For a breath I tarry - 31

Ира договорилась встретиться с тобой там же через три часа и погулять по берегу. Она отправилась домой. Ее заполняла непонятная радость или легкость, будто что-то важное началось в ее жизни. Важное и приятное. Она вспоминала твои внимательные глаза, да еще так близко! Она забыла, что сама подступала к тебе на неприлично интимную дистанцию. Спокойно в нее глядящие глаза умного и особенного мужчины. Которые стояли перед ее мысленным взором и волновали. Ей хотелось о них думать, вспоминать, смотреть в них.

Дома Ира в задумчивости перебрала свой нехитрый гардероб. Ей хотелось понравиться ему. Нет, не поразить, она отдавала себе отчет, что этого мужчину внешними нарядами не заинтересовать, но чисто по-женски хотелось быть для него привлекательной. К сожалению, гардероб у нее был небогатый, выбирать, считай, и нечего было. Особенно долго и тщательно она выбирала, какие трусики надеть: поуже и плотные или обычной ширины, но тоненькие, просвечивающие; белые или черные? В одних она казалась себе соблазнительнее, а в других – загадочнее. Как только она останавливалась на одном варианте, отвергнутые казались ей более подходящими. Вертела и перекладывала сотый раз, когда в ее голове возникла четкая мысль:

- Ты с ним собираешься слияться?

- Нет! Как можно такое подумать! Я что!?! Да за к...

- Тогда какая разница, в каких будешь? Хоть линялые надевай.

- Ни за что! В старых несимпатичная; хоть он не узнает, а мне самой будет неприятно, буду зажиматься. Хочу нравиться...

- Ему! Ты ему понравишься, значит, он захочет тебя... возьмет за руку, потом и приобнимет. Это приятно. Дальше, дальше, и финальная точка та же: слияетесь.

- Чушь! Гадость! Как такое можно! Этим скотством пусть другие, а я – никогда! Вот так секс с кем-то с улицы – это гадость. Мерзость! Знать о нем не желаю. Откуда эти мысли? Кто их думает? Кто?

- Я – ты. Только другая.

- Подсознание?

- Подсознание безмолвно. Я – сама ты. Только честная и прямолинейная. Настоящая ты, которая не терпит уловок, невнятностей, вранья, особенно себе самой.

- Не вру себе! С собой честная и четко все осознающая. Не нужен мне секс и вся эта грязь. Не для меня!

- Можешь считать, твоя фея; не порхающая, а реалистичная. А хочешь, я – твоя звезда: здравая женская природа. Ничего не имею против, чтобы послияться. Огромное ДА! Тогда и трусики нужно выбрать симпатичные, и продумать свое поведение: не оттолкнуть, но и не показ...

- Не я это! Никогда не хотела и не буду никогда! В эту грязь опускаться?! Пусть другие, если они скоты. Я таким словами не способна думать!

- А ты кто тогда?

- Умная. Здравомыслящая. Критично смотрящая. Понимающая суть. Возвышенная. Культурная. Чистая.

- Ну-ну, чистая. А два дня назад кто снова смотрел серию про дикий мир?

- Интересное кино, природа там, красиво.

- Ага, природа! Сколько раз возвращалась к кадрам, где спариваются зебры, львы, гориллы? Я – ты сама, все это видела и знаю. Интерес твой знаю, как всматривалась в кадры.

- Ну да, смотрела. Загадка для меня: что ими движет?! Почему?

- Слияться – это общаться. Самое глубокое и настоящее общение. Всякое живое стремится общаться, быть понятым, ощутить неодиночество. Слияние – общение, понятное и доступное всем живым существам, кроме людей. Люди как раз скоты: придумали трахание и сношание. Звери слияются. А ты вообще дура!

- Почему-у-у?

- Нравится смотреть, как слияются, пожалуйста. Одна, можно и так расслабляться. Смотри их слияние и погладь свою звёздочку, потереби. А ты истуканом сидишь, маешься и гордишься: я не такая, как эти! Самовлюбленная дура! Ты не такая, но в другом, а слияться тебе нужно.

- Не желаю дальше думать с тобой! Все! Не хочу. Вон!

Чтобы мыслям не дать возникать, Ира стала негромко комментировать свои раздумья, что надеть:

- С трусиками решено: вот эти. А брючки... других нет, только эти подойдут. Они мне идут, ножки у меня совсем ничего, можно показать. А блузку белую, эту. Холодновато будет: вечер, ветер с моря... все равно, эту куртку не надену! Капюшон гадкой формы! Ничего, потерплю. Не собираюсь до полуночи гулять! Поговорим и вернемся.

Ира снова подумала о нем, представила в который раз его добрые и теплые глаза. Близко. Если он наклонится, то без труда коснется ее лица своими губами. Например, носика... Вдруг да наклонится... я ничего не успею сделать. Поцелует в носик, и глаза добрые... а если поцеловал уже, позволила... нет, не позволила! он сам, а я не успела просто; если поцеловал, то пусть и обнимает, можно...

- И выслиять! Мужчина добрый, понимающий. Выслияет, что улетишь. Верно выбрала. Только не вмешивайся! Все само пойдет.

- Прекрати! Не хочу думать с тобой! Одни гадости на уме! Все! Прочь! Вон-вон-вон! Он интересный собеседник, умный. Буду спрашивать о смысле.

- Слияния!

Ира с досады прикусила себе руку. Стало очень больно, и все мысли растаяли. Выходить еще было рано, чем-то заниматься не имело смысла, чтобы убить время, она присела выпить кофе. Прихлебывала кофе и рассеянно смотрела в черный экран телевизора в тишине. Ныла укушенная рука, на ней проступила цепочки мелких отпечатков зубов. Ткнула пальцем в кнопку пульта: пусть что-нибудь играет, звучит. Умный телевизор возобновил прерванное выключением воспроизведение файла: жеребец с длинным болтающимся пенисом запрыгивал на кобылу и тыкался пенисом в ее вагину. Пенис не попадал, куда нужно, жеребец соскальзывал с нее, делал мелкий шаг и снова запрыгивал. Кобыла стояла, терпеливо сносила царапание жеребцовыми копытами боков. Значит, она хотела этого! Наконец, с какой-то попытки пенис попал в вагину, оба животных вздрогнули, самец подался вперед и погрузил в вагину свой пенис весь. И продолжал толкаться, тискаться, нелепо и непутево ухватывая ее круп передними ногами, чтобы притянуть, прижать самку к себе. Начал двигаться часто, еще быстрее... и поник на ней, как будто силы оставили его. Самка стояла терпеливо, податливо. В ее позе тоже было что-то от расслабления, будто и она нечто приятное чувствовала. Самец соскользнул с нее, вялый пенис при движении мотался, как веревка. Он не побежал от самки, подошел к ней, стал рядом, уткнувшись ей в шею. Иру захватило видео: что-то... какая-то тайна неуловимая... что же происходит при этом? И та же приятная жужжащая легкость возникла в животике: пенис в ее вагину... входит... такой... ну в общем, настоящий пенис, красивый и самый пенистый из всех. Он будет такой... такой, что от смотрения на него будет хорошо. При своем взрослом возрасте Ира не видела толком мужского члена. Никогда картинок с голыми не смотрела, порно тоже. Не читала сексологических книжек. Все это вызывало в ней протест и активное отторжение: все не так, у вас там грязь и пошлость; а у меня будет по-другому, потому что не трахаться буду, а любить его. В любви все иначе, вам не понять! Однажды в уединенном углу парка эксгибиционист перед ней снял джинсы, какая-то омерзительная сосиска в тесте на миг предстала перед ней – все ее представление о реальном мужском члене. Что, естественно, не способствовало пробуждению интереса.


- Вот паразит! – воскликнула Мила. – Изорву! Так меня опустил! Ах ты!! – Она наклонилась и начала прессовать мою грудь кулачками, не снимаясь со струя.

Посмеиваясь и хватая ее за тонкие запястья, уточнил:

- А что не так?! Что-то упустил?

- Было бы придумано, я бы не возмущалась! – тоже смеясь, ответила Мила! – Вот тебе! Вот! Гадкому довольному самцу! – Потом она легла на меня, обняла, вздохнула и отметила: – Ну с кем бы еще так можно было беззаботно и безопасно обмениваться. Была такая вот. Смешно самой. Сейчас хорошо. Ты все знаешь, а мне все равно хорошо. Считала, дефект какой-то у меня, интерес патологический. Слияешь, заполняешь блаженством и любовью своей, и все прошло. То простая неудовлетворенность да девичьи запреты глупые. А без тебя так бы это прятала от себя и других.

- Горячая натура и строгие рамки что у тебя, что у Иры. Не будь ты тогда той, не была бы и сегодняшней. Твои личные фишки придают тебе неповторимое очарование. Ты, Мила, волшебная прелесть! Очарование. Обаяние. Нежность. Блаженство!

- Спасибо, милый. Продолжим? У нас путаница: то от первого лица, то от третьего. Ничего?

- Ты-то поймешь в любом случае.

- Смешно придумал с голосом: я твоя звизда! Как ты все угадываешь?! Когда в первый день тут тебя изводила, такие же мысли возникали: ну чего выделываешься, сама хочешь с ним! промолчи – все само получится; он хочет тебя. Только я отметала их раньше, чем они полностью возникали.

- Почему-у-у-у?

- Потому что боялась твоего самодовольства, кривых ухмылок в душе. Не покажешь, а там в себе гордо радуешься. А еще ты слишком был спокойным, нагло-уверенным: никуда ты не денешься, все равно согласишься, ведь слияться хочешь. Надо же было тебе немного нервы потрепать и спесь сбить! Девушка горит и мечется, а ты спокойный, как удав.


Я пришел к назначенному месту раньше. Ждать не пришлось, Ира появилась сразу за мной. Подошла точно, как прошлый раз, на интимную дистанцию: мы чуть касались одеждами. И внимательно смотрела в глаза. "Интересно, – подумал я, – это у нее такая манера разговора или только со мной?" Примем первый вариант, чтобы не усложнять ситуацию.

- Куда пойдем? – спросила Ира, не отводя глаз и еще на сантиметр придвинувшись.

- Ты местность знаешь. Веди, – предложил я.

- Пойдем на берег, – решила Ира и не тронулась. Ей было удивительно, что он не отводил глаз, не злился и не нервничал. Добро и понимающе глядел в нее. От его нежного и доброго взгляда внутри нее зазвучал легкий звон в животике. Забавный такой, приятный. Чем ближе подходила к нему, тем было приятнее, дальше по телу расходилось.

Я первый прервал эти ласки взглядами, и мы тронулись. Не спеша узкими и тихими улочками направились к заливу. О чем с этой странной девушкой говорить, не приходило в голову. Она источала завораживающее сияние невинной девушки, не осознающей, но страстно горящей желанием слияться. Или слияющейся с любимым. Находиться в потоках этого сияния было очень приятно. Невинное сияние слияться! Оно зачаровывало. Лучше всего было бы ничего не говорить, просто смотреть на нее, радоваться и нежно таять в нем. Вряд ли это у нее от меня: всего полдня знакомы. Влюбленная, впервые слияющаяся со своим любимым, счастливая девушка рядом. Здорово!

Ира, как я уже понял, строгая, принципиальная, если не по ее нраву и принципам – рубит с плеча и насовсем. Если она одна, без любимого, то к ней нужен долгий подход, постепенное раскрытие ей себя же. Начать общение требуется на ее языке и в ее правилах, и только потом... постепенно приучая. А я тут всего неделю. У меня тоже принципы есть: не действую ради трахнуть и засчитать победу. Если близкие отношения, то непременно дать ей, что она жаждет: настоящего слияния-общения, полного взаимного слияния и блаженства. Всему этому нужно ее учить, показывать, подводить. Лучше полюбоваться этим великолепным, очаровывающим явлением: очень чистой и наивной девушкой, в которой посыпается женщина. Банально звучит, но так. Не стерва, не б***ь, именно дарующая мужчине блаженство и нежность распускающаяся женщина. И грустно было. Со мной бы она получила, чего неосознанно так жаждет. Но вероятнее всего, на ее сияние привлекутся трахатели, наиболее сладкопевчий добьется ее, трахнет. Ира разочаруется, сияние погаснет, останется или озлобленная, или плюнувшая на всех, необаяющая баба.


Ладно, не мое это дело.

- Как это – не твое! Самое твое есть! Только ты можешь ей помочь.


Идя, мы болтали ни о чем: о погоде, разных пляжах, выделяющихся из общего ряда домах, встречающихся нам по улице и прочей чепухе. Когда вышли на берег и пошли по плотному песку прибоя к далеким скалам, Ира начала забегать вперед, поворачиваться лицом ко мне и идти навстречу. Мы замирали, когда одежды наши соприкасались. Она внимательно и строго смотрела мне в глаза. Иногда при этом что-то неважное спрашивая, иногда молча. В тот миг, когда она поворачивалась и замирала, чтобы шагнуть навстречу, обозначалась вся ее ладная, прелестная фигурка. Блузка обтягивала и подчеркивала небольшую правильной формы грудь, а через брючки в обтяжку проявлялись все детали ее животика и лобка. Лобок восхищал своей выпуклостью, явной упругостью и, как мне порой казалось, намеком на начинающуюся ложбинку между больших губок, которая уходила вниз. Один раз я вовремя присел, будто перевязать шнурок, и взглянул на Иру снизу. Точно: брючки обтягивали звёздочку, обозначали большие губки и заполнение между ними: не сильно выступающие, но и не скрытые совсем малые губки. Девичья звёздочка! Девичья звёздочка, пылающая и горячая. Сокрытая и явленная одновременно! Прелесть!

Ира хочет слияться. Что именно слияться, а не потрахаться, следует из ее невинности, которая во все стороны из нее хлещет. Отчаянная девичья эротичность: хочу, очень хочу, возьми меня, но не на трахание, а в себя. Хочет общения прикосновениями, ласками, взглядами. Хочет, чтобы ею любовался ее мужчина: искренне, с восторгом. Хочет дарить ему наслаждение, хочет видеть его, полным счастья от нее. Хочет полного и безоглядного доверия: не стесняться, не зажиматься, говорить все, что есть в душе. Это и есть слияться. Раньше она, возможно, изредка вздыхала грустно о том, что одна; после, если на ее сияние привлечется трахатель, будет грустно сожалеть: обман эти девичьи мечты, такого не бывает! А сейчас краткий период распускания: страстное желание любви и способность горячо любить. Пусть любовь будет недолгой, но непременно настоящей! Она ответит со всей силой своей непосредственности.

Наслаждался присутствием Иры рядом. Не показывал это явно, расточая комплименты, трогая за руку и прочее. Понимал свою случайность и ненужность в ее жизни. Выпал случай побыть около сияющей невинным возбуждением девушки, желающей слияться и не подозревающей об этом. Ожидающей, чтобы он ее любил; любил восхищенно, с трепетом, не использовал ее, а отдавал себя.

Чистая песчаная полоса прибоя кончилась, начали встречаться наполовину погруженные в песок огромные валуны, а на прибое лежали окатанные камешки. Над одним таким интересным голышом я присел. Взял его в руку, рассматривал. Мокрый, он был насыщенных, глубоких цветов. Ира шагнула ко мне, чтобы увидеть через плечо, что я подобрал.

Ира стояла рядом и боролась с желанием погладить его волосы. Они ей очень нравились, привлекли с первой минуты, как увидела его. Необычно. Кругом мужчины или с лысиной, или с коротким ежиком, редко у кого несвежие, много дней не мытые патлы собраны в куцый хвостик. У него была густая  шевелюра: мягкие и чистые волосы пышной копной окружали голову, вольно спускались до плеч. Вблизи Ира заметила, что немалая доля в его шевелюре седая; значит, это его натуральный цвет, подумала она. Цвет волос ей очень нравился: не темный, и не белесый, русый, но уже и как бы шатен; светло-золотисто-коричневый. Ей хотелось запустить пальцы в его волосы, перебирать их, расчесывая пятерней, гладить, погрузить лицо в пахучий шелковистый ворох...

Появилась мысль:

- Хочется – делай! Шевелюра достойная, ему будет очень приятно. Да и тебе!

- Но он же сразу поймет!

- Думаешь, он не понимает!? Давно понял! И тоже хочет. Еще бы: влюбленная девушка, которая хочет слияться! Он обнимет тебя за бедра, потом встанет и уже обнимет по-настоящему. Прижмет. Поцелует!

- Нет! Все сведется к грязному унизительному траханию.

- Чушь. Будь он таким, давно бы тебя трогал, хватал, притягивал, а то и просто уговаривал. Он тебя понимает и бережет, без твоего желания ничего не начинает. Покажи его.

- Не верю ему! Пока хороший, а потом превратится...

- Ага, тебя уже столько раз трахали!

- А что, поверить и так вот броситься ему?

- Сама выбрала. Твое сердце чуткое, не ошиблась. Ну и следуй ему дальше.

- Достало! Соглашайся, бросайся! Мне он интересен просто как умный собеседник, а что мужчина, неважно.

- Кому ты врешь! Трусики бы так выбирала перед прогулкой, если бы неважно было?! Брючки облегающие?! Сейчас он обернется, не вставая специально, чтобы еще взглянуть на твою звезду, выпирающую из штанишек. Отвернись, если не хочешь этого.

- Еще чего! Стою, как хочу! Если он такой козел, пусть пялится.

- Ему и попка твоя нравится. И вся ты. А если он не сдержится и схватит тебя шутливо за звезду? Место пустынное. Представь, его горячая ладонь на твоей пышной звезде, сжимает ее...

Эти слова отозвались в животике Иры приятной волной. Его сильная рука сжимает лобок... горячая нежная ладонь на ее нежной пи... этой самой.

- Не схватит! Он хороший. Правда, я ему вся нравлюсь?! Он на самом деле хочет меня?! А... как он хочет меня?

- Обнять, смотреть в глаза, ласкать твою звёздочку, восхищаться тобой и передавать все блаженство тебе, чтобы ты все с ним чувствовала. Только тогда ему хорошо. Без тебя ему нет никакого наслаждения. А короче –слияться.

Перед тем, как встать, он на корточках развернулся к ней, взглянул снизу вверх, а потом не спеша прошелся взглядом по грудям, животику, задержался дольше на лобке. В ее звезду сразу плеснуло жаром: смотрит, любуется! Снова вверх перевел взгляд и посмотрел в глаза. Не отводя глаз, встал, шагнул к ней на ту же интимную дистанцию, мило и добро улыбаясь.

- Сейчас он будет тебя обнимать, потом и поебет! – пришла мысль.

Ира, чувствуя в теле приятный жар, наполняющий ее тело отовсюду, стала лихорадочно соображать: "Те ли я трусики надела, самые лучшие? Может, все-таки надо было темные? Точно! Те стройнят, а эти мешком сидят! Что же делать?! В этих трусиках не могу разрешить ему себя увидеть! Только не в этих!"

Ира резко развернулась и помчалась, петляя между валунами, прочь. Бежала она так себе: хоть и плотный, песок подавался под подошвой.

Я поглядел на убегающую Иру. Догнать ее несложно: девушка кабинетная и бегает слабо. Девичий прием "убегать и быть схваченной" был налицо, только с чего вдруг? Колупался с камешком, потом выпрямился. Разгоряченная Ира была прекрасна, к ней шагнул, повторяя ее прием становиться близко, собирался высказать ей в упор, какая она очаровательная, а она вдруг умчалась.

Сначала Ире казалось, что он рванул за нею, сейчас непременно схватит и начнет слиять, и будет так хорошо... она представила, как его тело везде прижимается к ней, он обнимает, что-то в нее проникает, в самую ее... у нее послабели ноги, Ира едва им двигала. Остановилась, но никто ее не схватил. Обернулась – он не торопясь шел к ней.

- Не послияет, – возникла мысль.

- Старый и скучный, – подумала она, чувствуя обиду и разочарование. – Зачем он мне? Связалась, гуляю, стараюсь понравиться.

- Не выпендривалась бы! Говорила: погладь волосы, перебери. Он не побежит ловить тебя, – укорила мысль.

- Ждет, чтобы сама упала ему в руки. Не дождется!

- Не психуй. Ничего не произошло. Сорвалась вдруг, он не понял.

- Не выгораживай! Жирный наглый самец!

Он приближался бодрым и упругим шагом, ветер трепал милые кудри, отворачивал их назад, и с уменьшением расстояния обида Иры так же убывала. Подойдя, объяснил:

- У меня по карманам паспорт, деньги, карточка, ключи. Лежит глубоко, но позвякивает и хлопает так, будто выпадает. Побежать опасаюсь.

И они дальше двинулись по берегу. Бежали волны, тянул бриз, вечер зажигал свои краски. Он эти прекрасные моменты запоминал. Еще бы: рядом шла сияющая желанием невинная девушка, сама не понимая себя, чудя, то кусаясь, то ластясь. Как себя вести с ней, куда направить разговор, что, собственно, с ней делать, он не знал. Ира – редкое сокровище. Не ответить на ее страсть глупо, он действительно может дать, что она жаждет. Но на несколько дней всего. Не посчитает ли она себя использованной? Да и куда тут успеть ее охмурить! Ведь просто так она не согласится ни за что, ее нужно незаметно...

Ира на приятный вечер не обращала внимания, у нее стоял главный вопрос. После долгого молчания она спросила:

- Можешь рассказать, что для мужчины есть женщина? Стерва, подруга, предмет для удовольствия? Хочется узнать мнение умного мужчины.

- Метафизическое назначение женщины – быть прекрасной...