителя. Этот подвиг могли оценить немногие, в числе которых были Аллирия Гвинрай и Клэр - но никак не мирреанские богини.
- Сими, я понимаю, что ты чувствуешь, - сказала Клэр, шагая к ней на Исфайт. - Пусть это звучит банально, пусть ты считаешь, что я не способна тебя понять...
- С чего ты взяла, что я так считаю? - перебила её Сими. - На вот, выпей, и послушай!
- Хорошо, молчу, - принимая у неё бутылку, кивнула Клэр.
- Спасибо. Так вот, Клэр. С Миэнири мы можем поговорить хоть сейчас, а вот как быть с Сейми? Все эти молнитские ритуалы, священный закрытый мир, в котором Сейми является только Истинным... Как туда добраться?
- Так может быть, как раз Миэнири знает? Она же молнитка.
- Ну, вот сейчас и выясним, какая она молнитка, - усмехнулась Сими, и окликнула по менталке:
- Миэнири!
    Ответом было молчание. Клэр озадаченно переглянулась с Сими, и тоже окликнула Миэ, но результат был тот же.
- Спит, наверное, - предположила Клэр. – Вряд ли она от нас заблокировалась.
- Ну, если у неё любовник, то могла и заблокироваться, - пожала плечами Симирреата. - Попробуем позже.
    Откликнулась Миэнири только через час - и поначалу пришла в недоумение.
- Ну вы даёте, девушки! – воскликнула она. – Мне кажется, нас за это по головке не погладят.
- Кто это нас не погладит? – фыркнула Сими.
- Ну как это, кто? Вы же даже с Винсом это не обсуждали!
- Ты не поняла, Миэ, - мягко сказала Клэр. – Наша задача именно в том, чтобы взять Винса за шиворот и поставить его перед фактом разговора с Миррой. Иначе он опять начнёт сомневаться, и ничего у него не получится.
- Ах, вот в чём дело! – усмехнулась Миэ. – Это вполне в его духе!
    И, мгновенно погрустнев, спросила:
- А как он вообще? Мы столько лет не виделись...
- Для Творца, утратившего способность творить, он весьма неплохо держится, - с достоинством ответила Клэр.
- А вообще, сейчас самое время спросить, как он, - съязвила Симирреата. 
- Что ты имеешь в виду? – мгновенно ощетинилась Миэ. - Ты что, хотела, чтобы мы продолжали встречаться? Или чтобы я притащила его к себе, и нуйманы увидели его пьяным? Вот это было бы настоящее предательство!
    Симирреата мрачно промолчала.
- Ты права, Миэ, - примиряюще сказала Клэр. - И Винс тебе искренне благодарен, поверь. Он всегда очень уважал нуйманов, и говорил, что они - единственные, кого он не успел разочаровать.
- И они до сих пор считают его всемогущим, - кивнула Миэ. – Даже об этом чудовищном Приговоре не знают.
- А ты? Когда ты об этом узнала?
- Почти сразу. Винс мне сам рассказал.
- Так значит, вы всё-таки встречались? - хмыкнула Сими.
- Один раз, - пожала плечами Миэ. - По делу. Для любопытных - почти два года назад. У меня тогда, из-за моей неопытности в обращении с Экраном, баланс мира пополз, и я попросила Винса помочь. И он помог - но не переходя в энергоцентр, а каким-то иным, странным способом...
- В виде роя частиц?
- Ну да. Сказал, что это единственная способность, которую у него не смогли отнять... Бедный Винс! Я и не думала, что с ним такое можно сделать! Даже если он собирался грохнуть Мироздание...
- Он не собирался! - возмущённо перебила Сими. - И сейчас не собирается. Изменить Мироздание - не значит грохнуть его! 
- Тем более, что сейчас речь идёт только о том, чтобы перевоплотить двух девчонок-демиургов, - прибавила Клэр. – От этого Мироздание не треснет. А если Винс при помощи Сердца сможет отпустить людей из Треугольника - это будет его решение.
- Ничего себе решение! А Треугольник не накроется, когда из него люди сбегут?
- Классно мыслишь, Миэ! - похвалила Симирреата. – Но это, пока что, не нашего ума дело. Хочешь ты помочь Винсу, или нет?
- Конечно-конечно! - спохватилась Миэ. – Если надо поговорить с Сейми, то можно попробовать. Я никогда не вызывала её на личный разговор, но мой мир и мой экран находятся в системе Малинтериума, и мир Сейми - тоже.
- То есть, её мир для тебя не закрыт?
- Так он и для Мирвина не закрыт, - пожала плечами Миэнири.
- Ну, Мирвин уж точно не пойдёт с Винсом на Зиккурат, - усмехнулась Сими.
- Ах, ну да… - смутилась Миэ. – Про это я не подумала… Ладно, набираю код Священного Мира.
     Клэр и Сими замерли; в то же время Клэр очень выразительно посмотрела на меня - и вдруг сказала по личной менталке:
- Лайка, пожалуйста, сообщи Лане, что он может собирать устройства для модификации Алтаря. Если ты не против, конечно.
- Ты отдаёшь это распоряжение без согласия Винса? - удивился я.
- Да брось, Лайка! - улыбнулась она. – Этот проект у Лимми наверняка давно готов, и он просто на иголках сидит от нетерпения! Забери к себе Винса, когда он проснётся, и ждите нас в Храме. У нас всё получится, я уверена.

*** 
    Понятия не имею, как они уговорили Сейми - но она ради такого дела даже создала временный аватар, способный покинуть Священный Мир, и днём ко мне в Храм явились все четыре богини. При этом они не вышли из пространства прямо посреди зала, а постучали в дверь, как обычные люди - так что я открыл, и застыл на пороге, как столб.
    Они были прекрасны. Сейми-аватар оказалась светлокожей, рыжей молниткой в шёлковом, белом кисэйре со сплошным серебристо-голубым шитьём переплетёнными ромбами. Её длинные, вьющиеся волосы ниспадали почти до пояса живым водопадом, а глаза цвета морской волны только усиливали это волшебство. Миэнири, со своей светло-серой кожей, в чёрном кисэйре из тонкого бархата, вышитом белыми ромбами, и с чёрными волосами, переплетёнными белыми лентами, была (как и положено богине нуйманов) полной противоположностью Сейми - но ничуть не менее эффектной. Да и две не являющиеся молнитками богини тоже не отставали: Симирреата, коротко стриженая, с серебряной прядью в чёрных волосах и в вязаном разноцветном пончо поверх облегающего тёмно-зелёного костюма, была элегантна, как фотомодель с обложки модного журнала, а Кларисса Хиберда, с тщательно собранными в высокую причёску каштановыми волосами, в голубом шёлковом платье с чёрным рисунком цветущих вьюнов, и вовсе выглядела, как ожившая картина в стиле арт нуво.
    Похмельный Винс, которого я утром кое-как вытащил к себе через портал, при виде такого сюрприза совершенно растерялся. Торопливо приняв сидячее положение, он попытался застегнуть рубашку, уставился на девчонок снизу вверх и как-то слишком уж часто заморгал глазами – но тут Симирреата оперативно вручила ему открытую бутылку хисса, и спасла ситуацию.
    Винс перестал суетиться, сделал пару глотков и жалобно спросил:
- Что происходит, девушки? Я опять что-то натворил? 
- Всё в порядке, Винс, - спокойно сказала Клэр. - Просто мы сейчас пойдём с тобой на Зиккурат и поговорим с Миррой.
- Да вы с ума сошли! - испугался Винс. - Не надо! Умоляю! Вы всё испортите! Ведь если она не явилась мне, то... Она же рассердится!
- Прекрати истерику, Творец, - строго оборвала его Сейми. - Что значит, она рассердится? Вы с ней оба с ума сошли? Какое право она имеет не являться тебе?
    Такая постановка вопроса явно не приходила Винсу в голову. Он ошарашено открыл рот, но сформулировать ничего не смог - а Сейми, тем временем, продолжала:
- С каких это пор Творцу Мироздания нужно особое разрешение, чтобы поговорить с соавтором? Кто эти разрешения выдаёт?
- Вот, кстати, да! – усмехнулась Симирреата. – Вы же с Миррой вроде равны по статусу, разве нет?
-  И чего ты её так боишься-то? – прибавила Миэнири
     Тут Винс, наконец-то, опомнился, окинул богинь удивлённым взглядом и очень тихо спросил:
- Вы что, серьёзно, считаете, что всё дело в моей самооценке?
- Да, - ответила за всех Кларисса. - Пока Сейми это не сказала, я и сама не понимала, что не так с тобой и Миррой - но теперь я знаю. Пойдём на Зиккурат, Винс! Мирра придёт, никуда не денется.
    Она подала ему руку, и Винсу ничего больше не оставалось, кроме как встать. Его ужасно шатало, но богини обступили его и аккуратно взяли под локти.
- Но ведь моя самооценка тоже никуда не денется, - пробормотал он, оглянулся на прекрасных богинь - и вдруг улыбнулся такой смущённой и, одновременно, счастливой улыбкой, какой я у него отродясь не видел.
- А впрочем, вы правы, девушки, - сказал он. – Пойдёмте. С вами я ничего не боюсь.
   В этот момент я в полной мере оценил задумку Клариссы - и в очередной раз восхитился ею. Может быть, она и не знала, как будет - но она знала Винса достаточно хорошо, чтобы представить себе что-то подобное. Он был действительно счастлив, что все богини примирились между собой и пришли, когда ему потребовалась помощь; он, наверное, впервые поверил в то, что они все его действительно любили, и дело было вовсе не в материальной власти. И когда они ушли, я с чистой совестью позвал Лима.

***
    С этого момента мой Храм превратился в настоящую мастерскую. Те времена, когда Лим усовершенствовал мой Алтарь и делал контактор, ни в какое сравнение не шли с тем, что творилось сейчас.
    Начнём с того, что Лане пришёл не один: с ним были Доэйли, молнитский Клэйтэр Латис, Эрни и Хафра. Чуть позже к ним присоединилась Симирреата, которая помогала не только в разработке устройств, но и в их сборке; то есть, можно было сказать, что у меня в Храме собрались все гениальные умы Вселенной. Четыре портала разных миров были открыты почти круглосуточно, и периодически ко мне заглядывал кто-то ещё из любопытных, типа Сетхии или Дейри, да и Эрна с Мирной, ради которых всё затевалось, тоже вертелись под ногами и совали во всё нос.
    Кофры с кристаллами, казалось, вот-вот выживут меня из дому; Артефакт, живущий у Лима, тоже переселился ко мне, и они, на пару с Мирвином, постоянно пересвистывались своими звенящими мелодиями; Алтарь с контактором, хоть и не одушевлённые, тоже не отставали, и фантастическая какофония перезвонов просто сводила меня с ума. Представьте, что кто-то одновременно пытается слушать несколько радиостанций, где песни на разных языках перебиваются белым шумом, морзянкой и гудением генераторов - и даже этого будет недостаточно, чтобы в полной мере описать, что творилось в моём когда-то тихом Храме.
    Из-за этой суеты я чувствовал себя немного лишним - а через неделю ещё и сила контактора возросла настолько, что мне стало не по себе находиться рядом с ним: мы ведь были взаимосвязаны, и моё призрачное тело прям-таки пробивали разряды, словно я сам вот-вот превращусь в волну.
    И тогда мне впервые пришла в голову безумная мысль, что эксперимент надо ставить не на девчонках, а на мне - ведь мне, бестелесному, не нужно было избавляться от тела! Можно было не рисковать настоящими жизнями, не брать на себя ответственность, а просто, для начала, проверить распределяющую способность Сердца!
    Однако, когда я попытался заговорить об этом с Лане, тот только нахмурился и отправил меня к Винсу – а это было примерно то же самое, что послать меня ко всем чертям, потому что с того момента, как Мирра дала своё согласие, он, можно сказать, самоустранился от любого участия в наших делах.
    За всё время подготовки эксперимента я видел его всего дважды - и оба раза он был совершенно невменяем. В первый раз девчонки притащили его в Храм мокрого и полуголого, после очередного собирания боли в мирах. Была глубокая ночь, в Храме были только я и Лим, а Винс был в таком состоянии, что не мог даже говорить, только стонал, рыдал и метался в горячке, пока мы не позвали на помощь Сими и Клэр. Первая, как только она умела, сняла его боль, а вторая просто легла рядом с ним, обняла его - и он заснул.
    А наутро пришёл Айэн, и сразу с порога начал орать: «Какого чёрта у вас тут творится?! Мы же договаривались хранить всё в тайне! Нас же теперь местные сожрут заживо! Откуда они прознали, что Винс скоро станет Центром и всех распределит?! Признавайтесь!»
    Я был в полном недоумении, девчонки клялись и божились, что ни с кем ничего не обсуждали, про конструкторов и говорить было нечего, ибо они вообще за стены Храма не выходили - так что в итоге подозрение пало на несчастного, не в меру пьющего Винса.
    Тот сначала оправдывался, говорил, что он не дурак, и что он не мог никому сказать такую чушь, потому что это вообще, на данной стадии, разговор беспредметный – однако, когда его спросили, с кем он вчера пил, Винс ужасно смутился и признался, что вообще не помнил почти ничего с тех пор, как Мирра дала своё согласие. Испуганный и уже снова изрядно пьяный, он начал каяться, что на днях его опять домогались какие-то энергетки, но от них его отбили какие-то ребята, а дальше… Дальше был провал.
   В итоге Винс полностью признал свою вину и заявил, что с этого момента завязывает с беспамятством и пьянством. Он стал умолять Айэна взять его с собой на работу, клялся, что весь день будет чем-то полезен и к вечеру не напьётся - и Айэн, хоть и слышал подобное тысячу раз, в конце концов сжалился: одел Винса в свою куртку и увёл к Марке.
    А через пару дней его на улице подобрал я. Он валялся на газоне и был пьян просто мертвецки, я еле растолкал его, чтобы дотащить до Храма. Там стояло временное затишье, потому что Алтарь и контактор были уже готовы, и буквально на следующий день Лим обещал принести Сердце, изготовление и доработка которого происходили на Хиэйри. По этому поводу даже Мирвин, на пару с Артефактом отвечавший за питание всей установки, ненадолго отключил портал, и только Латис остался присматривать за Алтарём и контактором.
     Когда я распахнул дверь и ввалился в Храм вместе с никакущим Винсом, Латис был в шоке.
- И это называется, он завязать собирался?! - возмутился молнитец, бросаясь к нам и помогая дотащить Винса до лежанки из матов. - Да он вообще понимает, что ему завтра надо одушевлять Сердце?! Эй, Винс! Очнись!!!
    Этот окрик он сопроводил такой знатной пощёчиной, что это, неожиданно, возымело положительный результат: Творец застонал, попытался сесть - и его стошнило излишком не усвоившегося спирта. Количество было под стать бессмертному самоубийце; будь Винс человеком, он бы просто умер, наверное.
    Когда его закончило выворачивать наизнанку, я сунул ему в руки полотенце, и он, уткнувшись в него лицом, повалился на бок, тихонько всхлипывая. Я вытер пол, Латис принёс кружку холодного травяного чая, мы привели Винса в сидячее положение, и поднесли кружку к его губам.
- Пей, придурок, - беззлобно сказал Латис. – Больше никакого алкоголя не получишь.
- Простите меня... П-пожалуйста... – пролепетал Винс, сделав пару глотков. - Я знаю, что я должен сделать, но...
- Что?
- Мне страшно... Мне очень страшно... - признался он. - Я ведь не знаю, что с ними будет... Я никогда не убивал сознательно...
-  Только в виде огненного потока? - не преминул съязвить Латис.
     Винс застонал.               
- Прекрати, Латис! - одёрнул я. - Ты прекрасно знаешь, что он был самым гуманным огненным потоком во Вселенной. Так же как знаешь и то, что Винс никого не собирается убивать. Тебе, наверное, есть за что его ненавидеть - но ты же сейчас помогаешь не из ненависти!
- Разумеется, - пожал плечами молнитец.
- А почему?
- Потому что... Ну... Потому что так надо.
     Он пожал плечами, встал и ушёл от нас вглубь Храма, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Ходил, ворчал, по сотому разу проверял все соединения контактора с Алтарём - в общем, делал вид, что очень занят. Слегка протрезвевший Винс следил за ним с крайне виноватым выражением лица, а потом сказал:
- Знаешь, Лайка, я всё-таки редкостная свинья… Все и так на взводе, а я малодушничаю… Сам ведь всё это задумал, а теперь… Мне плохо от одной только мысли о том, что я должен сделать…
    Мне стало его очень жалко. Я взял его за руку, чтобы выразить своё сочувствие и поддержку - и вдруг ощутил всю его дрожь и весь его ужас, как свой собственный. Он прошёл сквозь меня, словно разряд тока, встряхнул меня изнутри - и я внезапно решился.
- Слушай, Винс, - сказал я. – Я понимаю, чего ты боишься – и, честно говоря, я тоже за девчонок боюсь. Поэтому... Я тут подумал... Давай я пойду первым, а?
- Что?!
- Ну, поставим эксперимент на мне!
- Да ты с ума сошёл! - возмутился Творец.
- Но почему, Винс? Я ведь давно уже непонятно что такое: полумертвец, дважды мертвец... Мне ведь даже больно не будет, тела-то нет! Сможет Сердце меня распределить – хорошо, нет – да и ладно. Зато проверим, как оно работает! 
    Я нёс что-то ещё о том, какую пользу я смогу принести Мирозданию, тараторил, не давая Винсу вставить слово - а он смотрел на меня так, словно у меня на лбу была какая-то неприличная надпись. Мне стало очень неловко, но я, увы, никак не мог заткнуться.
- Ну что ты так смотришь, Творец?! – выкрикнул я в итоге. - Разве я неправ? Кому я тут нужен-то? Если я исчезну - никто и не заметит!
- Я замечу, - очень тихо, но внятно сказал Винс. - Ты - мой единственный друг, Лайка.
    Я чуть язык не прикусил.
- Единственный? - изумился я. – В каком смысле?
- В прямом… Ты со мной нянчишься без надежд и претензий… Без желания перекроить меня… А ведь даже Клариссе, как бы она меня ни любила, бывает неприятно меня видеть. Вытаскивать алкаша из лужи - не занятие для красивой женщины… Остальные мои друзья тоже ужасно от меня устали. А ты... Может, ты тоже устал?
- Нет, Винс, - поспешно сказал я. – Я не устал. Но ведь Лимми же тоже не устал! И он не хочет тебя перекроить, я уверен!
- Лимми - моё зеркало... К сожалению… - с грустью ответил Винс. - Он сделает для меня всё, он умрёт за меня - но гораздо раньше он сопьётся… И с этим ничего не поделать... Он отличный собутыльник - но это плохо... А ты, Лайка - плохой собутыльник, но это хорошо... И я хочу, чтобы ты остался, понял? Пусть весь Обитаемый Треугольник катится к чертям - но ты... Останься, пожалуйста.
    Это откровение стало для меня полной неожиданностью, и меня охватил стыд, какого я ещё никогда не испытывал. Что я, в общем-то, для него сделал такого? Ведь это же Винс! Его все любили – а он себя ненавидел, и многие считали, что он вообще никого не любит. А он, оказывается, считал меня своим единственным другом! Так какого чёрта я ему сейчас наговорил? За что?
- Прости меня, Винс. Я останусь, - сказал я.
     Он посмотрел на меня с чувством невыразимой благодарности, улыбнулся… И вдруг, задохнувшись громким всхлипом, повалился мне под ноги в каком-то исступлённом припадке. Латис перепугался и кинулся к нам; мы схватили Винса с двух сторон и зафиксировали, опасаясь, что он начнёт биться об пол – но он только выгнулся судорожной дугой, охнул и потерял сознание.
- Что ты с ним сделал, Лайка? - в ужасе прошептал Латис, прикладывая руки к энерготочкам Винса и убеждаясь, что он жив.
- Ничего... Просто глупость сказал... - прошептал я. - Но я же извинился... Он же простил меня... Кажется...
   Молнитец выругался наисложнейшим малинтокодом. Мы уложили Винса обратно на лежанку и остались в тревоге дожидаться утра.      
 
***
    Утром Творец пришёл в себя, и начал путано оправдываться, что пытался вчера «наладить контакт с собственным миром», но в процессе потратил кучу энергии и «слегка перебрал». Мы слушали его с обалделыми, не выспавшимися лицами - и на последней фразе Латиса, что называется, прорвало.
- Слегка?!! – как бешеный кот, заорал он. – Это называется «слегка»?!! Да ты же вусмерть упился, чёртов алкаш! Если бы тебя не стошнило, пришлось бы вызывать Марика и откачивать тебя в реанимации!
    Винс, не ожидавший от маленького молнитца такой агрессии, испуганно заткнулся, и в недоумении посмотрел на меня. Он явно не помнил ничего с тех самых пор, как «слегка перебрал» - то есть, всего вчерашнего вечера – и я с трудом сдержал нахлынувшие на меня эмоции. Хотелось тоже наорать на него, назвать его безответственной скотиной (невзирая на всю бессмысленность и несправедливость этого обвинения) – но, к счастью, я не успел, потому что в этот момент дверь на улицу резко распахнулась, и вошли девчонки.
    Эрна едва успела поздороваться, как Мирна бегом бросилась к Винсу, вцепилась в него обеими руками и принялась истерично объясняться ему в любви. Она плакала, тормошила его, кричала, что её жизнь без него бессмысленна, умоляла оставить её в Треугольнике, исступлённо вопила, что никуда отсюда не пойдёт и будет сопротивляться любому насилию – в общем, вела себя так, словно у неё напрочь съехала крыша.
    Мы с Латисом застыли немыми статуями, не зная, что делать в такой ситуации; Эрна, с совершенно перекошенным лицом, отчаянно выкрикнула:
- Мирна, прекрати паясничать!  Совсем сдурела!
    И только Винс, со своим опытом попадания во всевозможные переплёты бытия, отреагировал, как следовало. Взяв Мирну за руки, он притянул её к себе и сказал тихим, ровным голосом:
- Успокойся, пожалуйста. Сядь.
    Девушка притихла, как заворожённая, села рядом с ним, Винс обнял её за плечи, и она прижалась к нему, дрожа и кусая губы.
- Лайка, принеси симпэйна, - тем же тоном обратился ко мне Винс. – Я знаю, у тебя есть.
    Это была не просьба, не приказ, а какой-то гипноз, словно и на меня распространилась его материальная власть. В принципе, я и так не собирался оставлять Винса без опохмелки, это было бы немыслимо – но тут меня просто подбросило вверх, и я рванул за заначкой. Латис плюнул, выругался, взял под руку Эрну и ушёл вместе с ней вглубь кристаллических нагромождений.
    Винс грустно усмехнулся, взял у меня фляжку, сунул её Мирне под нос, и сказал:
- Пей. Сейчас же.
    Мирна, конечно же, подчинилась – и примерно через час передо мной лежали два спящих в обнимку тела. Латис и Эрна подошли к ним, присели рядом, и Латис, покачав головой, прошептал:
- Ничего себе… Как это он её так утихомирил? Это что, тоже материальная власть?
- Наверное, - пожал плечами я.
- Ужас, - сказала Эрна. – И что же теперь будет?
- Да ничего. Подождём, когда придут конструкторы вместе с Сердцем. Потом разбудим Винса – и пусть он сам решает, что делать. Теперь, в любом случае, всё зависит только от него.

***
    Лим явился примерно через пару часов, открыл портал – и аж присвистнул от удивления.
-  Это что у вас тут происходит? - вздёрнув бровь, с ухмылочкой поинтересовался он. - Что за любовная сцена появилась в нашем спектакле?
- Мне кажется, сестрёнка от страха умом тронулась, - мрачно проворчала Эрна. -  До вчерашнего дня вроде всё нормально было - а вчера она вдруг решила, что должна остаться с Винсом. Закатила истерику мне, потом – ему… Может, я действительно пойду одна?
- Да ты же завалишь всё мероприятие!
- Это ещё почему?
- Ты разве не в курсе? – удивился Лим. - Мирра-аватар же говорила, что одна из вас должна стать безличным Центром, а вторая – его сознанием. Иначе вы не справитесь.
   Тут из-за плеча Лима выглянула немного задержавшаяся Симирреата, увидела спящую парочку и тоже ехидно заулыбалась.
- Вау! – воскликнула она. - Ещё одна любовь до гроба?
- Перестань, дорогуша, пожалей девочку! - в тон ей ответил Лим. - Мало того, что она попала - так ей ещё и страшно.
- Всех его девочек жалеть - жалелки не хватит, - проворчала Сими, но тут появился Доэйли, и решительно сказал:
- Хватит! Пора за дело!
   В руках он держал совсем небольшую коробочку, спаянную из изолирующих пластин – но даже сквозь них чувствовалась такая энергетическая силища, что я невольно отшатнулся. А уж когда Лим и Сими вышли из портала и открыли эту коробочку, у меня и вовсе возникло желание смыться. Я вдруг почувствовал себя ужаснейшим трусом; мало того: идиотом, которого свет не видывал. И это я совсем недавно предлагал Винсу пойти в Сердце первым? Я?! 
    Я обернулся к Винсу - и увидел, что он уже не валяется на матах в обнимку с Мирной, а сидит и внимательно смотрит на меня. На секунду мне даже показалось, что он сейчас скажет какую-нибудь колкость в духе своих друзей - но ему было не до того.
- Лайка... Позови Клэр... - попросил он, с огромным трудом поднимаясь на ноги.
    Мирна вскочила и подхватила его под локоть - но он так решительно отстранился, что на помощь пришлось приходить мне.
- Винс! Пожалуйста! - воскликнула девушка, но Творец в ответ только приложил палец к губам - и она испуганно замолчала.
    В эту же секунду из пространства вышагнула Кларисса.
- Что, всё готово? - встревоженно спросила она.
- Да, - кивнул Лим.
    Вместе с Симирреатой они вынули из коробки её содержимое, и стало понятно, что держать это в руках могли только такие безумцы, как они. Оно гудело на пределах всех мыслимых частот, так что сводило скулы – и, конечно, было ничуть не похоже на сердце. При всей своей мощи оно выглядело, как абстрактная детская поделка из мелких кристалликов и проволочек, воткнутых в застывшую эпоксидку. Было заметно, что об эстетической стороне дела ребята не думали вообще – да оно и понятно, ведь никто же не увидит их творение на той стороне реальности, в Сияющей Пустоте. По идее, про Сердце вообще никто не должен был знать, кроме Мирры - которая вот прямо сейчас должна была начать разделяться на какие-то волны, которым суждено было стать содержимым нового Центра, второго сердца Винсента Табу, отдельного от него самого. А ведь ему ещё только предстояло его одушевить!
- Как у нас со временем? - спросил Латис, которому видимо пришли в голову те же мысли, что и мне.
- Всё время Вселенной в нашем распоряжении, - без тени улыбки ответил Винс, и, шагнув к устройству, провёл над ним рукой.
    Устройство полыхнуло синим пламенем, так что Лим и Сими едва его не выронили, а Винс машинально отдёрнул руку.
- Вот чёрт... - прошептал молнитец. - Ты точно готов, Винс?
- Нет... - признался Творец. - Простите... У вас выпить не найдётся?
- А может не надо? - чуть ли не хором взмолились Латис и Доэйли. - Хватит уже! Ты же нас всех угробишь!
- С чего бы вдруг? - удивился Винс. - Вы же в Центр не собираетесь. Вы вообще можете в любую секунду отсюда свалить - и я бы вам посоветовал именно так и сделать.
- Что?!
- Я не шучу, - сказал он. - С того момента, как Сердце вступит в контакт с Миррой, всем существам, не имеющим отношения к Ликьюску Творящих, находиться здесь небезопасно. Да и нам-то с Клариссой небезопасно, чего уж...
- А мне? - спросил я.
- Ты не можешь покинуть свой корабль, увы, - с искренним сожалением ответил Винс. – Но, если страшно, можешь постоять снаружи.
- Ну уж нет! - возмутился я. - Когда ты в прошлый раз разнёс мой Алтарь, я был здесь - и сейчас не сбегу!
- А через портал-то хоть следить можно? - робко поинтересовался обалдевший Латис, который, кажется, только сейчас начал понимать, во что ввязался.
- Защитный экран выстави, - посоветовал Винс так буднично, что молнитский Клэйтэр, ни слова более не говоря, окликнул по менталке Лашнегу и попросил открыть портал.
    Зеленокожий урсинит Доэйли переглянулся с Лимом, тот кивнул - и его ассистент так же молча шагнул обратно на Хиэйри. Сими, оставив устройство в руках Лима, вынула из кармана тёплой кофты фляжку хисса, молча протянула Винсу - и сделала шаг назад. Эрна и Мирна, словно тени, молча сделали синхронный шаг вперёд. Эта немая сцена выглядела как отточенный рапид, только не в пространстве, а во времени. «Всё время Вселенной в нашем распоряжении» - всплыли в моей голове слова Винса, и я вдруг отчётливо понял, что он имел в виду. Мы залипли во времени между трёх устройств, в здании, напичканном энергетическими кристаллами, для которых наше бытие не имело никакого значения.
   Симирреата шагнула в портал на Исфайт; Винс поднёс фляжку ко рту, запрокинул голову и с привычным мастерством влил в себя больше половины. В нормальной реальности он бы с ног свалился - но тут только медленно выдохнул и протянул в сторону руку с двумя вытянутыми пальцами, в которые Клэр тут же вложила сигарету. Лим вопросительно взглянул на Творца – и когда он кивнул, положил Сердце под Алтарь, ровно в центр. Движения молнитца были плавными, полностью сонастроенными с гудением устройства - и поэтому, когда в поле вокруг него закрутились обжигающие искры, они не нанесли Лиму никакого вреда. Он даже успел вышагнуть за границу своего портала, сказать:
- Мир, врубай защиту! - и только потом начался сущий ад.
     Под сводами Храма оглушительно хлопнуло, словно переключился огромный трамвайный контроллер. Это пришёл в действие контактор, и Алтарь зазвенел так, что у меня заложило уши, а здание затряслось. Секунда - и между Алтарём и Сердцем, то есть, между полом и потолком, образовался плотный энергетический столб диаметром почти в три метра. Если можете представить себе стоящую на месте очень толстую молнию - это будет самое точное сравнение. При этом она, конечно же, не была статичной, она шевелилась и топорщилась более мелкими молниями; тут даже полному придурку не надо было вешать табличку: «Не влезай, убьёт!» - но Винс шагнул вперёд, протянул руку, и ткань энергетического столба расступилась, словно водопад, обтекающий большой камень.
    После этого Творец обернулся и посмотрел на девчонок, которые стояли, как истуканы, в паре метров от него. Эрна, с расширенными, но полными какого-то нереального восторга глазами, сделала ещё пару шагов - и с улыбкой встала на границе сияющего поля. Мирна тоже последовала было за ней - но... Когда она проходила мимо Винса, всё пошло не по плану, потому что она вдруг вцепилась двумя руками в его плечи, и заорала, перекрикивая высоковольтный гул:
- Не отказывайся от меня, Творец! Умоляю! Я люблю тебя! Я хочу жить только ради тебя!
- Не дури, Мирна! - выкрикнул Винс, который не мог даже пошевелиться, потому что держал открытым проход к Сердцу. - Я всё это сделал только ради тебя! Ради вас! Ты нас всех убьёшь! Отцепись и шагай!
- НЕТ!!! - взвизгнула она. - Я с тобой останусь!!! Ты мне нужен!!!
    И тут Винс сказал нечто такое, чего - я уверен! - он никогда не говорил ни одной женщине.
- Убирайся! Ты не нужна мне, Мирна! У меня тысячи таких, как ты: одурманенных идиоток, которые признаются мне в вечной любви - и забывают меня, как только теряют из виду! Да, ты не такая, как все - но не потому, что ты меня любишь, а потому, что у тебя есть Предназначение. И если ты его не исполнишь, я буду ненавидеть тебя всю жизнь! Я выживу назло тебе, чёртова сучка, и...
     К счастью, он не договорил - потому что на этом убийственном месте обалдевшая Мирна разжала руки, и Эрна, всё ещё стоявшая на границе, вцепилась в свою сестру мёртвой хваткой. В ту же секунду она дёрнула Мирну к себе, они провалились вовнутрь энергетического столба - и исчезли, растворившись в волновой круговерти. Винс выдохнул, затянулся сигаретой, сделал ещё глоток хисса, отшвырнул окурок и фляжку - и тоже шагнул внутрь поля. Проход закрылся.
     Я услышал, как рядом со мной судорожно вздохнула-всхлипнула Кларисса, подошёл и обнял её за плечи. Мне хотелось сквозь оглушительный электрический вой проорать ей в ухо что-нибудь ободряющее - но я не успел, потому что в следующий момент сверху опять что-то бахнуло, и здание снова сотряслось до самого фундамента. Клэр в ужасе крикнула: «Это Мирра!» - и я вдруг почувствовал, как с её телом начало что-то происходить. Оно вдруг стало пластичным, как воск, и обжигающим, как лёд; оно попыталось высвободиться из моих объятий – но я почему-то понял, что это не зависит от воли самой Клэр, и не отпустил её, а только стиснул покрепче, и продолжил смотреть. А смотреть было на что!          
   Столб живого электричества внезапно стал совершенно прозрачным, и нам стало видно завихряющиеся внутри него серебряно-белые спирали, похожие на металлический серпантин, словно кто-то выстрелил из хлопушки над огромным вентилятором - вот только этот серпантин не разлетался, а стягивался кончиками к одному конкретному объекту внизу. Объектом этим был Винс, стоящий на коленях и обеими руками вцепившийся в устройство-Сердце. Девчонок и даже их волн нигде не было видно - значит, они были уже внутри.
    Буквально на мгновение я увидел лицо Винса, помертвевшее, ничего не выражающее и как будто ещё более худое, чем обычно; его широко распахнутые глаза были неподвижны, как зеркала, в которых отражались беснующиеся серебряные ленты - а потом они до него дотянулись, и оплели таким плотным коконом, что скрыли его целиком. Сразу после этого кокон рванул к потолку, да так резко, что, казалось, Алтарю конец - однако ничего подобного не произошло. Неведомо как, но Мирра пощадила свисающую с потолка конструкцию, пролетела сквозь неё вместе с Винсом и Сердцем, как бесплотный дым - и исчезла.
   В результате их ухода пострадал только контактор, который внезапно взвыл, поменяв тон, и все дополнительные устройства, распиханные по всему Храму, заискрили от перегрузки - но тут вовремя подоспел Лим, который выскочил к нам и заорал:
- Всем закрыть порталы! Вырубить экраны! Мирвин, вырубайся!
- Я протестую! - попыталась было вякнуть наглая машина, но Лим и слышать ничего не хотел.
- Это приказ, болван!!! - рявкнул он таким тоном, что хиэйрианский и все остальные порталы тут же захлопнулись.
     Гудение сразу затихло. Тогда Лим подбежал к Артефакту, отлепил от него какой-то кабель - и в Храме наступила полная тишина, только нагретые кристаллы потрескивали.
- Ну Мирвин даёт, - проворчал Лим. – Протестует он… Контактор же завязан с ним питанием! Он бы Хиэйри просто высосал, как вампир! Нет, ну как можно этого не понимать?
- А остальные Экраны ты зачем вырубил? - спросил я.
- Затем, что они все связаны с Мирвином. Что за дурацкий вопрос?
- Я просто свой голос услышать хотел… - признался я. – Узнать, не онемел ли я от страха…
- Но Мирра-то, а! Вот ведь Мирра! - выдохнула наконец-то очнувшаяся от шока Кларисса. - Вот это переход! Вы хоть поняли, что она прямо здесь, в энергоформе, перешла в Пустоту, за миллиметр до Алтаря!  Вот это профи!
- Дааа... - задумчиво протянул Лим, поднимая с пола отброшенную Винсом фляжку.
    Она, удивительным образом, стояла вертикально, не пролилась и не разбилась: то ли замедление временно-пространственных процессов сработало таким волшебным образом, то ли это была просто случайность, одна на миллион. Во фляжке оставалось около пятидесяти грамм хисса, и Лим поднёс было её ко рту - но внезапно передумал, и аккуратно поставил на то же место, где взял.       
- Ты чего, Лимми? - спросил я. – Теперь-то можно и выпить.
- Нет, Лайка, - покачал головой молнитец, рассматривая фляжку. - Не знаю, возможно, я становлюсь суеверным, или во мне говорит инстинкт бывшего игрока - но... Эта бутылка сейчас - как монета, вставшая на ребро. Так что пусть этот хисс тут постоит до возвращения Винса. Пусть он сам его допьёт.
- Это правильно, Лим, - сказала Клэр дрогнувшим голосом. - Пусть он сначала вернётся... Я так боюсь за него... Я даже, представляешь, чуть в энергоформу не рванула, когда увидела его там... Спасибо, Лайка, что удержал меня...
    Мы вытаращились на неё, словно впервые увидели - и особенно я, который только сейчас понял, от чего именно я её удержал.
- Вот было бы лихо, если бы ты в момент одушевления вклинилась! - возмутился Лане. - Ты что, больная?!
- Нервы ни к чёрту... - вздохнула Клэр. - С тех пор, как Винс утратил энергоформу, он кажется мне ещё беззащитнее, чем раньше.
- Да перестань, он же с Миррой! - воскликнул Лим. - Она его столько раз спасала не для того, чтобы сейчас угробить. Если уж она взяла на себя такую ответственность - она его вернёт.
- Я очень надеюсь, Лимми... Очень... - прошептала Клэр с таким видом, словно собиралась разреветься - и Лим решительно сказал:
- Хватит, Клэр. Пойдём-ка мы с тобой прогуляемся, а? Выпьем чего-нибудь вместе, дойдём до Марки... Не здесь же сидеть. А Лайка здесь пока приберётся немного, да? Мирвин, включайся! Ребята, отбой! Похоже, опасность миновала.

***
    Они ушли, прихватив с собой Симирреату, и прислав ко мне на помощь всех остальных участников эксперимента. И едва мы начали «прибираться», Доэйли высказал мысль, от которой я, честно говоря, немного обалдел.
   На мой взгляд, первая часть эксперимента прошла успешно - однако Доэйли считал, что лучшим вариантом сейчас было бы не чинить, а наоборот, втихаря разобрать контактор до прежнего состояния, чтобы не создавать в будущем прецедента, который может нарушить всю структуру Мироздания. Мало того: Латис и Эрни считали так же. Я, Мирвин и Хафра пытались возражать, что это, вообще-то, не наше дело, и что Винс сам разберётся, что ему делать дальше – однако Доэйли, Латис и Эрни были уверены, что Винс может совершить опрометчивый поступок, последствия которого будут непредсказуемы.
- Вот представь себе, Лайка, – сказал Доэйли. - К Винсу приходят местные и начинают требовать, чтобы он сделал с ними то же самое, что с девчонками. Чтобы дал им некое перевоплощение вместо пожизненного посмертия. Сможет он отказать? А даже если сможет - сколько он продержится? Ведь отказывать он должен будет самому себе - а он с соблазнами бороться не умеет. Он уж скорее Мирозданием рискнёт. Это же Винс!
- Да ну! – отмахнулся тогда я. – С чего бы вдруг местным такое устраивать? Они ж не дураки!
   Однако – увы! - я был неправ. Через пару дней Винс вернулся – и Храм тут же начала осаждать толпа «паломников», желающих распределения. Чёрт его знает, как они узнали о состоявшемся эксперименте. Тут уже под подозрение попали все, начиная с Лима и Симирреаты, шатающихся по Треугольнику - и кончая Клариссой, которая хоть и была в этой компании самой трезвой, но будучи припёртой к стенке своими же коллегами по забегаловке, вполне могла честно ответить на вопрос, куда девались девчонки. По крайней мере, она призналась, что рассказала об этом Марке - а Марка, хоть и не признавалась, но наверняка рассказала Берте, с которой очень сдружилась за последние годы.
    Впрочем, теперь уже не имело смысла выяснять, кто виноват; тайна была раскрыта, и Треугольник гудел, как растревоженный улей. А хуже всего было то, что Винс не знал, чем закончился эксперимент, и ответить толком ничего не мог. На набережную его выкинуло с такой энергопотерей, что он был еле живой; хорошо хоть, что его там в этот момент уже поджидали все трое компаньонов, которые быстро притащили его на Хиэйри и подключили к стабилизаторам.
   Через несколько дней Винс немного оклемался, пришёл ко мне, мы включили контактор и попытались связаться с Эрной и Мирной – однако ответом нам были только помехи и тишина. Винс не на шутку занервничал – однако, к его чести, не запил, а начал искать альтернативные варианты связи с Пустотой. Сам он, в своём нынешнем состоянии, не мог даже в Беловременье перейти – поэтому он окликнул по менталке Капитана, и объяснил ему ситуацию.
    Кэп, конечно, был в ярости от того, что Творец опять уведомил его о своём эксперименте задним числом – но, в итоге, всё-таки согласился помочь, и забрал Винса к себе. Он очень надеялся, что волновой коридор Учётчика Ждущих при появлении Винса в Беловременье сработает автоматически, ведь Учётчик был функцией, зависящей только от сознания Творца, а не от его уровня. Но это не сработало: Винс прыгнул с корабля за борт, живые волны подхватили его – и вернули обратно.      
   Винса охватила паника. Клэр пыталась его успокоить, говорила, что новому Центру надо стабилизироваться, а самому Винсу – восстановиться, а пока этого не произойдёт, нужно просто взять паузу и ничего не делать. И Винс, вроде бы, даже соглашался: да, надо потерпеть – однако его терпения хватило всего на неделю, после чего он предпринял заведомо безумную попытку установить ментальную связь с условно-ментальным объектом. Он поднялся на Зиккурат, попытался оттуда дотянуться до Пустоты, проторчал там почти сутки, ничего не добился - и всё-таки запил.
    Это не прибавило Винсу адекватности и терпеливости; он всё время куда-то рвался, психовал – а потом, после очередного собирания боли, бросился в Пустоту физически, в виде роя частиц. Это было уже натуральное самоубийство, ведь Винс знал, что рой частиц Пустоты невозможен - а потому сам потом не понимал, как он тогда выжил и как выбрался. Говорил только, что его частиц после этого стало гораздо меньше, чем раньше – однако верить его словам было уже нельзя, потому что он окончательно слетел с катушек.
   Несколько дней он чудил в худших традициях бессмертного самоубийцы; Лим и Симирреата, которые из последних сил пытались его контролировать, ничуть не меньше него переживали провал, и тоже пили всё больше и больше... И в итоге кончилось это тем, что Доэйли и Криптор растащили Лима и Сими по своим мирам, а обезумевшего Винса обкололи стиксолом и притащили ко мне, сопроводив дополнительной парой ампул и рекомендацией никуда в таком виде Творца не выпускать.
   Тем же вечером осаждающие меня «паломники» окончательно оборзели: они явно почуяли, что Винс вернулся, и стали буквально ломиться в двери, крича, что я силой держу Хозяина Треугольника взаперти. Я позвал на помощь Клэр, Айэна и Ворона; мы вместе вышли на крыльцо Храма, и попытались объясниться. Мы говорили, что результат эксперимента пока неизвестен, что энергии контактора не хватит на такую толпу, да и вообще - это же путь для богов, а не для людей! Но они нас и слушать не желали, наоборот: чем больше мы их увещевали, тем меньше они нам верили.
   Они шумели, требовали выпустить Винса – и тут у нас за спинами открылась дверь. Мы даже вздрогнули от неожиданности: никто из нас не представлял, что Винс сейчас вообще сможет встать. Но он каким-то чудом смог не только встать, но и самостоятельно одеться, и даже выйти, почти не шатаясь. Мы бросились было к нему, но он спокойным жестом остановил нас, преодолел три ступеньки, и спустился с крыльца.
      Встав перед толпой, он сказал:
- Послушайте меня, пожалуйста. Не ведите себя, как стадо. Меня никто взаперти не держит; это, в принципе невозможно. Я знаю, чего вы хотите – и поверьте, я этого тоже хочу. Но я не хочу, чтобы вы пострадали, поэтому мне нужно ещё немного поработать над собой и кое в чём разобраться. Я найду для вас правильный путь к распределению, обещаю. Но мне нужно время. Не мешайте мне. 
    Это прозвучало так здраво и рассудительно, что, по идее, любые нормальные люди должны были это понять - однако реакция «паломников» внезапно оказалась совершенно неадекватной.
- А ну, отойди! – крикнул стоящий в первых рядах рыжеволосый парень по кличке Викинг, шагая навстречу Творцу. – Отойди! И своим скажи, чтобы отошли! Это наш Храм! Мы сами разберёмся, на какие кнопки там нажимать!
- Да! Да! - одобрительно загалдели несколько парней, стоящих за ним.
- Вы что, сдурели?! – изумился Винс. – Какие кнопки?! Вы же просто сгорите!
- Да мы же давно сгорели! – расхохотался Викинг. - Дважды не сгорим! А ну, народ, пошли!
   Парни с решительным видом двинулись вперёд; Винс, совершенно растерянный, на подгибающихся ногах, попятился к нам, и прошептал:
- Спасайте, ребята… Я сейчас даже пространство остановить не смогу, сил нет…
    Мы с Клэр не на шутку перепугались, схватили его под локти и потащили к дверям - а тем временем Ворон с Айэном достали свои кристаллощупы, и прикрыли наш отход. Мы втащили Винса в Храм, друзья вбежали за нами, захлопнули дверь - но снаружи на неё продолжали сыпаться удары; казалось, она вот-вот слетит с петель. И тогда я сделал единственно возможное: я врубил Алтарь в режим защитного поля, и напрочь заблокировал здание.
    Я никогда не думал, что мне придётся блокироваться от своих; я даже не знал, сработает ли против них поле - но оно, к счастью, сработало, и мы оказались в полной изоляции от Треугольника. Через некоторое время толпа разошлась, но Айэн с Вороном всё равно попросили меня не снимать блокировку, а Клариссу - втихаря вывести их наружу через хиэйрианский портал: мало ли, вдруг снаружи засада?
   Тем временем Винс, от горя и разочарования, впал в депрессивное состояние, близкое к полному молчанию. Некоторое время он, ни с кем не разговаривая, бессмысленно шатался по Храму от стены к стене, а потом, когда все ушли, всё-таки заговорил – точнее, выпросил у меня фляжку симпэйна и нарезался так, что упал и отрубился прямо на полу. Поначалу я подумал, что это, возможно, и к лучшему; я даже не стал перекладывать его, чтобы не разбудить, ведь после транков и алкоголя Винс вполне мог проспать до утра. Однако увы: через пару часов он проснулся, встал, и снова начал, как зомби, шарахаться по Храму.
    Я пытался его остановить, успокоить, а он вырывался и орал, мешая грязные ругательства с изощрённым малинтокодом. И конечно, я ни на шаг не отходил от него; я понимал, что он в таком состоянии способен на всё, на любой убийственный поступок – но когда он внезапно бросился к контактору, выдрал два провода и приложил к своим энерготочкам, я и ахнуть не успел!
   Контур всей машины замкнулся на его тощее тело, всё кругом затрещало искрами, и Винс рухнул на колени; я бросился к нему, схватил за руки – но меня так шарахнуло током, что я отлетел к стене. Я понял, что один не справлюсь, и во всю силу менталки заорал: «Клэр! Кто-нибудь! Помогите!»
     Секунда тишины показалась мне вечностью – а потом Клэр и Доэйли одновременно выскочили из своих порталов: видимо, они ожидали чего-то подобного, и были начеку. Они завернули Винсу руки за спину, я разжал его судорожно стиснутые пальцы, вырвал провода - а он при этом ругался и отбивался так, словно на него напали неведомые враги. Он не узнавал никого, даже Клэр - и в итоге нам пришлось связать его полотенцами и вмазать лошадиной дозой стиксола.
    Когда Винс наконец-то отрубился, Доэйли проворчал:
- Простите, ребята, но мне пора домой. Что-то мне тревожно.
- Как там Лим? – спросила Клэр.
- Пьёт, - мрачно ответил Доэйли. - Его, конечно, Мирвин к себе не подпустит – но мало ли что…
- Иди, Доэйли, - со вздохом сказала Клэр. – Я здесь подежурю.
    Урсинит кивнул, пожелал нам удачи и ушёл.
    Винса мы освободить не решились, только немного ослабили вязки и уложили его поудобнее. Клэр, совершенно расстроенная и измотанная, выпила чаю и ненадолго прилегла подремать - а рано утром ушла к Марке печь хлеб, снова оставив меня Винсом наедине.
    Я занялся очередным восстановлением контактора, и как раз закончил паять, когда услышал за спиной сдавленный стон:
- Лайка... Помоги...
- Тааак, - протянул я, подходя к Винсу и внимательно всматриваясь в его опухшую физиономию. – Что, очухался, дебошир? Как мозги? Встали на место?
     Винс только жалобно всхлипнул.
- Я не издеваюсь, я серьёзно спрашиваю! - повысил голос я. – Думаешь, мы тебя просто так связали, для развлечения?
- Н-нет… Не думаю… - испуганно пролепетал Винс. - Что я опять натворил?
     Я, наконец-то, выдохнул: если он интересовался тем, что он натворил, значит, к нему явно вернулся разум.
-  Ты выдрал из контактора провода и пытался физически в его контур включиться, - честно ответил я.
- О, боги! – простонал он. - У меня что, совсем крыша поехала?
- Похоже на то, - развёл руками я. – По крайней мере, ругался ты так, как ты вообще не умеешь.
- Я ещё и ругался?! – ужаснулся Винс. – А кто меня вязал?
- Клэр и Доэйли. Ну, и я тоже.
- Простите меня, пожалуйста... Простите… Я больше не буду... – в полном смятении, пробормотал он. - То есть, я надеюсь, что я не буду... Развяжи меня, Лайка…
- У тебя огромный опыт пробуждения на вязках, да? - спросил я, ослабляя узлы на его лодыжках и запястьях.   
- Пожалуйста... Не спрашивай... Ох...
     Винс с хрустом потянулся, разминая суставы.
- Вы что, опять меня стиксолом накачали? Башка, как чужая…
- Да, - с извиняющимся видом сказал я. – Но Клэр очень просила не сажать тебя на иглу, если ты будешь в своём уме. Она даже симпэйна тебе оставила похмелиться.
    От такой новости Винс чуть не подскочил; по крайней мере, он сел самостоятельно и не упал обратно.
- Я приду в себя, клянусь! – с отчаянной искренностью неизлечимого алкоголика пообещал он. -  Только дай выпить, умоляю!
- Пей, - со вздохом сказал я, вынимая из внутреннего кармана фляжку.
     Я хотел прибавить: «Только не всю» - но понял, что это уже не актуально. Винс смотрел на эту фляжку так, словно в мире не было ничего важнее; так, словно решал вопрос «быть или не быть» - а потом выхватил её у меня и замахнул винтом почти половину. В считанные минуты он был совершенно пьян.
    Я сводил его в сортир, привёл обратно, притащил пару подушек – и Винс, откинувшись на них, расслабился и закрыл глаза. Он даже почти задремал, когда мы оба вдруг услышали тихий, тоненький голосок, исходящий откуда-то из-под потолка:
- Винсент! Винсент Табу! Творец Мироздания! Ты здесь? Эй!
   Винс вздрогнул, посмотрел вверх, и в ужасе уставился на меня.
- Лайка... - прошептал он. - У меня белка... Со мной Алтарь разговаривает...
    Однако я моментально понял, кто с ним разговаривает - и расхохотался от счастья.
- Какая ещё белка! - заорал я. - Это же Мирна! Мирна вышла на связь! Сейчас усилю сигнал! 
    Я взлетел к Алтарю, слегка коснулся основных кристаллов, отвечающих за внешние потоки энергии, и голос стал слышнее; мало того, в воздухе появилось лёгкое свечение, из которого за пару секунд образовалась визуализация женской фигуры. Винс ахнул, попытался сесть прямо, и срывающимся от счастья, не своим голосом, заорал:
- Мирна!!! Наконец-то!!!
- Ты куда пропал, Творец?! - накинулась на него Мирна. – Ты что, связаться с нами не мог?! Опять пьёшь?!
- Пью, - покорно кивнул Винс. – Но связаться с вами я не мог не поэтому… Я же всю личную энергию в одушевление Сердца вложил... Дочиста…
- Чёртов алкаш! – возмутилась Мирна. - А если бы ты умер?! Что бы мы делали?
- Ну... Делали бы то же, что делаете… А вообще, я бы не умер… Я же бессмертный…
- Но ты же мог быть хоть немного трезвее! Хотя бы в процессе одушевления! Зачем же так-то?
    Винс грустно и криво усмехнулся.
- Если бы я тогда был трезвее, я бы вообще не смог ничего одушевить. Не смог бы вложиться, как надо… - сказал он. - Я себя знаю, и одушевлять устройства мне не впервой, уж поверь… Так что давай лучше рассказывай, как у вас дела. А то твоя визуализация, наверное, кучу сил отнимает.
- Это точно! - спохватилась Мирна. - Извини, Творец! Я вообще-то пришла сказать, что у нас всё хорошо, вот только… Есть у нас одна проблема.
- Какая?
- Понимаешь, мы уже распределили те волны, что поручила нам Мирра, и пока что она нас, конечно, поддерживает – но вообще-то, нам бы надо поскорее становиться самостоятельным Малым Центром.
- Что значит - поскорее? – опешил Винс. – Кто вас торопит-то?
- Мирра. Она ведь не рассчитывала, что будет делиться, Винс! Она только ради тебя пошла на это, а не потому, что у неё излишек волн образовался.
- Ради меня? Ах, да… И что же?
- А то, что нам нужны свои волны, Винс. Нужны люди, которые обратятся в Сердце при жизни, и придут в него после смерти. А какие ещё люди, кроме обитателей Треугольника, могут принадлежать Сердцу? Ведь это же твоё Сердце! Это твои волны, Винс!
- Ох… - только и сказал Винс – и в этот момент визуализация Мирны начала стремительно таять.
- Погоди, эй! – в панике крикнул он, вскакивая и падая на колени. – Мирна! Стой! А может, можно как-то попросить Мирру подождать? Ну пожалуйста!
- Нет, - сказала визуализация, и исчезла.
- О, боги, - прошептал Винс. – Ну как же так…
- Что случилось? - спросил я, помогая ему подняться.
    Он ответил не сразу. Сел обратно на маты, нашарил недопитую фляжку, сделал глоток, и только потом сказал:
- Они поставили меня в безвыходное положение, Лайка…
     У него был такой вид, словно вся привычная реальность прямо сейчас катилась ко всем чертям.
- Но разве ты не к этому стремился? – удивился я. - Разве не хотел отпустить жителей Треугольника?
- Да, но… Не сейчас же! – в отчаянии воскликнул Винс. – Мне казалось, у меня есть время… Что Сердце будет дополнительным Центром Мирры, и будет распределять мирреанцев до тех пор, пока я не разберусь с материальностью Треугольника… Пока не пойму хоть что-нибудь… А выходит, что я срочно должен сделать людей смертными - притом, что я так ничего и не понял!
- Чего не понял? – уточнил я.
- Ну, например, связан ли энергоуровень мира с его населённостью? Что будет с миром, если люди начнут умирать?
- Я не знаю, Винс, - развёл руками я.
- Вот и я не знаю… 
- Но ведь ты же и есть Треугольник!
- Ну и что? Как я могу знать то, чего никогда не было? И почему все думают, что я должен всё время копаться в себе? Я просто живу, как могу… И знаю о себе не больше, чем другие... К тому же, я вообще мало познаваем...
- Ну да, ты же бог, - сказал я, напрочь забыв о его заниженной самооценке. 
    Винс покраснел, невзирая на врождённую бледность, закрыл лицо руками и пробормотал:
- Ну зачем ты так, Лайка... Какой я, к чертям, бог… Я же опять напился, как свинья… И я совершенно один... Некому мне помочь во всём разобраться...
- Винс, ты чего опять ноешь? - внезапно раздался в наших головах голос Мирры-аватара. - Что значит, ты совершенно один? А мы?
- Вот-вот! - присоединился к ней второй голос, принадлежащий Одной-из-Девяти. - Что там у тебя происходит? Эксперимент не удался?
    Творец вздрогнул, поспешно подобрался и ответил:
- Нет-нет... Всё хорошо... Даже слишком...
- Слишком? - насторожилась Мирра.
- Да, - вздохнул Винс. - Настолько хорошо, что я теперь просто обязан отпустить людей из Обитаемого.
- И тебя это пугает?
- Ужасно, - честно признался Винс. - Ведь нужны же зачем-то люди в Обитаемом... Ведь существует же зачем-то право сожжённых заживо, по которому они сюда попадают... Ведь это же наверняка связано с энергоуровнем Треугольника, и если я начну отпускать людей, он необратимо изменится...
- Винс, не усложняй, - оборвала его Мирра. - Ты вообще помнишь, как появилось Обитаемое?
    Винс замешкался, глядя на воображаемую Мирру - а на самом деле, на меня. Точнее, сквозь меня. 
- Н-нет... -  нерешительно ответил он. - То есть, да, но...
- Винс, ты прекрасно знаешь, что люди здесь появились только потому, что тебе был кто-то нужен! И энергоуровень Треугольника тут совершенно не причём. Просто ты стал материальным, начал глушить свою боль наркотиками, и был так одинок и беспомощен, что тебе понадобился друг. И тогда появился Тарий, попавший сюда из Малинтериума вместе со Слэршем, который в невменяемом состоянии окурок не потушил, и они сгорели вместе с домом.
- Ты хочешь сказать, что до этого…
- Никакого права сожжённых не было, да.
- Но это же просто кошмар, Мирра! - ужаснулся Творец. - Да как я мог такое придумать?! Я был невменяемый торчок!
- Ты это не придумывал, Винс, - попыталась успокоить его Одна-из-Девяти. - Просто Треугольник тебя понял, как мог.
- Да, - подтвердила Мирра. – Ты это не придумывал. Концентратор Вселенской Боли сам создал такой способ перемещения и трансформации волн, который ему наиболее соответствовал. Но это не значит, что между ним и людьми есть какая-то энергетическая взаимосвязь. Люди не нужны Треугольнику, они нужны только тебе.
- Ничего себе гипотеза, - покачал головой Винс, и снова приложился к фляжке, допив последний глоток.
- Считай, что это не гипотеза.
- Ты уверена? На сто процентов?
- На девяносто девять, - улыбнулась невидимая Мирра.
- Но почему? Приведи хоть одно доказательство!
   Мирра немного помолчала, а потом задала совершенно неожиданный вопрос:
- Винс, ты когда-нибудь задумывался, почему в Треугольник не попадают маленькие дети? Сколько лет самому младшему жителю Треугольника?
- Эээ... Нуу... - задумался Винс. - Лет пятнадцать...
- Младше ведь нет, правда?
- Нет...
- И почему же? Ведь все люди попадают в Треугольник в том возрасте, в котором они умерли. Да, внешность иногда меняется, стирается память - но возраст остаётся. Так почему нет детей?
    Винс в недоумении почесал затылок.
- А и действительно! - заинтересовалась Одна-из-Девяти. - Почему? Возможно, у маленьких не полностью сформировавшаяся личность? Не зря же у разных народов есть ритуалы посвящения во взрослую жизнь. Инициация...
- О, точно! - схватился за эту соломинку Винс. - Волна же растёт вместе с личностью, и...
- Чушь! - отрезала Мирра. - Волна приходит в тело такой, как есть, и её дальнейшее развитие тут совершенно не причём. А вот то, что маленькие дети не самостоятельны - это факт. Им самим нужны няньки, Винс, и они совершенно бесполезны для тебя - поэтому их здесь нет.
- Потрясающе, - опечалился Винс. - Выходит, я самый ужасающий эгоист во Вселенной... Да в наказание за такое я точно должен навсегда остаться один...
- Перестань, Винс! - воскликнула Одна-из-Девяти. - Никто не собирается тебя наказывать! Твои друзья построили Сердце, чтобы отменить Приговор - а не для того, чтобы ты остался один.
- Да и с чего ты взял, что из Обитаемого уйдут сразу все? - поинтересовалась Мирра. - Возможно, кто-то, став смертным, захочет сразу умереть, и покончит с собой - но большинство, я уверена, захотят прожить свою жизнь, как нормальные люди. А те, кто действительно любят тебя, вообще не захотят уходить. Ты же не думаешь, что Айэн, Иштар, Марка, Ворон и остальные просто побросают свои дела и сбегут?
     На лице Винса отразилось невероятное озарение.
- Точно! - воскликнул он. - Мирра, ты - гений! А я, всё-таки, эгоист... Зацикленный на себе маньяк...
- Ты давай-ка проспись, маньяк, - фыркнула Мирра. - Теперь у тебя работы - непочатый край, и энергии на это потребуется немерено, ведь тебе же каждого желающего придётся лично подключать к Сердцу. А это не хухры-мухры, тут надо трезвым быть.

***
    Винс, конечно, согласился с Миррой – но увы: трезвым он сейчас быть уже просто не мог. Вместо этого он позвал Фонтейра, и потребовал принести портвейна.
    Фоня отказывать не стал - однако для того, чтобы его впустить, я вынужден был на секунду отключить защитное поле Храма, а потом объяснять изумлённому мантикору, какого чёрта у нас тут происходит. Разговор вышел длинным; Винс поначалу тоже пытался в нём участвовать, но портвейн очень быстро прервал его попытки. Ему и половины бутылки оказалось достаточно, чтобы дойти до кондиции бессловесного тела – что, впрочем, было совершенно не удивительно.
     Фоня дослушал меня, немного помолчал, скептически глядя на вдупель пьяного Творца, и спросил:
- А как же быть со Смертью? 
     Винс завозился на своей лежанке, попытался приподняться на локтях и со стоном рухнул обратно. 
- Смотри-ка, Лайка, он понимает, о чём я говорю, - покачал головой мантикор.
- А я вот не понимаю, - признался я. - Может, объяснишь дураку?
- Да чего тут объяснять-то, - пожал плечами Фоня. - Если Хозяин Треугольника делает людей смертными - то он приводит в свой мир Смерть.
- И что?
- А то, что здесь никто до сих пор не умирал. Ты знаешь, что такое смерть?
- Эээ... - замешкался я. - В каком смысле?
- В энергетическом, конечно. Почему Винсу приходится собирать боль в мирах?
- Не знаю, - развёл руками я, потому что на самом деле никогда не задумывался, почему.
- Потому что энергия боли, выделяющаяся в момент смерти - это не только самая сильная энергия во Вселенной, но и нечто, по своей сути, совершенно противоположное энерговолне человека, - пояснил Фоня. - Волна - это энергия созидания, а боль - энергия разрушения. Поэтому, чтобы уйти в свой Центр, волна должна сначала очиститься от боли - и вот этот процесс мы и называем смертью. Потом волны из миров уходят, а боль - нет: она постепенно накапливается в мирах, и, если Винс не будет её собирать и трансформировать, критическое количество боли просто взорвёт Вселенную.
- Но ведь Треугольник и есть трансформатор этой самой боли, - сказал я, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
- И да, и нет, - покачал головой Фоня. - Треугольник - не первичный трансформатор. Здесь происходит трансформация уже собранной боли, которая готова стать энергией созидания и отправиться в Белый Треугольник. А первичная трансформация происходит в тот момент, когда Винс пропускает боль через себя. В момент перехода между мирами единой волны Творца и Сущностей.
- Ого.
- Вот и представь себе: из собственного мира ему переходить некуда. Единой волны с Сущностями здесь не будет. Что из этого следует?
- Что?
- То, что Винс должен будет волну каждого умирающего каким-то неведомым образом освобождать от боли ЛИЧНО.
- И трансформировать в собственном теле? - обомлел я.
- Да, - кивнул Фоня и, скорбно вздохнув, снова посмотрел на своего бывшего хозяина.
    Тот уже никак не реагировал, отрубился; даже не знаю, слышал ли он последние слова Фони – но мне вдруг стало не по себе. Ведь я регулярно видел его возвращающимся из миров после собирания боли; я видел, чего ему это стоило! А теперь выходило, что ему и в своём мире покоя не будет. Когда ему силы-то восстанавливать?
    Надежда была только на то, что Винс, зная о том, что ему предстоит, заранее продумал, как выйти из ситуации: всё-таки он был Творцом Мироздания, а не простой жертвой обстоятельств. Однако уже на следующий день я понял, что никакого выхода он себе не представлял, потому что после нашего разговора он окончательно скатился в моральную яму: он упорно не желал трезветь, рыдал и юродствовал так, что даже Фоня послал его к чёртовой матери.
    Я позвал Клэр, она посмотрела на то, что вытворяет Винс - и отправила его в клинику Марика, ибо ситуация зашла в полнейший тупик.       
         
***
      В Треугольник Винс вернулся только через неделю – причём из клиники он сбежал. Когда он пришёл ко мне, печальный, обречённый, покорный судьбе, я подумал, что он снова запьёт; к тому же, он сказал, что только что ходил к ларьку, и я уже ожидал, что он сейчас вытащит из кармана фляжку – но я оказался неправ. Фляжки у него никакой не было, а к ларьку он ходил лишь затем, чтобы кинуть клич и собрать население Обитаемого на ликбез. Творец Мироздания решил действовать.
    Ближе к вечеру в скверике перед моим Храмом собралась добрая половина обитателей Треугольника. Была ранняя весна, пасмурная, ветреная и мокрая; Винсент Табу, в расхлябанных ботинках на босу ногу, в относительно чистых серых джинсах и драном кожаном пиджаке нараспашку поверх своей извечной парчовой рубашки, стоял на крыльце, где было относительно сухо, а перед ним, под мелким, моросящим дождиком, стояла толпа знакомых и незнакомых людей. Вроде бы, обычных - но на самом деле, бессмертных. Пока ещё бессмертных. И слушали они своего Хозяина Треугольника с такими одухотворёнными лицами, что хотелось каждое запечатлеть отдельно, потому что мне казалось, я их больше никогда не увижу.
    Глупо, конечно, было так думать; я отлично знал, что далеко не всех этих людей тяготило их вынужденное бессмертие, да и самоубийц среди них был весьма малый процент - однако я знал и то, что соблазн начать жизнь с нуля (пусть даже беспамятными младенцами!) был для них чрезвычайно велик. Даже Второй Хозяин Айэн и Связной Треугольника Ворон, стоявшие с двух сторон от Винса, смотрели на него с крайне задумчивым видом.
   Похоже, до них, самых близких соратников Творца, только сейчас дошло, что он говорит всерьёз, и что Мироздание прямо сейчас меняется окончательно и бесповоротно. Чёрный Треугольник перестаёт быть миром мёртвых и становится миром живых. Больше никакого права сожжённых заживо. Никаких новеньких на Пепелище. Материальность Треугольника - не ярмо и не проклятие, Сердце - обыкновенный мирреанский Центр, и волны он может распределять, соответственно их суммарной энергии, в любые подходящие им миры. 
    Винс прочитал краткую лекцию о том, как работает Центр Распределения, сказал, что обращать в Сердце он будет каждого человека лично, и – что немаловажно! - о каждом желании умереть Творца нужно оповещать заранее, чтобы он мог хоть как-то морально подготовиться.
- Единственное, чего я на данный момент не знаю, - сказал он в завершение, - Это то, сколько человек я смогу обратить за один день. То есть, как часто я вообще могу это делать. Мне на это потребуется, помимо энергии Алтаря и контактора, некоторое количество личных ресурсов, потому что сам процесс единения волны с Центром - очень личный. Это процесс единения с богом, если вам так будет понятнее. И, каким бы вы меня не считали, вам придётся довериться мне.
    В этот миг его небесно-серые глаза, недвижно смотрящие поверх голов, пристально посмотрели на людей – и несмотря на то, что Винс, как всегда, был совершенно не похож на бога, все ощутили, что он каждому в душу заглянул. Люди молчали. Даже те парни, которые совсем недавно кричали, что «сами разберутся, на какие кнопки нажимать», стояли притихшие и обалдевшие. Куда только девалась их решимость! Они могли бы ударить беспомощного, пьяного Винса - но до единения с богом они явно не доросли.
- Ну что, кто первый? - слегка разочарованно поинтересовался Творец. - Я что, опять зря старался?
- Я готов, - раздался из толпы одинокий голос.
    Он принадлежал пожилому человеку в серой шапке и потёртом пальто, такому незаметному, что никто из нас не помнил, как его зовут.
- Ты кто? - спросил Винс.
- Фейбер, - ответил доброволец. - Вообще, Сигурд Фейбер, но это всё равно.
- С полной памятью сюда попал? - мгновенно «считал» его Винс. - Семь лет мучаешься?
- Да, Творец, - покаялся Фейбер. - Мучаюсь. Я слишком стар для вечности, да к тому же, трус. В мусорщики не пошёл, потому что кишка тонка. От голода не помер, потому что бессмертный. Пытался повеситься...
- Хватит! - попытался оборвать эту парадоксальную речь Винс, но Фейбер не унимался.
- Я знаю, что самоубийство - грех, и что я поступил неправильно, и знаю, что, наверное, снова поступлю неправильно, но...
- Прекрати! - крикнул Винс, и доброволец испуганно заткнулся. - Мне кажется, я должен всем ещё кое-что объяснить. Понятие «грех» в моём присутствии не употреблять, понятно? Мотивацией своей меня не грузить. Вашу боль, как я уже говорил, я приму на себя в момент вашей смерти, так что избавьте меня от дополнительной информации. Фейбер, ты идёшь или нет?
- Конечно, Творец, - смиренно сказал тот, и подошёл к Винсу.
     За Фейбером неожиданно последовали ещё трое женщин, причём все - далеко не старухи, одну даже можно было назвать девочкой. Двоих я знал, они были из команды Берты, а девочка мне была совсем не знакома - но Винс чуть было не шарахнулся от неё, и резко помрачнел.
- Ну всё, на сегодня хватит желающих, - усилием воли взяв себя в руки, сказал он. - Пойдёмте. Потом расскажете остальным, как всё прошло.
   Он повернулся и зашёл в Храм. За ним проследовали добровольцы, я и Айэн с Вороном; зрителями побыть никто не захотел - и я сделал вывод, что люди всё поняли правильно: личное – значит личное.
   Впрочем, в самом процессе обращения не было ничего особенного и уж тем более, интимного. Было только немного страшновато, когда Винс включил контактор - но поскольку он был настроен всего лишь на передачу информации, никаких спецэффектов не последовало. Винс просто встал под Алтарь вместе с Фейбером, положил его руки себе на энерготочки: правую - на лоб, а левую - чуть ниже ключиц, а сам застыл, раскинув руки и слегка шевеля пальцами.
    По сути, он только регулировал работу канала – однако, при всей кажущейся простоте, энергии на это уходило немерено. Обращение продолжалось около пятнадцати минут, и уже к середине Винс едва с ног не валился - а мы даже не могли его поддержать, потому что вмешиваться было никак нельзя. Сначала он должен был завершить процесс, убрать со своих энерготочек руки обращённого, вывести его из транса – и только потом мы подхватывали обессилевшего Творца под руки.
   Обращённые же при этом чувствовали себя более чем нормально, и энергетически, и физически. В трансе им было не больно, и видимо, даже приятно, потому что все они после «единения с богом» сходились в одном мнении: «Если что-то и изменилось во мне - то явно к лучшему». С такой рекламой желающих стать смертными с каждым днём становилось всё больше, и Винсу приходилось работать на пределе своих возможностей – который он, увы, познал очень быстро. Пределом этим были пять обращений в день; даже когда Винс научился это делать не стоя, а сидя, после пятого раза он неизбежно падал в обморок. Однако Творец не сдавался, и тянул в таком режиме почти месяц, от обморока до обморока, как автомат.
    А потом случилось страшное: Фейбер покончил с собой. Выбросился из окна. При этом, одинокий старик не только не предупредил Винса о задуманном, но и постарался сделать так, чтобы тело никто не нашёл: сбросился в почти глухой световой колодец одного из полуразрушенных, нежилых домов, каких в Треугольнике было полно. Но я, конечно, мгновенно почувствовал его смерть, а уж Винс – тем более. Он, можно сказать, обоими своими сердцами это почувствовал.
    Было это в три часа ночи, на улице стояла нормальная, поскрипывающая, лунная тишина – и вдруг меня, висящего под сводами Храма, словно прошило током, а Винс, который до этого спокойно спал, подскочил, как ужаленный, и с безумным, пустым взглядом рванул из Храма. «Я же просил предупреждать меня! Я же просил!» - в отчаянии повторял он на бегу, задыхаясь, сбиваясь на шаг, и снова ускоряясь. Я летел за ним, не отставая, и когда Винс добрался до места и крикнул мне: «Уходи!» - я не подчинился. Я подумал, что меня вряд ли мог бы шокировать труп; меня, призрака, даже свой собственный не шокировал бы. Но когда Винс достиг цели, я понял, почему он хотел меня прогнать и чего я не должен был видеть.
   Творец с разбега словно налетел на стену, рухнул, как подкошенный, рядом с трупом, и забился в конвульсиях, извиваясь ужом на брусчатке, в грязи и крови. Все его суставы выворачивались так, словно его заново лепили из глины какие-то пьяные шумерские боги; через него проходила не просто волна - вся жизнь умершего, все его эмоции и физические страдания проходили через него, ломая тело и выжигая душу. А самое страшное было то, что Винс при этом не издавал ни единого стона, это была ужасающая пантомима, сопровождаемая лишь звуками ударов о камень и хрустом суставов.
    Я не смог досмотреть этот кошмар до конца: забился в угол колодца, зажмурился, и малодушно подумал: «Как хорошо, что у меня не прозрачные веки!» Открыл глаза я только тогда, когда всё стихло.
    На брусчатке передо мной по-прежнему лежали два тела - вот только искалеченный труп Фейбера перестал быть похожим на труп, потому что он стал призрачным и бестелесным, почти как я. Винс же неподвижно лежал на спине, глядя в небо широко распахнутыми, немигающими глазами – и я окончательно остолбенел от ужаса. Я не мог ни пошевелиться, ни приблизиться к нему; мне казалось, что он мёртв, безусловно мёртв! И только когда он пошевелился, издав тихий стон, я выдохнул и бросился к нему.
- Винс!!! Ты живой!!! – срываясь на визг, заорал я, не в силах сдержать истерики.
    Я схватил его за плечи, притянул к себе, и пару минут, наверное, стискивал в объятиях, пока он сдавленно не прошептал:
- Лайка, отпусти меня... Идиот хренов... Я же просил тебя уйти...
- Винс, ты можешь встать? -  спросил я.
- Ну, давай попробую...
     Я поставил его на ноги, выволок из проклятого двора и позвал по менталке Клариссу.

***
    Тело покойного Фейбера окончательно растаяло примерно через сутки. Испарилось бесследно. Как мне объяснил Винс, Треугольник - не тот мир, в котором тело может существовать без волны; материальность не та.
    Я заинтересовался, что происходит с телами в других мирах, и нарвался на небольшую лекцию о похоронных обрядах, способствующих максимальному высвобождению энергии; впрочем, лекция эта была довольно бессвязна, потому что Винс был пьян вдрызг, и пытался сопровождать свой рассказ ритуальными причитаниями, песнями и чуть ли не плясками. То есть, он орал и шатался по Храму, размахивая руками - а я бегал за ним и ловил, чтобы он ничего не разнёс или не начал опять выдирать какие-нибудь провода. Ни о каких дальнейших обращениях в Сердце не могло быть и речи: люди заходили, смотрели на Винса и уходили с расстроенным видом.
   Информацию про самоубийство Фейбера и его последствия я попытался распространить максимально, причём с самыми ужасающими подробностями. Я хотел сделать из этой истории настоящую страшилку, надеясь, что люди теперь десять раз подумают, прежде чем совершать самоубийства, или хотя бы будут, как изначально просил Винс, сообщать о своих намерениях. «Ведь не совсем же им на него плевать! - думал я. - Ведь должны же они быть хоть как-то благодарны своему Творцу за то, что он дал им шанс!» Однако я ошибался: людям было совершенно плевать на Винса.
   Через неделю произошло второе самоубийство, той самой девчонки, которая одной из первых, вслед за Фейбером, прошла обращение. Винс оправдывал её поступок (как и поступок Фейбера) тем, что она ещё в прошлой жизни была суицидницей; он говорил, что после распределения она наконец-то разорвёт этот порочный круг, и всё у неё будет хорошо – но при этом создавалось впечатление, что Винс оправдывался перед самим собой, и из последних сил пытался убедить себя в том, что дальше так продолжаться не будет.
   Но увы: буквально через несколько дней произошла третья смерть – и вот тут-то Винс всё-таки сломался, потому что смерть оказалась совершенно естественной. Это был банальный сердечный приступ, немыслимый среди бессмертных – но ставший возможным после обращения, и заставивший Винса осознать одну немаловажную вещь, которую он почему-то упустил из виду. Он прекрасно знал, что все люди попадали в Треугольник в своём возрасте – но вот о том, что, делая этих людей смертными, он запускает их внутреннее время, он почему-то совсем не задумывался. А между тем, время каждому человеку было отмерено соответственно его кармическим и биологическим параметрам, и то, что оно вдруг пошло, означало только то, что возраст теперь стремительно нагонял людей. Так сколько же им оставалось лет? А может, месяцев?! Дней?!
   Это была весьма шокирующая новость, которая, будучи рассказанной неадекватным Творцом, могла бы вызвать панику во всём Треугольнике - так что было очень хорошо, что Винса в тот день первым увидел я. Конечно, я не сопровождал его к одру покойника; после первого раза я больше на такое не решался. Но я, как всегда, почувствовал смерть, начал искать Винса, и нашёл его на набережной, на спуске к воде.
    Сначала мне показалось, что он совершенно трезв, потому что при виде меня он бодро вскочил со ступеньки, схватил меня за руки и сходу принялся вываливать на меня всю информацию про внутреннее время и смерть. Однако та скорость, с которой он говорил – а точнее, тараторил, без знаков препинания и интонаций, как ускоренная аудиозапись - заставила меня усомниться в его нормальности. Я внимательно всмотрелся в его зрачки - да так и обмер: там была мрачная пустота цверка.
    Мне приходилось видеть Винса во многих состояниях, в том числе и под этой наркотой. Как правило, она вызывала нереальную эйфорию, и я подумал, что, не будь ему так страшно, он бы сейчас, наверное, хихикал, как слабоумный, и рвался на подвиги. Но он не мог заткнуться от страха - и я даже представить себе не мог, что с ним будет, когда у него кончатся слова!
   Я хотел было позвать Клариссу, Лима, Айэна - кого угодно, лишь бы не оставаться сейчас с Винсом один на один; чтобы кто-то, в случае чего, разделил со мной ответственность за его поступки. Но я вовремя опомнился и никого не позвал. Я вдруг подумал: а что будет с ними со всеми, если на них сейчас вывалить информацию про внутреннее время? Ведь они же все вместе создавали Сердце - и никто не желал обитателям Треугольника скоропостижной смерти, а Винсу - оказаться в нынешней ситуации. А значит, все - и особенно Лим! - начнут обвинять в этом просчёте себя! Нет, чёрт возьми! Об этом пока что никто не должен был знать. Нужно было переждать, перетерпеть, не выдавать Винса, дать ему время оклематься и что-то придумать.
     Всё это пронеслось у меня в голове, пока я смотрел в его безумные зрачки - а он тем временем продолжал говорить. И, видимо, я в раздумьях пропустил мимо ушей больше половины, потому что, когда я вернулся в себя, я услышал нечто, полностью подтверждающее правильность моего решения.
- ...мне нужны мои Сущности понимаешь Рыцарь и Разрушитель они только они могут меня спасти помочь мне с этим собиранием боли иначе я совсем чокнусь сторчусь и всё Мироздание покатится к чертям надо вернуть их любой ценой уговорить их разделить со мной последствия моей ошибки чтобы я мог восстановить свой уровень и энергоформу а потом окончательно трансформировать Обитаемое отделив его от Треугольника и приняв в общую цепь обитаемых миров чтобы собирание боли здесь стало таким же бестелесным общим процессом как в остальных мирах...
- Стоп! - выкрикнул я. - Замолчи! Я всё понял!
    Винс вздрогнул и попытался заткнуться - но цверк выкинул с ним странную штуку: его голос пропал, но губы продолжали шевелиться, словно невидимый звукач нажал на кнопку «мьют».
- Наркоман хренов, - с досадой проворчал я. – Пойдём ко мне, я тебе налью симпэйна, может, ты хоть тормознёшься немного!
- Я... Мне... Нет... Я... - попытался ответить он, но невидимая «кнопка» теперь никак не отжималась - точнее, отжималась с какой-то издевательской периодичностью, словно икота.
    Тут он, даже невзирая на своё состояние, понял, что с ним что-то не так – и отшатнулся, испуганно прикрыв рот ладонью. У него был такой идиотский вид, что мне захотелось залепить ему пощёчину; я злился на себя за то, что не успел найти его раньше, на него, что он так глупо и малодушно упоролся… Но жалость очень быстро победила во мне злость.
- Пойдём, Винс! – сказал я, решительно взял его под локоть и повёл к себе.
    Шагал он нетвёрдо, но почти ровно, так что шли мы довольно быстро. По пути я спросил его, видел ли его кто-нибудь сегодня, и он, к счастью, ответил: «Нет». Односложно отвечать у него получалось неплохо, невзирая на заевшую «кнопку», да и соображал он, видимо, лучше, чем казалось; по крайней мере, он не рыдал и не буянил – а это было уже хорошо. Ларёк мы старательно обошли, никого не встретив, дошли до Храма, я выдал Винсу фляжку, он выпил одним махом больше половины – и отключился напрочь.
   А среди ночи он внезапно исчез. В прямом смысле, исчез, потому что я так и не понял, как я мог его упустить. Если бы Винса забрали миры, я бы это почувствовал. Если бы он встал и пошёл к двери, я бы точно услышал, ведь я, во-первых, никогда не сплю, а во-вторых – это же был Винс, чёрт возьми! Он со своей координацией (да ещё и в темноте!) даже до сортира не смог бы дойти бесшумно! Как он сбежал? Он словно отключил меня! Я вспомнил, как недавно ощутил на себе его материальную власть – и у меня по спине пробежал неприятный холодок.
    Я опять едва не поддался панике и не кинулся звать на помощь всех, кого знаю – но тут вдруг подумал: а вдруг Винс на самом деле собрался говорить с Сущностями? В этом случае свидетели ему были явно не нужны; я должен был найти его сам, один.
    Я попытался представить себе ход его мысли. Каким образом он собирался с ними говорить? Подъём на Зиккурат был ему сейчас не по силам, да и не явились бы Сущности опальному Творцу, сколько не ори: Приговор ведь, пока что, никто не отменял. Однако если Сущности были частью Винса, его сутью, разделённой на четыре – то, возможно, он должен был найти их в себе? А для этого нужно было… Вернуться к себе! В свою «точку возврата»!
- Элементарно! - заорал я, и опрометью бросился в винсовскую мансарду.
    Минуя все условности, я влетел прямо в окно и подумал, что опоздал: Винс лежал на полу, в крови, с разрезанным запястьем, а вокруг валялись осколки зеркала, которое он, видимо, разбил рукой. Помимо этого, в комнате бушевал такой энергетический шторм, что у меня закружилась голова, и меня начало шатать, как пьяного. А поскольку со мной такого не было с тех пор, как я утратил тело, я даже не успел понять, что происходит, как провалился во тьму обморока.
    Очнулся я от того, что мне на переносицу капнуло что-то горячее и неприятное – а когда я открыл глаза, то понял, что это была кровь Винса, который стоял возле меня на коленях, приложив руки к моим энерготочкам. Его правая рука лежала у меня на лбу, а рассечённое запястье находилось примерно на уровне моих глаз.
     Я дёрнулся, ахнул - и он убрал руки.
- Ты что, совсем дурак, Лайка? - спросил он, улыбаясь самой пьяной и кривой своей улыбкой. - А если бы мы тебя дес... Дестр... Деструктурировали, а?
- Кто это - мы? - слабым голосом спросил я.
- Ну, как это кто! Рыцарь, Разрушитель и я.
- Они пришли? - изумился я.
- Да куда б они делись! - с несвойственной ему беззаботностью ответил Винс. - Они же - всего лишь мои отражения! Сначала я пил перед зеркалом, глядя себе в глаза - а когда увидел там этих двоих, я разбил зеркало и воплотил их своей кровью. Всё просто!
- Щора ты миэри! - выругался я на малинтокоде, чувствуя, как ко мне резко возвращаются силы. – Сам ты дурак, Винс!
   Я вскочил, кинулся к тахте, оторвал от простыни полосу и скомандовал:
- А ну, давай руку!
- Да ерунда, Лайка!  - всё так же улыбаясь, сказал Винс. – Это же царапина!
   Я, конечно, не поверил, схватил его за руку - и обалдел, потому что он ничуть не преувеличивал. Несмотря на то, что он рассёк себе не только запястье, но и ладонь, раны были совсем неглубокие, и даже кровь (которой на полу было довольно много) уже почти остановилась. Если бы Винс не был так пьян, можно было бы предположить, что он точно рассчитал удар – но это было исключено. К тому же, порез на запястье имел аккуратные края и форму треугольника – что было в принципе невозможно сделать одним ударом. Это была тонкая работа, свойственная, разве что, скальпелю в опытной, твёрдой руке.
   А ещё Винс был счастлив - и это явно не было вызвано ни наркотическим, ни алкогольным эффектом. Он улыбался сквозь боль, когда я его бинтовал; он засыпал, улыбаясь, и продолжал улыбаться во сне. Таким я его ещё никогда не видел.

***
   Однако увы: на следующий день Винс проснулся самим собой. Когда я рассказал ему, как он вызвал Сущностей, похмельный Творец побледнел до серо-зелёного оттенка, и совершенно охрипшим голосом переспросил:
- Я что, так и сказал? Они - всего лишь мои отражения?
- Да.
- Какой кошмар!
- Да почему же кошмар?
- Потому что я такого сказать не мог… Если бы я на самом деле так считал, они бы и Приговора мне никакого вынести не смогли... И не остановил бы меня никто, я бы давно уже Мироздание грохнул...
- Перестань, Винс! – воскликнул я. – Не знаю, как тогда – но вчера ты всё сделал правильно. Ты даже руку порезал правильно! И ты был такой уверенный! Это был такой прорыв в самооценке!
- Что ты несёшь, Лайка! - простонал Винс. – Какая самооценка, если я ни хрена не помню? Что со мной хоть было-то?
- Ну, сначала ты был вмазанный…
- Это помню, - скривился он. – А потом? Как я тут оказался?
- Я привёл тебя в Храм и напоил симпэйном, - признался я, доставая из кармана недопитую фляжку. - Ты вырубился - а ночью сбежал сюда. Незаметно, представляешь? Что ты со мной такое сделал-то?
     Винс не ответил. Он выхватил у меня фляжку, одним махом влил в себя весь остаток, отшвырнул её в дальний угол и закрыл лицо руками.
- Хорош герой… - всхлипнул он. – Прости меня, Лайка… Прости…
- Да за что Винс? - удивился я. – Ведь у тебя же всё получилось! Разве они не согласились помогать тебе?
- Ну... Видимо, согласились... Раз уж они пришли...
- И чего ты убиваешься?
- Да такого урода, как я, вообще нельзя подпускать к Мирозданию! – отчаянно взвыл он - и в этот момент посреди мансарды открылись сразу два портала.
- Винс, какого чёрта ты от всех заблокировался?! Что происходит?! – наперебой заорали Кларисса и Лим, бросаясь к нему.
   Оттолкнув меня, они заключили его в объятия – и тут Винс совсем расклеился. Деморализованный осознанием своего состояния, он совершенно не понимал, какое чудо он совершил за эти два дня; он плакал и непрерывно извинялся за своё поведение, за блокировку и даже, чёрт возьми, за меня, который вовремя не сдал его друзьям и подверг всё Мироздание неоправданному риску. Мне стало ужасно обидно.
- А ну заткнись, Винс! - заорал я так, что он вздрогнул и испуганно прижался к Клариссе.
- Ты чего, Лайка? - удивился Лане.
- Да ничего, - проворчал я. - Давайте-ка, я вам всё объясню, а то у Винса похмельное разжижение мозга.
   И я начал рассказывать так, как я сам понимал. Кларисса и Лим качали головами, хмурились, ужасались, смотрели на Винса с недоверием, потом с удивлением, а к концу моего рассказа - с уважением, которого Творец, на мой взгляд, был вполне достоин. Сам же он всё это время смотрел только на меня – и, когда я закончил говорить, потрясённо произнёс:
- Лайка, ну ты даёшь! Ты действительно считаешь, что я понимал, что делаю?
- Конечно! Помнишь ты это или нет – но действовал ты абсолютно логично.
- Ну так и что теперь, Винс? – в нетерпении спросил Лане. – Если твои Сущности вернулись - значит, Приговор отменён? Они тебя простили?
- Да я сам пока не знаю... - смущённо пробормотал Винс.
- А с энергоформой что?
- Эээ... Я не проверял, ребята... Это надо на Зиккурат тащиться... А я в таком состоянии... Простите... Да ещё рука болит, зараза...
   Он продемонстрировал всем замотанную правую руку, и тут Клариссу внезапно осенило:
- А ну, дай посмотреть!
   Она взяла Винса за руку, осторожно размотала тряпку - и нашим глазам предстало нечто настолько знакомое, что мы даже не решались поверить собственным глазам! Аккуратный разрез в форме разомкнутого треугольника пламенел на запястье Творца багровыми, пульсирующими линиями, опровергая все законы физического тела - и объективно подтверждая, что сущность Разрушителя вернулась в этот мир. Вопрос о наличии у Винса энергоформы больше не требовал ответа, потому что она предстала перед нами в самом продуктивном своём виде.
- Портал! - прошептали мы одновременным, восторженным эхом.
    Винс ахнул - и внезапно улыбнулся почти как вчера. Веря - и не веря своему счастью.

***
      Нельзя сказать, что с этих пор его самооценка заметно повысилась - но он определённо изменился в лучшую сторону. Например, он пообещал больше никогда не падать в лужу, и к исходу третьей недели все его близкие стали смотреть на него немного иначе, потому что своё обещание Винс держал железно.
     Рыцарь и Разрушитель действительно помогали ему собирать боль - вот только делали они это всё-таки не в общей волне, а во временных аватарах. Это, конечно, было не самым нормальным и даже пугающим явлением (ведь люди не должны были воочию видеть Смерть) - однако присоединение Обитаемого Треугольника к общей цепи миров пока что задерживалось.
    Личный энергоуровень Винса по-прежнему был настолько мал, что первая же попытка воспользоваться новым огненным порталом привела к глубочайшему обмороку. И даже притом, что Винс не сдавался, регулярно поднимался на Зиккурат и заново учился (как воедино с Сущностями, так и отдельно от них) владеть собой, о полноценной работе в энергоформе можно было пока что даже не мечтать.
- Представляешь, Лайка, - сказал он, когда я в очередной раз встретил его на выходе с Зиккурата. - Мы сейчас с Миррой обсуждали различия между Треугольником и остальными мирами.
- И что она сказала? - поинтересовался я.
- Она сказала, что я должен быть по количеству личной энергии равноценен со всеми своими Сущностями, - расстроенно признался Винс. - Потому что для разъединения Треугольников мне придётся создать Скэрнуит.
- Разъединение Треугольников? Скэрнуит? - переспросил я в полном непонимании.
    Винс вздохнул, и так красноречиво на меня посмотрел, что я тут же выдал ему фляжку симпэйна. Я знал, что наш Творец с утра был, как говорится, «ни в одном глазу», и к этому моменту мечтал только об алкоголе, а не о том, чтобы объясняться с дилетантом вроде меня. Винс с благодарностью принял у меня фляжку, выпил, сел на ступеньку, нашарил в кармане рубашки сигареты, закурил, прислонился спиной к облезлой кирпичной стене, и уставился в небо рассеянным взглядом прозрачно-серых глаз. Я не торопил его. На улице было лето.
   Выкурив сигарету, Винс сказал:
- Понимаешь, Лайка, если я должен присоединить Обитаемое к общей цепи миров, я должен отделить его от Необитаемого. А это... Ну, примерно, как новый мир создать.
- Ого.
- Вот тебе и ого, - вздохнул Винс.
- А что, иначе никак?
- Никак, Лайка. Понимаешь... Как бы это сказать... Наверное, мне будет сложно объяснить тебе, что такое жизнь. Я сам это не очень-то понимаю... Но, как говорят обе Мирры, жизнь – это непрерывный цикл возрождения. Люди должны рожать детей и продолжать в них себя. Сажать деревья. Строить и ремонтировать дома. До хрена чего делать сами, в общем. В нормальный мир дома и деревья не попадают после смерти. В нормальном мире есть насекомые, животные и птицы, а не только ожившие статуи с крыльями и без. Нормальный мир - не консервная банка с формалином. И ещё в мире должно быть солнце.
    Я открыл рот, как полный дебил, потому что эта простая истина накрыла меня с головой. Как я мог забыть об этом? Двадцать пять лет в Треугольнике превратили меня в настоящего призрака, не только физически, но и умственно! Я и забыл, что за всё это время ни разу не видел ребёнка, кошки, птицы или хотя бы таракана.
    Я огляделся по сторонам, и посмотрел на деревья, которые нисколько не выросли за эти годы - зато торчали из разломанного асфальта в самых неожиданных местах прямо посреди улицы. Посмотрел на жёсткую траву, которая никогда не увядала и не цвела. На дома, навсегда застывшие в разной степени разрушения... Дома, к счастью, всё-таки образовывали довольно ровные проходы, а не громоздились, как попало - но всё равно Разрушенный Город нельзя было назвать человеческим городом. Он был нерукотворный. И солнца в нём не было.
- А почему сейчас лето, Винс? - спросил я.
- Что?
     Он словно очнулся и недоумённо посмотрел на меня.
- Откуда лето, если нет солнца? - повторил я.
- А, это... - грустно улыбнулся Винс, и махнул рукой. - Это только потому что где-то, в Абсолютной Материальности, где обитает Мирра-аватар, сейчас тоже лето... Я считал с Мирры временную матрицу её мира, когда создавал Обитаемое... Чтобы хоть как-то жить с ней в одном времени... Иначе бы мы опять потерялись...
- Ох, - только и сказал я.   
    Всё-таки Винс был непостижим. К нему просто невозможно было привыкнуть! Он так запросто, походя упоминал сотворение миров по каким-то матрицам, словно это было что-то совершенно простое и обыденное. «Хотел бы я мыслить, как он!» - с восхищением подумал я, и вдруг, сам не знаю почему, брякнул:
- Так ты же можешь достроить мир по этой матрице, Винс. Ты же в виде роя частиц можешь что угодно достроить, разве нет?
    Творец Мироздания застыл, не донеся фляжку до рта, и несколько секунд сканировал меня таким взглядом, что мне стало страшно. Только потом я понял, что он смотрел вообще не на меня, а словно бы сквозь меня, потому что за стеклом его безумного взгляда читалась такая напряжённая работа ума, словно кристаллическая машина типа Мирвина в спешке анализировала некий «план Б».
- Да ты гений, Лайка... – наконец-то прошептал Винс. - Совсем меня запутали все эти Сущности вместе с Миррой... Скэрнуитом начали пугать, надо же... Дурак я, Лайка, дурак! Я так хотел вернуться к прежнему себе, что просто забыл, какой я на самом деле... А может, они меня специально запутали, а? Они ведь и Приговор-то мне вынесли потому что я стал всемогущим и научился перестраивать миры изнутри!
- Думаешь, они не позволят тебе это сделать?
- Да нет же! - отмахнулся Винс. - Теперь они не могут мне этого не позволить; отделение Обитаемого теперь в их интересах! Просто они тоже мыслят по-старому, а надо - как ты!
- Как я! - рассмеялся я. - Да я тебе эту идею подал, потому что хотел научиться мыслить, как ты!
- Значит, ты мыслишь, как я, лучше, чем я! - тоже рассмеялся Винс, вставая со ступеньки. - Пойдём, Лайка! Надо обсудить это со всеми.

***      
   От этого момента до полного преображения Обитаемого оставалось около полугода. И если вам кажется, что это долго, то вы просто не представляете себе масштабов задуманного – как, впрочем, и я себе этого не представлял.
  Я знал только то, что Винс мог стать роем частиц и достроить любой мир - но... Было в этом огромное «но». Если Сущности в Мастерской, по сути, могли просто разделить Треугольники, наделив каждый отдельной сутью, то рой частиц работал совершенно иначе. Для того, чтобы разделить Треугольники, ему нужно было сначала объединить их в некое целое, а уж потом разбирать обратно «по зёрнышку», достраивая в каждом то, чего не хватало. Это была серьёзная, длительная работа, которую, к тому же, не должны были почувствовать на себе ни люди Обитаемого, ни Каменные Твари Необитаемого. Тут требовалась подготовка, пробное прощупывание, тестирование обеих «матриц» и ещё куча разнообразных исследований, которые даже при помощи Лима и Мирвина продвигались крайне медленно.   
    Восстановление энергоуровня Винса тоже шло с трудом, потому что даже с Рыцарем и Разрушителем тянуть лямку Смерти было довольно тяжко. К тому же, Творцу пришлось продолжить обращение людей в Сердце, ибо перспектива ускоренного старения, при более детальном рассмотрении, оказалась опасной только для пожилых людей, живущих в Треугольнике более десяти лет, а перспектива того, что Обитаемое станет обычным миром, была заманчива для всех - ведь при таком раскладе, чтобы жить нормальной жизнью, вообще не нужно было умирать и перевоплощаться! И люди шли и шли в Храм, по-прежнему надеясь на Творца - и совершенно о нём не заботясь.
    К концу осени в числе бессмертных осталось не так уж много народу: человек тридцать профессиональных мусорщиков под предводительством Лесника, Ворона, Берты и Доктора, половина бригады кабака Руди, вся забегаловка Марки, да ещё - цыганского вида мужик по кличке Таймер, владелец общеизвестного ларька. Все они, так или иначе, торговали с энергетами, обожали свой Разрушенный Город и никакой другой жизни себе не представляли.
    Ну и, конечно, остался Тарий, который наотрез отказался «переезжать» туда, где нет Винса. Творец пытался с ним спорить, уверял, что справится сам и даже смерть Тария переживёт нормально - но звучало это совершенно неубедительно, потому что в этот момент Винс был пьян в сопли. Сорвался он почти сразу после того, как поток народу в Храме иссяк – причём обещание не падать в лужу было нарушено самым ужасающим образом, и он бы наверняка захлебнулся, если бы мы с Тарием его не подобрали.
    А через некоторое время грянул мороз, и Винс, выброшенный из миров (то есть, из воды) на набережную, умудрился второй раз в своей Вечности простыть - да так серьёзно, что две недели провалялся у Клариссы на Хиберде, а Сущности даже не стали требовать его присутствия в Треугольнике. Всю работу Винса они (тоже второй раз в Вечности!) взяли на себя – после чего Винс понял, что откладывать разделение Треугольников больше нельзя. За время болезни он очень удачно вышел из запоя, вернулся в Обитаемое, попрощался с нами, прыгнул в воду и перешёл в иное физическое состояние, называемое «роем» или «коллективной личностью».
    Пребывал он в этом состоянии больше месяца, и за это время все жители Треугольника получили возможность на своей шкуре ощутить, что такое Абсолют. Творец был во всём и во всех; каждый, кто знал Винса, мог задать ему вопрос, и получить ответ внутри собственной головы, да и те, кто просто начинали сплетничать и обсуждать его поступки, могли неожиданно нарваться внутри себя на ответ. Так что самым главным в этой ситуации было то, что сознание коллективной личности Творца было адекватным, трезвым и радостным. Он не свёл никого с ума, не вверг в депрессию и запой, не довёл до самоубийства; он просто отвечал за себя, и отвечал всем.
   А когда всё закончилось, взошло солнце. Способность видеть Треугольник прежним сохранила только горстка бессмертных маргиналов, которые по итогу оказались со смертными немного в разных измерениях - однако это не стало для них непреодолимым барьером, и не мешало пересекаться на улицах нового, солнечного Города.
    В тот же день, по идее, должен был вернуться и Винс – и он действительно вернулся, но… Во-первых, восхода он не увидел, потому что вернулся не в Обитаемое, а в Необитаемое. А во-вторых - того человека, которого мы с Фонтейром встретили на набережной, Винсом было не назвать. Мы, конечно, ожидали, что его возвращение в себя после бестелесного всемогущества будет тяжёлым – но такой перемены мы не ожидали совершенно.
    Увидев на ступеньке у самой воды знакомую, мокрую фигуру Творца, я первым подбежал к нему, хлопнул по плечу и хотел было крикнуть: «Привет!» - но ко мне обернулось такое каменное лицо, что я осёкся и пробормотал какое-то невнятное: «Здрасьте».
    Фонтейр, спустившийся следом за мной, тоже едва не отпрянул.
- Что такое? – спросил он. – Что-то случилось?
- Глупый вопрос, - ответил этот странный парень.
     При этом, он не усмехнулся, не нахмурился, не поморщился даже; ноль эмоций. А ведь Винс был психически неуравновешенным человеком, который вообще не умел скрывать своих чувств!
- Извини, - смутился Фоня. – Я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Я тебе портвейна принёс.
    И тут этот парень сделал нечто такое, чего невозможно было представить в принципе.
- Зачем? – спросил он всё с тем же безразличием на лице.
    Мы с Фоней переглянулись едва ли не в ужасе. Это что же, наш Винс спрашивал, зачем нужен портвейн?
- Ты что, Хозяин? – осторожно спросил мантикор. – Разве ты не хочешь выпить?
    Он первым не решился назвать этого человека Винсом, и давно забытое слово «хозяин» само подвернулось на язык. Однако Винс этого даже не заметил.
- Нет, - спокойно ответил он, вставая со ступеньки.
    Больше он ничего не сказал, просто поднялся наверх и скрылся из виду - а мы так и остались стоять, как два дурака.
- Лайка, он что, обиделся на меня? - обескуражено спросил Фоня. – Это что, из-за того, что я его в прошлый раз к чертям послал?
- Брось, Фоня, - отмахнулся я. - Он, поди что, и не помнит никакого прошлого раза. Это же...
    Я чуть не сказал: «Это же Винс» - но прикусил язык.
- Вот именно, - кивнул Фоня. - Винс бы не помнил. А этот - обиделся.
    Я понял, что он прав - и бросился за этим странным парнем.
    Он шёл, не торопясь и не шатаясь, а когда я догнал его и пошёл рядом, даже не посмотрел в мою сторону. Я втихаря наблюдал за ним и ничего не спрашивал, решив, что, если он захочет, он сам всё расскажет - но нет. Мы пришли в мансарду, он переоделся в сухую одежду, заварил себе чаю, сел в кресло, закурил сигарету и молча уставился в окно.
- Слушай, Творец, что с тобой? - не выдержал я.
- Ничего. 
- Правда?
- Конечно.
- Но ты... Ты… Какой-то не такой...
- Ты просто отвык, Лайка, - по-прежнему не глядя на меня, ответил он. – А может, я изменился, не исключено. Всякое бывает.
    Это прозвучало так, словно этим было всё сказано – и в мансарде снова воцарилась тишина.
- Может, Клэр позвать? Или Лима? - предпринял я ещё одну попытку поговорить.
- Зачем?
- Ну, надо же им сказать, что всё прошло хорошо. А то они ведь волнуются.
- Скажи, - разрешил он с такой холодностью, что мне окончательно поплохело.
   Для этого человека не существовало не только меня - вообще никого не существовало. Мне захотелось заорать: «Ты куда Винса дел, скотина?!», схватить его за плечи, хорошенько встряхнуть, сделать что-нибудь дикое, чтобы вывести из себя этого истукана - но я просто ушёл от него, собрал всех друзей и сообщил, что с Винсом происходит что-то неладное.      
    На следующий день с ним связался Лим, и честно сказал, что хочет обследовать его при помощи своих устройств. Винс отказываться не стал: всё-таки, месяц в состоянии роя провёл, и надо было проверить правильность «обратной сборки». Однако, когда и Мирвин, и все устройства показали, что с Винсом всё нормально, и радостный Лим притащил из лаборатории бутылку самогона, предлагая отметить восход солнца, Винс снова категорически отказался от выпивки. Мало того, он даже до объяснений не снизошёл, просто развернулся и ушёл сквозь миры! После этого Лим с горя влил в себя весь самогон один, и когда рассказывал остальным, что случилось, Доэйли и Мирвин вынуждены были служить переводчиками, потому что молнитец просто лыка не вязал. Но никто не осуждал его за это: все знали, как сильно он любил Винса и как сильно от него зависел.
    Впрочем, мы все его любили, и были не на шутку встревожены. Примерно с неделю мы пытались оценить масштаб катастрофы со своих точек зрения – а потом Кларисса и Симирреата одновременно вызвали на разговор Мирру-аватара, и сказали ей, что Винс после возвращения стал чужим для них человеком, словно в него вселилась иная сущность. Возможно, это его сущность Бога, а Лим и Мирвин при своём обследовании его не распознали?
     Мирра сначала отнеслась к этому скептически: мол, трезвый Винс, отказывающийся от выпивки, может ввести в заблуждение кого угодно - однако, когда она вызвала его на разговор и увидела своим ментальным зрением, она была, мягко говоря, обескуражена. Нет, это был, конечно, не Бог – но вместо привычного лица Винса перед ней предстала целая череда сменяющихся, смазанных лиц; это был не человек, а какое-то фото на длинной выдержке!
    Она тут же сообщила ему об этом, призвала к ответу, Винс попытался уйти, отключить связь - но Мирра не отставала. Она вызывала его снова и снова, день за днём, подключала к разговору близких – пока однажды Айэн, Второй Хозяин, не спросил:
- Винс, почему ты не выходишь в Обитаемое? Тебе что, не интересно посмотреть на своё творение?
- Ну, я… - замялся Винс, и тут Мирра буквально крикнула:
- Отвечай!
     Она прижала его к стенке, и он ответил:
- Я боюсь.   
     Это было нечто неожиданное. Творец, который боялся собственного творения?
- Винс, а тебе не кажется, что это абсурд? – спросила Мирра.
- Да, пожалуй… - мрачно кивнул он. - Я абсурден даже сам для себя.
- И в чём же дело?
      Винс задумался.
- Мне кажется, что такому существу, как я, не место в мире живых, - ответил он.
- Это ещё почему? – изумилась Мирра.
- Потому что я – Смерть.
- Ты – не Смерть. И ты прекрасно это знаешь.
- Эээ…
- Ты не Рыцарь, Винс. Ты знаешь его, как самого себя, он на самом деле часть тебя, но он – не ты! Ты долго выполнял его работу, он – твою – но местами вы не менялись!
- Точно?
- Точно. Даже если вы оба перестали понимать, кто из вас – кто, ты точно не он.
- Почему?
- Ты боишься, Винс! Ты же сам сказал, что ты боишься - а Рыцарь не может бояться! А ещё он не может сомневаться в своей уместности, потому что у него нет проблем с самооценкой!
- Далась вам всем моя самооценка… - проворчал Винс, и вдруг усмехнулся:
- Но вообще, вы правы. Спасибо, Мирра. Спасибо, ребята. Я попытаюсь в этом разобраться.
    Это сказал не бесчувственный истукан, а нормальный человек, и мы все это почувствовали.
    А ещё через пару дней Фоня пришёл ко мне и взволнованно спросил:
- Лайка, где Винс?
- В смысле? - не понял я.
- Он ушёл на Зиккурат три часа назад. У нас. Сказал, что спустится с него у вас.
- Что?! - изумился я. – Это ещё что за шутки? 
- Это вообще не шутки. Он сказал, что у него с Рыцарем дела в Мастерской. Им надо в энергоформу перейти, нормально разъединиться - и тогда он сможет прийти в Обитаемое. Но он...
    Мантикор замялся, словно ему было стыдно.
- Он что, напился?
    Фоня кивнул.
- Он ещё две бутылки портвейна с собой взял. Если выпил обе, то вниз он не спустится.
- У него что, совсем крыша поехала?! – ахнул я, и тут же заорал по менталке:
- Клэр! Айэн! Бегом на Зиккурат!
    Меня Зиккурат наверх по-прежнему не пускал, поэтому я встречал их на том этаже, до которого мог добраться - так что я даже не представляю, как они спускали Винса с самого верха по узкой винтовой лестнице, потому что тащили они его в самом прямом смысле, за руки и за ноги. Рубашка на нём была заляпана чем-то красным, и Айэн в ответ на мой испуганный вопрос проворчал:
- Если выпить винтом две бутылки портвейна, то они внутри не поместятся, одна точно выйдет обратно.
   До этого момента я думал, что Винс вообще без сознания – но тут он вдруг открыл глаза, и взгляд его был крайне испуганным. Айэн с Клариссой от неожиданности чуть не уронили его, и аккуратно усадили на ступеньку. 
- Меня что, стошнило прямо там? – хриплым шёпотом спросил он. – Прямо на верхней площадке?
- Я тебя к самому краю подтащил, не переживай, - сказал Айэн. - На площадку ничего не попало.
- Значит, всё в Мастерскую улетело?! – ещё сильнее ужаснулся Винс.
    Мы переглянулись – и расхохотались. После всего пережитого нам просто необходима была разрядка, и повод был самый что ни на есть подходящий.
- И что? – сквозь смех поинтересовался Айэн. - Теперь где-то в пустоте зародится неведомая алкогольная жизнь?
- Перестаньте… - всхлипнул Винс. – Это не смешно…
- Это очень смешно, Винс! – возразила, утирая слёзы, Клэр. – Что ж теперь будет-то? Дырка в Мироздании появится? Кислотные дожди в мирах пойдут? Ой, не могу!
    Физиономия Винса стала чуть ли не обиженной, потом растерянной, а потом до него всё-таки дошло.
- Извините, ребята… – пробормотал он. – Я что-то совсем плохо соображаю… В Мастерской же ничего постороннего не существует…
- Вот именно, - усмехнулся Айэн. – Впрочем, если тебя на самом деле волнует порядок наверху, то бутылки мы забрали.
- Спасибо… - совсем смутился Винс. - И что меня забрали – тоже… Мне очень стыдно… Я опять до состояния ручной клади напился…
- Да ладно, Винс, - отмахнулась Клэр. – В первый раз, что ли? Пойдём лучше домой. Ты встать можешь?
- Я попробую…
    Клэр с Айэном взяли его под руки, Винс кое-как встал - и вдруг взмолился:
- А можно, я не пойду домой, а? Ну, пожалуйста, Клэр! Ты ведь не обидишься?
- А куда ты хочешь? В Храм?
- Да… - кивнул он. - Я завтра приду к Марке... Честно… И домой вернусь… А сейчас мне надо побыть одному…
- Хорошо, Винс. Пойдём в Храм. Не проблема. Правда же, Лайка?
- Конечно! – обрадовался я.
    Мне, не скрою, было приятно, что Творец опять выбрал меня спутником своего одиночества, и свой первый рассвет в своём новом мире решил встретить у меня.
    Я старался быть максимально тактичным и незаметным, чтобы Винс не сильно стыдился себя – однако ночью он так страдал с похмелья, что мне пришлось выдать ему симпэйна, и к утру Винс стыдился себя ещё больше. Рубашку я ему застирал, но она не успела высохнуть, и он, сидя на крыльце, в мокрой рубашке, курил и наблюдал восходящее солнце сквозь сигаретный дым. Рассветный мир был прекрасен, парк вокруг Храма сиял какой-то невиданной чистотой и прозрачностью, огромные тополя играли на ветру тенями и бликами, зелень листвы была тёплой и яркой, и даже неестественно бледное лицо Творца, казалось, обрело нормальный, человеческий цвет.  Глаза у него слезились, то ли от света, то ли от дыма - а может, он просто плакал.
    Через некоторое время Винс взял себя в руки, вспомнил, что обещал прийти к Марке, и позвал меня, чтобы я его проводил. И мы, как в начале этой истории, снова шли с ним по улицам Разрушенного Города – вот только Город был совсем другим, и люди в нём были совершенно другими. Они подходили к Винсу и спрашивали, что же будет дальше, как теперь жить, нужно ли восстанавливать Город, могут ли женщины рожать… Но что Творец мог ответить? Понятно было только то, что теперь всё будет иначе, отныне и навсегда. А как и что – теперь зависело только от людей.

      Лайка Тейбирген, Мирра и Винсент Табу, сентябрь 2023 - май 2024г