Эпитеты С. Золотцева. Словарь

                СЛОВАРЬ
                ЯЗЫКА ПОЭЗИИ
                СТАНИСЛАВА ЗОЛОТЦЕВА
               
                Выпуск 1
                Эпитеты 


                Псков 2024





УДК  81;374.3
ББК  81.2Рус-4 Б53

Бесперстых, А. П. Словарь языка поэзии Станислава Золотцева. Выпуск 1. Эпитеты. – Псков., 2024. –  с. 200.

Словарь эпитетов поэзии Станислава Золотцева систематизирует и иллюстрирует цитатами около 1600 эпитетов, выраженных именами прилагательными, причастиями, определительными наречиями на -о, -е и  именами существительными (приложениями).
Эпитеты в Словаре рассматриваются в 2-х аспектах: литературоведческом и лингвистическом; к эпитетам относятся как образные определения (тропы), так и логические определения.
Большинство цитат дано в развёрнутом виде, что позволит читателю по достоинству оценить красоту, лаконичность, афористичность, образность и мудрость великого русского языка в великолепной поэзии Станислава Золотцева.
Словарь рассчитан как на филологов, преподавателей русского языка, студентов, так и всех любителям образного Русского Слова.

©  А. П. Бесперстых, словарь, 2024

               
Светлой памяти Мастера русского Слова, замечательного Поэта и гражданина С. А. Золотцева посвящаю.

                ЭПИТЕТЫ В ПОЭЗИИ СТАНИСЛАВА ЗОЛОТЦЕВА
               
                ПРЕДИСЛОВИЕ
                О поэзии Станислава Золотцева
   
  При первом знакомстве Станислав Золотцев производил впечатление человека целеустремлённого, решительного и делового. В его всегда приветливой улыбке, в прищуре внимательных, изучающих глаз скрывалась какая-то тайна. Тайна его души, его характера, которые раскрывались уже позднее, при более близком знакомстве. И тогда становилось видно – какая это добрая, но, отнюдь, не простая душа. Какой это добрый, хотя и не простой характер!
 Каждый человек уникален, а тем более поэт. Станислав Золотцев обладал ярким дарованием, страстной натурой. Он был настоящим сыном своего непростого и противоречивого времени. Он умел увидеть и отразить в своём творчестве поэтическую правду окружающего мира. Он видел и воспевал красоту русской природы и уходящей деревни.  В сознание многих читателей Станислав Золотцев вошёл как пламенный певец любви. Говоря словами поэта:

             Я к ногам твоим, Русская женщина
жизнь мою, как поэму слагаю.

Его муза славит любовь как прекрасное, возвышенное чувство, способное вдохновить на смелые подвиги и на великие свершения, кажется, что она воспевает сам воздух любви.
Говоря о лирике Золотцева, нельзя не отметить ещё одну особенность. Он не боится простых слов, общепринятых эпитетов, иногда даже готовых формул. Поэтическая сила и обаяние лирики Золотцева порой не в причудливом образе и в необычном словосочетании, а в непосредственности чувства, задушевности тона, подчас даже в наивности, детскости восприятия:

Мы в клеверном поле с тобой обнимались,
и воздух медовый был розово-бел,
и к солнцу от поля лучи поднимались,
и клеверный ветер над нами шумел.
А рядом ожившей мелодией вальса
кружилась по берегу стая берёз.
Я в клеверном поле с тобой целовался
под музыку эту до звёзд – и до слёз.
                (Клеверный вальс)

Золотцев очень современен. Его стихи затрагивают самые насущные, самые коренные проблемы нашего времени. Каких бы глубинных вопросов народной жизни мы ни коснулись, убеждаемся, что о многих из них мучительно думал или размышлял Золотцев, тревожно вглядываясь в будущее России.
       По сути Золотцев стал зеркалом, отразившим своё время – время распада страны, Советского Союза, время смуты и перестройки и время наступившего нового тысячелетия, как время надежд на светлое будущее. Что ждёт Россию в будущем? Сумеют ли люди будущего сохранить красоту природы, любовь к земле, а значит, сохранить себя и весь род человеческий? И поэтому его стихи обращены не только к нам, современникам, но они обращены и в завтрашний день:

Судьба, одно даруй мне в час последний –
уверенность, что в жизни без меня,
что в мире без меня мой дом не рухнет,
не воцарится ядерная ночь…
И в голоде блокадном не опухнет,
И не умрёт единственная дочь.               
                («Как странно видеть…»)

И судьба дарует ему такую уверенность, и веру, и надежду, что Россия будет всегда. И поэтому он повторяет, как заклинание, как мантру:

Что душа моя, вещая странница,
Тяжко в стужу звенеть соловьём?
Всё пройдёт… А Россия – останется.
Ради этого мы и живём.
              (К моей душе)

 И, как пророк, успокаивая и призывая отчаявшихся оглянуться назад, на историю и вечную славу России, поэт утверждает:

Так хватит плакать, хватит, будет…
Пускай услышит белый свет:
– Мы есть, мы – русские, мы – люди
Тысячелетий, а не лет.
                («Ну, хватит плакать…»)

Золотцев был убеждён, что культура – это не только движение вперёд, но это и движение к истокам, к корням, а без знания русской деревни узнать Россию вообще нельзя.   Это был настоящий мастер лирико-философской поэзии. Как прекрасен романтический образ «двух коней на лугу», беззащитных перед удушающим «чадом одуревшей от грохота площади», образ, наполненный сыновней любовью к Родине, ко всему живому на земле:

И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади
вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится      миф:
два коня на лугу, две усталых расседланных лошади
одиноко стоят, золотистые шеи скрестив.

Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном.
Два коня над рекой, уплывающей в красный закат,
у опушки лесной, где висит комариное марево,
и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят.
И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести
две последних косы, луговые срезая цветы,
и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности
от земной и родной – и такой неземной красоты.
                (Два коня)

Золотцев убеждён, что Россия должна идти не по какому-то европейскому или американскому пути, а что у неё есть и всегда был свой путь, которым она шла все эти века и тысячелетия. Это «путь русской вечности», подаренной поэту, умеющему увидеть, услышать и разгадать тайны и величие этого самого пути.  Поэтому даже в минуты роковые «смертной тоски» он спасён и оправдан тем, что:

Так что же охвачен я смертной тоскою?! –
Ведь русская вечность подарена мне,
Как белому храму над синей рекою
И каменным стражам на той стороне...
                (Белый храм)

И этот самый путь «русской вечности», который проходит красной нитью через всё творчество поэта, через его стихи и прозу, говорит лишь об одном – о безграничной любви к вечным ценностям: к жизни, к природе, к Родине, к Пскову, к земле, к женщине. К тому, что он так страстно и пламенно воспевал.               
Валерий Мухин, поэт, художник, член СП России, лауреат губернаторской премии в области литературы и искусства.

    
                ОТ СОСТАВИТЕЛЯ


При составлении Словаря мы рассматривали эпитет в широком смысле, в 2-х аспектах: литературоведческом и лингвистическом, относя к эпитетам как образные определения (тропы), так и логические определения. В роли эпитетов в нашем Словаре, кроме имён прилагательных, выступают также причастия, определительные наречия на -о, -е  и существительные-приложения.
Каждое значение эпитета (логического определения) иллюстрируется цитатами из поэтических произведений Станислава Золотцева. Однако по техническим причинам (в целях сокращения объёма Словаря) введены некоторые ограничения лексического и цитатного материала. Не включены прилагательные, не содержащие качественных характеристик (нужен, должен, целый и т. п).
В Словаре, в зависимости от употребления в тексте, указывается краткая форма прилагательного. Отмечаются как обособленные полные формы эпитетов-прилагательных, так и полные прилагательные, выполняющие предикативную функцию, а также эпитеты-сравнения.
Большинство цитат дано в развёрнутом виде, что позволит читателю по достоинству оценить красоту, лаконичность, афористичность, образность и мудрость великого русского языка в великолепной поэзии Станислава Золотцева.


                УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ

 [ ] – пояснительные слова, извлечённые из контекста
<…> – сокращение внутри цитаты
; – краткая форма прилагательного
; – полная форма прилагательного в предикативной функции; наречный предикатив
; – обособленная полная форма прилагательного
; – прилагательное и наречие в сравнительной степени
; – простая сравнительная степень
; – эпитет-приложение; билексема
/ – знак отделения стихотворной строки
* – в авторском написании


                СЛОВАРЬ

Cтихи [С. А. Золотцева] должны навсегда оставаться в сокровищнице русской поэзии как точная и документальная реакция русского сердца на происшедшее с нами. Как позиция и реакция этого сердца на происшедшее и происходящее. Как колокол, призывающий очнуться ещё не очнувшихся.
                Н. А. Мирошниченко
 


   А

АДОВ, –ы
Муки. И, как тот / шолоховский горестный герой, / он сквозь муки адовы пройдёт / с чистой честью – и вернётся в строй («Давний снимок. Предвоенный год…»).

АЗИАТСКИЙ, –ие
Столицы. Такой магнит в любой из вас таится – / ни времени не жаль, ни глаз, ни ног. Ночные азиатские столицы – / я исходил вас вдоль и поперёк («Ночные азиатские столицы…»).

АЛЫЙ, –ая
Зависть. И зрела рябина, и завистью алой / горела – смотрела, как, жарко дыша, / ты в клеверном поле меня целовала, / и в солнце твоя растворялась душа (Клеверный вальс).
Заря. Небо выдохнуло алую зарю, / темень тягостную в клочья разодрав. Сигарету я от солнца прикурю, / хоть давно предупредил меня Минздрав (Сигарету я от солнца прикурю).
Флаг. На воду венки, / вешние цветы, / лентой перевитые морскою. Бьётся над водой / сумрачный гудок. Флаг приспущен алый на флагштоке (Морской обычай).
Цвет. Как багровы стали воды наших рек, / и пропитан алым цветом первый снег / не от осени – от крови да от срама… Помолитесь за меня, отец Олег, / достославный пастырь воинского храма («Как багровы стали воды наших рек …»).

АПРЕЛЬСКИЙ
Сонет. В заглавии стихотворения «Апрельский сонет».

АФГАНСКИЙ, –ие
Сугробы. О память, не остынь – как пепел не остыл, Слетевший с горных троп в афганские сугробы (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).


Б

БАБИЙ, –е
Лето. Бабье лето, щедрое такое, / подошло, в глазах листвой рябя. Ты меня касаешься щекою, / ты мне даришь осень и себя («Бабье лето, щедрое такое…»).

БАГРОВЫЙ, –ые; –ы
Воды. ; Стали багровы. Как багровы стали воды наших рек, / и пропитан алым цветом первый снег / не от осени – от крови да от срама… Помолитесь за меня, отец Олег, / достославный пастырь воинского храма («Как багровы стали воды наших рек …»).
Россыпи. …вокруг – сумасшествие красок, и звуков, / и запахов базара: горы арбузов, / терпкие джунгли съедобных трав, / багровые россыпи помидоров, / радуги виноградных гроздьев, / золото горного мёда, / пряные дымки над казанами с пловом… (Три желания).

БАГРЯНЫЙ, –ые
Буквы. Впрочем, всё правильно... Всё справедливо на свете: / рано ли, поздно ли – кончится время химер. ...Так что не попусту мальчики-девочки эти / майки надели с багряными буквами – СССР (Символика...).
Стяг. Да сомкнутся все твои края / под багряным стягом Правой Славы. Возродись, Империя моя, / Русская Великая Держава! (Гимн грядущей России).

БАЗАРНЫЙ
Сброд. И уже декорации стали ветшать, и уже / загнивает морская волна, осаждённая дамбой. И от сброда базарного тошно и душно душе / в этом храме былом, отшлифованном / пушкинским ямбом (Северная Пальмира...).

БАСИСТЫЙ, –ые
Добытчики. Беззлобны и добры, хотя и хмуры / басистые добытчики шмели. А осы... те из-за своей натуры / без грабежа – и дня бы не смогли (Шмели и осы).

БЕЗБРЕЖНЫЙ, –ая
Тревога. И слышит сердце в тревоге безбрежной / в тиши ночной и в безумии дня / её [России] ответ, и суровый, и нежный: – Зачем вы бросили, дети, меня?! (От молодой и седой, синеокой…»).

БЕЗГЛАСНЫЙ, –ое
Поколение. ; Останешься безгласным. И с высот своих глядит на нас бесстрастно / многоликое сановное жульё. Неужели ты останешься безгласным, / поколение нескладное моё?! (Горечь).

БЕЗДАРНЫЙ, –ые
Дела. Краса и ужас, первозданно-извечные, / стволы дерев и наши вены заполнили. Дела бездарные и думы беспечные / водой и пламенем надолго прибьёт (Гроза).

БЕЗДОННЫЙ
Взгляд. Перс развернул ковёр. С пятиметровой, / упавшей наземь площади ковровой / в меня смотрел восточный женский лик. / Не помню я, за час или за миг / мне в душу просочился тот бездонный, / безмерный взгляд (Баллада о ковре).

БЕЗЗЛОБНЫЙ, –ы
Шмели. ; Беззлобны. Беззлобны и добры, хотя и хмуры / басистые добытчики шмели. А осы... те из-за своей натуры / без грабежа – и дня бы не смогли (Шмели и осы).

БЕЗМЕРНЫЙ, –ая, –ое, –ые
Взгляд. Перс развернул ковёр. С пятиметровой, / упавшей наземь площади ковровой / в меня смотрел восточный женский лик. / Не помню я, за час или за миг / мне в душу просочился тот бездонный, / безмерный взгляд (Баллада о ковре).
Воля. И от неба до сердца, / от сочной листвы до корней – белоночная воля. Безмерная Высшая воля… (Белоночие).
Горечь. Ясное дело: все эти «права» и «свободы» – / тёмное дело, И «мокрое»... Грустен же я, / что превращается в галантерейную моду / гордость моя – и безмерная горечь моя! (Символика...).
Потери. Печальная осень пришла к моему поколенью, / сиротская осень безмерных и горьких потерь... (Сверстникам).
Пространство. Чистым светом братства и любви / озарись, единое славянство. Неубитой волей оживи / наших нив безмерное пространство (Гимн грядущей России).
Ярость. …На крови, на полынном стыде, на горящей пшенице / настоялась безмерная ярость российских солдат (Сыновняя поэма).

БЕЗМОЛВНЫЙ, –ые
Люди. Королева оркестра – нет, больше! – владычица зала, / где безмолвные люди раскрыли ей души свои. Эта музыка всех – пусть на краткое время – связала / самой прочною связью, что есть в мировом бытии (Баллада о дирижёре).
Монастыри. Но в затканный дождями окоём Сырые ставни утром отвори, Всмотрись в него и вслушайся, как в нём Безмолвные гудят монастыри («Заплаканные окна раствори...»).

БЕЗОРУЖНЫЙ
Народ. ; Безоружен. Как страшно видеть, что не нужен / поэт – народу... в час, когда / народ и слаб, и безоружен, / и не осталось ни следа / ни от его былого света, / ни от его духовных сил… (Окаянные дни).

БЕЗУДЕРЖНЕЙ
Рождает ; Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

БЕЗУМНЫЙ
Драматург. И какой же безумный, какой неземной драматург / создал – нет, создаёт ещё – драму / с названьем протяжным: / Петербург, Петроград, Ленинград – и опять Петербург, / на гранитных подмостках, пропитанных / воздухом влажным, / на болотной, на призрачной сцене трёхсот островов… (Северная Пальмира...).

БЕЛОЗУБЫЙ
Чертёнок. Я вижу, как смуглый белозубый чертёнок / несёт из лепёшечной целую пирамиду / земных пшеничных солнц – / дымящихся, румяных, щекочущих ноздри за версту, / с пылу с жару, с раскалённых стен тандыра… (Три желания).

БЕЛОМОРСКИЙ
Лёд. И досыта напьются кровью плахи. И плеть гулять, и стон гулять пойдёт. И будут укрощённые монахи
/ вмерзать нагими в беломорский лёд («Когда страна охвачена в расколе…»).

БЕЛОНОЧНЫЙ, –ая, –ые
Воля. И от неба до сердца, / от сочной листвы до корней – белоночная воля. Безмерная Высшая воля… (Белоночие).
Звёзды. Звёзды августа – желаний тайных зной. Белоночные – почти что не видны. В зимних звёздах – зачарованные сны. И любовь царит над звёздами весной (Сигарету я от солнца прикурю).
Пальмира. Я не стану монетку бросать / ни в Неву, ни в Маркизову лужу. Просто знаю, что буду опять / в дождь июльский и в зимнюю стужу / возвращаться к любови своей – / к белоночной и снежной Пальмире («Я не стану монетку бросать…»).
[Северная] Пальмира – поэтическое прозвание Санкт-Петербурга.

БЕЛЫЙ, –ая, –ые
Берёза. И над отчей землёй, золотой и седой, «Спи, отец!» – говорю я сквозь слёзы. Спи под русским крестом и под красной звездой, / рядом с мамой, у белой берёзы... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Ночь. Почему словом «ночь» называются эти часы?! Даже белая – это не ночь. Это женственный призрак (Белоночие).
Снег. Заметает белый снег Русскую удачу? И уже который век Мы летим и скачем (Песнь русских воинов).
Соборы. Зажги своё сердце от этих шеломов златых, Веками венчающих белые наши соборы. Пусть голос твой станет на время торжественно тих, И древняя вера его поведёт за собою! (Зажги своё сердце).
Шубейка. И до утра, пока последней змейкой Не уползала с улицы метель, Висела рядом с белою шубейкой Колючая моряцкая шинель… (Соколиная баллада»).

БЕРЁЗОВЫЙ, –ые
Былины. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).

БЕСКОНЕЧНЫЙ, –ые
Метанья. Я устал. Поймите. Я устал / от бегов и скачек тараканьих, / от размена сердца на металл / в бесконечных суетных метаньях («Я устал. Простите. Я устал…»).

БЕСКРЫЛЫЙ, –ая
Жизнь. ; Не стала жизнь бескрылой. Если б я тебя не полюбил, / если б ты меня не полюбила, / как бы отыскал я столько сил, / чтоб не стала жизнь моя бескрылой («Если б я тебя не полюбил…»).

БЕСОВСКИЙ, –ая
Орда. Братья-сербы, братья-черногорцы! – / в эти дни, обуглены бедой, / вы живёте – как единоборцы / с мировой бесовскою ордой («Братья-сербы, братья-черногорцы!..»).
Срам. В божественной её природе / бесовский торжествует срам. Там чудеса! Там леший бродит по уничтоженным лесам… (Страна).

БЕСПЕЧНЫЙ, –ые
Думы. Краса и ужас, первозданно-извечные, / стволы дерев и наши вены заполнили. Дела бездарные и думы беспечные / водой и пламенем надолго прибьёт (Гроза).
Я. ; Беспечен. Тёплый августовский вечер / не приходит, а плывёт. Я и молод, и беспечен / в первый раз за этот год (Смородиновый трилистник).

БЕСПЛОДНО-БУЙНЫЙ, –ая
Спешка. И не будет жизнь моя прожитой всуе, / у бесплодно-буйной спешки под пятой, / если сердце, словно колос налитой, / редким словом ляжет в житницу земную (Звон колосьев).

БЕСПРЕДЕЛЬНЫЙ, –ая
Стихия. Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют.  Так, что люстры становятся взрывами музыки светлой, / беспредельной стихией и счастья людского, и мук (Баллада о дирижёре).

БЕСПРОБУДНЫЙ, –ая
Пьянка. Вчерашний первый секретарь, / холуй с диктаторской осанкой, / измучен беспробудной пьянкой, / обрёк на воду и сухаpь / страну (Басня о борове).

БЕССВЯЗНЫЙ
Бред. И ни души, ни тела нет / у нас с тобою в мире этом. Есть лишь один слепящий свет, / и нет у нас иного света. Волшебный свет, целебный свет, / дражайший – и дрожащий, словно / с тобою мы, бессвязный бред / шепча в безумии греховном («В минуты близости с тобой…»).

БЕССЛЕДНО
Не проходит. Но урок – не позор, если он не проходит бесследно, / и тропа отступленья в июньской полынной степи / привела тебя всё-таки к майской сирени победной, / стала первым звеном в протянувшейся к миру цепи (Сыновняя поэма).
Растворимся. Но возможно ль поверить, / что мы растворимся бесследно / в этой толще бессмертной, во времени, / словно впотьмах, / если в городе стольном, звеня чистотой заповедной, / и века, и сердца на семи совпадают холмах… (Земля Москва).

БЕССМЕРТНЫЙ, –ая
Адмирал. На крымской высоте, где в муках умирал, Из гроба гневно встал бессмертный адмирал, Увидев, как на дно с матросами своими, С людьми корабль идёт, его носящий имя (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Кто. ; Бессмертен. Но трижды бессмертен и трижды блажен, Кто, грозным не внемля запретам, Погиб в октябре у пылающих стен Российского Дома Советов («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Толща. Но возможно ль поверить, / что мы растворимся бесследно / в этой толще бессмертной, во времени, / словно впотьмах, / если в городе стольном, звеня чистотой заповедной, / и века, и сердца на семи совпадают холмах… (Земля Москва).

БЕССМЫСЛЕННЫЙ
Бунт. ; И вызревает бунт, бессмысленный и лютый, / в гремучей смеси дней, трагедий и утрат. И потому звенит над горем и над смутой, / над Русскою землёй не благовест – набат (Набат).

БЕССОННЫЙ, –ые
Мир. Тревогой дышит песнь журчащего арыка, / и глубь ночных небес, и сердца глубина. А пёстрых гор зубцы, заточены лучами, / бессонный мир земной гранитом увенчали... смертной жаждой жить земля в ночи полна! (Сонет-фантазия).
Невода. Как самая глубинная беда, Проснувшаяся за полночь в груди, Бессонные тревожа невода, Давно разбитый колокол гудит… («Заплаканные окна раствори...»).

БЕССТРАСТНО
Глядит. И с высот своих глядит на нас бесстрастно / многоликое сановное жульё. Неужели ты останешься безгласным, / поколение нескладное моё?! (Горечь).

БЕССТРАШНЫЙ
Голос. …и в горящих соцветиях рядом с высотною башней / возникает бесстрашный натруженный голос шмеля, / и в посольские окна косьбою, росою и пашней / веет почва столетий – / московская дышит земля (Земля Москва).

БЕСЦВЕТНЫЙ
Он (туман). ; Не бесцветен. Навстречу мне – туман. Какой туман! Какой большой туман во всей округе. Он вовсе не бесцветен и не сер. В нём синева мешается с багрянцем (Предосенние строфы).

БЕСЦЕННЫЙ, –ые
Минуты. Я в ней [любви] спасаюсь, как любой / среди земного неуюта, / в минуты близости с тобой, / в бесценные мои минуты. В минуты, где векам равна / мельчайшая частица мига, / где ты мне вечностью дана, / как самая святая книга («В минуты близости с тобой…»).

БЕТОННО-КАМЕННЫЙ, –ая
Плеть. И под бетонно-каменною плетью / душа и почва – как ни назови – дождём, слезами / кровью лихолетья / поют, зовут и плачут о любви (Новый март).

БЕТОННЫЙ, –ая
Злоба. Но почему стена бетонной злобы / восходит там, где лжи разрушена стена? Ведь ничего льновод не должен хлопкоробу: / у каждого – страда, у каждого – страна (Набат).

БЛАГОДАТНЫЙ
Холод. В благодатном осеннем холоде / солнца катится колобок. И, скользя в ногах, скачут жёлуди, / скачут желуди из-под ног (На Сестрорецком берегу).

БЛАЖЕННЫЙ, –ы
Кто. ; Блажен. Блажен, кто погиб в наши смутные дни За Сербию и Приднестровье, Блажен, кто гасил под Батумом огни Своей негасимою кровью («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Они. ; Блаженны. В блаженстве палач, но блаженны они, Кто пал на октябрьской Пресне, И каждый из павших в грядущие дни Для новой России воскреснет (Там же).

БЛИЖАЙШИЙ, –ая
Родня. ; Я с вами говорю / и ласково, и гневно. Я с вами говорю о самом злободневном – / о том, что в злобе, в зле и в озлобленье дня / добро и вечность нам – ближайшая родня («Я с вами говорю…»).

БОГОХРАНИМЫЙ, –ая
Страна. Как легко быть печальным пророком / в нашей богохранимой стране / и вещать о столетье жестоком, / что наступит в кровавом огне (Дневник смуты).

БОЕВОЙ, –ые
Крылья. Я вновь хочу в края, где молодость моя / на крыльях боевых, на палубах эсминцев / врастала в небеса и в стылые моря. И до сих пор туда душа моя стремится (Ждущая).

БОЖЕСТВЕННЫЙ, –ая
Природа. В божественной её природе / бесовский торжествует срам. Там чудеса! Там леший бродит по уничтоженным лесам… (Страна).

БОЖИЙ, –ья, –ье
Воля Синей хвоей дышу. Надышаться спешу Силой, древнею и молодою. В небесах и смоле, И в крови, и в золе Божья воля и русская доля («Я в снегах, как в стихах»).
Дар. Божий дар. Вот я и дедом стал, / хоть и не очень стар… Крохотный, синеглазый / выпал мне Божий дар («Вот я и дедом стал…»).
Древо. …с древа Божьего смола / в кладези целебные течёт, / здравие – не только для телес: / жар духовный и медовый дух / связаны не только лишь на слух / меж собой, а – волею небес (Пчеловеческий сонет).
Заповедь. В храме Вашем столько воинов-калек, / сколько даже и в санбате человек / не всегда увидеть можно после битвы. Исцелите их сердца, отец Олег, / Божьей заповедью, истовой молитвой… («Как багровы стали воды наших рек …»).
Кара. И мне причины этого пожара / без розыска понятны и ясны: / хоть раз, да совершилась Божья кара / над ядовитым шприцем Сатаны («Горит огнём Останкинская башня…»).
Милость. Что бы там на свете ни случилось, / что бы в мире ни произошло, / будут нам нужны, как Божья милость, / детский смех и женское тепло («Что бы там на свете ни случилось …»).
Слово. Из глуби веков глядит святой стратег / на потомков, что вступили в новый век – / 21-й от Рождения Христова. Помолитесь за него, отец Олег! Да поможет русским людям Божье слово… (Прощание с XX веком).

БОЛЕЗНЕННЫЙ, –ая
Дума. Рот раскроется в весёлой присказке, / в колядной песне, / и на челе вместо мысли угрюмой, / вместо болезненной думы / засветится то, что спасало не раз / и спасёт ещё нас – / юмор! (Живые души).

БОЛОТНЫЙ, –ая
Сцена. И какой же безумный, какой неземной драматург / создал – нет, создаёт ещё – драму / с названьем протяжным: / Петербург, Петроград, Ленинград – и опять Петербург, / на гранитных подмостках, пропитанных / воздухом влажным, / на болотной, на призрачной сцене трёхсот островов… (Северная Пальмира...).

БОЛЬНЕЕ (ей)
Звенела. ; ...А в голосе певицы всё больней / звенела нота близкого прощанья, / как будто знала полька: мало ей / дышать осталось звёздными лучами (Эвридика).
Тревожа. ; Вижу облик твой в шинели, / в гимнастёрке фронтовой. И, всё больнее душу мне тревожа, / сильней, чем орудийная пальба, / мне слышится в глазах твоих мольба (9 Мая 21 века).
Что. ; Всё больно, всё болит... Но что всего больнее: / со всех сторон уже не счесть плевков и стрел, / летящих в мой народ, как будто в лиходея, / в народ, что ради всех и гибнул, и горел, / и раздавал другим – и раздает поныне / живую кровь свою, сокровища свои, / и обескровлен стал. И горькою пустыней / молчат его поля в сиротском забытьи (Набат).

БОЛЬНО
Заноет. К сердцу я приложу подорожник, / если заноет больно (Воля).

БОЛЬШОЙ
Туман. Навстречу мне – туман. Какой туман! Какой большой туман во всей округе. Он вовсе не бесцветен и не сер. В нём синева мешается с багрянцем (Предосенние строфы).

БОСОЙ, –ая
Россия. ; Почти нагая, почти босая, / не перестанет сквозь кровь и слёзы, / себя спасая и мир спасая, / писать Россия стихи и прозу (Россия пишет…).

БРАТОЙБИЙСТВЕННЫЙ, –ая
Бойня. На всем – отчаянья печать… Неужто нет судьбы достойней / нам, русским, чем себя загнать / в братоубийственную бойню?! (Страна).

БРАТСКИЙ, –ая
Тризна. И не с кем оборону держать и мчать в набег. И даже не с кем чару поднять на братской тризне. И права нет на подлый пенять народ и век: / он сам их преумножил своею ратной жизнью! (Последний русский витязь).
Тризна (устаревшее) – поминки.

БРАТЬЯ-СЕРБЫ
; Братья-сербы, братья-черногорцы! – / в эти дни, обуглены бедой, / вы живёте – как единоборцы / с мировой бесовскою ордой («Братья-сербы, братья-черногорцы!..»).

БРАТЬЯ-ЧЕРНОГОРЦЫ
; Братья- черногорцы. Там же.

БУЙНО
Закипают. И всё вокруг так солнечно и сочно, / и лапчатые травы на бугре / так закипают – буйно, яро! – точно / хотят прикрыть пожарища следы (Стоп-кадры детства...).

БУЙНЫЙ, –ая, –ое
Волна. А душа заботой круглый день охвачена, Горечью и нежностью пронзена. А волна пошатывает, а волна покачивает, И опять подбрасывает буйная волна («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Пожар. Чёрной смородины гроздья литые. Красной смородины буйный пожар... Стала б судьба моя серой пустыней, / если бы в сердце я их не держал (Смородиновый трилистник). Вот они свесились! – как с небосвода... Где ж это? – в памяти иль наяву? (Смородиновый трилистник).
Яроводье. Там по весне над буйным яроводьем Поёт свирель Тригорского холма, И серебром в морозном новогодье Звенит синеволосая зима (Меня рябина мёдом угостила).
Яроводье (архаическое) – сильный разлив реки после ледохода.

БУНТУЮЩИЙ
Сок. И глухим метельным потрясеньям / не затмить, не скрыть и не свернуть / этот сок бунтующий, осенний, / это солнце, полнящее грудь («Бабье лето, щедрое такое…»).

БУРЕВОЙ, –ое
Волшебство. Взмах руки – и пульсируют светом валторны. Взмах руки – и просторно тревогою веют альты. Каждый в зале и каждый на сцене / живёт в этот миг непокорно, / лишь в одном единясь – в буревом волшебстве красоты (Баллада о дирижёре).

БУРЫЙ
Он (городок). ; Бур. На полпути от Дели до Калькутты / есть городок с названьем Мирзапур. Он издали глядит, как буйвол – бур, / как слон – суров, как солнце в пыль закутан (Баллада о ковре).

БУРЬЯННЫЙ, –ая
Земля. Дремотно стынут галки на кресте, Намокшими крылами шевеля, Известкой обсыпающихся стен Подёрнута бурьянная земля («Заплаканные окна раствори...»).

БЫЛИННЫЙ
Дух. И сединою снега / давно сменился тополиный пух. И по зиме последняя телега / звенит-летит во весь былинный дух... (Псковские строки).

БЫЛОЙ, –ая
Империя. Как на крутом ветру материя гнилая – / по швам и не по швам, и вдоль, и поперёк / стремительно трещит империя былая. История даёт жестокий свой урок (Набат).
Свет. Как страшно видеть, что не нужен / поэт – народу... в час, когда / народ и слаб, и безоружен, / и не осталось ни следа / ни от его былого света, / ни от его духовных сил… (Окаянные дни).
Храм. И уже декорации стали ветшать, и уже / загнивает морская волна, осаждённая дамбой. И от сброда базарного тошно и душно душе / в этом храме былом, отшлифованном / пушкинским ямбом (Северная Пальмира...).

БЫСТРЫЙ, –ая
Вода. И над быстрой и мягкой водой / Возвышается шеломом былинным / Отчий берег, вольный город седой / В самоцветах бузины и рябины (Сыновняя поэма).
Пскова. Сколько новых слов к себе ни кликаю, / а душа всё прежними жива: / вольный витязь Псков, река Великая, / быстрая, плескучая Пскова... (Псковщина).
Пскова – река в Псковской области.
Речка. Последний русский витязь / не в шутку занемог... Он вышел к быстрой речке, / зовущейся Псковою (Последний русский витязь).

    В

ВАЛЬЯЖНЫЙ
Боров. Свердловский первый секретарь, / вальяжный седовласый боров / со всех трибун, со всех заборов / божился нам, что он – бунтарь (Басня о борове). А нынче – стал лакеем смирным / валютной мафии всемирной / «демократический» главарь... (Басня о борове).

ВЕКОВЕЧНЫЙ, –ые
Слова. Улей... Медогонка! Воск... Дымарь – вековечных слов живой янтарь... (Пчеловеческий сонет).

ВЕКОВОЙ, –ая, –ые
Корень. Возродись, Отечество моё, Наша неделимая Россия! Не поправ собою никого, Оставайся Русью Православной. Веры предков корень вековой Да пребудет нашей сутью главной (Гимн грядущей России).
След. И слёзы внуков на мгновенье отразят Сполох судьбы, что никому из них не ведом. Зима блокадная и керченский десант К сердцам их двинутся по вековому следу (Сыновняя поэма).
Сосна. И под русским крестом, и под красной звездой / упокоен отец мой навечно. Под крестом из могучей сосны вековой / и под звёздочкой пятиконечной («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Узы. Но не верьте, братья, что Россия / позабыла или предала / наши с вами узы вековые / и не встала с вами против зла («Братья-сербы, братья-черногорцы!..»).

ВЕЛИКИЙ, –ая
Держава. Пью взахлёб расстоянья немыслимой страны, / что великой державой не только лишь по нраву / своему называлась веками, но по праву / первородства – духовной своей величины (На исходе).
Он (народ). ; Велик. Как я до корня познать могу / свой или вовсе иной народ, / если не знаю, в каком лугу / пчёлы ему собирают мёд. В чём он велик или в чём жесток, / не разберусь, не познав сперва – / чем ему дорог этот цветок, / что исцеляет эта трава (Ботаника любви).
Разруха. И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Столица. Прогнивший и смердящий Вавилон, / продавшаяся нелюдям блудница – Москва моя, / стряхни свой чёрный сон, / проснись великой русскою столицей! (На улицах столицы…»).
Страна. А в великой стране, что когда-то Святой величалась, Чужеземцы в святынях пируют и пляшут уже! …Вот поэтому мне давят горло и горечь, и жалость, И последнего мига болит ожиданье в душе (Там же).

ВЕЛИЧАВЫЙ, –ая
Воля. Друзья, чьи души взмыли в небеса, В душе моей рискуют жить сначала. Погибшие озера и леса В ней снова дышат волей величавой («Как в темноте белеет полоса…»).
Осанка. Столько воли и солнца в её величавой осанке... Вьются струями пальцы её и сверкают глаза, / то лукавого блеска полны, как улыбка испанки, / то слепящих разрядов, как в полночь – гроза (Баллада о дирижёре).

ВЕРНЫЙ, –ая, –ые
Подруга. Двух сердец неясное родство Годы в узел затянули туго. Здравствуй, дама сердца моего, Добрая и верная подруга… (Встреча славянки).
Слуги. Скоро примется снова тайга / созывать своих верных, крылатых, / торопящихся к северу слуг: / не забыты родные гнездовья! (На повороте).

ВЕСЕЛО
Начинали. А как начинали мы! – весело, лихо и жадно, / и как же старались мы жизнь повернуть на добро, / как славно пахали, как сеяли!.. Но – вместо жатвы / нагрянула Смута, какой не бывало давно (Сверстникам).

ВЕСЕННИЙ, –ие
Сады. По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, / не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).
Силы. И в душе весенних сил прилив, / и под силу мне страданий чаша, / ибо верю, что на свете жив, / если я внемлю молитвам вашим (Вашими молитвами).

ВЕСЁЛЫЙ, –ая, –ое
Голод. Век за веком в полымя костра / ветер листья горестные гонит. …А в душе взрываются с утра / жажда жизни и весёлый голод (Вечный ветер). Век за веком в полымя костра / ветер листья горестные гонит. …А в душе взрываются с утра / жажда жизни и весёлый голод (Вечный ветер).
Живица. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).
Живица – смолистая густая масса, выделяющаяся из разрезов на хвойных деревьях.
Лето. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Присказка. Рот раскроется в весёлой присказке, / в колядной песне, / и на челе вместо мысли угрюмой, / вместо болезненной думы / засветится то, что спасало не раз / и спасёт ещё нас – / юмор! (Живые души).
Пскова. И кружилась голова. И смеялся ветер. И весёлая Пскова / пела на рассвете (Псковский мотив).
Пскова – река в Псковской области.

ВЕЧЕРНИЙ, –яя
Зорька. По нашим буеракам, урочищам, буграм / и танкам не прорваться – не то что тракторам, / и, с мая начиная, идёт косьба ручная / под зорькою вечерней и рано по утрам (Косьба).
Луг. Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном. Два коня над рекой, уплывающей в красный закат, / у опушки лесной, где висит комариное марево, / и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят (Два коня).
Разноголосица. Медногубая осень разносится / в резких скрипах набрякших ветвей. Бьёт вечернею разноголосицей / по земле, по траве, по листве (Яблокопад).
Роздымь. Сразу – смородой, и медом, и мхом Тянет вечерняя роздымь. Кто-то на лошади едет верхом, Лошадь не в яблоках – в звёздах (Последний вечер лета).
Роздымь (разговорное) – дымка, туман.

ВЕЧНО
Озвучена. В долах, где предки вершили рать / и полегли, смертью смерть поправ, / их голосами каждая пядь / вечно озвучена в шуме трав (Ботаника любви).
Хранимый. Там, где к Великой мчится Пскова, Там, где Россия в людях жива, Встал наш любимый город седой, Вечно хранимый Ольгой Святой! (Гимн города Пскова).

ВЕЧНОЗЕЛЁНЫЙ
Гербарий (любви). Вечнозелёный гербарий любви, / травник хранящего нас колдовства – землю означившие слова (Ботаника любви).
Лес. Фронтовики, / Вы – реликтовые деревья / вечнозелёного леса, который зовут – Россия («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).

ВЕЧНЫЙ, –ая, –ое
Ветер. В заглавии стихотворения «Вечный ветер».
Голос. Жизнь моя, любимая моя, / матушка моя и Мать-Россия!  / злая хмурь ненастного житья / вечный голос ваш не погасила (Вечный ветер).
Готовность. Вечной русскою готовностью для драм / мы бы с нею измочалили друг дружку. И – проклятья! И – разрыв! И – по углам, / кто – в коляску глядя, кто – в пивную кружку... («Эту женщину, которой никогда…»).
Добро. Детям и садам северного края / подарила свет вечного добра / мамочка моя, мать земля сырая, / мать сыра земля, мать земля сыра... («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).
Дым. ; Вечен.  …Хлебом тронут, лихолетьем не отмечен, Дым над крышами курится, тих и вечен, С болью Родины сливая боль мою (Сыновняя поэма).
Зелень. Жизнь – вечной зелени прибой, / цветущей мяты, сочной руты – / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты… («В минуты близости с тобой…»).
Разлука. И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Россия. Пережив лихие времена / униженья, смуты и насилья, / возродись, огромная страна, / вольная и вечная Россия! (Гимн грядущей России).
Свет. И теперь он под красной советской звездой и крестом / свету вечному внемлет… («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Странница. Как смола ядовитая, тянется Смута нашего хмурого дня… Ах, душа моя, вечная странница, Не спеши улетать от меня! («Как смола ядовитая, тянется…»).

ВЕШНИЙ, –ее, –ие
Поле. Нам бы только дожить до зари! Заиграет она, забагрянится, В поле вешнем прогреет ростки… («Как смола ядовитая, тянется…»).
Цветы. На воду венки, / вешние цветы, / лентой перевитые морскою. Бьётся над водой / сумрачный гудок. Флаг приспущен алый на флагштоке (Морской обычай).

ВЕЩИЙ
Витязь. ; И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой
/ освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).

ВИНОВАТЫЙ, –а
Память. ; Виновата. Я верю – лихолетье не воскреснет / в моём краю. Но если эта песня / тревожит в мирный час, как ни одна, – / то здесь не только память виновата / и давние кровавые утраты. Грозой пропахла наша тишина («Как много песен время разметало...»).

ВИШНЁВЫЙ, –ое
Молоко. Там асфальт весной – в метели розовой / и бетон в вишнёвом молоке. Там с высоких башен видишь озеро, / вспыхнувшее вдалеке луч («На земле, где мы с тобою выросли…»).
Цвет. Царит метель в моей стране: Весь год метёт она – и даже летом Кружится пух. А по весне Заметены сады вишнёвым цветом (Метель).

ВЛАЖНЫЙ
Воздух. И какой же безумный, какой неземной драматург / создал – нет, создаёт ещё – драму / с названьем протяжным: / Петербург, Петроград, Ленинград – и опять Петербург, / на гранитных подмостках, пропитанных / воздухом влажным, / на болотной, на призрачной сцене трёхсот островов… (Северная Пальмира...).

ВЛАСТНЫЙ, –ая
Нечисть. ; …А сегодня – просторы её [страны] облучены  / радиацией нечисти, властной и плюгавой (На исходе).

ВНЕЗАПНО
Вспыхнуло. Как внезапно вспыхнуло тогда В нас двоих сладчайшее горенье, И мои осенние года Запылали майскою сиренью (Соната сирени).

ВОИНЫ-КАЛЕКИ
; В храме Вашем столько воинов-калек, / сколько даже и в санбате человек / не всегда увидеть можно после битвы. Исцелите их сердца, отец Олег, / Божьей заповедью, истовой молитвой… («Как багровы стали воды наших рек …»).

ВОЛШЕБНЫЙ, –ая, –ые; –о
Глаголы. И русские волшебные глаголы По-прежнему летят с его пера, И нам в Святые Пушкинские Горы Пора, мой друг, давным-давно пора («Меня рябина мёдом угостила…»).
Полотно. ; Волшебно. …И полотно волшебно, если / живёт в художнике – поэт (Другу-живописцу).
Свет. И ни души, ни тела нет / у нас с тобою в мире этом. Есть лишь один слепящий свет, / и нет у нас иного света. Волшебный свет, целебный свет, / дражайший – и дрожащий, словно / с тобою мы, бессвязный бред / шепча в безумии греховном («В минуты близости с тобой…»).
Свирель. Если сегодня под снегом волшебной свирелью / дышит надежда и смолкнуть не может она, / вишенным цветом и мокрой счастливой сиренью / завтра задышит и завтра наступит весна (Завтра весна...).
Сокровищницы. На исходе / шестого десятка моего / оказалось, / что сердце ещё не нахлебалось / из волшебных сокровищниц мира ничего – / ни кипящих страстей, ни водицы ключевой, / ни дороги, что дарит свинцовую усталость, / ни страды ломовой, что глотает с головой… (На исходе).

ВОЛЬНО
Верю. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Прожит. Не бессребреник я, и всё же / я выбираю снова / золото часа, что вольно прожит, / золото вольного слова (Воля).

ВОЛЬНЫЙ, –ая, –ое
Витязь. Сколько новых слов к себе ни кликаю, / а душа всё прежними жива: / вольный витязь Псков, река Великая, / быстрая, плескучая Пскова... (Псковщина).
Голос. Даже если в душе, словно в праздник престольный к обедне, / светлый благовест льётся и солнце восходит в зенит, / никуда не уйти от предчувствий, что это последний / вольный голос удачи – последний, последний звенит! (Дума).
Город. И над быстрой и мягкой водой / Возвышается шеломом былинным / Отчий берег, вольный город седой / В самоцветах бузины и рябины (Сыновняя поэма).
Доля. Уже листва моя облетела, / и август мой – давно позади... Но вопреки уставшему телу / мятежно песня бьётся в груди! И ей откликнулась – нет, не эхом, / а певчей вольной долей своей – / родная птаха – с ласковым смехом, / с крылами чародейных бровей (Моя соловьиха).
Душа. В этой глубине серо-голубой / вольная душа его томится. Грузные слои дыбятся стеной, / кажутся очнувшимся гранитом (Морской обычай).
Море. Звезда сияла призрачно и шало. Дышало море вольное под ней (Эвридика).
Пахота. Вольная пахота, вольная птаха... Самая рабская доля. Нет у меня перед нею страха. Я выбираю волю… (Воля).
Песня. В морозной нежности, в разгульной силе «Отдайте мне метель да вьюгу…»*, Да песню вольную в полях России (Метель).
*  Строка из чернового варианта стихотворения А. С. Пушкина «Вес¬на, вес¬на, по¬ра люб¬ви…».
Птаха. Воля.
Россия. Пережив лихие времена / униженья, смуты и насилья, / возродись, огромная страна, / вольная и вечная Россия! (Гимн грядущей России).
Слово. Не бессребреник я, и всё же / я выбираю снова / золото часа, что вольно прожит, / золото вольного слова (Воля).

ВОНЮЧИЙ, –ие
Отбросы. Но мне-то до этих вонючих / отбросов казалось бы что, / сидящих на мусорных кучах / в облезлых и драных пальто? (Отверженные).

ВОСКРЕСШИЙ, –ая
Страна. А мне всё видится и чудится моя воскресшая страна! (Чёрный октябрь).

ВСЕЛЕНСКИЙ, –ая
Тайна. Красной смородины зрелые кисти, / чёрной смородины душные листья / c детства – до этого часа и дня / тайны вселенской полны для меня (Смородиновый трилистник).

ВЧЕРАШНИЙ
Век. Как прежде, в дивном городе моём / вчерашний век с грядущим не враждует. И колокол в узорочье литом / вызванивает песню молодую (Псковские строки).
Псков. Вечно славься, Псков вчерашний! Вечно здравствуй, новый Псков! (Гимн города Пскова).

ВЫСОКИЙ, –ая, –ое, –ие
Бугор. Ей [берёзе] не легче от песен / стоять под колючей пургою / на высоком бугре, в леденящем глухом январе. …Подойду к ней без слова / и ветку поглажу рукою, / и щекою прижмусь / к промороженной нежной коре («Сколько русской земли…»).
Вершины. И пока мы наши пиршества вершили, / всех любя, кто был знаком и незнаком, / на высокие чиновные вершины / лезли мальчики железные ползком (Горечь).
Звезда. Спи, отец – созидатель и воин страны, / что была и пребудет Святою, / под крестом православным из красной сосны / и под русской высокой звездою... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Земля. Синеглазая таджичка, / почему ещё ни разу / на земле твоей высокой / мне не повстречалась ты? (Синеглазая таджичка).
Мужики. ; Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).
Солнце. Я слушаю песни разрушенной нашей державы. Я слушаю счастье и горе огромной страны – Высокое солнце народной поруганной славы, Отлитое в звуки, что ныне почти не слышны (Наши песни).
Трава. И высокая трава / закрывала дали. И нежданные слова / губы лепетали (Псковский мотив).

ВЫСОЧАЙШИЙ
Час. ; Я, ровесник Победы, сегодня к ненастной године, / к высочайшему часу в твоей прокалённой судьбе / обращаюсь, отец мой. И запах июньской полыни  / пропитал эти строки и думы мои о тебе (Сыновняя поэма).

ВЫСШИЙ, –ая
Воля. ; И от неба до сердца, / от сочной листвы до корней –белоночная воля. Безмерная Высшая воля… (Белоночие).
Милость. И в судьбе, как самой высшей милости, / ожидаю встречи я всегда / с той землёй, где мы с тобою выросли / в незабвенные года («На земле, где мы с тобою выросли…»).
Совесть. Жадно живя – и всё же тайно готовясь / к неумолимым, неотвратимым разлукам, / фронтовики, вы сегодня – высшая совесть / и сыновьям, и подросшим внукам («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).

    Г

ГАЛАКТИЧЕСКИЙ
Дым. Два коня, две красы, обречённо друг к другу прижатые / той же силой земной, что гуляет по венам моим,
/ и рождает детей, и возносит колосья усатые,
/ и уводит людей от земли в галактический дым (Два коня).

ГАЛАНТЕРЕЙНЫЙ, –ая
Мода. Ясное дело: все эти «права» и «свободы» – / тёмное дело, И «мокрое»... Грустен же я, / что превращается в галантерейную моду / гордость моя – и безмерная горечь моя! (Символика...).

ГИБЕЛЬНЫЙ
Огонь. Эту паству на Балканах и в Чечне, / и в окопах, и на танковой броне / окормляли Вы духовною заботой. И крестом на подвиг в гибельном огне / осеняли Вы Шестую роту… («Как багровы стали воды наших рек …»).

ГИБЛЫЙ
Лёд. По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).

ГИГАНТСКИЙ, –ое
Тело. Красно-белым узорочьем русское вспыхнет барокко. Обомшелые гривы встряхнут под колоннами львы. Мы идём по извивам, по узким зелёным протокам, по живым капиллярам гигантского тела Москвы (Земля Москва).

ГЛАВНЫЙ, –ая
Суть. Возродись, Отечество моё, Наша неделимая Россия! Не поправ собою никого, Оставайся Русью Православной. Веры предков корень вековой Да пребудет нашей сутью главной (Гимн грядущей России).

ГЛУБЖЕ
Оно (чувство) ; …Ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? И превыше свободы, и глубже оно, и мощней, / это странное чувство – / что в доме высотном, что в поле (Белоночие).

ГЛУБИННЫЙ, –ая, –ое
Беда. Как самая глубинная беда, Проснувшаяся за полночь в груди, Бессонные тревожа невода, Давно разбитый колокол гудит… («Заплаканные окна раствори...»).
Боль. ; Дождём кровавым исходят грозы над ней, но болью, глубинной самой, / Россия пишет стихи и прозу, / как ни-ког-да ещё не писала! (Россия пишет…).
Добро. Ты меня зовёшь – и в каждом слове, / словно в шуме яблони с утра, / слышен зов зажженной женской крови, / женского глубинного добра («Бабье лето, щедрое такое…»).
Огонь. ...А зима повернула на свет, / и по капелькам день прибывает, / и снега над глубинным огнём / в крутолобых раздумьях застыли. А сквозь тучи упрямым конём солнце рыжее ломится в мыле (На повороте).

ГЛУБОКИЙ, –ая, –ие
Морщины. Глубокими морщинами у глаз / старик пошевелил, устало горбясь, / и зазвучал его хрипящий голос… (Баллада о ковре).
Осень. Завтра весна, даже если глубокая осень / чёрной водою мою залила колею (Завтра весна...).
Сон. А тебе и мне, нам с тобой / это [любовь] – просто мир, просто – свет, / просто воздух, ставший судьбой, / просто жизнь, из вёсен и лет, / и столетий, кратких, как миг, / и объятий, долгих, как стон/ А потом – твой сладостный вскрик / и – глубокий радостный сон (Тебе одной).

ГЛУМЛИВЫЙ
Хохот. Прошло немало лет и месяцев с тех дней обугленных, когда Восставший люд в кровавом месиве толкла наёмная орда. Когда, оглохшие от грохота, стояли насмерть млад и стар, И раненых с глумливым хохотом нещадно добивал «Бейтар»... (Чёрный октябрь).

ГЛУПЫЙ, –ы
Мы. ; Были глупы. И, не ведая стыда, / вновь смыкались губы. Были оба мы тогда / и юны, и глупы (Псковский мотив).

ГЛУХОЙ, –ие
Потрясенья. И глухим метельным потрясеньям / не затмить, не скрыть и не свернуть / этот сок бунтующий, осенний, / это солнце, полнящее грудь («Бабье лето, щедрое такое…»).
Январь. Ей [берёзе] не легче от песен / стоять под колючей пургою / на высоком бугре, в леденящем глухом январе. …Подойду к ней без слова / и ветку поглажу рукою, / и щекою прижмусь / к промороженной нежной коре («Сколько русской земли…»).

ГЛЯНЦЕВО-ГЛАМУРНЫЙ, –ые
Романы. Бич, бомж, люмпен, или просто нищий, / или опер, мускулы горой, / или вор, в карманах баксов тыщи – / вот он, прозы нынешней герой, / да ещё – валютная путана... Вот кого нам дарят непрестанно / глянцево-гламурные романы, / созданные «рыночной» порой (Читая новинки).

ГНЕВНО
Встал. На крымской высоте, где в муках умирал, Из гроба гневно встал бессмертный адмирал, Увидев, как на дно с матросами своими, С людьми корабль идёт, его носящий имя (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Говорю. Я с вами говорю / и ласково, и гневно. Я с вами говорю о самом злободневном – / о том, что в злобе, в зле и в озлобленье дня / добро и вечность нам – ближайшая родня («Я с вами говорю…»).

ГНИЛОЙ, –ая
Материя. Как на крутом ветру материя гнилая – / по швам и не по швам, и вдоль, и поперёк / стремительно трещит империя былая. История даёт жестокий свой урок (Набат).

ГОЛОДНЫЙ, –ая
Смерть. Поэт – не нужен! Даже медью / ему не платят. В свой черёд / голодной или пьяной смертью – с народом вместе – он умрёт... (Окаянные дни).

ГОЛУБЕЙ
Экраны. ; …Но вновь горят экраны голубые, и с каждым днём они всё «голубей». Наркоигла засажена в Россию, / чтоб мы своих не чуяли скорбей… («Горит огнём Останкинская башня…»).

ГОЛУБОЙ, –ые
Граниты. На голубых гранитах мёрзлый ягель Присыпан первой снежною крупой (Север).
Огонь. Конечно, жаль технического чуда / и горько за людей, погибших в нём. Но этот шпиль принёс нам столько худа, / что впрямь – гори он голубым огнём! («Горит огнём Останкинская башня…»).
Экраны. …Но вновь горят экраны голубые, и с каждым днём они всё «голубей». Наркоигла засажена в Россию, / чтоб мы своих не чуяли скорбей… (Там же).

ГОЛЫЙ, –ая
Ботаника. ...Может быть, я и не очень прав / в голой ботанике нет божества? (Ботаника любви).
Ты. ; Пусть жизнь твоя – как самовар, Надраенный до блеска, Пускай ты голый как сокол, И чёрствой корке рад, Но скажет женщина тебе: «Задёрни занавеску!..», И – всё. И никаких побед. И никаких утрат (Занавеска).

ГОРДЫЙ, –ая
Гора. Гоголь, / не тот, что стоит на бульваре, / уподобленный гордой гранитной горе, Гоголь, рядом сидящий в старом дворе, / страшен, если снизу взглянуть на него, / в чёрные чугунные глаза взглянуть, / где застыла предсмертная жуть (Живые души).
Мощь. А как мы хотели страну излечить от недугов,  /  чтоб гордую мощь с головы не губило гнильё! На как же умело нас всех разделили друг с другом / в огромной державе. И мы потеряли её (Сверстникам).
Стяг. И как прежде, мы пашем до ломоты в костях / и до рези в глазах; и душой своей, и плотью / заклеймённый позором, / разодранный в лохмотья / мы сшиваем наш гордый нерукотворный стяг (На исходе).
Танец. А за пультом стоящая женщина то холодеет, / словно статуя, то – словно ветка под вихрем дрожит. Столько грации в ней – нет, она не оркестром владеет, / а какой-то неведомый, гордый, неистовый танец вершит (Баллада о дирижёре).
Утёс. Всё перенёс он [пращур мой] – / крупных и мелких властей кутерьму. В памяти гордым остался утёсом. Чести своей не отдал никому, / кроме потомков… (Сыновняя поэма»).

ГОРЕСТНО
Покидать. ; Как тревожно и горестно, как тяжело и печально / покидать беззащитными тех, что любили меня (Дума).

ГОРЕСТНЫЙ, –ая, –ые
Бессонница. А мне всё чудится и помнится расстрельный гром, огонь и чад. И в горестной моей бессоннице друзья погибшие кричат (Чёрный октябрь).
Герой. И, как тот / шолоховский горестный герой, / он сквозь муки адовы пройдёт / с чистой честью – и вернётся в строй («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Год. …А март в Москве / такой невероятный! / И даже в этом горестном году / он так меня зажёг, / что на попятный / ни в чем я не шатнусь и не пойду (Новый март).
Листья. Век за веком в полымя костра / ветер листья горестные гонит. …А в душе взрываются с утра / жажда жизни и весёлый голод (Вечный ветер).

ГОРНИЙ, –яя
Высь. Вот и всё… И снова листья облетели / на берёзе над могилкою родной… А родители мои всегда хотели, / чтобы вместе перейти им в мир иной. Не смогли… Поврозь их души с горней высью / повстречались, вознесясь за облака. Там-то рядышком они наверняка! (Боль осенняя).

ГОРНЫЙ, –ые
Путь. И всадник в стремена встаёт в долине где-то, / в опасный горный путь душа устремлена (Сонет-фантазия).
Тропы. О память, не остынь – как пепел не остыл, Слетевший с горных троп в афганские сугробы (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ГОРЧАЙШИЙ, –ая, –ие
Печаль. ; И в сердце зазвучали / слова, горчайшей полные печали, / над горьким прахом, посреди развалин / жилья, где я когда-то счастлив был / с той женщиной, которую любил... (Жестокое прощанье).
Травы. ; ; Ах, мне бы эти годы пережить... Ах, мне бы эти горы перейти, / остывшую золу разворошить, / и костерок хоть малый развести, / и заварить на этом костерке / настой из трав, горчайших и целебных, / чтоб жизнь, как синеглазая царевна, / ожив, запела в сказовой строке... (На свой день рожденья).
Чернобыл. ; …Звезда моя полынь. Горчайший чернобыл. Сестра моя полынь. Беда моя – Чернобыль (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Чернобыл (обл.) то же, что и чернобыльник, т. е. полынь.

ГОРЬКИЙ, –ая, –ие
Вздох. И в том рассказе звучало не раз / одно и то же – совсем не укором, / а горьким вздохом, печальным повтором: – Зачем, Россия, ты бросила нас?! (От молодой и седой, синеокой…»).
Голос. ; Взвивался к небу и о волны бился / тот женский голос, горький и счастливый (Эвридика).
Дым. Вот я вижу: к удалой груди / прислонила нежное лицо… Знать ей не дано, что впереди – / горький дым, блокадное кольцо («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Забота. ...Наступила пора неотступной и горькой заботы – / вопрошать небеса, и судьбу, и себя самого: / не последний ли год подарил мне медовые соты, / не последний ли день подарил мне своё волшебство? (Дума).
Лета. Улыбался [Жуков] – как не бывало / горьких лет суровой опалы. И лицо в глубоких морщинах / сохраняло твёрдость брони (Ретроспектива. День Победы. 1965).
Махорка. И помнится ещё: сидят деды, / три старика, три сельских инвалида, / на молодых с усмешкою глядят / и горькою махоркою чадят (Стоп-кадры детства...).
Пора. Обняла судьбу мою пора / горькая, как дым костров осенних, / обожгла, отчаянно-остра, / словно спирт на перечных кореньях (Вечный ветер).
Потери. Печальная осень пришла к моему поколенью, / сиротская осень безмерных и горьких потерь... (Сверстникам).
Прах. И в сердце зазвучали / слова, горчайшей полные печали, / над горьким прахом, посреди развалин / жилья, где я когда-то счастлив был / с той женщиной, которую любил... (Жестокое прощанье).
Путь. И – пока не взвился над тобой / горький дым, ведущий в горький путь, – / мама, отдохни перед судьбой. Больше не придётся отдохнуть («Давний снимок. Предвоенный год…»).

ГОРЬКО
Дышать. ; И каждому дышать и горько, и неловко, / когда на кровный рубль не купишь даже дым, / тем более – трубу. И слово «забастовка» / в домашнем словаре становится родным (Набат).
За людей. ; Конечно, жаль технического чуда / и горько за людей, погибших в нём. Но этот шпиль принёс нам столько худа, / что впрямь – гори он голубым огнём! («Горит огнём Останкинская башня…»).

ГОРЬКОВАТЫЙ, –ая
Влага. Щемящий привкус горьковатой влаги Крепчает над прибрежною тропой (Север).

ГОРЮЧИЙ, –ая
Звезда. Горючая звезда – цветущая полынь, Влюблённая во прах, в погосты и руины, Огнём незримым жжёт июньскую светлынь, Полесские дубы и степи Украины (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ГОРЯЧИЙ, –а
Кровь. ; Будет горяча. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).
Пирог. ; Горяч. И пирог на расшитые скатерти / налегает, горяч и красив. Это в яблочном запахе катится / звонкий свадебный гул по Руси (Яблокопад).

ГОРЯЧО
Дышит. И память дышит горячо и сладко, / неопалимой свежестью хмеля (Псковские строки).

ГРЕМУЧИЙ, –ая
Вздор. «Катюша», «Землянка», «Смуглянка», «Скалистые горы», И «Тёмная ночь», и раскаты «Священной войны» – В хаосе безумья, под грязью гремучего вздора Замолкли они и в эфире почти не слышны (Наши песни).
Смесь. И вызревает бунт, бессмысленный и лютый, / в гремучей смеси дней, трагедий и утрат. И потому звенит над горем и над смутой, / над Русскою землёй не благовест – набат (Набат).

ГРЕХОВНЫЙ, –ое
Безумие. И ни души, ни тела нет / у нас с тобою в мире этом. Есть лишь один слепящий свет, / и нет у нас иного света. Волшебный свет, целебный свет, / дражайший – и дрожащий, словно / с тобою мы, бессвязный бред / шепча в безумии греховном («В минуты близости с тобой…»).

ГРИБНОЙ, –ые
 Дожди. Плачет лето дождями грибными, / земляникой вжимается в дёсны, / и лепечут любимое имя / чьи-то губы на просеках росных («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Край. Давно меня тщеславие не мучит. Давно я в эти игры не играю, / но никогда мне, видно, не наскучит / бродить лесами по грибному краю (Предосенние строфы).

ГРОЗНЫЙ, –ые
Год. И в памяти встаёт ушедший грозный год, Кинжалом лучевым содравший с нас наросты Заплесневелой лжи… (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Дым. Зачем вы старались, Кумач и Фатьянов, и Жаров? Зачем Исаковский слагал с Соловьёвым-Седым Такие напевы, что жарче любых мемуаров Несут нам из прошлого грозный и радостный дым… (Наши песни).
Законы. И любые грозные законы / не отменят эту благодать – / жажду быть любимым и влюбленным, / веселиться, петь и танцевать («Что бы там на свете ни случилось…»).
Разборки. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).

ГРОЗОВОЙ, –ая
Трагедия. …эту драму он ставит и пишет уже три столетья, / грозовую трагедию, каменный эпос Петров / разводя суетливой и пошлой комедью*... (Северная Пальмира...).

ГРОМАДНЫЙ, –ая
Отчизна. Неладная, громадная отчизна, / надолго ли твой затуманен лик? Во все твои края туман проник. И Млечный путь, что в небесах пробрызгнул, – / его молочный брат, его двойник (Предосенние строфы).

ГРОМОБОЙНЫЙ
Пыл. И в штурмах, и в осадах не из последних был / последний русский витязь, / совсем не из последних. Но столько лет он тратил / свой громобойный пыл, / а все его победы в боярских гнили бреднях (Последний русский витязь).

ГРУЗНЫЙ, –ая, –ые
Бока. Там, где я когда-то над морской границей, В патруле небесном резал облака, Нынче буря с палубы сбить меня грозится, Траулеру драит грузные бока («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Слои. В этой глубине серо-голубой / вольная душа его томится. Грузные слои дыбятся стеной, / кажутся очнувшимся гранитом (Морской обычай).
Стрела. Смола и солнце, солнце и смола! Смолой исходят свежие распилы, / и поднимает грузная стрела / пахучие сосновые стропила (Смола и солнце, солнце и смола).

ГРУСТНЫЙ
Я.  ; Грустен. Ясное дело: все эти «права» и «свободы» – / тёмное дело, И «мокрое»... Грустен же я, / что превращается в галантерейную моду / гордость моя – и безмерная горечь моя! (Символика...).

ГРЯДУЩИЙ, –ая, –ие
Век. Как прежде, в дивном городе моём / вчерашний век с грядущим не враждует. И колокол в узорочье литом / вызванивает песню молодую (Псковские строки).
Власти. И предсказывать запросто можно / злодеянья грядущих властей: / русским людям поверить несложно/ в правду самых недобрых вестей (Дневник смуты).
Дни. В блаженстве палач, но блаженны они, Кто пал на октябрьской Пресне, И каждый из павших в грядущие дни Для новой России воскреснет («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Мир. Мы растеряли всё... А ведь могли бы / наш зрелый пыл пустить не на распад, / и не крушить – а класть за глыбой глыбу / в грядущий мир – и в нём растить внучат… (К 20-летию начала смуты).
Россия. В заглавии стихотворения «Гимн грядущей России».

ГУЛКО
Бьются. Начинается время падения / краснобоких налившихся тел, / сквозь листву продираясь, по дереву / гулко бьются плоды в темноте (Яблокопад).

ГУСТОЙ, –ая
Звон. И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой
/ освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).
Куст. Воля – больше, чем свобода. Это – ветер, это – высь / и в густом кусте смороды / необорванная кисть (Смородиновый трилистник).
Смесь. Чистейший по земле несётся шквал, Сквозь камни к солнцу рвётся молодая, Густая смесь мгновений и веков (Соната сирени).
Хмель. Как говорит мудрец Толстой – всё образуется. Подлец познает миг святой / и образумится. Ребята сбросят хмель густой / и переженятся. И му;ка станет лишь мукой, как перемелется... («Как говорит мудрец Толстой…»).

     Д

ДАВНИЙ, –яя, –ие
Война. Здесь кличут голубику гоноболью / и клюкву называют журавлихой. Дворы, как башни, ставят плитяные / – девонским плитняком земля полна, / а люди – неубитым своевольем, / в котором слиты нынешнее лихо, / вчерашний мрак и давняя война (Предосенние строфы).
Год. Помню давний год любой, / словно день вчерашний... Целовались мы с тобой / у Гремячей башни (Псковский мотив).
Снимок. Давний снимок. Предвоенный год. Молодые мама и отец. Я смотрю – и в горле ком встаёт: / как жесток ты, времени резец! («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Сон. Не примстилось и не примчалось, / а довеялось, / дожурчалось / дивным эхом давнего сна: / Во сыром бору тропина;... («Во сыром бору тропина;…»).
Утраты. Я верю – лихолетье не воскреснет / в моём краю. Но если эта песня / тревожит в мирный час, как ни одна, – / то здесь не только память виновата / и давние кровавые утраты. Грозой пропахла наша тишина («Как много песен время разметало...»).

ДАЛЬНИЙ, –яя, –ие
Берег. Дальний берег, дальний край, / дальняя дорога... В дымном небе – птичий грай, / снежная морока (Мой берег).
Дорога. Там же.
Край. Там же.
Мир. А во мне, и в мире дальнем, и в окрестном – / боль безлюбья. Листья мёрзнут на лету. …За оградою ещё осталось место: / слава Богу, мне теперь уже известно, / где последний свой покой я обрету (Боль осенняя).
Побережья. Сколько раз я уходил / к дальним побережьям. Но души не застудил / и остался прежним (Там же).
Фронт. Сгорбит глыба тыловых работ. Дальний фронт безвестием дохнёт: / не слыхать о муже ничего. В голодухе вспучится живот / маленького брата моего («Давний снимок. Предвоенный год…»).

ДВУЕДИНЫЙ, –ая
Святыня. Вот такая судьба – что и крест, и звезда / стали в ней двуединой святыней! («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

ДЕЛОВОЙ, –ые
Люди. И оттуда править бал и править нами / стали ловко и уверенно они, / деловые люди с жёсткими глазами, / с неразрывными сердцами из брони (Горечь).

ДЕРЖАВНЫЙ, –ые
Витязь. И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой
/ освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).
Выси. В главном жизнь, по счастью, не зависит От знамён и партий, и дворцов, От трескучих фраз в державных высях И от лысых псевдомудрецов (Жизнь).
Дом. У этих расстрелянных пушками стен Под кровлей державного дома Распяты они на свинцовом кресте За верность народу родному! («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Флаг. В день печали, траура и скорби / флаг поник державный над Кремлём. Я же – над могилой отчей сгорблен / и в былое сердцем устремлён (22 июня 21 века).

ДЕРЗКИЙ
Ураган. ; Дерзок. Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют (Баллада о дирижёре).

ДЕТСКИЙ
Смех. Что бы там на свете ни случилось, / что бы в мире ни произошло, / будут нам нужны, как Божья милость, / детский смех и женское тепло («Что бы там на свете ни случилось …»).

ДИВНЫЙ, –ая, –ое
Город. Как прежде, в дивном городе моём / вчерашний век с грядущим не враждует. И колокол в узорочье литом / вызванивает песню молодую (Псковские строки).
Натура. Кругом пошла б моя голова, – / столько неведомого естества / сразу явилось чутью и глазам! – / если б его не облек я в слова, / мне отворившие, словно сезам, / древней и дивной натуры плоть, / духа таинственного исток, / где равнозначны хлеба ломоть, / царственный храм и простой цветок (Ботаника любви).
Эхо. Не примстилось и не примчалось, / а довеялось, / дожурчалось / дивным эхом давнего сна: / Во сыром бору тропина;... («Во сыром бору тропина;…»).

ДОБРЫЙ, –ая, –ое, –ые; –ы
Глаза. И осень красными пылает кронами В московских двориках, В глуши лесной, В честь этой женщины смотрю влюблёнными Глазами добрыми на мир земной (Величальная моей любимой).
Друг. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Знакомство. ; ...Но такую нам судьбу не дал Господь, / одарил знакомством, добрым, но неблизким / и заочным... («Эту женщину, которой никогда…»).
Лето. Ты пришло ко мне, доброе лето, / в поцелуях, в ожогах, в осоках, / в молоке предрассветного леса, / в дрожи сердца на млечных высотах («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Люди. И не зная никаких амбиций, И не веря выдумкам вождей, Будут люди добрые любиться, И жениться, и рожать детей… (Жизнь).
Подруга. Двух сердец неясное родство Годы в узел затянули туго. Здравствуй, дама сердца моего, Добрая и верная подруга… (Встреча славянки).
Пророчества. Мы не верим пророчествам / добрым: / через миг, через век, через час / плюнут в душу нам, / двинут под рёбра, / не бывает иначе у нас! (Дневник смуты).
Слова. Столько добрых слов позабылось! Столько нив бурьяном покрылось... Но не смолкла – скажи на милость Во сыром бору тропина; («Во сыром бору тропина;…»).
Шмели. ; Добры. Беззлобны и добры, хотя и хмуры / басистые добытчики шмели. А осы... те из-за своей натуры / без грабежа – и дня бы не смогли (Шмели и осы).

ДОЖДЛИВЫЙ
Четверг. И рак засвистел! И свет не померк. Но слово не спрячешь карманом. Терпи же, казак! В дождливый четверг / ты будешь, казак, атаманом... (Пословицы и поговорки).

ДОЛГИЙ, –ие
Годы. Втайне, на ощупь, слепо Долгие годы ищу свой крест. Верую, ибо нелепо – Credo, quia absurdum est (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).
Объятия. ; А тебе и мне, нам с тобой / это [любовь] – просто мир, просто – свет, / просто воздух, ставший судьбой, / просто жизнь, из вёсен и лет, / и столетий, кратких, как миг, / и объятий, долгих, как стон/ А потом – твой сладостный вскрик / и – глубокий радостный сон (Тебе одной).
Срок. Что же нажито, что накоплено? – эти, что ли, волны нетёплые, / лес над ними рыжими копнами, / солнца зреющий колобок... Да надежда, что в этом холоде / стать моей домовиной желудю / долгий срок (На Сестрорецком берегу).

ДОЛГО
Ждал. Здравствуй, дама сердца моего, / Нежная и ласковая дама. / Никогда на свете никого Я не ждал так долго и упрямо (Встреча славянки).
Стоять. ;  Что ни травинка – то ляжет в стог. Что ни цветок – то излечит хворь. Выжил и выстоял отчий кров / с ними, и долго ему стоять (Ботаника любви).

ДОЛГОЖДАННЫЙ, –ая
Встреча. Долгожданной встречи колдовство Солнцем пропитало наши вены. Здравствуй дама сердца моего, Женщина судьбы моей и веры (Встреча славянки).
Рейс. Снова месяц в море, хмуром и студёном. Снова долгожданный заполярный рейс. Подчиняясь Арктике и её законам, Я вернулся в молодость и душой воскрес («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).

ДОМАШНИЙ
Словарь. И каждому дышать и горько, и неловко, / когда на кровный рубль не купишь даже дым, / тем более – трубу. И слово «забастовка» / в домашнем словаре становится родным (Набат).

ДОРОГОЙ, –ая
Цена. А я самим собою быть хочу / и лишь самим собою, и за это / я самой дорогой ценой плачу... (Фрагмент исповеди).

ДОРОЖНЫЙ
Дым. Хоть корми меня на чистом золоте – Снова уведёт дорожный дым К ситцевым полям над синью Сороти, К трём горам, единственно Святым…» (Псковщина).

ДОСТОЙНЕЙ
Драться. ; Нет, вы встретили ворога так, что немыслимо драться достойней. Но броню лобовую пробьёт ли пехота собой С трехлинейкой в руках… И у каждого – лишь
по обойме, / где всего пять патронов. И не было больше обойм (Сыновняя поэма).

ДОСТОСЛАВНЫЙ
Пастырь. Как багровы стали воды наших рек, / и пропитан алым цветом первый снег / не от осени – от крови да от срама… Помолитесь за меня, отец Олег, / достославный пастырь воинского храма («Как багровы стали воды наших рек …»).

ДРАЖАЙШИЙ
Свет. ; И ни души, ни тела нет / у нас с тобою в мире этом. Есть лишь один слепящий свет, / и нет у нас иного света. Волшебный свет, целебный свет, / дражайший – и дрожащий, словно / с тобою мы, бессвязный бред / шепча в безумии греховном («В минуты близости с тобой…»).

ДРАНЫЙ, –ые
Пальто. Но мне-то до этих вонючих / отбросов казалось бы что, / сидящих на мусорных кучах / в облезлых и драных пальто? (Отверженные).

ДРЕВНИЙ, –яя, –ее, –ие
Башни. …А когда возвращаюсь / в мой заповедный град, / он [наш гордый нерукотворный стяг] меня заключает в объятья  / древних башен (На исходе). В этой крепости мне
 / Бог судья и чёрт не страшен (На исходе).
Вера. «Нам не указ латинская химера. Нам Никоново слово не указ. Не предадим же, братья, древней веры,
/ да защитят святые стены нас!» («Когда страна охвачена в расколе…»).
Высоты. А быть может, оттого ты / синеглаза, что однажды / неба древние высоты / и кристальный свет озёр / утолить собой решили / красоты людскую жажду / и в глаза твои вложили / первозданную лазорь (Синеглазая таджичка).
Город. Не в последний ли раз в этом северном городе древнем, / обнимая родных, я на пыльном перроне стою; / не в последний ли раз я сегодня простился с деревней, / где впервые когда-то увидел я землю свою? (Дума).
Град. Каждый раз, когда в судьбе морозило, Грел её родных имён огонь: Древний град Изборск, Чудское озеро, Крепость Порхов и река Шелонь… (Псковщина).
Земля. ; Вот она, земля, древняя, родная... Столько лет на ней мама прожила, / никаким другим землям не желая / отдавать запас своего тепла («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).
Зерно. Древнее духовное зерно / вырастает в новую святыню. Никому на свете не дано / поселить в душе твоей пустыню (Гимн грядущей России).
Зов. …и в толпах меднолицых, / и в сладостном дыхании садов, / ночные азиатские столицы, / я слышу вашей почвы древний зов («Ночные азиатские столицы…»).
Имя. И всё-таки меня окликнут снова На той земле, где начал я житьё. И с древней честью города родного Сольётся имя древнее моё (Псковские строки).
Корни. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог («Вот я и дедом стал…»).
Край. Древний край, где мать живёт и отец, Для меня – не только место рожденья… (Сыновняя поэма).
Крона. И этот шёпот женских уст Слышней любого грома, И этот лепет женских губ Пострелят плоть твою И яблоком к тебе спадут С той, самой древней кроны, Что первых двух людей Земли Ввели в соблазн в раю (Занавеска).
Миф. И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади / вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф: / два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади
/ одиноко стоят, золотистые шеи скрестив (Два коня).
Натура. Кругом пошла б моя голова, – / столько неведомого естества / сразу явилось чутью и глазам! – / если б его не облек я в слова, / мне отворившие, словно сезам, / древней и дивной натуры плоть, / духа таинственного исток, / где равнозначны хлеба ломоть, / царственный храм и простой цветок (Ботаника любви).
Сила. ; Синей хвоей дышу. Надышаться спешу Силой, древнею и молодою. В небесах и смоле, И в крови, и в золе Божья воля и русская доля («Я в снегах, как в стихах»).
Слова. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).
Сны. Промыты вены хвойной чистотою. В уставшем сердце властвует волна / озонового терпкого настоя, / земля, что чудом не облучена / и не заражена. Хотя досталось и ей немало от дурных голов, / от химии, летящей с облаков. И всё-таки она ещё осталась / собой – зелёным краем древних снов (Там же).
Храм. Поле дымное, сказка зимняя, / синий лес. Звёзды – хлопьями, сосны – копьями /  до небес. А над речкою белой свечкою / древний храм. Повстречаемся – повенчаемся / завтра там... (Зимняя фреска).
Честь. Псковские строки.

ДРЕМОТНО
Стынут. Дремотно стынут галки на кресте, Намокшими крылами шевеля, Известкой обсыпающихся стен Подернута бурьянная земля («Заплаканные окна раствори...»).

ДРЕМОТНО-ЗОЛОТОЙ
Миф. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).

ДРЕМУЧИЙ
Ствол. Изборский бор, как кровью ран – дружина, / истёк смолой. Но эта же смола / его спасла. И прежняя кручина / блестит вокруг дремучего ствола... («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).

ДРОЖАЩИЙ, –ая
Синева. Струя дождя серебряною плетью / сечёт разлив дрожащей синевы. И в мёрзлых ветках / зреет многоцветье. И под асфальтом зреет / взрыв травы (Новый март).

ДРУГ-ЖИВОПИСЕЦ.
;  В заглавии стихотворения «Другу-живописцу».

ДУБОВЫЙ
Норов. Вчерашний первый секретарь, / раскормленный свердловский боров, / страшней, чем все тираны встарь, / подмяв под свой дубовый норов / обманутую им страну, / ведёт корабль её ко дну, / в пучину смуты и раздоров (Басня о борове).0

ДУРМАННЫЙ, –ое
Облако. Я млечною лечу тропой, / дурманным облаком окутан, / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).

ДУРНОЙ, –ые
Головы. Промыты вены хвойной чистотою. В уставшем сердце властвует волна / озонового терпкого настоя, / земля, что чудом не облучена / и не заражена. Хотя досталось и ей немало от дурных голов, / от химии, летящей с облаков (Предосенние строфы).

ДУХМЯНЫЙ
Плен. ...А я в духмяном травяном плену, / в ладонях мамы и в ладонях мая / совсем сомлел и знать ещё не знаю, / что эти молодые мужики / не просто мужики – фронтовики, / и только чудом баба костяная / не срезала их всех своим серпом, / и что они всем миром строят Дом (Стоп-кадры детства...).

ДУХОВНЫЙ, –ая, –ое, –ые
Величина. Пью взахлёб расстоянья немыслимой страны, / что великой державой не только лишь по нраву / своему называлась веками, но по праву / первородства – духовной своей величины (На исходе).
Жар. …с древа Божьего смола / в кладези целебные течёт, / здравие – не только для телес: / жар духовный и медовый дух / связаны не только лишь на слух / меж собой, а – волею небес (Пчеловеческий сонет).
Забота. Эту паству на Балканах и в Чечне, / и в окопах, и на танковой броне / окормляли Вы духовною заботой. И крестом на подвиг в гибельном огне / осеняли Вы Шестую роту… («Как багровы стали воды наших рек …»).
Зерно. Древнее духовное зерно / вырастает в новую святыню. Никому на свете не дано / поселить в душе твоей пустыню (Гимн грядущей России).
Нивы. Колоски моих духовных нив / злобными вытаптывают ритмами / нелюди… Но всё-таки я жив / вашими целебными молитвами (Вашими молитвами).
Силы. Как страшно видеть, что не нужен / поэт – народу... в час, когда / народ и слаб, и безоружен, / и не осталось ни следа / ни от его былого света, / ни от его духовных сил… (Окаянные дни).

ДУШНО
Душе. ; И уже декорации стали ветшать, и уже / загнивает морская волна, осаждённая дамбой. И от сброда базарного тошно и душно душе / в этом храме былом, отшлифованном / пушкинским ямбом (Северная Пальмира...).

ДУШНЫЙ, –ые
Листья. Красной смородины зрелые кисти, / чёрной смородины душные листья / c детства – до этого часа и дня / тайны вселенской полны для меня (Смородиновый трилистник).

ДЫМНЫЙ, –ое
Поле. Поле дымное, сказка зимняя, / синий лес. Звёзды – хлопьями, / сосны – копьями / до небес (Зимняя фреска).

ДЬЯВОЛЬСКИЙ, –ая, –ие
Законы. Время и морозило, и жгло Первоцвет любви моей и завязь. Но законам дьявольским назло Друг от друга мы не отказались (Встреча славянки).
Сеть. Но это страшное двадцатилетье, / где первой плетью просвистел Апрель, / нас всех накры

     Е

ЕДИНСТВЕННЫЙ
Закон. Закономерность беззаконья – / у нас единственный закон («Закономерность беззаконья…»).
Путь. И в этот миг ты только лишь / И только лишь мужчина, И можешь это доказать единственным путём (Занавеска).

ЕДКИЙ
Ум. И её посланья складывая в стол – / блёстки едкого ума и златоустья, / я вздыхаю: «Эту чашу Бог отвёл...» («Эту женщину, которой никогда…»).

     Ж

ЖАДНО
Верю. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Жду. А я не скиф и не потомок скифа, / по крови и душе не азиат, / но жадно жду, как сбывшегося мифа, / когда судьбу мне снова озарят / ночные азиатские столицы – / жар-птицы из космических морей, / шальные незабытые зарницы, / страницы в книге юности моей... («Ночные азиатские столицы…»).
Живя. Жадно живя – и всё же тайно готовясь / к неумолимым, неотвратимым разлукам, / фронтовики, вы сегодня – высшая совесть / и сыновьям, и подросшим внукам («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).
Начинали. А как начинали мы! – весело, лихо и жадно, / и как же старались мы жизнь повернуть на добро, / как славно пахали, как сеяли!.. Но – вместо жатвы / нагрянула Смута, какой не бывало давно (Сверстникам).

ЖАРКИЙ, –ая, –ие
Ворожба. И все дела, как шелуха – Долой… И, словно фреска, Проступит из-под них пожар, занявшийся в тебе От искры этих женских слов: «Задёрни занавеску!» – Подобный самой колдовской и жаркой ворожбе… (Занавеска).
Медоносы. Шмели ведут последний медосбор / на августовских жарких медоносах. Но только собран мёд – как тут же осы / разбой творят в их гнёздах и разор... (Шмели и осы).
Пот. ...Не бронза статуй, не оркестров медь / ему венец, а запах тёплых пашен, / где комковатый пласт росой украшен / и жарким потом сдобрена она (Память).

ЖАРКО
Дыша. И зрела рябина, и завистью алой / горела – смотрела, как, жарко дыша, / ты в клеверном поле меня целовала / и в солнце твоя растворялась душа (Клеверный вальс).
Плещет. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).
Полюбил бы. Эту женщину, которой никогда / я не видел, разве только лишь на фото, / в молодые повстречав мои года, / полюбил бы я и жарко, и с охотой («Эту женщину, которой никогда…»).

ЖАРКО-МАЛИНОВЫЙ, –ые
Стрелы (кипрея). Зажги своё сердце от жарко-малиновых стрел Кипрея, который зовётся у нас иван-чаем, Чтоб сладостный пламень озябшую душу согрел, Шмелиным нектаром уставшую плоть угощая (Зажги своё сердце).

ЖАРЧЕ
Напевы. ; Зачем вы старались, Кумач и Фатьянов, и Жаров? Зачем Исаковский слагал с Соловьёвым-Седым Такие напевы, что жарче любых мемуаров Несут нам из прошлого грозный и радостный дым… (Наши песни).

ЖГУЧИЙ, –ая
Дума. И повсюду со мной эта жгучая дума слепая / неразрывна теперь, даже в сладком ночном забытьи: / не в последний ли раз я в любви твоей сердце купаю / и устами твоими я губы сжигаю свои?.. (Дума).
Стыд. С октября во мне – два главных ощущенья. В каждом – эхо залпов пушечных звучит. Оттого, что жив остался, – удивленье, Оттого, что жив остался – жгучий стыд («С октября во мне – два главных ощущенья...»).

ЖЕЛАННЫЙ, –ая; –а
Арктика. Чтобы диск слепящий за кормой проглядывал, Чтоб вздымались тралы, лёгкости не зная, Чтобы вновь звала меня Арктика проклятая, Арктика желанная, Арктика родная («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Жизнь. ; Желанна. Жизнь – желанна! И светел / в ней каждый миг. И свят… (На исходе).
Ты. ; Желанна. Печальна и нежна, желанна и светла, / любимая стократ сильнее, чем вначале, / за сотни миль тебя молю – чтоб ты жила, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

ЖЕЛЕЗНЫЙ, –ые
Ветры. Против железных ветров из самой преисподней / надо плевать, потому что наступит весна (Завтра весна...).
Мальчики. И пока мы наши пиршества вершили, / всех любя, кто был знаком и незнаком, / на высокие чиновные вершины / лезли мальчики железные ползком (Горечь).
Холода. Словно тёплый каравай / в холодах железных: «Батькин берег, маткин край, / ельник да березник...» (Мой берег).

ЖЕМЧУЖНЫЙ
Рис. И лежал старик, и жемчужный рис / он руками ещё хватал. Он хрипел – его покидала жизнь, / красной пеной шла изо рта (Смерть крестьянина).

ЖЕНСКИЙ, –ая, –ое
Добро. Ты меня зовёшь – и в каждом слове, / словно в шуме яблони с утра, / слышен зов зажженной женской крови, / женского глубинного добра («Бабье лето, щедрое такое…»).
Зов. И что бы ни было потом, что ни произошло бы – Слепящий солнечный удар на несколько часов, Тугой мучительный роман, Или – любовь до гроба, – Но будешь ты всю жизнь идти На этот женский зов! (Занавеска).
Кровь («Бабье лето, щедрое такое…»).
Тепло. Что бы там на свете ни случилось, / что бы в мире ни произошло, / будут нам нужны, как Божья милость, / детский смех и женское тепло («Что бы там на свете ни случилось…»).

ЖЕНСТВЕННЫЙ
Призрак. Почему словом «ночь» называются эти часы?! Даже белая – это не ночь. Это женственный призрак  (Белоночие).

ЖЕСТОКИЙ, –ая, –ое
Ветер. Брызги жгут лицо, словно кипяток. Ветер треплет волосы жестокий (Морской обычай).
Он (народ). ; Жесток. Как я до корня познать могу / свой или вовсе иной народ, / если не знаю, в каком лугу / пчёлы ему собирают мёд. В чём он велик или в чём жесток, / не разберусь, не познав сперва – / чем ему дорог этот цветок, / что исцеляет эта трава (Ботаника любви).
Осень. Позорная осень пришла к моему поколенью. Жестокая осень. Какою-то будет зима?.. (Сверстникам).
Прощанье. В заглавии стихотворения «Жестокое прощанье».
 Резец (времени). ; Жесток. Давний снимок. Предвоенный год. Молодые мама и отец. Я смотрю – и в горле ком встаёт: / как жесток ты, времени резец! («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Столетье. Как легко быть печальным пророком / в нашей богохранимой стране / и вещать о столетье жестоком, / что наступит в кровавом огне (Дневник смуты).
Урок. Как на крутом ветру материя гнилая – / по швам и не по швам, и вдоль, и поперёк / стремительно трещит империя былая. История даёт жестокий свой урок (Набат).

ЖЕСТОЧЕ
Запылала. ; Какие молнии проносятся по небу, / в людские души занося дух язычества! Чтоб люди снова ощутили и поняли / неколебимое природы владычество. Чтоб мы хоть раз глаза смятенные подняли / на мировую круговерть электричества. Чтоб запылала в нас жесточе, упорнее / краса, которую лишь гром и докличется (Гроза).

ЖЁЛТЫЙ, –ые
Листья. Ветер листья жёлтые погнал! Травы – в серебре на зорьке ранней. Это – для души моей сигнал, / что настало время расставаний (Вечный ветер).

ЖЁСТКИЙ, –ие
Глаза. И оттуда править бал и править нами / стали ловко и уверенно они, / деловые люди с жёсткими глазами, / с неразрывными сердцами из брони (Горечь).

ЖИВОЙ, –ая, –ое, –ые; –а
Вера. ; Была жива. Мы должны отыскать слова, / чтоб немой не стала страна, / чтобы вера была жива, / что ещё настанет весна... (Осень-93).
Вода. Как живая вода – на смертельной беде настоялась / эта лютая воля, сломившая чёрную рать. И спасла нашу землю она – эта ярость. И приказы стратегов скрепляла она как печать (Сыновняя поэма).
Голоса. Как в темноте белеет полоса На месте отгремевшего состава, Звучат во мне живые голоса Тех, кто ушел, кого уже не стало («Как в темноте белеет полоса…»).
Души. В заглавии стихотворения «Живые души».
Кровь. Всё больно, всё болит... Но что всего больнее: / со всех сторон уже не счесть плевков и стрел, / летящих в мой народ, как будто в лиходея, / в народ, что ради всех и гибнул, и горел, / и раздавал другим – и раздает поныне / живую кровь свою, сокровища свои, / и обескровлен стал. И горькою пустыней / молчат его поля в сиротском забытьи (Набат).
Он (лес). ; Жив. И лес, как будто эпос-исполин, / взошедший из глубин озёр и нив, / поёт, что он ещё могуч и жив, / и не рассохлись звончатые гусли / его тысячелетней ворожбы (Предосенние строфы).
Плоть. …Неужель живая плоть России Зря собой насытила Восток?.. (Памирской долине).
Россия. ; Жива. Там, где к Великой мчится Пскова, Там, где Россия в людях жива, Встал наш любимый город седой, Вечно хранимый Ольгой Святой! (Гимн города Пскова).
Слово. Есть лишь одна услада – / слово моё живое. Мне ничего не надо. Я выбираю волю (Воля).
Стена. Во сыром бору да в сосновом... Он [распев] доныне от лиха злого / изумрудно-златым заслоном как живая стоит стена («Во сыром бору тропина;…»).
Тепло. И земли тепло живое / заклубилось в полумгле. И везде гуляет воля – / в небесах и на земле (Смородиновый трилистник).
Чудо. Метель навек! Метель – повсюду. И над серебряным родным простором Звенит-поёт живое чудо – Свеча любви моей – Святые Горы! (Метель).
Янтарь. Улей... Медогонка! Воск... Дымарь – вековечных слов живой янтарь... (Пчеловеческий сонет).

ЖИЗНЕТВОРНЫЙ
Жар. Одни – владеют жизнетворным жаром. Другие – только жалом и кинжалом. Удел одних – вершить и добывать. Удел других – крушить и убивать (Шмели и осы).

ЖИРНЫЙ, –ые
Оклады. Ваши машины и кабинеты, / жирные ваши оклады – / не было их у меня и нету. Мне ничего не надо (Воля).

ЖУТКО
Было им. ; Бомжи, пережившие зиму, / прогретою дышат землёй. И жутко, и невыносимо / им было минувшей зимой. И мёрзли, и мокли, и дохли, / но выжили, вышли, обсохли, / покинув подвальный уют (Отверженные).


     З

ЗАГЛОХШИЙ, –ие
Долины. И под кровом небес, под седым серебром журавлиным / будут гибнуть и гнить золотые литые хлеба, / и завоет безлюдье по русским заглохшим долинам, / и уже не спасёт города от бесхлебья изба (Дума).

ЗАМОРСКИЙ, –ое
Воздух. Не замолкай [соловей]! Пусть воздухом заморским / спасаются сердца уставших от любви («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).
Ворьё. Распяты они на свинцовом кресте <…> За верность России, за веру в неё, За то, чтоб Отчизна не стала
Землёй, где заморское правит ворьё Толпою тупой и усталой («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ЗАОЧНЫЙ, –ое
Знакомство. ; ...Но такую нам судьбу не дал Господь, / одарил знакомством, добрым, но неблизким / и заочным... («Эту женщину, которой никогда…»).

ЗАПЛЕСНЕВЕЛЫЙ, –ая
Ложь. И в памяти встаёт ушедший грозный год, Кинжалом лучевым содравший с нас наросты Заплесневелой лжи… (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ЗАПОВЕДНЫЙ, –ая, –ое
Глубь. Но я – живущий в глубинке России, / в её святой заповедной глуби, / к ней преисполнен сыновней любви (От молодой и седой, синеокой…»).
Град. …А когда возвращаюсь / в мой заповедный град, / он [наш гордый нерукотворный стяг] меня заключает в объятья  / древних башен (На исходе). В этой крепости мне
 / Бог судья и чёрт не страшен (На исходе).
Земля. В красоте, в чистоте, В заревой высоте Серебристые тянуться нити. Я прошит ими весь. Я на родине здесь, На славянской земле заповедной («Я в снегах, как в шелках…»).
Москва. А теперь я тебя / поведу по Москве заповедной, / даже тем незнакомой, кому этот город родной. Ослепляя приезжих и высью, и ширью победной, / он велик, словно айсберг, / потайной своей глубиной (Земля Москва).
Самоцветье. Сколько сгинуло за столетье / заповедного самоцветья! Замерла под свинцом и плетью / наших кладезей глубина («Во сыром бору тропина;…»).
Сила. Жизнь моя, любимая моя, / матушка моя и Мать-Россия! – / нет, ещё не высохли моря / нашей самой заповедной силы (Вечный ветер).
Чистота. Но возможно ль поверить, / что мы растворимся бесследно / в этой толще бессмертной, во времени, / словно впотьмах, / если в городе стольном, звеня чистотой заповедной, / и века, и сердца на семи совпадают холмах… (Земля Москва).

ЗАПОЛОШЕННЫЙ
Мир. И куда б ни лететь через весь этот мир заполошенный, / от себя самого никуда не отпустят меня / два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади / посредине земли. На вечернем лугу. Два коня... (Два коня).
Заполошенный (просторечное) – суматошный, неспокойный, взбалмошный.

ЗАРЕВОЙ, –ая
Высота. Снег и солнце вдвоём Полонят окоём Красотой – как её не зовите. В красоте, в чистоте, В заревой высоте Серебристые тянуться нити. Я прошит ими весь. Я на родине здесь, На славянской земле заповедной («Я в снегах, как в шелках…»).
Синева. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

ЗАТУМАНЕННЫЙ
Луг. Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном. Два коня над рекой, уплывающей в красный закат, / у опушки лесной, где висит комариное марево, / и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят (Два коня).

ЗАЧАРОВАННЫЙ, –ые
Сны. Звёзды августа – желаний тайных зной. Белоночные – почти что не видны. В зимних звёздах – зачарованные сны. И любовь царит над звёздами весной (Сигарету я от солнца прикурю).

ЗВЕЗДА-ПОЛЫНЬ
; В заглавии стихотворения «Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе».

ЗВЕНЯЩИЙ, –ие
Сады. По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).
Свет. И снегопад, и звездопад, И золотой листвы летучий терем… Звенящий свет, мятежный взгляд… И сердце русское горит в метели! (Метель).

ЗВЁЗДНОКРЫЛЫЙ, –ая
Огневица. С борта корабля /на воду венки / памяти полярного пилота. Здесь он принял свой самый краткий бой, / вспыхнув звёзднокрылой огневицей (Морской обычай).

ЗВЁЗДНЫЙ, –ая, –ые
Лучи. ...А в голосе певицы всё больней / звенела нота близкого прощанья, / как будто знала полька: мало ей / дышать осталось звёздными лучами (Эвридика).
Полынь. Реактором любви остался мой народ, Хотя никто ему не возместил потери. И мглится небосвод. И длится этот год. И звёздная полынь цветёт среди метели (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Прах. Я в стихах, как в снегах, / с высоты на меня нисходящих. И в Тригорских борах / звёздный кружится прах, / и в еловых Михайловских чащах («Я в стихах, как в снегах…»).
Радость. В сердце – воздух ржаных и овсяных полей, Радость звёздная над головою (Заповедь).

ЗВОНКИЙ, –ая
Гул. И пирог на расшитые скатерти / налегает, горяч и красив. Это в яблочном запахе катится / звонкий свадебный гул по Руси (Яблокопад).
Пот. Золотыми каплями с чела / падает на соты звонкий пот (Пчеловеческий сонет).
Сила. А душа горит звонкой силою, / как весной! Что же делаешь, моя милая, / ты со мной?.. (Зимняя фреска).

ЗВОНЧАТЫЙ, –ые
Гусли. И лес, как будто эпос-исполин, / взошедший из глубин озёр и нив, / поёт, что он ещё могуч и жив, / и не рассохлись звончатые гусли / его тысячелетней ворожбы (Предосенние строфы).

ЗВУЧАЩИЙ, –ая
Повестка. Сама природа шлёт тебе Звучащую повестку И в роковую глубь земли, И в глубь святых небес… (Занавеска). И если слышишь ты слова: «Задёрни занавеску!» – То это значит лишь одно: И тут неси свой крест (Занавеска).

ЗДОРОВЫЙ, –а
Она (природа). ; Здорова. Норов природы – народа нрав, / здравый, когда она здорова (Ботаника любви).

ЗДРАВЫЙ
Нрав. ; Норов природы – народа нрав, / здравый, когда она здорова (Ботаника любви).

ЗЕЛЁНЫЙ, –ые
Дым. Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).
Край. Промыты вены хвойной чистотою. В уставшем сердце властвует волна / озонового терпкого настоя, / земля, что чудом не облучена / и не заражена. Хотя досталось и ей немало от дурных голов, / от химии, летящей с облаков. И всё-таки она ещё осталась / собой – зелёным краем древних снов (Предосенние строфы).
Окоём. Эх, косы, косы, косы! Ещё вы не забыты, / ещё сверкает вами зелёный окоём. Кремнёвыми брусками наточены, отбиты. «Жиг-вжиг» – в саду соседнем. «Жиг-вжиг» – в саду моём (Косьба).
Платок. Сколько русской земли / повидал и в дожде и в морозе, / сколько знал красоты в каждом малом её уголке – / но ещё не сказал, ничего не сказал о берёзе, / о серёжках её, о дрожащем зелёном платке («Сколько русской земли…»).
Побеги. И сорок лет пройдут ещё, и шестьдесят… И в сотый раз на землю хлынет май Победы! И вновь слезами наши внуки оросят Над прахом прадедов зелёные побеги (Сыновняя поэма).
Приметы. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Протоки. Красно-белым узорочьем русское вспыхнет барокко. Обомшелые гривы встряхнут под колоннами львы. Мы идём по извивам, по узким зелёным протокам, по живым капиллярам гигантского тела Москвы (Земля Москва).

ЗЕМНОЙ, –ая, –ое, –ые
Житница. И не будет жизнь моя прожитой всуе, / у бесплодно-буйной спешки под пятой, / если сердце, словно колос налитой, / редким словом ляжет в житницу земную (Звон колосьев).
Колдовство. И снова я везу в Москву из Пскова / в мешке льняном земное колдовство. Сирень…сирень! – таинственное слово: / певуч, как птица Сирин, свет его… (Соната сирени).
Красота. И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести / две последних косы, луговые срезая цветы, / и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности / от земной и родной – и такой неземной красоты (Два коня).
Мощь. Земная мощь, накопленная за год, / вошла в сады, сломав стволы сушин, / вскормив багрец к столу готовых ягод / и волчью сыть чернеющих крушин («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).
Неуют. Я в ней [любви] спасаюсь, как любой / среди земного неуюта, / в минуты близости с тобой, / в бесценные мои минуты. В минуты, где векам равна / мельчайшая частица мига, / где ты мне вечностью дана, / как самая святая книга («В минуты близости с тобой…»).
Радость. Но лучится сердце, как рубин, / радостью небесной и земною, / потому что я тобой любим, / потому что ты любима мною! («Если б я тебя не полюбил…»).
Свет. И все, кто свет небесный и земной Дарил мне – и погас, – все стали мной, Судьбы темницу делая светлицей, Когда стекает время кровью с крыш. («Как в темноте белеет полоса…»).
Сила. Два коня, две красы, обречённо друг к другу прижатые / той же силой земной, что гуляет по венам моим, / и рождает детей, и возносит колосья усатые, / и уводит людей от земли в галактический дым (Там же).
Солнца. Я вижу, как смуглый белозубый чертёнок / несёт из лепёшечной целую пирамиду / земных пшеничных солнц – / дымящихся, румяных, щекочущих ноздри за версту, / с пылу с жару, с раскалённых стен тандыра… (Три желания).
Тепло. Таджикская луна – особенного цвета. В чеканном серебре плывет сквозь ночь она. И мерной чередой, в тепле земном прогреты, / плывут в её лучах миры и времена (Сонет-фантазия).

ЗИМНИЙ, –яя, –ие
Век. И потребует нашу кровь / для себя этот зимний век. И полотнищем красным вновь / станет русский казаться снег... (Осень-93).
Звёзды. Звёзды августа – желаний тайных зной. Белоночные – почти что не видны. В зимних звёздах – зачарованные сны. И любовь царит над звёздами весной (Сигарету я от солнца прикурю).
Непогода. И память дышит, словно сеновал, / разворошённый в зимней непогоде: / по улицам, сквозь молодёжный шквал, / меня совсем не узнавая вроде, / стареющие женщины проходят, / которых я девчонками знавал... (Псковские строки).
Сказка. Поле дымное, сказка зимняя, / синий лес. Звёзды – хлопьями, / сосны – копьями / до небес (Зимняя фреска).
Стужа. Я не стану монетку бросать / ни в Неву, ни в Маркизову лужу. Просто знаю, что буду опять / в дождь июльский и в зимнюю стужу / возвращаться к любови своей – / к белоночной и снежной Пальмире («Я не стану монетку бросать…»).
Фреска. В заглавии стихотворения «Зимняя фреска».

ЗЛАТОБРОВЫЙ
День. ; Златобров. Златобров, и синеок, и краснокрыл, / этот день – не звёздный час, а крестный путь. Сигарету я от солнца прикурил – / дым вселенной изнутри щекочет грудь… (Сигарету я от солнца прикурю).

ЗЛАТОЙ, –ые
Горы. Под звон стаканов с удалым задором / в застольях наших больше сотни лет поём: «Когда б имел златые горы...» …А гор златых всё нет у нас и нет (Горная Русь).
Шеломы. Зажги своё сердце от этих шеломов златых, Веками венчающих белые наши соборы. Пусть голос твой станет на время торжественно тих, И древняя вера его поведёт за собою! (Зажги своё сердце).
Шеломы – здесь: купола соборов.

ЗЛЕЙ
Не стала душа. ; И не стала душа ни черствее, ни злей. И поэтому ты ни о чём не жалей (Заповедь).

ЗЛОБНЫЙ, –ые
Ритмы. Колоски моих духовных нив / злобными вытаптывают ритмами / нелюди… Но всё-таки я жив / вашими целебными молитвами (Вашими молитвами).

ЗЛОЙ, –ая, –ое
Лихо. Во сыром бору да в сосновом... Он [распев] доныне от лиха злого / изумрудно-златым заслоном как живая стоит стена («Во сыром бору тропина;…»).
Хмурь. Жизнь моя, любимая моя, / матушка моя и Мать-Россия!  / злая хмурь ненастного житья / вечный голос ваш не погасила (Вечный ветер).

ЗНАКОМЫЙ
Кто. ; Был знаком. И пока мы наши пиршества вершили, / всех любя, кто был знаком и незнаком, / на высокие чиновные вершины / лезли мальчики железные ползком (Горечь).

ЗНАТНЫЙ, –ые
Красавец. Так велено было моим / коньком, чтобы я молодым / и знатным красавцем явиться / сумел бы очам золотым, / капризным очам царь-девицы (Иванушка).
(Иванушка).
Мастер. Холста и кисти знатный мастер – / художником ты лишь отчасти / достоит зваться, если нет / в тебе любви к стихам и к песне (Другу-живописцу).
Слова. По-прежнему слова расходятся с делами. И всех уже тошнит от самых знатных слов. И толку нет уже вздымать слова, как знамя, тем более – как сеть. Ничтожен их улов (Набат).

ЗОЛОТИСТЫЙ, –ые
Шеи. И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади / вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф: / два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади / одиноко стоят, золотистые шеи скрестив (Два коня).

ЗОЛОТОЙ, –ая, –ые
Дни. Дней золотых обрывается цепь. Блещет закат полнолуньем. Плещет речушка по имени Кебь Бронзою, медью, латунью (Последний вечер лета).
Жар (колосьев). ...И за самою последнею чертой, / где навеки замолчу и заночую, / всё равно я и услышу и почую / звон колосьев, жар колосьев золотой (Звон колосьев).
Звон (колосьев). …пускай моя седая голова / увенчается когда-либо не лавром, / а венком ржаным. И грянут надо мной / не прощальные печальные литавры – / жар колосьев, звон колосьев золотой (Там же).
Земля. ; И над отчей землёй, золотой и седой, «Спи, отец!» – говорю я сквозь слёзы. Спи под русским крестом и под красной звездой, / рядом с мамой, у белой берёзы... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Капли. Золотыми каплями с чела / падает на соты звонкий пот (Пчеловеческий сонет).
Кольца. Бегают ягнята у речного брода. Речка – в переплесках золотых колец. Мама собирает красную смороду. Чёрную смороду рвёт седой отец (Смородиновый трилистник).
Крылья. Золотыми крыльями ветвей / отмахали мокрые дубравы, / в шапках из тумана до бровей / замерли в предчувствии расправы (Вечный ветер).
Листва. Там Лукоморье двери отворит... Там вся земля стихами говорит! Там золотой листвой душа Поэта Над Соротью осеннею парит («Меня рябина мёдом угостила…»).
Лучи. Не будет последнего дня у России! Не будет последнего дня… День первый творенья / лучи золотые / возносит, в колосьях звеня (Не будет).
Очи. Так велено было моим / коньком, чтобы я молодым / и знатным красавцем явиться / сумел бы очам золотым, / капризным очам царь-девицы (Иванушка).
(Иванушка).
Погода. …Помню: земное подобие рая, / дедовский сад, золотая погода. Вместе с мальчишками я не играю: / рву в наказанье за что-то смороду… (Смородиновый трилистник).
Пригорок. Но если вдруг достанется кому-то / хоть махонький пригорок золотой, / он не даёт ни счастья, ни уюта – / кидает в блуд, в безумье и в запой (Горная Русь).
Смолы. Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).
Хлеба. И под кровом небес, под седым серебром журавлиным / будут гибнуть и гнить золотые литые хлеба, / и завоет безлюдье по русским заглохшим долинам, / и уже не спасёт города от бесхлебья изба (Дума).

ЗОЛОЧЁНЫЙ, –ая
Упряжь. Зазвенела в ночи золочёная упряжь столицы. Вулканической лавой пульсируют вены её. Но квартал обогни – и такая земля отворится, / что угар толкотни опадёт, как сухое корье (Земля Москва).

ЗРЕЛЫЙ, –ые
Кисти. Красной смородины зрелые кисти, / чёрной смородины душные листья / c детства – до этого часа и дня / тайны вселенской полны для меня (Смородиновый трилистник).
Пыл. Мы растеряли всё... А ведь могли бы / наш зрелый пыл пустить не на распад, / и не крушить – а класть за глыбой глыбу / в грядущий мир – и в нём растить внучат… (К 20-летию начала смуты).
Рост. Столько было борозд на его челе, / сколько в поле провёл он борозд, / чтобы рис всходил на его земле, / поднимался бы в зрелый рост (Смерть крестьянина).

ЗЫБКИЙ, –ая
Полумгла. Непредвиденно, непредугаданно всё на земле… И неведомо, что через миг приключится на свете / в этой краткой и зыбкой, колеблющейся полумгле: / ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? (Белоночие).

ЗЫЧНЫЙ, –ые
Голоса. ; В голосах, и нежных, и зычных / бор чудит-гудит, как язычник. Там черничник, там голубичник / угостят тебя допьяна («Во сыром бору тропина;…»).

     И

ИЗВЕСТНО
Мне. ; А во мне, и в мире дальнем, и в окрестном – / боль безлюбья. Листья мёрзнут на лету. …За оградою ещё осталось место: / слава Богу, мне теперь уже известно, / где последний свой покой я обрету (Боль осенняя).

ИЗВЕЧНЫЙ, –ое
Созвучие. Оттого ли, что воля – в извечном созвучии с долей / и рифмуется с болью, и перекликается с полем, / нет недоли для русского сердца сильней, чем неволя, / и острей, чем погибшее поле, не сыщется боли... (Созвучия).

ИЗУМРУДНО-ЗЛАТОЙ
Заслон. Во сыром бору да в сосновом... Он [распев] доныне от лиха злого / изумрудно-златым заслоном как живая стоит стена («Во сыром бору тропина;…»).

ИНОЗЕМНЫЙ
Свет. Что ей [жизни] прелести других цивилизаций, / что ей липкий иноземный свет в оконце... / Только эта жизнь и может жизнью зваться: / в ней слышнее звон церквей, / чем звон червонцев («Разругались меж собою демократы…»).

ИСКУСНО
Залиты. И мы стоим опять у роковой черты. И некуда бежать – как в битве перед Волгой. А за спиной вопят юнцы Алма-Аты, Искусно залиты безумием и водкой (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ИСКУСНЫЙ, –ая
Ложь. Не за них мои молитвы, не за них / ежедневно нам врезающих по дых, / загоняющих своей искусной ложью / и в отчаяние нас, и в бездорожье («Раздирают в эти дни на части Русь…»).

ИСТИННЫЙ, –ое
Имя. Только попробуй не назови / истинным именем суть существа, / душу – душой, и она – мертва... (Ботаника любви).

ИСТОВЫЙ, –ая
Молитва. В храме Вашем столько воинов-калек, / сколько даже и в санбате человек / не всегда увидеть можно после битвы. Исцелите их сердца, отец Олег, / Божьей заповедью, истовой молитвой… («Как багровы стали воды наших рек …»).

ИЮНЬСКИЙ, –ая
Светлынь. Горючая звезда – цветущая полынь, Влюблённая во прах, в погосты и руины, Огнём незримым жжёт июньскую светлынь, Полесские дубы и степи Украины (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Степь. Но урок – не позор, если он не проходит бесследно, / и тропа отступленья в июньской полынной степи / привела тебя всё-таки к майской сирени победной, / стала первым звеном в протянувшейся к миру цепи (Сыновняя поэма).
Трава. Скосив июньскую траву, / стою под солнцем молодым. С лугов прогретых в синеву / восходит розоватый дым («Скосив июньскую траву…»).

     К

КАМЕННЫЙ
Эпос. …эту драму он ставит и пишет уже три столетья, / грозовую трагедию, каменный эпос Петров / разводя суетливой и пошлой комедью... (Северная Пальмира...).

КАПРИЗНЫЙ, –ые
Очи. Так велено было моим / коньком, чтобы я молодым / и знатным красавцем явиться / сумел бы очам золотым, / капризным очам царь-девицы (Иванушка).
(Иванушка).

КИПЯЩИЙ, –ие
Страсти. На исходе / шестого десятка моего / оказалось, / что сердце ещё не нахлебалось / из волшебных сокровищниц мира ничего – / ни кипящих страстей, ни водицы ключевой, / ни дороги, что дарит свинцовую усталость, / ни страды ломовой, что глотает с головой… (На исходе).

КЛЕВЕРНЫЙ
Вальс. В заглавии стихотворения «Клеверный вальс».
Ветер. Мы в клеверном поле с тобой обнимались, / и воздух медовый был розово-бел, / и к солнцу от поля лучи поднимались, / и клеверный ветер над нами шумел (Клеверный вальс).
Небо. А в клеверном небе заря занималась, / и розово-белый качался прибой... Что помню я в жизни! – лишь самую малость – / лишь вечность, где мы целовались с тобой (Там же).
Поле. И зрела рябина, и завистью алой / горела – смотрела, как, жарко дыша, / ты в клеверном поле меня целовала / и в солнце твоя растворялась душа (Там же).

КЛЮЧЕВОЙ, –ая
Водица. На исходе / шестого десятка моего / оказалось, / что сердце ещё не нахлебалось / из волшебных сокровищниц мира ничего – / ни кипящих страстей, ни водицы ключевой, / ни дороги, что дарит свинцовую усталость, / ни страды ломовой, что глотает с головой… (На исходе).

КОЛДОВСКОЙ, –ая
Ворожба. И все дела, как шелуха – Долой… И, словно фреска, Проступит из-под них пожар, занявшийся в тебе От искры этих женских слов: «Задёрни занавеску!» – Подобный самой колдовской и жаркой ворожбе… (Занавеска).
Страна. Дирижёрская палочка взмыла, как будто стрела, / в нежной женской руке; словно древко незримого флага, / под которым живёт колдовская страна / струн и клавиш, смычков и скрипичного лада (Баллада о дирижёре).

КОЛЮЧИЙ, –ая
Привкус. Я – радуюсь, хоть в радости моей –
колючий привкус окаянных дней («Апрельский сонет»).
Шинель. И до утра, пока последней змейкой Не уползала с улицы метель, Висела рядом с белою шубейкой Колючая моряцкая шинель… (Соколиная баллада»).

КОНЁК-ГОРБУНОК
; Я с верным коньком-горбунком / стою, повернувшись к восходу. Сначала – в котёл с молоком, / а после – с крутым кипятком, / а после – в студёную воду (Иванушка).

КОРОТКИЙ, –ая
Ночь. ...А проснувшийся лебедь / на глади прудов Патриарших, / и шуршание мётел, и меркнущий свет фонарей / уверяют, что мы на короткую ночь стали старше. А вода отражает – что попросту стали старей (Земля Москва).

КОРЯВЫЙ, –ая
Земля. А за пылью, митинговой и кровавой, / за кремлёвской и парламентскою пеной / затерялась жизнь земли моей корявой, / просто жизнь... Она осталась неизменной («Разругались меж собою демократы…»).

КРАСИВЕЙ
Не видал. ; Я нигде красивей не видал / этих лиц – не тронутых тоской («Давний снимок. Предвоенный год…»).

КРАСИВЫЙ
Пирог. ; Красив. И пирог на расшитые скатерти / налегает, горяч и красив. Это в яблочном запахе катится / звонкий свадебный гул по Руси (Яблокопад).
Тот. ; Наши новые слова – / будто сорная трава. А бывало – словно гладью / вышивали по мечте. Говорили, встреть по платью, / проводи – по красоте. По красе – не по уму: / полюбить за ум – не диво. Кто любимый – тот красивый... («Наши новые слова…»).

КРАСНО-БЕЛЫЙ, –ое
Узорочье. Красно-белым узорочьем русское вспыхнет барокко. Обомшелые гривы встряхнут под колоннами львы. Мы идём по извивам, по узким зелёным протокам, по живым капиллярам гигантского тела Москвы (Земля Москва).
Узорочье (устар.). Перен. Богатство, роскошь, драгоценности.

КРАСНОБОКИЙ, –ие
Тела. Начинается время падения / краснобоких налившихся тел, / сквозь листву продираясь, по дереву / гулко бьются плоды в темноте (Яблокопад).

КРАСНОКРЫЛЫЙ
День. ; Краснокрыл. Златобров, и синеок, и краснокрыл, / этот день – не звёздный час, а крестный путь. Сигарету я от солнца прикурил – / дым вселенной изнутри щекочет грудь… (Сигарету я от солнца прикурю).

КРАСНЫЙ, –ая, –ое, –ые
Закат. Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном. Два коня над рекой, уплывающей в красный закат, / у опушки лесной, где висит комариное марево, / и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят (Два коня).
Звезда. И под русским крестом, и под красной звездой / упокоен отец мой навечно. Под крестом из могучей сосны вековой / и под звёздочкой пятиконечной («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Кроны. И осень красными пылает кронами В московских двориках, В глуши лесной, В честь этой женщины смотрю влюблёнными Глазами добрыми на мир земной (Величальная моей любимой).
Лето. И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Надпись. Мальчик, родившийся / в год разрушенья Союза, / майку надел с красной надписью – СССР. Где ж ему знать, как сажали в тайге кукурузу, / и вообще как сажали – в острастку, в пример (Символика...).
Осина. Не будет последнего дня у России! Не будет последнего дня! Последний Иуда на красной осине / удавится в кроне огня (Не будет).
Полотнище. И потребует нашу кровь / для себя этот зимний век. И полотнищем красным вновь / станет русский казаться снег... (Осень-93).
Сок. В лёгких паутинках солнце задремало. В зарослях витает сладкая пыльца. Красный сок пылает на ладонях мамы. Чёрный сок пылает на руках отца (Смородиновый трилистник).
Сосна. Спи, отец – созидатель и воин страны, / что была и пребудет Святою, / под крестом православным из красной сосны / и под русской высокой звездою... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

КРАТКИЙ, –ая, –ое, –ие
Бой. С борта корабля /на воду венки / памяти полярного пилота. Здесь он принял свой самый краткий бой, / вспыхнув звёзднокрылой огневицей (Морской обычай).
Время. Королева оркестра – нет, больше! – владычица зала, / где безмолвные люди раскрыли ей души свои. Эта музыка всех – пусть на краткое время – связала / самой прочною связью, что есть в мировом бытии (Баллада о дирижёре).
Полумгла. Непредвиденно, непредугаданно всё на земле… И неведомо, что через миг приключится на свете / в этой краткой и зыбкой, колеблющейся полумгле: / ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? (Белоночие).
Столетия. ; А тебе и мне, нам с тобой / это [любовь] – просто мир, просто – свет, / просто воздух, ставший судьбой, / просто жизнь, из вёсен и лет, / и столетий, кратких, как миг, / и объятий, долгих, как стон/ А потом – твой сладостный вскрик / и – глубокий радостный сон (Тебе одной).

КРЕСТНЫЙ
Путь. Русский крест православный над прахом отца – / и звезда пять лучей распростёрла, / потому что на крестном пути он свинца / наглотался по самое горло... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

КРИМИНАЛЬНЫЙ
Бардак. Если страна – не отечество и не держава, / а криминальный бардак под кликухой Эр-Эф, – / будет манить их имперская лютая слава: / шустрых шакалов красивей поверженный лев (Символика...).

КРИСТАЛЬНЫЙ
Свет (озёр). А быть может, оттого ты / синеглаза, что однажды / неба древние высоты / и кристальный свет озёр / утолить собой решили / красоты людскую жажду / и в глаза твои вложили / первозданную лазорь (Синеглазая таджичка).

КРОВАВО-ГОРЕВОЙ, –ая
Гроза. В дни грозы кроваво-горевой Зов любви не вымер и не замер. Здравствуй дама сердца моего, Женщина с поющими глазами! (Встреча славянки).

КРОВАВО-ЖЕСТОКИЙ, –ая
Правда. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).

КРОВАВЫЙ, –ая, –ое, –ые
Дождь. Дождём кровавым исходят грозы над ней, но болью, глубинной самой, / Россия пишет стихи и прозу, / как ни-ког-да ещё не писала! (Россия пишет…).
Карнавал. Хозяева страны пред целым светом /
устроили кровавый карнавал (К 20-летию начала смуты).
Месиво. Прошло немало лет и месяцев с тех дней обугленных, когда Восставший люд в кровавом месиве толкла наёмная орда. Когда, оглохшие от грохота, стояли насмерть млад и стар, И раненых с глумливым хохотом нещадно добивал «Бейтар»... (Чёрный октябрь).
Огонь. Как легко быть печальным пророком / в нашей богохранимой стране / и вещать о столетье жестоком, / что наступит в кровавом огне (Дневник смуты).
Пот. Наш путь – по болотам, по рытвинам и по каменьям / привёл к бездорожью и потом кровавым вспотел (Сверстникам).
Пыль. ; А за пылью, митинговой и кровавой, / за кремлёвской и парламентскою пеной / затерялась жизнь земли моей корявой, / просто жизнь... Она осталась неизменной («Разругались меж собою демократы…»).
Роса. ; Стала кровавой. И неба нерусского просинь / на русские пала глаза: отец мой лежит под откосом, / и стала кровавой роса… («Качается год сорок третий…»).
Слизь. А танки – вдавили в кровавую слизь Отважную совесть народа («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Содом. И шайки чужеземцев кровавый свой содом / уже затеять рады у стен святого града – / а земляки на вече вопят, что всё – путём, и пастыри вещают, что всё идёт, как надо! (Последний русский витязь).
Тень. А мне всё видится и чудится день мужества – позора день. И танки над рекою грудятся, кровавую бросая тень (Чёрный октябрь).
Триумф. И только за толщей Кремлевской стены, Облизан холуйскою стаей, Блаженствует сивый посол Сатаны, Кровавый триумф обмывая (Там же).
Утраты. Я верю – лихолетье не воскреснет / в моём краю. Но если эта песня / тревожит в мирный час, как ни одна, – / то здесь не только память виновата / и давние кровавые утраты. Грозой пропахла наша тишина («Как много песен время разметало...»).

КРОВНЫЙ
Рубль. И каждому дышать и горько, и неловко, / когда на кровный рубль не купишь даже дым, / тем более – трубу. И слово «забастовка» / в домашнем словаре становится родным (Набат).

КРОМЕШНЫЙ
Срам. И обладатель этого пригорка, / придя в себя, пройдя кромешный срам, / довольствуется самой чёрствой коркой / и строит школу, госпиталь – и Храм (Горная Русь).

КРОТКО
 Голосит (напев). Тропина;.!.. Не тропа, не тропка... Протяжённо, светло и кротко / голосит распев, словно лодку / с гуслярами несёт волна; («Во сыром бору тропина;…»).

КРОХОТНЫЙ
Божий дар. Вот я и дедом стал, / хоть и не очень стар… Крохотный, синеглазый / выпал мне Божий дар («Вот я и дедом стал…»).
Свет. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог (Там же).
Шаг. И мне кажется, что ни одна примадонна балета / так не сможет за вечер устать, / измотаться, измучиться так, / как артист, что не сделал по сцене и крохотный шаг – / как за пультом стоящая женщина эта (Баллада о дирижёре).

КРУПНЫЙ, –ые
Власти. Всё перенёс он [пращур мой] – / крупных и мелких властей кутерьму. В памяти гордым остался утёсом. Чести своей не отдал никому, / кроме потомков… (Сыновняя поэма»).

КРУТО
Кидаюсь. В минуты близости с тобой, / в невероятные минуты, / когда всё чаще сердца бой, / когда в крови всё слаще смута – / мне чудится, что я в прибой / огня и льда кидаюсь круто – в минуты близости с тобой, в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).

КРУТОЙ
Кипяток. Я с верным коньком-горбунком / стою, повернувшись к восходу. Сначала – в котёл с молоком, / а после – с крутым кипятком, / а после – в студёную воду (Иванушка).
Ураган. ; Крут. Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют (Баллада о дирижёре).

КРУТОЛОБЫЙ, –ые
Раздумья. ...А зима повернула на свет, / и по капелькам день прибывает, / и снега над глубинным огнём / в крутолобых раздумьях застыли. А сквозь тучи упрямым конём солнце рыжее ломится в мыле (На повороте).

КРУЧЕ
Дорога. ; А дорога – всё круче. А жизнь – всё милей. И поэтому ты ни о чём не жалей (Заповедь).

КРЫЛАТЫЙ, –ая, –ые
Натура. ; Но повсюду остались товарищи мои – / поседевшие парни, / кряжистые ребята. В них неладного времени новые слои / не убили натуры, по-прежнему крылатой (На исходе).
Слуги. Скоро примется снова тайга / созывать своих верных, крылатых, / торопящихся к северу слуг: / не забыты родные гнездовья! (На повороте).

КРЯЖИСТЫЙ, –ые
Воин. И яснее видится Маршал, / непокорно-крутой стратег. Лишь над временем был не волен / поседевший кряжистый воин. Пересилил всё остальное / этот огненный человек (Ретроспектива. День Победы. 1965).
Ребята. Но повсюду остались товарищи мои – / поседевшие парни, / кряжистые ребята (На исходе).

    Л

ЛАСКОВО
Говорю. Я с вами говорю / и ласково, и гневно. Я с вами говорю о самом злободневном – / о том, что в злобе, в зле и в озлобленье дня / добро и вечность нам – ближайшая родня («Я с вами говорю…»).

ЛАСКОВЫЙ, –ая
Ветер. Но в смерчах напастей / как же всё-таки хочется мне <…> Чтобы ласковый ветер повеял на Россию... хотя б через век! (Дневник смуты).
Дама. Здравствуй, дама сердца моего, / Нежная и ласковая дама. / Никогда на свете никого Я не ждал так долго и упрямо (Встреча славянки).
Смех. Уже листва моя облетела, / и август мой – давно позади... Но вопреки уставшему телу / мятежно песня бьётся в груди! И ей откликнулась – нет, не эхом, / а певчей вольной долей своей – / родная птаха – с ласковым смехом, / с крылами чародейных бровей (Моя соловьиха).

ЛАТИНСКИЙ, –ая
Химера. «Нам не указ латинская химера. Нам Никоново слово не указ. Не предадим же, братья, древней веры, / да защитят святые стены нас!» («Когда страна охвачена в расколе…»).

ЛЕГЧАЙШЩИЙ
Пух. ; – Стропила выше! – По ветру летит / легчайший пух –дрожит июньский тополь. На острых топорах смола блестит. Ошкурены стволы. Надёжен стропаль (Смола и солнце, солнце и смола).

ЛЕГЧЕ
Ей (берёзе). ; Не легче стоять. Ей [берёзе] не легче от песен / стоять под колючей пургою / на высоком бугре, в леденящем глухом январе. …Подойду к ней без слова / и ветку поглажу рукою, / и щекою прижмусь / к промороженной нежной коре («Сколько русской земли…»).

ЛЕДЕНЯЩИЙ
Январь. Ей [берёзе] не легче от песен / стоять под колючей пургою / на высоком бугре, в леденящем глухом январе. …Подойду к ней без слова / и ветку поглажу рукою, / и щекою прижмусь / к промороженной нежной коре («Сколько русской земли…»).

ЛЕДЯНОЙ, –ая
Броня. Пусть спадает с сердец ледяная броня. Пусть весна хлынет синим прибоем. – Я прощаю тебя. Ты прощаешь меня. Мы друг друга прощаем с тобою… (Прощёное воскресенье).
Корона. Короной ледяной увенчан этот год. Соцветья мёрзлых сл1з метелью заклубило. А в памяти моей опять полынь цветёт, Её зовут в народе чернобылом (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Соль. Дышит океан солью ледяной, / зря ли он зовётся Ледовитым… / Стылая вода, вечные пласты / венчаны с отвагою людскою (Морской обычай).

ЛЕНИВО
В лесах. ; Последний соловей! В лесах лениво, тихо. Все птицы смолкли и готовятся в полёт. ... А он, мятежный, ищет соловьиху – / единственно свою! – и потому поёт. («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

ЛЕСНОЙ, –ая
Глухомань. …На двоих – фанерный чемодан, / связка книг, и вера в мир людской, / и любви отчаянная рань, / и гнездо – сосновая изба, / и вокруг – лесная глухомань: / сельских просветителей судьба («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Глушь. И осень красными пылает кронами В московских двориках, В глуши лесной, В честь этой женщины смотрю влюблёнными Глазами добрыми на мир земной (Величальная моей любимой).
Земляника. ...В котором веке и в каком году / вдоль берега родного я иду? И что кружится над рекой Великой – / метелица иль тополиный пух? ...А комары у нас – до белых мух / и пахнет снег лесною земляникой (Псковские строки).

ЛЕТНИЙ, –ие
Лучи. Кажется, навеки душу мне пронзило / летними лучами вечное добро. Красная сморода падает в корзину. Чёрная сморода падает в ведро (Смородиновый трилистник).
Щебень. По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, / не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).

ЛЕТУЧИЙ
Клок (огня). Та вражья пуля, тот летучий клок огня, / что вам достались в смертный миг, / в дымящем шквале – / в отца, идущего меж вами, не попали, / а это значит – не попали и в меня (Мир праху вашему...).
Терем. И снегопад, и звездопад, И золотой листвы летучий терем… Звенящий свет, мятежный взгляд… И сердце русское горит в метели! (Метель).

ЛЁГКИЙ, –ие
Паутинки. В лёгких паутинках солнце задремало. В зарослях витает сладкая пыльца. Красный сок пылает на ладонях мамы. Чёрный сок пылает на руках отца (Смородиновый трилистник).

ЛЖИВЫЙ, –ые
Пророки. Сколько лживых к нам пришло пророков! Слово их – как в сердце ржавый гвоздь… (Дневник смуты).

ЛИЛОВЫЙ
Цвет. Вновь у каждого окна Цвет кипит лиловый. И земля пьяным пьяна От сирени новой (Соната сирени).

ЛИПКИЙ
Свет. Что ей [жизни] прелести других цивилизаций, / что ей липкий иноземный свет в оконце... / Только эта жизнь и может жизнью зваться: / в ней слышнее звон церквей, / чем звон червонцев («Разругались меж собою демократы…»).

ЛИТОЙ, –ое, –ые
Гроздья. Чёрной смородины гроздья литые. Красной смородины буйный пожар... Стала б судьба моя серой пустыней, / если бы в сердце я их не держал (Смородиновый трилистник). Вот они свесились! – как с небосвода... Где ж это? – в памяти иль наяву? (Смородиновый трилистник).
Мужики. ; Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).
Узорочье. Как прежде, в дивном городе моём / вчерашний век с грядущим не враждует. И колокол в узорочье литом / вызванивает песню молодую (Псковские строки).
Узорочье (устар.). Перен. Богатство, роскошь, драгоценности.
Хлеба. И под кровом небес, под седым серебром журавлиным / будут гибнуть и гнить золотые литые хлеба, / и завоет безлюдье по русским заглохшим долинам, / и уже не спасёт города от бесхлебья изба (Дума).

ЛИХО
Начинали. А как начинали мы! – весело, лихо и жадно, / и как же старались мы жизнь повернуть на добро, / как славно пахали, как сеяли!.. Но – вместо жатвы / нагрянула Смута, какой не бывало давно (Сверстникам).

ЛИХОЙ, –ие
Времена. Пережив лихие времена / униженья, смуты и насилья, / возродись, огромная страна, / вольная и вечная Россия! (Гимн грядущей России).
Косец. Мужицкая забота. Светлейшая работа. Росою, солнцем, потом омыт лихой косец. Эх, косы, диво косы! Не быть в лугах болотам, / покуда вас умеет выковывать кузнец... (Косьба).

ЛОВКО
Править бал. И оттуда править бал и править нами / стали ловко и уверенно они, / деловые люди с жёсткими глазами, / с неразрывными сердцами из брони (Горечь).

ЛОМОВОЙ, –ая
Страда. На исходе / шестого десятка моего / оказалось, / что сердце ещё не нахлебалось / из волшебных сокровищниц мира ничего – / ни кипящих страстей, ни водицы ключевой, / ни дороги, что дарит свинцовую усталость, / ни страды ломовой, что глотает с головой… (На исходе).

ЛУГОВОЙ, –ые
Цветы. И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести / две последних косы, луговые срезая цветы, / и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности / от земной и родной – и такой неземной красоты (Два коня).

ЛУКАВЫЙ
Блеск. Столько воли и солнца в её величавой осанке... Вьются струями пальцы её и сверкают глаза, / то лукавого блеска полны, как улыбка испанки, / то слепящих разрядов, как в полночь – гроза (Баллада о дирижёре).

ЛУЧЕВОЙ
Кинжал. И в памяти встаёт ушедший грозный год, Кинжалом лучевым содравший с нас наросты Заплесневелой лжи… (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ЛЫСЫЙ, –ые
Псевдомудрецы. В главном жизнь, по счастью, не зависит От знамён и партий, и дворцов, От трескучих фраз в державных высях И от лысых псевдомудрецов (Жизнь).

ЛЮБИМЫЙ, –ое
Город. Там, где к Великой мчится Пскова, Там, где Россия в людях жива, Встал наш любимый город седой, Вечно хранимый Ольгой Святой! (Гимн города Пскова).
Имя. Плачет лето дождями грибными, / земляникой вжимается в дёсны, / и лепечут любимое имя / чьи-то губы на просеках росных («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).

ЛЮБОВНЫЙ, –ые
Век. Я думал: чудится. Известно, что недолог / любовный век, в котором бредят соловьи. Но местный сведущий и мудрый орнитолог / развеял все сомнения мои... («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).
Громы. Эту женщину, которой никогда / я не видел, разве только лишь на фото, / в молодые повстречав мои года, / полюбил бы я и жарко, и с охотой. И, конечно же, отчаянный роман / заварился бы у нас тогда с разлёта. Нашим молниям любовным и громам / передышки мы не знали бы и счёта («Эту женщину, которой никогда…»).
Молнии. Там же.
Радости. Преображён во внука / прежний мой пыл и жар. Слаще мелодий всех / мне его слышать смех, / слаще любых любовных / радостей и утех («Вот я и дедом стал…»).
Утехи. Там же.

ЛЮДСКОЙ, –ая, –ие
Души. Какие молнии проносятся по небу, / в людские души занося дух язычества! Чтоб люди снова ощутили и поняли / неколебимое природы владычество (Гроза).
Мир. …На двоих – фанерный чемодан, / связка книг, и вера в мир людской, / и любви отчаянная рань, / и гнездо – сосновая изба, / и вокруг – лесная глухомань: / сельских просветителей судьба («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Отвага. Дышит океан солью ледяной, / зря ли он зовётся Ледовитым… / Стылая вода, вечные пласты / венчаны с отвагою людскою (Морской обычай).
Судьбы. Не армией русской, самим Сатаной Расстреляны судьбы людские, И угольно-чёрный дворец над страной – Как символ распятой России («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ЛЮТЫЙ, –ая
Бунт. ; И вызревает бунт, бессмысленный и лютый, / в гремучей смеси дней, трагедий и утрат. И потому звенит над горем и над смутой, / над Русскою землёй не благовест – набат (Набат).
Воля. Как живая вода – на смертельной беде настоялась / эта лютая воля, сломившая чёрную рать. И спасла нашу землю она – эта ярость. И приказы стратегов скрепляла она как печать (Сыновняя поэма).
Госпожа. Ты в этом мире – и рабой, / и госпожой моею лютой – / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).
Позор. Отвержены мы, и такими / до тех мы останемся пор, / пока не отбросим, не скинем / с себя этот лютый позор (Отверженные).
Слава. Если страна – не отечество и не держава, / а криминальный бардак под кликухой Эр-Эф, – / будет манить их имперская лютая слава: / шустрых шакалов красивей поверженный лев (Символика...).
Стужа. И, вопреки науке о птицах, / орнитологии наперекор, / с а м а поёт она! – не томится, / чтоб для неё запел ухажёр. Не потому, что солнце восходит, / и не затем, чтоб выпросить снедь. А просто в нашей хмурой природе / нельзя собою быть – и не петь. Сама поёт она – в лютой стуже, / и непроглядной ночью поёт, и мне, как воздух, дорог и нужен / её напевов шалый полёт (Моя соловьиха).

     М

МАЙСКИЙ, –ая
Сирень. Но урок – не позор, если он не проходит бесследно, / и тропа отступленья в июньской полынной степи / привела тебя всё-таки к майской сирени победной, / стала первым звеном в протянувшейся к миру цепи (Сыновняя поэма).

МАЛИНОВЫЙ
Жар. Летописец любви, никого не прошу я о помощи, / только память мою – где в разливе добра и тепла / набухают росой их червонные гривы до полночи, / и малиновый жар излучают большие тела (Два коня).

МАЛЫЙ, –ые
Войны. Шесть десятков лет – глубинной миной / память о Войне хранится в нас. Но никто ещё «Войны и мира» / не создал… и, видно, не создаст. Потому, что мира нет меж нами, / и немерен малым войнам счёт (22 июня 21 века).
Уголок. Сколько русской земли / повидал и в дожде и в морозе, / сколько знал красоты в каждом малом её уголке – / но ещё не сказал, ничего не сказал о берёзе, / о серёжках её, о дрожащем зелёном платке («Сколько русской земли…»).

МАСЛЕНЫЙ
Праздник. С детских лет по натуре и по сердцу мне Больше всех наших праздников разных Воскресенье, которым в родной стороне Завершается масленый праздник (Прощёное воскресенье).

МАТЁРЫЙ, –ая
Листва. Невероятно, и однако же – вот радость-то! – / я слышу соловья в начале августа... Уже в листве матёрой загорелась медь, / а он – поёт. Он продолжает петь («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

МАТЬ-РОССИЯ
;  Жизнь моя, любимая моя, / матушка моя и Мать-Россия!  / злая хмурь ненастного житья / вечный голос ваш не погасила (Вечный ветер).

МАХОНЬКИЙ
Пригорок. Но если вдруг достанется кому-то / хоть махонький пригорок золотой, / он не даёт ни счастья, ни уюта – / кидает в блуд, в безумье и в запой (Горная Русь).

МЕДНОГОЛОСЫЙ, –ы
Шмели. Свистит коса-литовка, пружинна и легка, / и прежнюю сноровку почуяла рука. / Шмели медноголосы, и оводы, и осы / в заречные покосы летят издалека (Косьба).

МЕДНОГУБЫЙ, –ая
Осень. Медногубая осень разносится / в резких скрипах набрякших ветвей. Бьёт вечернею разноголосицей / по земле, по траве, по листве (Яблокопад).

МЕДНОЛИЦЫЙ, –ые
Толпы. …и в толпах меднолицых, / и в сладостном дыхании садов, / ночные азиатские столицы, / я слышу вашей почвы древний зов («Ночные азиатские столицы…»).

МЕДНЫЙ, –ое
Небо. В том городе восточном, где тепла / и в зимний час хватало всем, и хлеба, / где древних минаретов купола / пылают синевой под медным небом, <…> в том городе я снова побывал (Жестокое прощанье).

МЕДОВЫЙ, –ые
Воздух. Мы в клеверном поле с тобой обнимались, / и воздух медовый был розово-бел, / и к солнцу от поля лучи поднимались, / и клеверный ветер над нами шумел (Клеверный вальс).
Дух. …с древа Божьего смола / в кладези целебные течёт, / здравие – не только для телес: / жар духовный и медовый дух / связаны не только лишь на слух / меж собой, а – волею небес (Пчеловеческий сонет).
Соты. ...Наступила пора неотступной и горькой заботы – / вопрошать небеса, и судьбу, и себя самого: / не последний ли год подарил мне медовые соты, / не последний ли день подарил мне своё волшебство? (Дума).

МЕДОНОСНЫЙ
Лад. ...И меж людьми, среди людей – всё то же: / одни устроят медоносный лад – / его другие тут же уничтожат, / в ход запуская смертоносный яд (Шмели и осы).

МЕЛКИЙ, –ие
Власти. Всё перенёс он [пращур мой] – / крупных и мелких властей кутерьму. В памяти гордым остался утёсом. Чести своей не отдал никому, / кроме потомков… (Сыновняя поэма»).

МЕЛЬЧАЙШИЙ, –ая
Частица. ; Я в ней [любви] спасаюсь, как любой / среди земного неуюта, / в минуты близости с тобой, / в бесценные мои минуты. В минуты, где векам равна / мельчайшая частица мига, / где ты мне вечностью дана, / как самая святая книга («В минуты близости с тобой…»).

МЕРНЫЙ, –ая
Череда. Таджикская луна – особенного цвета. В чеканном серебре плывет сквозь ночь она. И мерной чередой, в тепле земном прогреты, / плывут в её лучах миры и времена (Сонет-фантазия).

МЕРТВЕННО-ТИХИЙ
Рассказ. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).

МЕТЕЛЬНЫЙ, –ые
Потрясенья. И глухим метельным потрясеньям / не затмить, не скрыть и не свернуть / этот сок бунтующий, осенний, / это солнце, полнящее грудь («Бабье лето, щедрое такое…»).

МЕТКО
Наступит. Завтра весна неизбежно и метко наступит / ножкой летучей своей на последний мороз! (Завтра весна...).

МЁРЗЛЫЙ, –ые
Ветки. Струя дождя серебряною плетью / сечёт разлив дрожащей синевы. И в мёрзлых ветках / зреет многоцветье. И под асфальтом зреет / взрыв травы (Новый март).
Травы. В мёрзлых травах на излуках рек / нежные гуляют перезвоны. Каждый Божий год и каждый век / мир живёт под этим произволом… (Вечный ветер).
Ягель. На голубых гранитах мёрзлый ягель Присыпан первой снежною крупой (Север).

МЁРТВЫЙ, –а
Она (душа). ; Мертва. Только попробуй не назови / истинным именем суть существа, / душу – душой, и она – мертва... (Ботаника любви).

МИЛЕЙ
Жизнь. ; А дорога – всё круче. А жизнь – всё милей. И поэтому ты ни о чём не жалей (Заповедь).

МИРНЫЙ, –ая
Весна. Жуков снова на Мавзолее. Это видел я, это было / в день двадцатого юбилея, /в день двадцатой мирной весны (Ретроспектива. День Победы. 1965).
Час. Я верю – лихолетье не воскреснет / в моём краю. Но если эта песня / тревожит в мирный час, как ни одна, – / то здесь не только память виновата / и давние кровавые утраты. Грозой пропахла наша тишина («Как много песен время разметало...»).

МИРОВОЙ, –ая, –ое
Бытие. Королева оркестра – нет, больше! – владычица зала, / где безмолвные люди раскрыли ей души свои. Эта музыка всех – пусть на краткое время – связала / самой прочною связью, что есть в мировом бытии (Баллада о дирижёре).
Орда. Братья-сербы, братья-черногорцы! – / в эти дни, обуглены бедой, / вы живёте – как единоборцы / с мировой бесовскою ордой («Братья-сербы, братья-черногорцы!..»).

МИТИНГОВЫЙ, –ая
Пыль. ; А за пылью, митинговой и кровавой, / за кремлёвской и парламентскою пеной / затерялась жизнь земли моей корявой, / просто жизнь... Она осталась неизменной («Разругались меж собою демократы…»).

МЛАДОЙ, –ая
Росток. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог («Вот я и дедом стал…»).
Царица. И вот из студёной водицы / я вылез, пригож и умён. И, ахнув, младая царица, – Не тот, – закричала, – не он! (Иванушка).

МЛЕЧНЫЙ, –ая, –ые
Высоты. Ты пришло ко мне, доброе лето, / в поцелуях, в ожогах, в осоках, / в молоке предрассветного леса, / в дрожи сердца на млечных высотах («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Тропа. Я млечною лечу тропой, / дурманным облаком окутан, / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).

МНОГОГЛАВЫЙ, –ая
Боль. Слова – как выдох боли многоглавой: «Прощай, моя Советская Страна, / прощай, моя Союзная Держава! (Жестокое прощанье).

МНОГОЗВУЧНЫЙ, –ые
Чары. Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют (Баллада о дирижёре).

МНОГОЛИКИЙ, –ое
Жульё. И с высот своих глядит на нас бесстрастно / многоликое сановное жульё. Неужели ты останешься безгласным, / поколение нескладное моё?! (Горечь).

МНОГОПЛЕМЁННЫЙ
Мир. Над сынами павшими скорбя, / твой соборный мир многоплемённый / пусть навек исторгнет из себя / чуждые границы и кордоны (Гимн грядущей России).

МОГУЧИЙ, –ая
Он (лес). ; Могуч. И лес, как будто эпос-исполин, / взошедший из глубин озёр и нив, / поёт, что он ещё могуч и жив, / и не рассохлись звончатые гусли / его тысячелетней ворожбы (Предосенние строфы).
Сосна. И под русским крестом, и под красной звездой / упокоен отец мой навечно. Под крестом из могучей сосны вековой / и под звёздочкой пятиконечной («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

МОЗГОВИТЫЙ, –ое
Естество. Ведь не зря россиянина / Запад нарек московитом! И когда в этот город судьбу свою прочно вожмёшь / и неспешно / сживёшься с его естеством мозговитым, / сам не зная того, с ним натурой становишься схож (Земля Москва).

МОКРЫЙ, –ая, –ые
Дубравы. Золотыми крыльями ветвей / отмахали мокрые дубравы, / в шапках из тумана до бровей / замерли в предчувствии расправы (Вечный ветер).
Сирень. Если сегодня под снегом волшебной свирелью / дышит надежда и смолкнуть не может она, / вишенным цветом и мокрой счастливой сиренью / завтра задышит и завтра наступит весна (Завтра весна...).

МОЛОДЕЦКИЙ, –ая
Сила. Усталый отец мой, / видел я в силе тебя молодецкой, / ярой, не сломленной натиском гроз, / временем пороха, крови и слёз… (Сыновняя поэма»).

МОЛОДЁЖНЫЙ
Шквал. И память дышит, словно сеновал, / разворошённый в зимней непогоде: / по улицам, сквозь молодёжный шквал, / меня совсем не узнавая вроде, / стареющие женщины проходят, / которых я девчонками знавал... (Псковские строки).

МОЛОДОЙ, –ая, –ое, –ые
Года. Эту женщину, которой никогда / я не видел, разве только лишь на фото, / в молодые повстречав мои года, / полюбил бы я и жарко, и с охотой («Эту женщину, которой никогда…»).
Мама и отец. Давний снимок. Предвоенный год. Молодые мама и отец. Я смотрю – и в горле ком встаёт: / как жесток ты, времени резец! («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Могилы. Но где покой, когда не сосчитать платки Солдатских юных вдов на молодых могилах… Мне снится: моего младенца на штыки Уже берут, а я – спасти его не в силах (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Мужики....А я в духмяном травяном плену, / в ладонях мамы и в ладонях мая / совсем сомлел и знать ещё не знаю, / что эти молодые мужики / не просто мужики – фронтовики, / и только чудом баба костяная / не срезала их всех своим серпом, / и что они всем миром строят Дом (Стоп-кадры детства...).
Песня. Как прежде, в дивном городе моём / вчерашний век с грядущим не враждует. И колокол в узорочье литом / вызванивает песню молодую (Псковские строки).
Сила. ; Синей хвоей дышу. Надышаться спешу Силой, древнею и молодою. В небесах и смоле, И в крови, и в золе Божья воля и русская доля («Я в снегах, как в стихах»).
Синева. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).
Славянка. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).
Смесь. Чистейший по земле несётся шквал, Сквозь камни к солнцу рвётся молодая, Густая смесь мгновений и веков (Соната сирени).
Солнце. Скосив июньскую траву, / стою под солнцем молодым. С лугов прогретых в синеву / восходит розоватый дым («Скосив июньскую траву…»).
Я. ; Молод. Тёплый августовский вечер / не приходит, а плывёт. Я и молод, и беспечен / в первый раз за этот год (Смородиновый трилистник).

МОРОЗНЫЙ, –ая, –ое
Нежность. В морозной нежности, в разгульной силе «Оставьте мне метель да вьюгу…»* Да песню вольную в полях России (Метель).
*  Строка из чернового варианта стихотворения А. С. Пушкина «Вес¬на, вес¬на, по¬ра люб¬ви…».
Новогодье. Там по весне над буйным яроводьем Поёт свирель Тригорского холма, И серебром в морозном новогодье Звенит синеволосая зима (Меня рябина мёдом угостила).
Судьба. И я стираю пот со лба, / врастая в травы и в цветы. ...Надолго ли прогрелась ты, / моя морозная судьба?.. («Скосив июньскую траву…»).
Сырость. На земле, где мы с тобою выросли, / нет ни роз, ни виноградных кущ. Там зимой слои морозной сырости / трудно режет солнца луч («На земле, где мы с тобою выросли…»).

МОЩНЕЙ
Оно (чувство) ; …Ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? И превыше свободы, и глубже оно, и мощней, / это странное чувство – / что в доме высотном, что в поле (Белоночие).

МРАМОНО-БЕЛЫЙ
Дворец. ; Из пуль и снарядов терновый венец Рукою, в убийстве умелой, Возложен на чёрный сгоревший дворец, Вчера ещё мраморно-белый («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

МУДРЕЕ
Мы были. ; Нет, мудрее во сто раз / мы в то утро были, / потому что без прикрас / целый мир любили (Псковский мотив).

МУДРЫЙ, –ая
Орнитолог. Я думал: чудится. Известно, что недолог / любовный век, в котором бредят соловьи. Но местный сведущий и мудрый орнитолог / развеял все сомнения мои... («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).
Природа. Русской речи мудрая природа / бабьим летом метко нарекла / это расписное время года, / этот месяц позднего тепла («Бабье лето, щедрое такое…»).

МУЖИЦКИЙ, –ая
Забота. Мужицкая забота. Светлейшая работа. Росою, солнцем, потом омыт лихой косец. Эх, косы, диво косы! Не быть в лугах болотам, / покуда вас умеет выковывать кузнец... (Косьба).

МУЧИТЕЛЬНЫЙ
Роман. И что бы ни было потом, что ни произошло бы – Слепящий солнечный удар на несколько часов, Тугой мучительный роман, Или – любовь до гроба, – Но будешь ты всю жизнь идти На этот женский зов! (Занавеска).

МЯГКИЙ, –ая
Вода. И над быстрой и мягкой водой / Возвышается шеломом былинным / Отчий берег, вольный город седой / В самоцветах бузины и рябины (Сыновняя поэма).

МЯТЕЖНО
Бьётся. Уже листва моя облетела, / и август мой – давно позади... Но вопреки уставшему телу / мятежно песня бьётся в груди! (Моя соловьиха). И ей откликнулась – нет, не эхом, / а певчей вольной долей своей – / родная птаха – с ласковым смехом, / с крылами чародейных бровей (Моя соловьиха).

МЯТЕЖНЫЙ
Взгляд. И снегопад, и звездопад, И золотой листвы летучий терем… Звенящий свет, мятежный взгляд… И сердце русское горит в метели! (Метель).
Он (соловей). ; Последний соловей! В лесах лениво, тихо. Все птицы смолкли и готовятся в полёт. А он, мятежный, ищет соловьиху – / единственно свою! – и потому поёт («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

     Н

НАГОЙ, –ая
Россия. ; Почти нагая, почти босая, / не перестанет сквозь кровь и слёзы, / себя спасая и мир спасая, / писать Россия стихи и прозу (Россия пишет…).

НАГЛУХО
Заткнули рот. Какими свободами наглухо рот нам заткнули, / в купели страданий огнём БТРов крестя! (Сверстникам).

НАДЁЖНЕЙ
Душа. ; И время само, и себя пересилив, / мы выстоим, веру храня. Под кровом небес, то свинцовых, то синих, / надёжней душа, чем броня (Не будет).

НАДЁЖНО
Можно было порицать. Можно было надёжно и смело / на Руси с незапамятных пор / прорицать и чуму, и расстрелы, / лихолетье, и голод, и мор (Дневник смуты).

НАДЁЖНЫЙ
Стропаль. ; Надёжен. – Стропила выше! – По ветру летит / легчайший пух –дрожит июньский тополь. На острых топорах смола блестит. Ошкурены стволы. Надёжен стропаль (Смола и солнце, солнце и смола).

НАЁМНЫЙ, –ая
Орда. Прошло немало лет и месяцев с тех дней обугленных, когда Восставший люд в кровавом месиве толкла наёмная орда. Когда, оглохшие от грохота, стояли насмерть млад и стар, И раненых с глумливым хохотом нещадно добивал «Бейтар»... (Чёрный октябрь).

НАРОДНЫЙ, –ая
Рать. Мир праху вашему, соратники отца, / его друзья по фронтовой народной рати. Вы стали стеблями степного чабреца – / как было сказано уже – не славы ради (Мир праху вашему...).

НАТРУЖЕННЫЙ
Голос. …и в горящих соцветиях рядом с высотною башней / возникает бесстрашный натруженный голос шмеля, / и в посольские окна косьбою, росою и пашней / веет почва столетий – / московская дышит земля (Земля Москва).

НАСЛЕДСТВЕННЫЙ
Свинец. Но пуля в крови рассосётся. И кровь передаст мне отец, / и в сердце мне памятью бьётся / наследственный этот свинец! («Качается год сорок третий…»).

НАСУПЛЕННЫЙ, –ая
Беда. И нет в судьбе моей Беды насупленной, И ни усталости, ни седины – В честь этой женщины, моей возлюбленной И – перед Господом – моей жены… (Величальная моей любимой).

НАЧИСТО
Скошены. Травы поздние начисто скошены / от карельских низин до Карпат. Небо выцвело, зноем изношено – / начинается яблокопад! (Яблокопад).

НЕБЕСНЫЙ, –ая
Патруль. Там, где я когда-то над морской границей, В патруле небесном резал облака, Нынче буря с палубы сбить меня грозится, Траулеру драит грузные бока («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Радость. Но лучится сердце, как рубин, / радостью небесной и земною, / потому что я тобой любим, / потому что ты любима мною! («Если б я тебя не полюбил…»).
Свет. И все, кто свет небесный и земной Дарил мне – и погас, – все стали мной, Судьбы темницу делая светлицей, Когда стекает время кровью с крыш. («Как в темноте белеет полоса…»).

НЕБЛАГОДАРНЫЙ
Труд. Но и другое знаю: если вдруг / я брошу сей неблагодарный труд – / не ощутит, не разглядит потомок, / кем были мы, чем жили в эти дни… («Я знаю: то, что я…»).

НЕБЛИЗКИЙ, –ое
Знакомство. ; ...Но такую нам судьбу не дал Господь, / одарил знакомством, добрым, но неблизким / и заочным... («Эту женщину, которой никогда…»).

НЕБРОСКИЙ
Мир. Ты ушла в неё, в этот мир неброский / глины и песка, в серый мёрзлый пласт. Ты не зря всю жизнь пела про берёзки: / вот – одна из них над тобой сейчас! («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).

НЕБЫВАЛЫЙ, –ые
Труды. И осень красными пылает кронами В московских двориках, В глуши лесной, В честь этой женщины смотрю влюблёнными Глазами добрыми на мир земной. В нём над вершинами, что льдом венчаются, В честь этой женщины горят костры. В нём небывалые труды свершаются И разудалые шумят пиры (Величальная моей любимой).

НЕВЕДОМЫЙ
Танец. А за пультом стоящая женщина то холодеет, / словно статуя, то – словно ветка под вихрем дрожит. Столько грации в ней – нет, она не оркестром владеет, / а какой-то неведомый, гордый, неистовый танец вершит (Баллада о дирижёре).

НЕВЕРОЯТНЫЙ, –ая, –ые
Март. ; …А март в Москве / такой невероятный! / И даже в этом горестном году / он так меня зажёг, / что на попятный / ни в чем я не шатнусь и не пойду (Новый март).
Минуты. В минуты близости с тобой, / в невероятные минуты, / когда всё чаще сердца бой, / когда в крови всё слаще смута – / мне чудится, что я в прибой / огня и льда кидаюсь круто – в минуты близости с тобой, в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).
Синева. Невероятной синевы / река. Плывут над берегом Псковы / века. И отражается в воде / собор. И становлюсь я, как нигде / собой (Родина).

НЕВЕСЕЛО
Мне. ; Что же невесело мне от такой ностальгии / по временам, заклеймённым проклятьем «совок»? ...Если и дальше покатится в пропасть Россия – / вызубрят эти юнцы «Краткий курс» назубок. (Символика...).

НЕВСПАХАННЫЙ, –ое
Время. Но и сам давно я путь провижу свой. Время – посолонь, по стрелке часовой. И невспаханное поле предо мной. И невспаханное время за спиной (Сигарету я от солнца прикурю).

НЕВЫНОСИМО
Было им. ; Бомжи, пережившие зиму, / прогретою дышат землёй. И жутко, и невыносимо / им было минувшей зимой. И мёрзли, и мокли, и дохли, / но выжили, вышли, обсохли, / покинув подвальный уют (Отверженные).

НЕГАСИМЫЙ, –ая
Кровь. Блажен, кто погиб в наши смутные дни За Сербию и Приднестровье, Блажен, кто гасил под Батумом огни Своей негасимою кровью («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

НЕДЕЛИМЫЙ, –ая
Россия. Возродись, Отечество моё, Наша неделимая Россия! Не поправ собою никого, Оставайся Русью Православной. Веры предков корень вековой Да пребудет нашей сутью главной (Гимн грядущей России).

НЕДОБРЫЙ, –ые
Вести. И предсказывать запросто можно / злодеянья грядущих властей: / русским людям поверить несложно/ в правду самых недобрых вестей (Дневник смуты).

НЕЖДАННО-НЕГАДАННЫЙ, –ая
Нежность. И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести / две последних косы, луговые срезая цветы, / и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности  / от земной и родной – и такой неземной красоты (Два коня).

НЕЖДАННЫЙ, –ые
Слова. И высокая трава / закрывала дали. И нежданные слова / губы лепетали (Псковский мотив).

НЕЖНЫЙ, –ая, –ое, –ые; –а
Голоса. ; В голосах, и нежных, и зычных / бор чудит-гудит, как язычник. Там черничник, там голубичник / угостят тебя допьяна («Во сыром бору тропина;…»).
Дама. Здравствуй, дама сердца моего, / Нежная и ласковая дама. / Никогда на свете никого Я не ждал так долго и упрямо (Встреча славянки).
Кора. Ей [берёзе] не легче от песен / стоять под колючей пургою / на высоком бугре, в леденящем глухом январе. …Подойду к ней без слова / и ветку поглажу рукою, / и щекою прижмусь / к промороженной нежной коре («Сколько русской земли…»).
Лицо. Вот я вижу: к удалой груди / прислонила нежное лицо… Знать ей не дано, что впереди – / горький дым, блокадное кольцо («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Ответ. ; И слышит сердце в тревоге безбрежной / в тиши ночной и в безумии дня / её [России] ответ, и суровый, и нежный: – Зачем вы бросили, дети, меня?! (От молодой и седой, синеокой…»).
Перезвоны. В мёрзлых травах на излуках рек / нежные гуляют перезвоны. Каждый Божий год и каждый век / мир живёт под этим произволом… (Вечный ветер).
Песня. Ты сама меня сердцем-пламенем / обожгла, В поле снежное песней нежною / позвала. Вслед за тучами лесом-кручами / я лечу, / отыскать тебя, повстречать тебя / я хочу! (Зимняя фреска).
Рука. Дирижёрская палочка взмыла, как будто стрела, / в нежной женской руке; словно древко незримого флага, / под которым живёт колдовская страна / струн и клавиш, смычков и скрипичного лада (Баллада о дирижёре).
 Ты. ; Нежна. Печальна и нежна, желанна и светла, / любимая стократ сильнее, чем вначале, / за сотни миль тебя молю – чтоб ты жила, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

НЕЗАБЫТЫЙ, –ая, –ые
Горечь. …А в тебе отзывается болью свинцовой поныне, / незабытою горечью первых военных дорог / этот запах полыни – тобой обагрённой полыни, как щемящий укор и как самый тяжёлый урок… (Сыновняя поэма).
Зарницы. А я не скиф и не потомок скифа, / по крови и душе не азиат, / но жадно жду, как сбывшегося мифа, / когда судьбу мне снова озарят / ночные азиатские столицы – / жар-птицы из космических морей, / шальные незабытые зарницы, / страницы в книге юности моей... («Ночные азиатские столицы…»).

НЕЗЕМНОЙ, –ая
Драматург. И какой же безумный, какой неземной драматург / создал – нет, создаёт ещё – драму / с названьем протяжным: / Петербург, Петроград, Ленинград – и опять Петербург, / на гранитных подмостках, пропитанных / воздухом влажным, / на болотной, на призрачной сцене трёхсот островов… (Северная Пальмира...).
Красота. И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести / две последних косы, луговые срезая цветы, / и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности / от земной и родной – и такой неземной красоты (Два коня).

НЕЗНАКОМЫЙ
Кто. ; Был незнаком. И пока мы наши пиршества вершили, / всех любя, кто был знаком и незнаком, / на высокие чиновные вершины / лезли мальчики железные ползком (Горечь).

НЕЗРИМО
Существует. ...Петербург, Петроград, Ленинград, и опять / Петербург, / а вернее – Афины времён разорения Рима. Я не знаю, что дальше напишет чумной драматург, / но любимый мой город во мне существует – / незримо... (Северная Пальмира...).

НЕЗРИМЫЙ
Закат. И меня каждым летом по-новому сводит с ума – / в седоглавые годы сильнее, чем в юные годы – / изнутри напоённая солнцем, трепещущая полутьма / меж незримым закатом и тут же возникшим восходом (Белоночие).
Огонь. Горючая звезда – цветущая полынь, Влюблённая во прах, в погосты и руины, Огнём незримым жжёт июньскую светлынь, Полесские дубы и степи Украины (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

НЕИЗБЕЖНО
Наступит. Завтра весна неизбежно и метко наступит / ножкой летучей своей на последний мороз! (Завтра весна...).

НЕИЗБЫВНЫЙ
Мотив. И какие вы рельсы на Млечном пути ни положите, / в них опять зазвенит неизбывный славянский мотив… (Два коня).

НЕИЗМЕННЫЙ, –ая
Жизнь. ; Осталась неизменной. А за пылью, митинговой и кровавой, / за кремлёвской и парламентскою пеной / затерялась жизнь земли моей корявой, / просто жизнь... Она осталась неизменной («Разругались меж собою демократы…»).

НЕИСТОВЫЙ, –ая
Боль. И уже никогда не вдыхать сумасшедшую волю / и слепящую радость работы, любви и гульбы, / и не корчиться в муках от самой неистовой боли, / и по-русски от гнева уже не сорваться с резьбы... (Дума).
Танец. А за пультом стоящая женщина то холодеет, / словно статуя, то – словно ветка под вихрем дрожит. Столько грации в ней – нет, она не оркестром владеет, / а какой-то неведомый, гордый, неистовый танец вершит (Баллада о дирижёре).

НЕКОЛЕБИМЫЙ, –ое
Владычество. Какие молнии проносятся по небу, / в людские души занося дух язычества! Чтоб люди снова ощутили и поняли / неколебимое природы владычество (Гроза).

НЕЛАДНЫЙ, –ая, –ое
Время. Но повсюду остались товарищи мои – / поседевшие парни, / кряжистые ребята. В них неладного времени новые слои / не убили натуры, по-прежнему крылатой (На исходе).
Душа. Завтра весна, хоть сегодня метелью заносит / землю мою и неладную душу мою (Завтра весна...).
Отчизна. Неладная, громадная отчизна, / надолго ли твой затуманен лик? Во все твои края туман проник. И Млечный путь, что в небесах пробрызгнул, – / его молочный брат, его двойник (Предосенние строфы).

НЕЛАСКОВЫЙ
Ветер. Качается год сорок третий / на ветках немецких ракит. Вдыхая неласковый ветер, / отец на откосе стоит («Качается год сорок третий…»).

НЕЛЕПО
Верить.  ; Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо. Тертуллианов словесный жест – С нашего века слепок. Верую, ибо нелепо Верить сегодня всерьёз (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).

НЕЛЕПЫЙ, –ая
Вера. Верую, ибо верю В эту нелепую веру свою. С каждой смирюсь потерей, Но без неё – не устою (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).

НЕЛОВКО
Дышать. ; И каждому дышать и горько, и неловко, / когда на кровный рубль не купишь даже дым, / тем более – трубу. И слово «забастовка» / в домашнем словаре становится родным (Набат).

НЕЛЮДИМО
Смотрят. И как же быть людьми необходимо В краю, где сопки смотрят нелюдимо, Где даже корни врезаны в мороз, Чтоб звёзды и глаза сошлись в соцветья, Чтоб с океаном, шумным, как столетье, Заговорить на равных и всерьёз (Север).

НЕМОЙ, –ая
Страна. ; Не стала немой. Мы должны отыскать слова, / чтоб немой не стала страна, / чтобы вера была жива, / что ещё настанет весна... (Осень-93).

НЕМОТНЫЙ
Страх. Затихла, в немотный опущена страх, Столица, умытая кровью («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Немотный (устар.) – безмолвный.

НЕМЫСЛИМО
Больно. ; И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Драться. ; Нет, вы встретили ворога так, что немыслимо драться достойней. Но броню лобовую пробьёт ли пехота собой С трехлинейкой в руках… И у каждого – лишь по обойме, / где всего пять патронов. И не было больше обойм (Сыновняя поэма).
Мало. Посмотри – как земля истомилась в зиме, Как душа в озлобленье устала. Неужели не ясно, что жить на земле Нам досталось немыслимо мало? (Прощёное воскресенье).

НЕМЫСЛИМЫЙ, –ая
Страна. Пью взахлёб расстоянья немыслимой страны, / что великой державой не только лишь по нраву / своему называлась веками, но по праву / первородства – духовной своей величины (На исходе).
Счёт. Клич любви духоту рассечёт Непроветренных судеб и комнат И предъявит немыслимый счёт Бедолагам, что нынче не помнят, Как, любой прорывая запрет, Сердце сладкая боль забивает! (На повороте).

НЕНАСТНЫЙ, –ая, –ое
Година. Я, ровесник Победы, сегодня к ненастной године, / к высочайшему часу в твоей прокалённой судьбе / обращаюсь, отец мой (Сыновняя поэма).
Житьё. Жизнь моя, любимая моя, / матушка моя и Мать-Россия!  / злая хмурь ненастного житья / вечный голос ваш не погасила (Вечный ветер).

НЕОБЪЯВЛЕННЫЙ, –ая
Война. Померещилось, привиделось, примстилось… В самом-самом окаянном сне приснилось, / что однажды гибнуть выпало и мне / на восточной необъявленной войне, / где в урюковом тепле томился порох / и кровавилась арычная струя, / где насквозь меня прогрыз горящий морок  / огневая пробуравила змея (О моей войне...).

НЕОПАЛИМЫЙ, –ая
Свежесть. И память дышит горячо и сладко, / неопалимой свежестью хмеля (Псковские строки).

НЕОТВРАТИМЫЙ, –ые
Разлуки. Жадно живя – и всё же тайно готовясь / к неумолимым, неотвратимым разлукам, / фронтовики, вы сегодня – высшая совесть / и сыновьям, и подросшим внукам («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).

НЕОТСТУПНО
Понял. И только в этом городе восточном / неумолимо, неотступно, прочно / всем существом я понял эту явь – / как будто море огненное вплавь / я пересёк... (Жестокое прощанье).

НЕОТСТУПНЫЙ, –ая
Забота. ...Наступила пора неотступной и горькой заботы – / вопрошать небеса, и судьбу, и себя самого: / не последний ли год подарил мне медовые соты, / не последний ли день подарил мне своё волшебство? (Дума).

НЕПОКОРНО
Живёт. Взмах руки – и пульсируют светом валторны. Взмах руки – и просторно тревогою веют альты. Каждый в зале и каждый на сцене / живёт в этот миг непокорно, / лишь в одном единясь – в буревом волшебстве красоты (Баллада о дирижёре).

НЕПОКОРНО-КРУТОЙ
Стратег. И яснее видится Маршал, / непокорно-крутой стратег. Лишь над временем был не волен / поседевший кряжистый воин. Пересилил всё остальное / этот огненный человек (Ретроспектива. День Победы. 1965).

НЕПРЕДВИДЕННЫЙ, –о
Всё. ; Непредвиденно, непредугаданно всё на земле… И неведомо, что через миг приключится на свете / в этой краткой и зыбкой, колеблющейся полумгле: / ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? (Белоночие).

НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ
Запас. Но я, живущий в глубинке России, В её святой заповедной глуби, К ней преисполнен сыновней любви, Такой любви, что ещё никакие Невзгоды (каждая – словно фугас), Своей ордой не смогли уничтожить Её неприкосновенный запас («От молодой и седой, синеокой…»).

НЕПРОВЕТРЕННЫЙ, –ые
Судьбы. Клич любви духоту рассечёт Непроветренных судеб и комнат И предъявит немыслимый счёт Бедолагам, что нынче не помнят, Как, любой прорывая запрет, Сердце сладкая боль забивает! (На повороте).

НЕПРОГЛЯДНЫЙ, –ая
Ночь. И, вопреки науке о птицах, / орнитологии наперекор, / с а м а поёт она! – не томится, / чтоб для неё запел ухажёр. Не потому, что солнце восходит, / и не затем, чтоб выпросить снедь. А просто в нашей хмурой природе / нельзя собою быть – и не петь. Сама поёт она – в лютой стуже, / и непроглядной ночью поёт, и мне, как воздух, дорог и нужен / её напевов шалый полёт (Моя соловьиха).

НЕРАВНЫЙ
Поединок. ; Последний русский витязь... Он впасть не может в грех /  отчаянья, унынья душою православной. И рядом со слияньем двух заповедных рек / идёт он в поединок, последний и неравный (Последний русский витязь).

НЕРАЗМЕННЫЙ, –ые
 Слова. Эти старые поверья, / неразменные слова, / словно птиц волшебных перья, / светят жаром колдовства («Эти старые поверья….»).

НЕРАЗРЫВНЫЙ, –ые
Сердца. И оттуда править бал и править нами / стали ловко и уверенно они, / деловые люди с жёсткими глазами, / с неразрывными сердцами из брони (Горечь).

НЕРОЖДЁННЫЙ, –ые
Сыновья. Не мне бы жить и этот сказ вести сыновний. Но я живу, и не хватает всё сильней / мне в поколенье, как соратников, сегодня / прекрасных ваших – нерождённых – сыновей!.. (Мир праху вашему...).

НЕРУКОТВОРНЫЙ
Венец. И над быстрой и мягкой водой / Возвышается шеломом былинным / Отчий берег, вольный город седой / В самоцветах бузины и рябины. Это – мой нерукотворный венец, / С плотью, духом и судьбой нераздельный (Сыновняя поэма).
Стяг. И как прежде, мы пашем до ломоты в костях / и до рези в глазах; и душой своей, и плотью / заклеймённый позором, / разодранный в лохмотья / мы сшиваем наш гордый нерукотворный стяг (На исходе).

НЕРУССКИЙ, –ое
Небо. И неба нерусского просинь / на русские пала глаза: / отец мой лежит под откосом, / и стала кровавой роса… («Качается год сорок третий…»).

НЕСБЫТОЧНЫЙ, –ые
Желания. ; Восток для россиянина – тьма желаний, / чаще всего несбыточных (Три желания).

НЕСКЛАДНЫЙ, –ое
Поколение. И с высот своих глядит на нас бесстрастно / многоликое сановное жульё. Неужели ты останешься безгласным, / поколение нескладное моё?! (Горечь).

НЕСМЕТНЫЙ, –ая
Тьма. Для любых исходов у нас / есть несметная тьма причин. И поэтому мы сейчас / не должны молчать. Не молчим! (Осень-93).

НЕСПЕШНО
Сживёшься. Ведь не зря россиянина / Запад нарек московитом! И когда в этот город судьбу свою прочно вожмёшь / и неспешно / сживёшься с его естеством мозговитым, / сам не зная того, с ним натурой становишься схож (Земля Москва).

НЕСЧАСТНЫЙ, –ая
Звезда. Я впал бы в унынье, поверив, что начисто спета Судьбы нашей песня под русской несчастной звездой. …Но дверь открываю – и слышу: на улице где-то «Гармонь одинокую» голос поёт молодой! (Наши песни).

НЕТЁПЛЫЙ, –ые
Волны. Что же нажито, что накоплено? – эти, что ли, волны нетёплые, / лес над ними рыжими копнами, / солнца зреющий колобок... Да надежда, что в этом холоде / стать моей домовиной желудю / долгий срок (На Сестрорецком берегу).

НЕУБИТЫЙ, –ое
Своеволье. Здесь кличут голубику гоноболью / и клюкву называют журавлихой. Дворы, как башни, ставят плитяные / – девонским плитняком земля полна, / а люди – неубитым своевольем, / в котором слиты нынешнее лихо, / вчерашний мрак и давняя война (Предосенние строфы).

НЕУЗНАВАЕМЫЙ
Город. ; Люблю неузнаваемым. Как я люблю этот город заснеженным – / в завесях, в нависях и в кисеях, / неузнаваемым и незаслеженным, / неразличимым в пуховых слоях (Пскову).

НЕУМОЛИМО
Понял. И только в этом городе восточном / неумолимо, неотступно, прочно / всем существом я понял эту явь – / как будто море огненное вплавь / я пересёк... (Жестокое прощанье).

НЕУМОЛИМЫЙ, –ые
Разлуки. Жадно живя – и всё же тайно готовясь / к неумолимым, неотвратимым разлукам, / фронтовики, вы сегодня – высшая совесть / и сыновьям, и подросшим внукам («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).

НЕЩАДНО
Добивал. Прошло немало лет и месяцев с тех дней обугленных, когда Восставший люд в кровавом месиве толкла наёмная орда. Когда, оглохшие от грохота, стояли насмерть млад и стар, И раненых с глумливым хохотом нещадно добивал «Бейтар»... (Чёрный октябрь).

НЕЯСНЫЙ, –ое
Родство. Двух сердец неясное родство Годы в узел затянули туго. Здравствуй, дама сердца моего, Добрая и верная подруга… (Встреча славянки).

НИЗКОЛОБЫЙ, –ая
Лахудра. Очей славянских синь эстрадный дым забил – Гнусавит микрофон лахудры низколобой (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Лахудра (грубо-просторечное) – женщина лёгкого поведения.

НИЧТОЖНЫЙ
Улов. ; Ничтожен. По-прежнему слова расходятся с делами. И всех уже тошнит от самых знатных слов. И толку нет уже вздымать слова, как знамя, тем более – как сеть. Ничтожен их улов (Набат).

НОВОЯВЛЕННЫЙ
Герой. Уголовной «фенею» и матом / плещет это время со страниц / новых книг: читай – и падай ниц / перед новоявленным героем (Читая новинки).

НОВЫЙ, –ая, –ые
Война. И на новую войну, Словно деды в старину, На чужую сторону Мы пошли в дорогу (Песнь русских воинов).
Изба. Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).
Листва. Ветер, листья старые гони, / жги мою судьбу на зорьке ранней. Новою листвой взойдут они. Наступило время расставаний… (Вечный ветер).
Март. В заглавии стихотворения «Новый март».
Образ. Дай Бог – другие будут времена, / твой новый образ возродят потомки... Сегодня же вокруг – одни обломки, / уже остывший пепел, прах седой, / покрывшийся травой забвенья сочной (Жестокое прощанье).
Псков. Вечно славься, Псков вчерашний! Вечно здравствуй, новый Псков! (Гимн города Пскова Гимн города Пскова).
Россия. В блаженстве палач, но блаженны они, Кто пал на октябрьской Пресне, И каждый из павших в грядущие дни Для новой России воскреснет («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Святыня. Древнее духовное зерно / вырастает в новую святыню. Никому на свете не дано / поселить в душе твоей пустыню (Гимн грядущей России).
Сирень. Вновь у каждого окна Цвет кипит лиловый. И земля пьяным пьяна От сирени новой (Соната сирени).
Слова. Наши новые слова – / будто сорная трава. А бывало – словно гладью / вышивали по мечте. Говорили, встреть по платью, / проводи – по красоте. По красе – не по уму: / полюбить за ум – не диво. Кто любимый – тот красивый... («Наши новые слова…»).
Строка. ...Да не станет строка моя новая словом прощальным: / ведь прощанье с прощеньем созвучны, да всё ж не родня (Дума).
Уставы. И любые новые уставы / не заменят в наши времена / людям работящим и усталым / мякоть хлеба и стакан вина («Как багровы стали воды наших рек …»).

НОЧНОЙ, –ые
Мрак. Тревогой дышит мрак ночной / и гарью бронетранспортёров. Свои крыла над всей страной / война гражданская простёрла (Страна).
Откос. Бродит лето по винам и венам, / города становя на колеса, / и в лицо свежескошенным сеном / дышит лента ночного откоса («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Столицы. Ночные азиатские столицы! – / червонный бархат, огненная синь, / шальные рукотворные жар-птицы / в ладонях горных кряжей и пустынь... («Ночные азиатские столицы…»).

    О

ОБЛЕЗЛЫЙ, –ые
Пальто. Но мне-то до этих вонючих / отбросов казалось бы что, / сидящих на мусорных кучах / в облезлых и драных пальто? (Отверженные).

ОБОМШЕЛЫЙ, –ые
Гривы. Красно-белым узорочьем русское вспыхнет барокко. Обомшелые гривы встряхнут под колоннами львы. Мы идём по извивам, по узким зелёным протокам, по живым капиллярам гигантского тела Москвы (Земля Москва).

ОБУГЛЕННЫЙ, –ые
Дни. Прошло немало лет и месяцев с тех дней обугленных, когда Восставший люд в кровавом месиве толкла наёмная орда. Когда, оглохшие от грохота, стояли насмерть млад и стар, И раненых с глумливым хохотом нещадно добивал «Бейтар»... (Чёрный октябрь).

ОГНЕВОЙ, –ая
Змея. Померещилось, привиделось, примстилось… В самом-самом окаянном сне приснилось, / что однажды гибнуть выпало и мне / на восточной необъявленной войне, / где в урюковом тепле томился порох / и кровавилась арычная струя, / где насквозь меня прогрыз горящий морок  / огневая пробуравила змея (О моей войне...).

ОГНЕННО
Цветёт. И огненно цветёт Живая наша плоть, не скрытая коростой; Распахнутая боль, раскрывшаяся явь, Отчаянье и гнев, и горечь, и отвага, На свежих ранах соль, на старых звёздах – ржавь (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

ОГНЕННЫЙ, –ая, –ое
Море. И только в этом городе восточном / неумолимо, неотступно, прочно / всем существом я понял эту явь – / как будто море огненное вплавь / я пересёк... (Жестокое прощанье).
Синь. Ночные азиатские столицы! – / червонный бархат, огненная синь, / шальные рукотворные жар-птицы / в ладонях горных кряжей и пустынь... («Ночные азиатские столицы…»).

ОГРОМНЫЙ, –ая
Держава. А как мы хотели страну излечить от недугов,  /  чтоб гордую мощь с головы не губило гнильё! На как же умело нас всех разделили друг с другом / в огромной державе. И мы потеряли её (Сверстникам).
Страна. Я слушаю песни разрушенной нашей державы. Я слушаю счастье и горе огромной страны – Высокое солнце народной поруганной славы, Отлитое в звуки, что ныне почти не слышны (Наши песни).

ОДИНОКИЙ, –ая
Гармонь. В названии песни. Я впал бы в унынье, поверив, что начисто спета Судьбы нашей песня под русской несчастной звездой. …Но дверь открываю – и слышу: на улице где-то «Гармонь одинокую» голос поёт молодой! (Наши песни).

ОДИНОКО
Стоят. И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади / вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф: / два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади / одиноко стоят, золотистые шеи скрестив (Два коня).

ОЗЯБШИЙ, –ая
Душа. Зажги своё сердце от жарко-малиновых стрел Кипрея, который зовётся у нас иван-чаем, Чтоб сладостный пламень озябшую душу согрел, Шмелиным нектаром уставшую плоть угощая (Зажги своё сердце).
Ты. ; Хворый и озябший, и седой, Стукнешься ты лбом с лихой бедой. Разведу беду твою руками, Стану для тебя живой водой…» (Женском приворот).

ОКАЯННЫЙ, – ые
Дни. Я – радуюсь, хоть в радости моей – колючий привкус окаянных дней («Апрельский сонет»).
Сон. Померещилось, привиделось, примстилось… В самом-самом окаянном сне приснилось, / что однажды гибнуть выпало и мне / на восточной необъявленной войне, / где в урюковом тепле томился порох / и кровавилась арычная струя, / где насквозь меня прогрыз горящий морок  / огневая пробуравила змея (О моей войне...).

ОКРЕСТНЫЙ, –ые
Деревни. В садах окрестных деревень / цветут шиповник и сирень («Скосив июньскую траву…»).
Мир. А во мне, и в мире дальнем, и в окрестном – / боль безлюбья. Листья мёрзнут на лету. …За оградою ещё осталось место: / слава Богу, мне теперь уже известно, / где последний свой покой я обрету (Боль осенняя).

ОКТЯБРЬСКИЙ, –ая
Пресня. В блаженстве палач, но блаженны они, Кто пал на октябрьской Пресне, И каждый из павших в грядущие дни Для новой России воскреснет («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ОПАСНЫЙ
Путь. И всадник в стремена встаёт в долине где-то, / в опасный горный путь душа устремлена (Сонет-фантазия).

ОСЕННИЙ, –яя, –ие
Года. Как внезапно вспыхнуло тогда В нас двоих сладчайшее горенье, И мои осенние года Запылали майскою сиренью (Соната сирени).
Сок. И глухим метельным потрясеньям / не затмить, не скрыть и не свернуть / этот сок бунтующий, осенний, / это солнце, полнящее грудь («Бабье лето, щедрое такое…»).
Сороть. Там Лукоморье двери отворит... Там вся земля стихами говорит! Там золотой листвой душа Поэта Над Соротью осеннею парит («Меня рябина мёдом угостила…»).
Холод. В благодатном осеннем холоде / солнца катится колобок. И, скользя в ногах, скачут жёлуди, / скачут желуди из-под ног (На Сестрорецком берегу).

ОСТРЕЙ
Недоля. ; Оттого ли, что воля – в извечном созвучии с долей / и рифмуется с болью, и перекликается с полем, / нет недоли для русского сердца сильней, чем неволя, / и острей, чем погибшее поле, не сыщется боли... (Созвучия).

ОСТРЫЙ, –ое, –ые
Волнение. Я слушаю их, и волнением острым и сладким Полно моё сердце, и плачет оно, и поёт. Зачем Дунаевский и Хренников, Блантер и Фрадкин Надежду и веру творили семёркою нот?! (Наши песни).
Топоры. – Стропила выше! – По ветру летит / легчайший пух –дрожит июньский тополь. На острых топорах смола блестит. Ошкурены стволы. Надёжен стропаль (Смола и солнце, солнце и смола).
Шёпот. И острый, словно свежая осока, Полночный шёпот веру мне дарил, Что я и впрямь – слегка уставший сокол, В котором дух над плотью воспарил (Соколиная баллада).

ОТВАЖНЫЙ, –ая
Совесть. А танки – вдавили в кровавую слизь
Отважную совесть народа («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ОТВЕРЖЕННЫЙ, –ы
Мы. ; Отвержены. Отвержены мы, и такими / до тех мы останемся пор, / пока не отбросим, не скинем / с себя этот лютый позор (Отверженные).

ОТРАВЛЕННЫЙ –ые
Реки. Теперь, когда у всех в душе растут прорехи, / которые страшней озоновых прорех, / когда вовсю бегут отравленные реки / в моря людей, вовек не знавших слова «грех»... (Набат).

ОТЧАЯННО-ОСТРЫЙ, –а
Пора. ; Отчаянно-остра. Обняла судьбу мою пора / горькая, как дым костров осенних, / обожгла, отчаянно-остра, / словно спирт на перечных кореньях (Вечный ветер).

ОТЧАЯННЫЙ, –ая
Рань. …На двоих – фанерный чемодан, / связка книг, и вера в мир людской, / и любви отчаянная рань, / и гнездо – сосновая изба, / и вокруг – лесная глухомань: / сельских просветителей судьба («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Роман. Эту женщину, которой никогда / я не видел, разве только лишь на фото, / в молодые повстречав мои года,
полюбил бы я и жарко, и с охотой. И, конечно же, отчаянный роман / заварился бы у нас тогда с разлёта. Нашим молниям любовным и громам / передышки мы не знали бы и счёта («Эту женщину, которой никогда…»).

ОТЧИЙ, –ая
Берег. И над быстрой и мягкой водой / Возвышается шеломом былинным / Отчий берег, вольный город седой / В самоцветах бузины и рябины (Сыновняя поэма).
Дом. Обрати сиротское жильё / в отчий дом для дочери и сына... Возродись, Отечество моё, / наша неделимая Россия! (Гимн грядущей России).
Земля. И над отчей землёй, золотой и седой, «Спи, отец!» – говорю я сквозь слёзы. Спи под русским крестом и под красной звездой, / рядом с мамой, у белой берёзы... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Кров. Что ни травинка – то ляжет в стог. Что ни цветок – то излечит хворь. Выжил и выстоял отчий кров / с ними, и долго ему стоять (Ботаника любви).
Могила. В день печали, траура и скорби / флаг поник державный над Кремлём. Я же – над могилой отчей сгорблен / и в былое сердцем устремлён (22 июня 21 века).

    П

ПАДУЧИЙ, –ая
Звезда. Жизнь моя, о, как же быстро ты промчалась!
Как над озером падучая звезда… («Озеро Берёзно»).

ПАРНОЙ
Разлив. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).

ПАХУЧИЙ, –ие
Пыл. Лето бродит по нивам и весям, / позолотой зерно покрывая, / расходясь в неуёмности песен / и в пахучем пылу каравая («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Стропила. Смола и солнце, солнце и смола! Смолой исходят свежие распилы, / и поднимает грузная стрела / пахучие сосновые стропила (Смола и солнце, солнце и смола).

ПЕВУЧИЙ
Свет. ; Певуч. И снова я везу в Москву из Пскова / в мешке льняном земное колдовство. Сирень…сирень! – таинственное слово: / певуч, как птица Сирин, свет его… (Соната сирени).

ПЕВЧИЙ
Стих. Пусть не будет никого меня безвестней / из людей, судьба которых – певчий стих, / но хочу, чтоб от меня осталась песня / о любви отца и матери моих… (Боль осенняя).

ПЕРВОЗДАННО-ИЗВЕЧНЫЙ, –ые
Краса и ужас. ; Краса и ужас, первозданно-извечные, / стволы дерев и наши вены заполнили. Дела бездарные и думы беспечные / водой и пламенем надолго прибьёт (Гроза).

ПЕРВОЗДАННЫЙ, –ая
Лазорь. А быть может, оттого ты / синеглаза, что однажды / неба древние высоты / и кристальный свет озёр / утолить собой решили / красоты людскую жажду / и в глаза твои вложили / первозданную лазорь (Синеглазая таджичка).
Лазорь (устаревшее) – то же, что лазурь.

ПЕЧАЛЬНЕЕ
Могло быть. ; Не жалей ни о чём. Ни о чём не жалей. Всё могло быть печальнее вдвое (Заповедь).

ПЕЧАЛЬНО
Покидать. ; Как тревожно и горестно, как тяжело и печально / покидать беззащитными тех, что любили меня (Дума).

ПЕЧАЛЬНЫЙ, –ая, –ые; –а
Литавры. …пускай моя седая голова / увенчается когда-либо не лавром, / а венком ржаным. И грянут надо мной / не прощальные печальные литавры – / жар колосьев, звон колосьев золотой (Звон колосьев).
Осень. Печальная осень пришла к моему поколенью, / сиротская осень безмерных и горьких потерь... (Сверстникам).
Повтор. И в том рассказе звучало не раз / одно и то же – совсем не укором, / а горьким вздохом, печальным повтором: – Зачем, Россия, ты бросила нас?! (От молодой и седой, синеокой…»).
Пророк. Как легко быть печальным пророком / в нашей богохранимой стране / и вещать о столетье жестоком, / что наступит в кровавом огне Как легко быть печальным пророком В нашей богохранимой стране И вещать о столетье жестоком, Что наступит в кровавом огне (Дневник смуты).
Ты. ; Печальна. Печальна и нежна, желанна и светла, / любимая стократ сильнее, чем вначале, / за сотни миль тебя молю – чтоб ты жила, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

ПЁСТРЫЙ, –ые
Горы. Тревогой дышит песнь журчащего арыка, / и глубь ночных небес, и сердца глубина. А пёстрых гор зубцы, заточены лучами, / бессонный мир земной гранитом увенчали... смертной жаждой жить земля в ночи полна! (Сонет-фантазия).

ПЛЕСКУЧИЙ, –ая
Пскова. Сколько новых слов к себе ни кликаю, / а душа всё прежними жива: / вольный витязь Псков, река Великая, / быстрая, плескучая Пскова... (Псковщина).
Пскова – река в Псковской области.

ПЛОДОРОДНЫЙ, –ые
Поля. Косточками русскими выстланы Эти плодородные поля (Памирской долине).

ПЛЮГАВЫЙ, –ая
Нечисть. ; …А сегодня – просторы её [страны] облучены / радиацией нечисти, властной и плюгавой (На исходе).

ПОБЕДНЫЙ, –ая
Сирень. Но урок – не позор, если он не проходит бесследно, / и тропа отступленья в июньской полынной степи / привела тебя всё-таки к майской сирени победной, / стала первым звеном в протянувшейся к миру цепи (Сыновняя поэма).
Смех. И убивают нас по одному. И – всех… И в мере той или иной / охвачен каждый смертною войной / против кого-то. Или – против всех. …И слышен Сатаны победный смех! («Страна, где все воюют против всех…»).
Ширь. А теперь я тебя / поведу по Москве заповедной, / даже тем незнакомой, кому этот город родной. Ослепляя приезжих и высью, и ширью победной, / он велик, словно айсберг, / потайной своей глубиной (Земля Москва).

ПОБИРУШНЫЙ, –ая
Сума. И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Побирушный (просторечное) – от сущ. побирушка, т. е. нищий.

ПОВЕРЖЕННЫЙ
Лев. Если страна – не отечество и не держава, / а криминальный бардак под кликухой Эр-Эф, – / будет манить их имперская лютая слава: / шустрых шакалов красивей поверженный лев (Символика...).

ПОВИННЫЙ, –ая
Голова. Под камень лежачий вода не течёт, / а капля и камень проточит. Повинную голову меч не сечёт, / а голого – дождь не промочит (Пословицы и поговорки).

ПОГИБШИЙ, –ие
Леса. Друзья, чьи души взмыли в небеса, В душе моей рискуют жить сначала. Погибшие озёра и леса В ней снова дышат волей величавой («Как в темноте белеет полоса…»).
Озёра. Там же.

ПОДВАЛЬНЫЙ
Уют. Бомжи, пережившие зиму, / прогретою дышат землёй. И жутко, и невыносимо / им было минувшей зимой. И мёрзли, и мокли, и дохли, / но выжили, вышли, обсохли, / покинув подвальный уют (Отверженные).

ПОДЛО
Подмигнула. Как шалава, нам судьба Подмигнула подло. Только грянула труба – Мы в штыки да в сёдла (Песнь русских воинов).

ПОДЛЫЙ, –ое
Время. Завтра весна, если только свинцовою шубой / веру не выдавит подлое время из нас, / если сегодня твои сумасшедшие губы / не позабудут моих стосковавшихся глаз... (Завтра весна...).

ПОДНЕВОЛЬНЫЙ
Художник. ; Вспахивай небо, свободный художник,
/ что ни на есть подневольный (Воля).

ПОЗДНИЙ, –ее, –ие
Тепло. Русской речи мудрая природа / бабьим летом метко нарекла / это расписное время года, / этот месяц позднего тепла («Бабье лето, щедрое такое…»).
Травы. Травы поздние начисто скошены / от карельских низин до Карпат. Небо выцвело, зноем изношено – / начинается яблокопад! (Яблокопад).

ПОЗОРНЕЙШИЙ
Муж. ; Тот был и дурак и, страшен, / но стал бы покорнейшим мужем. А этот, пройдя кипяток, / красавец, да сердцем жесток, / водой ледяною застужен. Такой мне на ложе не нужен! (Иванушка).

+ПОЗОРНЫЙ, –ая
Осень. Позорная осень пришла к моему поколенью. Жестокая осень. Какою-то будет зима?.. (Сверстникам).

ПОЛНОЧНЫЙ
Пьяница. Как полночный измученный пьяница, Рухнул век у своей же двери. Ах, душа моя, вечная странница, Нам бы только дожить до зари! («Как смола ядовитая, тянется…»).
Шёпот. И острый, словно свежая осока, Полночный шёпот веру мне дарил, Что я и впрямь – слегка уставший сокол, В котором дух над плотью воспарил (Соколиная баллада).

ПОЛУСЛЕПОЙ, –ы
Глаза. ; Полуслепы. Умирал индус на моих глазах, / на глазах вокзальной толпы. На его лице пыль была как прах / и глаза – полуслепы (Смерть крестьянина).

ПОЛЫННЫЙ, –ая
Ночь. …Только раз ты поведал – а мне же всё снится
и снится / этот гарью, и потом, и порохом дышащий сон: / ты встречаешь войну / на степной хлебозорной границе, / и в полынную ночь вдавлен танками ваш батальон (Сыновняя поэма).
Память. Пусть же этот урок в судьбах нынешних не повторится. Летописец любви – не могу я забыть ни о чём. Пусть ракетная мощь не встревожит границу / и полынная память в дозоре стоит трубачом (Там же). 
Стыд. …На крови, на полынном стыде, на горящей пшенице / настоялась безмерная ярость российских солдат (Там же). 

ПОРОЖНИЙ, –ие
Слова. Люби её, чтоб слов порожних / ты красками сказать не мог. Когда её вдохнёт безбожник – / в его устах глаголет Бог (Другу-живописцу).

ПОСЛЕДНИЙ, –яя, –ее, –ие
Витязь. И в штурмах, и в осадах не из последних был / последний русский витязь, / совсем не из последних. Но столько лет он тратил / свой громобойный пыл, / а все его победы в боярских гнили бреднях (Последний русский витязь).
День. Не будет последнего дня у России! Не будет последнего дня! Последний Иуда на красной осине / удавится в кроне огня (Не будет).
Змейка. И до утра, пока последней змейкой Не уползала с улицы метель, Висела рядом с белою шубейкой Колючая моряцкая шинель… (Соколиная баллада»).
Иуда. Не будет.
Медосбор. Шмели ведут последний медосбор / на августовских жарких медоносах. Но только собран мёд – как тут же осы / разбой творят в их гнёздах и разор... (Шмели и осы).
Миг. А в великой стране, что когда-то Святой величалась, Чужеземцы в святынях пируют и пляшут уже! …Вот поэтому мне давят горло и горечь, и жалость, И последнего мига болит ожиданье в душе (Дума).
Молитва. ; Не будет последней. Да воскреснет земля, где живут мои люди родные. Да не сгинут святыни, и грады, и веси её. Да не будет последней молитва моя о России. Да не будет последним последнее слово моё (Дума).
Мороз. Завтра весна неизбежно и метко наступит / ножкой летучей своей на последний мороз! (Завтра весна...).
Поединок. ; Последний русский витязь... Он впасть не может в грех /  отчаянья, унынья душою православной. И рядом со слияньем двух заповедных рек / идёт он в поединок, последний и неравный (Последний русский витязь).
Покой. А во мне, и в мире дальнем, и в окрестном – / боль безлюбья. Листья мёрзнут на лету. …За оградою ещё осталось место: / слава Богу, мне теперь уже известно, / где последний свой покой я обрету (Боль осенняя).
Слово. Дума.
Соловей. Последний соловей! В лесах лениво, тихо. Все птицы смолкли и готовятся в полёт. ... А он, мятежный, ищет соловьиху – / единственно свою! – и потому поёт. («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).
Срок. Я прошепчу и в последний свой срок, / смертную муку лишив торжества – / как называется этот цветок, / как называется эта трава?! (Ботаника любви).
Телега. И сединою снега / давно сменился тополиный пух. И по зиме последняя телега / звенит-летит во весь былинный дух... (Псковские строки).
Черта. ...И за самою последнею чертой, / где навеки замолчу и заночую, / всё равно я и услышу и почую / звон колосьев, жар колосьев золотой (Звон колосьев).

ПОСТРАШНЕЕ
Времена. ; Бывали пострашнее. Какое нынче время у России? – Бывали пострашнее времена… («Какое нынче время у России?..»).

ПОТАЙНОЙ, –ая
Глубина. А теперь я тебя / поведу по Москве заповедной, / даже тем незнакомой, кому этот город родной. Ослепляя приезжих и высью, и ширью победной, / он велик, словно айсберг, / потайной своей глубиной (Земля Москва).

ПОЧЁТНЫЙ, –ое
Дело. Он изнемог, забрало подняв, ходить на рать, / сограждан заслоняя щитом, душой и телом, / когда у них законы вершит удельный тать, / когда измена стала почти почётным делом (Последний русский витязь).

ПОШЛЫЙ, –ая
Комедия. …эту драму он ставит и пишет уже три столетья, / грозовую трагедию, каменный эпос Петров / разводя суетливой и пошлой комедью*... (Северная Пальмира...).

ПРАВИЛЬНЫЙ, –о
Всё. ; Правильно. Впрочем, всё правильно... Всё справедливо на свете: / рано ли, поздно ли – кончится время химер. ...Так что не попусту мальчики-девочки эти / майки надели с багряными буквами – СССР (Символика...).

ПРАВОСЛАВНЫЙ, –ая, –ые
Душа. Последний русский витязь... Он впасть не может в грех /  отчаянья, унынья душою православной. И рядом со слияньем двух заповедных рек / идёт он в поединок, последний и неравный (Последний русский витязь).
Крест. Под крестом православным покоится он / и под красной советской звездою – Потому что, когда был в купели крещён, Русь ещё называлась Святою («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Русь. Возродись, Отечество моё, Наша неделимая Россия! Не поправ собою никого, Оставайся Русью Православной. Веры предков корень вековой Да пребудет нашей сутью главной (Гимн грядущей России).
Храмы. И уже в православные храмы / сатанинская рвётся орда. И над площадью - Красной от срама – / шестихвостая всходит звезда... («Что в наследство получат потомки…»).

ПРАВЫЙ, –ая
Слава. Да сомкнутся все твои края / под багряным стягом Правой Славы. Возродись, Империя моя, / Русская Великая Держава! (Гимн грядущей России).

ПРЕВЫШЕ
Чувство ; Превыше свободы. …Ты ещё поживёшь? или канешь в небесные сети? И превыше свободы, и глубже оно, и мощней, / это странное чувство – / что в доме высотном, что в поле (Белоночие).

ПРЕДОСЕННИЙ, –ие
Строфы. В заглавии стихотворения «Предосенние строфы».

ПРЕДРАССВЕТНЫЙ
Лес. Ты пришло ко мне, доброе лето, / в поцелуях, в ожогах, в осоках, / в молоке предрассветного леса, / в дрожи сердца на млечных высотах («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).

ПРЕДСМЕРТНЫЙ, –ая
Жуть. Гоголь, / не тот, что стоит на бульваре, / уподобленный гордой гранитной горе, Гоголь, рядом сидящий в старом дворе, / страшен, если снизу взглянуть на него, / в чёрные чугунные глаза взглянуть, / где застыла предсмертная жуть (Живые души).

ПРЕДУТРЕННИЙ
Покой. Заплаканные окна раствори И вслушайся в предутренний покой, За окнами гудят монастыри, Нависшие над стынущей рекой («Заплаканные окна раствори...»).
Холод. Крик петуха, тревожный и пружинный, / на холоде предутреннем возник. И, оторочен спелою крушиной, / с холмов туман спускается в тростник («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).

ПРЕЖНИЙ, –яя
Жар. Преображён во внука / прежний мой пыл и жар. Слаще мелодий всех / мне его слышать смех, / слаще любых любовных / радостей и утех («Вот я и дедом стал…»).
Пыл. Там же.
Сноровка. Свистит коса-литовка, пружинна и легка, / и прежнюю сноровку почуяла рука. / Шмели медноголосы, и оводы, и осы / в заречные покосы летят издалека (Косьба).

ПРЕКРАСНЫЙ, –ые
Сыновья. Не мне бы жить и этот сказ вести сыновний. Но я живу, и не хватает всё сильней / мне в поколенье, как соратников, сегодня / прекрасных ваших – нерождённых – сыновей!.. (Мир праху вашему...).

ПРИВЫЧНЫЙ
Слух. ; Привычен. Ко всему привычен русский слух, / но привыкнет к этому едва ли: / раньше звали «пу;танками» шлюх, / а теперь «пута;нками» назвали (О пользе ударений...).

ПРИГОЖИЙ
Я. ; Пригож.  И вот из студёной водицы / я вылез, пригож и умён. И, ахнув, младая царица, – Не тот, – закричала, – не он! (Иванушка).

ПРИЗРАЧНО
Сияла. Звезда сияла призрачно и шало. Дышало море вольное под ней (Эвридика).

ПРИЗРАЧНЫЙ, –ая
Грусть. Раньше – только призрачную грусть / мне дарило время листопада. А теперь я знаю наизусть / музыку прощального разлада… (Вечный ветер).
Сцена. И какой же безумный, какой неземной драматург / создал – нет, создаёт ещё – драму / с названьем протяжным: / Петербург, Петроград, Ленинград – и опять Петербург, / на гранитных подмостках, пропитанных / воздухом влажным, / на болотной, на призрачной сцене трёхсот островов… (Северная Пальмира...).

ПРИЗЫВНО
Закричали. И мы уже вдали от дома и тепла. И чайки над водой призывно закричали. И прежняя мечта взметнулась как стрела – / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

ПРОГНИВШИЙ
Вавилон. Прогнивший и смердящий Вавилон, / продавшаяся нелюдям блудница – Москва моя, / стряхни свой чёрный сон, / проснись великой русскою столицей! (На улицах столицы…»).
Вавилон –  употр. как символ большого города с его суетой, соблазнами и пороками.

ПРОКАЛЁННЫЙ, –ая
Судьба. Я, ровесник Победы, сегодня к ненастной године, / к высочайшему часу в твоей прокалённой судьбе / обращаюсь, отец мой. И запах июньской полыни / пропитал эти строки и думы мои о тебе (Сыновняя поэма).

ПРОКЛЯТЫЙ, –ая
Арктика. Чтобы диск слепящий за кормой проглядывал, Чтоб вздымались тралы, лёгкости не зная, Чтобы вновь звала меня Арктика проклятая, Арктика желанная, Арктика родная («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).

ПРОРОЧЕСКИЙ
Глас. И по сегодня её [мамы] наставленья / слышу, как будто пророческий глас: «Чёрная ягода – лишь на варенье, / красную – можно поесть и сейчас (Смородиновый трилистник).

ПРОСТОЙ
Цветок. Кругом пошла б моя голова, – / столько неведомого естества / сразу явилось чутью и глазам! – / если б его не облек я в слова, / мне отворившие, словно сезам, / древней и дивной натуры плоть, / духа таинственного исток, / где равнозначны хлеба ломоть, / царственный храм и простой цветок (Ботаника любви).

ПРОСТОРНО
Веют (тревогою). Взмах руки – и пульсируют светом валторны. Взмах руки – и просторно тревогою веют альты. Каждый в зале и каждый на сцене / живёт в этот миг непокорно, / лишь в одном единясь – в буревом волшебстве красоты (Баллада о дирижёре).

ПРОТЯЖЁННО
Голосит (напев). Тропина;.!.. Не тропа, не тропка... Протяжённо, светло и кротко / голосит распев, словно лодку / с гуслярами несёт волна; («Во сыром бору тропина;…»).

ПРОЧНО
Вожмёшь. Ведь не зря россиянина / Запад нарек московитом! И когда в этот город судьбу свою прочно вожмёшь / и неспешно / сживёшься с его естеством мозговитым, / сам не зная того, с ним натурой становишься схож (Земля Москва).
Понял. И только в этом городе восточном / неумолимо, неотступно, прочно / всем существом я понял эту явь – / как будто море огненное вплавь / я пересёк... (Жестокое прощанье).

ПРОШЛЫЙ, –ая
Доля. Уроженцы Псковщины, Смоленщины Стали щедрой почвою в краю, Розами и лозами увенчанном И – забывшем долю прошлую свою (Памирской долине).

ПРОЩАЛЬНЫЙ, –ое, –ые
Круги. Прощальные круги свершают гуси / под первый гром охотничьей пальбы, / и моховые ягоды огрузли, / и желудями плачутся дубы (Предосенние строфы).
Литавры. …пускай моя седая голова / увенчается когда-либо не лавром, / а венком ржаным. И грянут надо мной / не прощальные печальные литавры – / жар колосьев, звон колосьев золотой (Звон колосьев).
Разлад. Раньше – только призрачную грусть / мне дарило время листопада. А теперь я знаю наизусть / музыку прощального разлада… (Вечный ветер).
Слово. ...Да не станет строка моя новая словом прощальным: / ведь прощанье с прощеньем созвучны, да всё ж не родня (Дума).

ПРУЖИННЫЙ
Крик. ; Крик петуха, тревожный и пружинный, / на холоде предутреннем возник. И, оторочен спелою крушиной, / с холмов туман спускается в тростник («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).

ПРЯНЫЙ, –ые
Дымки. …вокруг – сумасшествие красок, и звуков, / и запахов базара: горы арбузов, / терпкие джунгли съедобных трав, / багровые россыпи помидоров, / радуги виноградных гроздьев, / золото горного мёда, / пряные дымки над казанами с пловом… (Три желания).

ПСКОВСКИЙ, –ие
Мотив. В заглавии стихотворения «Псковский мотив».
Строки. В заглавии стихотворения «Псковские строки».

ПТИЦА-ТРОЙКА
; …и связаны у Птицы-Тройки крылья… Черна и всё чернее наша быль («Какое нынче время у России?..»).

ПУСТОЙ, –ое
Место. ; Не будет пустым. Но гордого слышно и за три версты: / виновен – тащите на дыбу. Но место святое не будет пустым: / и рак на безрыбии – рыба (Пословицы и поговорки).

ПУТЕВОДНЫЙ
Свет. Кто скажет мне, зачем я к жизни вызван? Что путеводным светом станет мне? Молчит туман. Молчат седые избы. Молчит земля, кружась в туманном сне (Предосенние строфы).

ПУХОВЫЙ, –ые
Слои. Как я люблю этот город заснеженным – / в завесях, в нависях и в кисеях, / неузнаваемым и незаслеженным, / неразличимым в пуховых слоях (Пскову).

ПУШИСТЫЙ, –ые
Птенцы. Два коня на лугу, на вечернем лугу затуманенном. Два коня над рекой, уплывающей в красный закат, / у опушки лесной, где висит комариное марево, / и пушистых птенцов перепёлочьи гнёзда таят (Два коня).

ПУШКИНСКИЙ
Ямб. И уже декорации стали ветшать, и уже / загнивает морская волна, осаждённая дамбой. И от сброда базарного тошно и душно душе / в этом храме былом, отшлифованном / пушкинским ямбом (Северная Пальмира...).

ПЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
Сонет. В заглавии стихотворения «Пчеловеческий сонет».

ПШЕНИЧНО-СОЛНЕЧНЫЙ, –ая
Свежесть. …вокруг – сумасшествие красок, и звуков, / и запахов базара: горы арбузов, / терпкие джунгли съедобных трав, / багровые россыпи помидоров, / радуги виноградных гроздьев, / золото горного мёда, / пряные дымки над казанами с пловом… А сердцевиной в этом раю – / пшенично-солнечная свежесть лепёшек! (Три желания).

ПШЕНИЧНЫЙ, –ые
Солнца. Я вижу, как смуглый белозубый чертёнок / несёт из лепёшечной целую пирамиду / земных пшеничных солнц – / дымящихся, румяных, щекочущих ноздри за версту, / с пылу с жару, с раскалённых стен тандыра… (Три желания).

ПЬЯНЫЙ, –ая; –а
Земля. ; Пьяна. Вновь у каждого окна Цвет кипит лиловый. И земля пьяным пьяна От сирени новой (Соната сирени).
Смерть. Поэт – не нужен! Даже медью / ему не платят. В свой черёд / голодной или пьяной смертью – с народом вместе – он умрёт... (Окаянные дни).

ПЯТИКОНЕЧНЫЙ, –ая
Звёздочка. И под русским крестом, и под красной звездой / упокоен отец мой навечно. Под крестом из могучей сосны вековой / и под звёздочкой пятиконечной («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

     Р

РАБОТЯЩИЙ, –ие
Люди. И любые новые уставы / не заменят в наши времена / людям работящим и усталым / мякоть хлеба и стакан вина («Что бы там на свете ни случилось…»).

РАБСКИЙ, –ая
Доля. Вольная пахота, вольная птаха... Самая рабская доля. Нет у меня перед нею страха. Я выбираю волю… (Воля).

РАДОСТНЫЙ, –ая, –ые
Дым. Зачем вы старались, Кумач и Фатьянов, и Жаров? Зачем Исаковский слагал с Соловьёвым-Седым Такие напевы, что жарче любых мемуаров Несут нам из прошлого грозный и радостный дым… (Наши песни).
Наития. Я устал. Простите. Я устал. Я устал. Простите и поймите. Никакой на свете пьедестал / не заменит радостных наитий («Я устал. Простите. Я устал…»).
Сон. А тебе и мне, нам с тобой / это [любовь] – просто мир, просто – свет, / просто воздух, ставший судьбой, / просто жизнь, из вёсен и лет, / и столетий, кратких, как миг, / и объятий, долгих, как стон / А потом – твой сладостный вскрик / и – глубокий радостный сон (Тебе одной).
Чешуя. Там на нерест под большими льдинами / поплывут снеток и уклея. И пройдёт сетями и корзинами / радостная чешуя («На земле, где мы с тобою выросли…»).

РАДУЖНЫЙ
Венец. Вечера такого я не помню сроду: / над зелёным садом – радужный венец. Мама собирает красную смороду. Чёрную смороду рвёт седой отец (Смородиновый трилистник).

РАЗБОЙНИЧИЙ, –ья
Мразь. На улицах столицы – грязь и мразь / разбойничья, и просто всякий мусор. Москва в полон Антихристу сдалась / и, кажется, пришлась ему по вкусу (На улицах столицы…»).

РАЗДВОЕННЫЙ, –ая
Синева. ...А зима повернула на свет! И  в крови озорство партизанит. И копыта лосиного след / синевою раздвоенной залит (На повороте).

РАЗУМНЕЙ
Нету дурака. ; И слёзы из глаз горбунка / пошли ручейками струиться: / счастливее нет дурака / и нету разумней, пока / дурак не приснился царице (Иванушка).


РАННИЙ, –ая
Заря. Мне и чудится порою, Что далече, перед раннею зарёю Вновь набатом оглашается река… (Сыновняя поэма).
Зорька. Ветер, листья старые гони, / жги мою судьбу на зорьке ранней. Новою листвой взойдут они. Наступило время расставаний… (Вечный ветер).

РАСПАХНУТЫЙ, –ая
Боль. И огненно цветёт Живая наша плоть, не скрытая коростой; Распахнутая боль, раскрывшаяся явь, Отчаянье и гнев, и горечь, и отвага, На свежих ранах соль, на старых звёздах – ржавь (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

РАСПИСНОЙ, –ое
Время (года). Русской речи мудрая природа / бабьим летом метко нарекла / это расписное время года, / этот месяц позднего тепла («Бабье лето, щедрое такое…»).

РАСПЯТЫЙ, –ая
Россия. Не армией русской, самим Сатаной Расстреляны судьбы людские, И угольно-чёрный дворец над страной – Как символ распятой России («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

РАССТРЕЛЬНЫЙ
Гром. А мне всё чудится и помнится расстрельный гром, огонь и чад. И в горестной моей бессоннице друзья погибшие кричат (Чёрный октябрь).

РАТНЫЙ, –ая, –ое
Булат. Помню, как в детстве меня поразила / в местном музее, в старинной палате / надпись на княжеском ратном булате: «Чести моей никому не отдам» (Сыновняя поэма»).
Жизнь. И не с кем оборону держать и мчать в набег. И даже не с кем чару поднять на братской тризне. И права нет на подлый пенять народ и век: / он сам их преумножил своею ратной жизнью! (Последний русский витязь).
Служенье. Последний русский витязь / смертельно изнемог. Иссечена кольчуга и на плечах обвисла. Себе уже даёт он смиренности зарок, / в своём служенье ратном не видя больше смысла (Там же).

РЕДКИЙ, –ое
Слово. И не будет жизнь моя прожитой всуе, / у бесплодно-буйной спешки под пятой, / если сердце, словно колос налитой, / редким словом ляжет в житницу земную (Звон колосьев).

РЕЗКИЙ, –ие
Скрипы. Медногубая осень разносится / в резких скрипах набрякших ветвей. Бьёт вечернею разноголосицей / по земле, по траве, по листве (Яблокопад).

РЕЗЧЕ
Рождает ; Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

РЕЛИКТОВЫЙ, –ые
Деревья. Фронтовики, / Вы – реликтовые деревья / вечнозелёного леса, который зовут – Россия («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).

РЖАВЫЙ
Гвоздь. Сколько лживых к нам пришло пророков! Слово их – как в сердце ржавый гвоздь… (Дневник смуты).

РОДНОЙ, –ая, –ое, –ые
Арктика. Чтобы диск слепящий за кормой проглядывал, Чтоб вздымались тралы, лёгкости не зная, Чтобы вновь звала меня Арктика проклятая, Арктика желанная, Арктика родная («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Берег. ...В котором веке и в каком году / вдоль берега родного я иду? И что кружится над рекой Великой – / метелица иль тополиный пух? ...А комары у нас – до белых мух / и пахнет снег лесною земляникой (Псковские строки).
Гнездовья. Скоро примется снова тайга / созывать своих верных, крылатых, / торопящихся к северу слуг: / не забыты родные гнездовья! (На повороте).
Город. И всё-таки меня окликнут снова На той земле, где начал я житьё. И с древней честью города родного Сольётся имя древнее моё (Псковские строки).
Земля. ; Вот она, земля, древняя, родная... Столько лет на ней мама прожила, / никаким другим землям не желая / отдавать запас своего тепла («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).
Имена. Каждый раз, когда в судьбе морозило, Грел её родных имён огонь: Древний град Изборск, Чудское озеро, Крепость Порхов и река Шелонь… (Псковщина).
Красота. И звенят за рекой и сверкают в некошеной свежести / две последних косы, луговые срезая цветы, / и сожмётся душа от нежданной-негаданной нежности / от земной и родной – и такой неземной красоты (Два коня).
Люди. Да воскреснет земля, где живут мои люди родные. Да не сгинут святыни, и грады, и веси её. Да не будет последней молитва моя о России. Да не будет последним последнее слово моё (Дума).
Могилка. Вот и всё… И снова листья облетели / на берёзе над могилкою родной… А родители мои всегда хотели, / чтобы вместе перейти им в мир иной (Боль осенняя).
Народ. У этих расстрелянных пушками стен Под кровлей державного дома Распяты они на свинцовом кресте За верность народу родному! («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Палестины. Меня рябина мёдом угостила, И, значит, вновь от суеты и вздора Душе пора в родные Палестины, В мои Святые Пушкинские Горы («Меня рябина мёдом угостила…»).
Порог. Закружилось вороньё Над родным порогом. Вот и снова под ружьё Кличет нас тревога (Песнь русских воинов).
Поэзия. Не мне судить, достоин ли я счастья Поэзии родной служить как Мастер, Но знаю: я – её Мастеровой («Мастеровой»).
Простор. Метель навек! Метель – повсюду. И над серебряным родным простором Звенит-поёт живое чудо – Свеча любви моей – Святые Горы! (Метель).
Псков. Не опрокинет временем гром Нашу твердыню – каменный Кром. Вскормлен и вспоен силой земной Пахарь и воин, Псков наш родной (Гимн города Пскова Гимн города Пскова).
Птаха. Уже листва моя облетела, / и август мой – давно позади... Но вопреки уставшему телу / мятежно песня бьётся в груди! И ей откликнулась – нет, не эхом, / а певчей вольной долей своей – / родная птаха – с ласковым смехом, / с крылами чародейных бровей (Моя соловьиха).
Сердца. Слышу двух родных сердец / перестук в тревоге, / это мама и отец / встали на пороге (Мой берег).
Слово. ; Становится родным. И каждому дышать и горько, и неловко, / когда на кровный рубль не купишь даже дым, / тем более – трубу. И слово «забастовка» / в домашнем словаре становится родным (Набат).
Сторона. С детских лет по натуре и по сердцу мне Больше всех наших праздников разных Воскресенье, которым в родной стороне Завершается масленый праздник (Прощёное воскресенье).

РОДОВОЙ, –ое
Наследье. Чести моей никому не отдам. Это моё родовое наследье (Сыновняя поэма»).

РОЗОВАТЫЙ
Дым. Скосив июньскую траву, / стою под солнцем молодым. С лугов прогретых в синеву / восходит розоватый дым («Скосив июньскую траву…»).

РОЗОВО-БЕЛЫЙ
Воздух. ; Был розово-бел. Мы в клеверном поле с тобой обнимались, / и воздух медовый был розово-бел, / и к солнцу от поля лучи поднимались, / и клеверный ветер над нами шумел (Клеверный вальс).
Прибой. А в клеверном небе заря занималась, / и розово-белый качался прибой... Что помню я в жизни! – лишь самую малость – / лишь вечность, где мы целовались с тобой (Там же).

РОЗОВЫЙ, –ая
Метель. Там асфальт весной – в метели розовой / и бетон в вишнёвом молоке. Там с высоких башен видишь озеро, / вспыхнувшее вдалеке луч («На земле, где мы с тобою выросли…»).

РОКОВОЙ, –ая
Глубь (земли).  Сама природа шлёт тебе Звучащую повестку И в роковую глубь земли, И в глубь святых небес… (Занавеска). И если слышишь ты слова: «Задёрни занавеску!» – То это значит лишь одно: И тут неси свой крест (Занавеска).
Черта. И мы стоим опять у роковой черты. И некуда бежать – как в битве перед Волгой. А за спиной вопят юнцы Алма-Аты, Искусно залиты безумием и водкой (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Яма.      Русские сегодня сердцем с вами. Ваше горе – это наша боль. Только мы сегодня тоже – в Яме*, в роковой, невиданной дотоль («Братья-сербы, братья-черногорцы!..»).
*Яма – так во второй мировой войне назывались места массового уничтожения сербов фашистами.

РОСНЫЙ, –ые
Просеки. Плачет лето дождями грибными, / земляникой вжимается в дёсны, / и лепечут любимое имя / чьи-то губы на просеках росных («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).

РУБИНОВЫЙ, –ая
Мгла. Ночные азиатские столицы! – / тяжёлый шёлк, рубиновая мгла, / шальные рукотворные жар-птицы, / из тьмы веков поднявшие крыла («Ночные азиатские столицы…»).

РУКОТВОРНЫЙ, –ые
Жар-птицы. Ночные азиатские столицы! – / червонный бархат, огненная синь, / шальные рукотворные жар-птицы / в ладонях горных кряжей и пустынь... («Ночные азиатские столицы…»).

РУМЯНЫЙ, –ые
Солнца. ; Я вижу, как смуглый белозубый чертёнок / несёт из лепёшечной целую пирамиду / земных пшеничных солнц – / дымящихся, румяных, щекочущих ноздри за версту, / с пылу с жару, с раскалённых стен тандыра… (Три желания).

РУССКИЙ, –ая, –ие, –ое
Армия. Не армией русской, самим Сатаной Расстреляны судьбы людские, И угольно-чёрный дворец над страной – Как символ распятой России («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Барокко. Красно-белым узорочьем русское вспыхнет барокко. Обомшелые гривы встряхнут под колоннами львы. Мы идём по извивам, по узким зелёным протокам, по живым капиллярам гигантского тела Москвы (Земля Москва).
Бомж. Русский бомж в «суверенной» столице, / где он в собачьей лачуге ютится, / жилья, и прав, и работы лишён / страной балтийской, которую он / полвека строил с умом и талантом (теперь же – прозван её «оккупантом») (От молодой и седой, синеокой…»).
Витязь. И в штурмах, и в осадах не из последних был / последний русский витязь, / совсем не из последних. Но столько лет он тратил / свой громобойный пыл, / а все его победы в боярских гнили бреднях (Последний русский витязь).
Воины. В заглавии стихотворения «Песнь русских воинов».
Глаголы. И русские волшебные глаголы По-прежнему летят с его пера, И нам в Святые Пушкинские Горы Пора, мой друг, давным-давно пора («Меня рябина мёдом угостила…»).
Глаза. И неба нерусского просинь / на русские пала глаза: / отец мой лежит под откосом, / и стала кровавой роса… («Качается год сорок третий…»).
Готовность. Вечной русскою готовностью для драм / мы бы с нею измочалили друг дружку. И – проклятья! И – разрыв! И – по углам, / кто – в коляску глядя, кто – в пивную кружку... («Эту женщину, которой никогда…»).
Держава. Обретая земли и моря, / что тебе принадлежат по праву, / возродись, Империя моя, / Русская Великая Держава! (Гимн грядущей России).
Долины. И под кровом небес, под седым серебром журавлиным / будут гибнуть и гнить золотые литые хлеба, / и завоет безлюдье по русским заглохшим долинам, / и уже не спасёт города от бесхлебья изба (Дума).
Доля. Синей хвоей дышу. Надышаться спешу Силой, древнею и молодою. В небесах и смоле, И в крови, и в золе Божья воля и русская доля («Я в снегах, как в стихах»).
Дух. По дубравам русского духа / буреломом идёт поруха, / и в ключах чародейных сухо, / и закрыла свет пелена («Во сыром бору тропина;…»).
Звезда. Спи, отец – созидатель и воин страны, / что была и пребудет Святою, / под крестом православным из красной сосны / и под русской высокой звездою... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Земля. И Русская земля – без флага и без гимна, / без глав – без тысяч глав разрушенных церквей, / не в первый раз дивясь, что чудом не погибла, / впервые слёз не льёт над участью своей (Набат).
Косточки. Косточками русскими выстланы Эти плодородные поля (Памирской долине).
Крест. И под русским крестом, и под красной звездой / упокоен отец мой навечно. Под крестом из могучей сосны вековой / и под звёздочкой пятиконечной (Русское поле).
Люд. Прошло немало лет и месяцев, но до сих пор на русский люд С экранов грязь и околесицу лакеи ельцинские льют (Чёрный октябрь). Люди. И предсказывать запросто можно / злодеянья грядущих властей: / русским людям поверить несложно/ в правду самых недобрых вестей (Дневник смуты).
Народ. И ваша судьба под откосом, / как взорванный поезд, гниёт, и все вы сегодня – отбросы по имени русский народ (Отверженные).
Парнас. И думалось: уже устал / для кувырканья по сугробам / Парнаса русского. И злобу дня рифмовать я тоже стар... («Стихи ко мне приходят снова…»).
Поле. В заглавии стихотворения «Русское поле».
 Речь. Русской речи мудрая природа / бабьим летом метко нарекла / это расписное время года, / этот месяц позднего тепла («Бабье лето, щедрое такое…»).
Свет. И молю я всех вас об одном – / хоть в одном останьтесь монолитными: / каждый русский – со своим огнём, / Русский свет – лишь с вашими молитвами (Вашими молитвами).
Сердце. И снегопад, и звездопад, И золотой листвы летучий терем… Звенящий свет, мятежный взгляд… И сердце русское горит в метели! (Метель).
Слух. Ко всему привычен русский слух, / но привыкнет к этому едва ли: / раньше звали «пу;танками» шлюх, / а теперь «пута;нками» назвали (О пользе ударений...).
Столица. Прогнивший и смердящий Вавилон, / продавшаяся нелюдям блудница – Москва моя, / стряхни свой чёрный сон, / проснись великой русскою столицей! (На улицах столицы…»).
Удача. Заметает белый снег Русскую удачу? И уже который век Мы летим и скачем (Песнь русских воинов).
Читатель. О них и ведать ещё не может / читатель русский в быту свинцовом. Но день России недаром прожит, / коль в нём возникло живое слово (Россия пишет…).

РЫЖИЙ, –ая, –ее, –ие
Женщина. Рыжая – словно ночной костерок, В запахах мяты и сосен Женщина входит ко мне на порог: –Здравствуй! Зовут меня – Осень… (Последний вечер лета).
Копны. Что же нажито, что накоплено? – эти, что ли, волны нетёплые, / лес над ними рыжими копнами, / солнца зреющий колобок... Да надежда, что в этом холоде / стать моей домовиной желудю / долгий срок (На Сестрорецком берегу).
Лисица. Непорублен и неповыжжен, / он [распев] смолой целебною брызжет. И лисицею вьётся рыжей Во сыром бору тропина; («Во сыром бору тропина;…»).
Солнце. И я опять во всём / любовью движим. Она сильней, чем ненависть, во мне. Бегу, лечу, / спешу за солнцем рыжим – / и вижу свет его в твоём окне… (Новый март).

    С

САМОЦВЕТНЫЙ, –ые
Слова. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

САНОВНЫЙ, –ое
Жульё. И с высот своих глядит на нас бесстрастно / многоликое сановное жульё. Неужели ты останешься безгласным, / поколение нескладное моё?! (Горечь).

САТАНИНСКИЙ, –ая
Орда. И уже в православные храмы / сатанинская рвётся орда. И над площадью – Красной от срама – / шестихвостая всходит звезда... («Что в наследство получат потомки…»).

СБИВЧИВЫЙ
Рассказ. Я знаю: то, что я пишу сейчас – / всего лишь дневниковые страницы, / Лишь торопливый, сбивчивый рассказ / участника событий, очевидца («Я знаю: то, что я…»).

СВАДЕБНЫЙ
Гул. И пирог на расшитые скатерти / налегает, горяч и красив. Это в яблочном запахе катится / звонкий свадебный гул по Руси (Яблокопад).

СВЕДУЩИЙ
Орнитолог. Я думал: чудится. Известно, что недолог / любовный век, в котором бредят соловьи. Но местный сведущий и мудрый орнитолог / развеял все сомнения мои... («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

СВЕЖЕСКОШЕННЫЙ, –ое
Сено. Бродит лето по винам и венам, / города становя на колеса, / и в лицо свежескошенным сеном / дышит лента ночного откоса («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).

СВЕЖИЙ, –ая, –ие
Осока. И острый, словно свежая осока, Полночный шёпот веру мне дарил, Что я и впрямь – слегка уставший сокол, В котором дух над плотью воспарил (Соколиная баллада).
Раны. И огненно цветёт Живая наша плоть, не скрытая коростой; Распахнутая боль, раскрывшаяся явь, Отчаянье и гнев, и горечь, и отвага, На свежих ранах соль, на старых звёздах – ржавь (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Распилы. Смола и солнце, солнце и смола! Смолой исходят свежие распилы, / и поднимает грузная стрела / пахучие сосновые стропила (Смола и солнце, солнце и смола).
Солод. С любовью первой, с первою кручиной / сжился корнями этот хмурый бор. И пахнет холод песней петушиной. И свежий солод плещет из озёр («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).
Срубы. Деревня, май, зелёный дым ветвей / и свежих срубов смолы золотые, / и топоров стоит весёлый звон, / и мужики – высокие, литые, / в солдатских гимнастёрках без погон – / сосновые ошкуривают брёвна, / возводят миром новую избу (Стоп-кадры детства...).

СВЕТЛЕЙШИЙ, –ая
Работа. ; Мужицкая забота. Светлейшая работа. Росою, солнцем, потом омыт лихой косец. Эх, косы, диво косы! Не быть в лугах болотам, / покуда вас умеет выковывать кузнец... (Косьба).

СВЕТЛО
Голосит (напев). Тропина;.!.. Не тропа, не тропка... Протяжённо, светло и кротко / голосит распев, словно лодку / с гуслярами несёт волна; («Во сыром бору тропина;…»).

СВЕТЛООКИЙ, –ая
Струя. Сотни раз моя река сливала с кровью Светлоокую широкую струю (Сыновняя поэма).

СВЕТЛЫЙ, –ая, –ые; –а
Берег. Так сыграй же мне, сыграй / о любви и вере. «Батькин берег, маткин край!» – / самый светлый берег... (Мой берег).
Благовест. Даже если в душе, словно в праздник престольный к обедне, / светлый благовест льётся и солнце восходит в зенит, / никуда не уйти от предчувствий, что это последний / вольный голос удачи – последний, последний звенит! (Дума).
Жёны. Здесь мы живём. Не здесь ли суждено нам / познать беды свистящую стрелу. И голосить над нами светлым жёнам, / на кровь роняя слёзы, как смолу («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).
Миг. ; Светел. Жизнь – желанна! И светел / в ней каждый миг. И свят… (На исходе).
Музыка. Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют.  Так, что люстры становятся взрывами музыки светлой, / беспредельной стихией и счастья людского, и мук (Баллада о дирижёре).
Ты. ; Светла. Печальна и нежна, желанна и светла, / любимая стократ сильнее, чем вначале, / за сотни миль тебя молю – чтоб ты жила, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

СВИНЦОВЫЙ, –ая, –ые
Боль. …А в тебе отзывается болью свинцовой поныне, / незабытою горечью первых военных дорог / этот запах полыни – тобой обагрённой полыни, как щемящий укор и как самый тяжёлый урок… (Сыновняя поэма).
Быт. О них и ведать ещё не может / читатель русский в быту свинцовом. Но день России недаром прожит, / коль в нём возникло живое слово (Россия пишет…).
Горечь. Какая же страна мне снится / который век, который век?.. Я только то о ней и знаю / по этим сгинувшим векам, / что для меня она – родная, как почва, дом и Божий храм, / и что родство сегодня с нею / свинцовой горечью полно (Страна).
Дура. А пуля – свинцовая дура – / не знает, куда попадёт. Она вылетает из дула, / отцу прожигая живот («Качается год сорок третий…»).
Крест. У этих расстрелянных пушками стен Под кровлей державного дома Распяты они на свинцовом кресте За верность народу родному! («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Небеса. И время само, и себя пересилив, / мы выстоим, веру храня. Под кровом небес, то свинцовых, то синих, / надёжней душа, чем броня (Не будет).
Усталость. На исходе / шестого десятка моего / оказалось, / что сердце ещё не нахлебалось / из волшебных сокровищниц мира ничего – / ни кипящих страстей, ни водицы ключевой, / ни дороги, что дарит свинцовую усталость, / ни страды ломовой, что глотает с головой… (На исходе).
Шуба. Завтра весна, если только свинцовою шубой / веру не выдавит подлое время из нас, / если сегодня твои сумасшедшие губы / не позабудут моих стосковавшихся глаз... (Завтра весна...).

СВОБОДНЫЙ, –ы
Движения (рук). ; Свободны. Эта женщина / кажется мне порожденьем гранита и ветра – / так свободны и царственно-властны движения рук (Баллада о дирижёре).
Художник. Вспахивай небо, свободный художник, / что ни на есть подневольный (Воля).

СВЯТОЙ, –ая, –ое, –ые
Витязь. ; И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой
/ освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).
Вспышки (сознанья). Стоп-кадры детства в памяти моей, / сознанья вспышки первые, святые... (Стоп-кадры детства...).
Глубь. Но я, живущий в глубинке России, В её святой заповедной глуби, К ней преисполнен сыновней любви, Такой любви, что ещё никакие Невзгоды (каждая – словно фугас), Своей ордой не смогли уничтожить Её неприкосновенный запас («От молодой и седой, синеокой…»).
Горы. В названии Святые Горы. И смерти нет сердцам людским! И дышат радостью снега и взоры, Когда влюблён, когда любим, И сквозь метель видны Святые Горы… (Метель).
Книга. Я в ней [любви] спасаюсь, как любой / среди земного неуюта, / в минуты близости с тобой, / в бесценные мои минуты. В минуты, где векам равна / мельчайшая частица мига, / где ты мне вечностью дана, / как самая святая книга («В минуты близости с тобой…»).
Кресты. Какой бы смертный  ни ложился стыд / на звёзды и кресты твои святые, / на них, как прежде, с верою глядит, / Вселенная по имени Россия… (На улицах столицы…»).
Место. Но гордого слышно и за три версты: / виновен – тащите на дыбу. Но место святое не будет пустым: / и рак на безрыбии – рыба (Пословицы и поговорки).
Миг. Как говорит мудрец Толстой – всё образуется. Подлец познает миг святой / и образумится. Ребята сбросят хмель густой / и переженятся. И му;ка станет лишь мукой, как перемелется... («Как говорит мудрец Толстой…»). ; Свят. Жизнь – желанна! И светел / в ней каждый миг. И свят… (На исходе).
Молитвы. В дни, когда Антихрист нашу Русь / обратить пытается в пустыню – / вашими молитвами держусь, / вашими молитвами святыми… (Вашими молитвами).
Небеса. Сама природа шлёт тебе Звучащую повестку И в роковую глубь земли, И в глубь святых небес… Сама природа шлёт тебе Звучащую повестку И в роковую глубь земли, И в глубь святых небес… (Занавеска).
Ольга. Там, где к Великой мчится Пскова, Там, где Россия в людях жива, Встал наш любимый город седой, Вечно хранимый Ольгой Святой! (Гимн города Пскова).
Русь. ; Называлась Святою. Под крестом православным покоится он / и под красной советской звездою – Потому что, когда был в купели крещён, Русь ещё называлась Святою («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Стены. «Нам не указ латинская химера. Нам Никоново слово не указ. Не предадим же, братья, древней веры,
/ да защитят святые стены нас!» («Когда страна охвачена в расколе…»).
Страна. ; Была и пребудет Святою. Спи, отец – созидатель и воин страны, / что была и пребудет Святою, / под крестом православным из красной сосны / и под русской высокой звездою... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Стратег. Из глуби веков глядит святой стратег / на потомков, что вступили в новый век – / 21-й от Рождения Христова. Помолитесь за него, отец Олег! Да поможет русским людям Божье слово… («Как багровы стали воды наших рек …»).

СВЯЩЕННЫЙ, –ая
Война. А Войны Священной – мы не знали,
кроме той, что нам сердца сечёт… (22 июня 21 века). В названии песни. Как много песен время разметало... Но высится по-прежнему одна, / звуча лавиной гнева и металла, – / её зовут «Священная война» («Как много песен время разметало...»).

СЕВЕРНЫЙ, –ая, –ые
Леса. …Ни снежинки нет на волосах, / озорства очам не занимать. Не завяла в северных лесах / юная учительница-мать («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Синева. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

СЕДОВЛАСЫЙ
Боров. Свердловский первый секретарь, / вальяжный седовласый боров / со всех трибун, со всех заборов / божился нам, что он – бунтарь (Басня о борове).

СЕДОГЛАВЫЙ, –ые
Годы. И меня каждым летом по-новому сводит с ума – / в седоглавые годы сильнее, чем в юные годы – / изнутри напоённая солнцем, трепещущая полутьма / меж незримым закатом и тут же возникшим восходом (Белоночие).

СЕДОЙ, –ая, –ое, –ые
Века. Дым осенний щипает губы, / а в заречье песня слышна. Не из нынешних, не крутая... Из веков седых долетая, / хорошо зовётся она: Во сыром бору тропина; («Во сыром бору тропина;…»).
Вечность. ...Вы видели скрещенье Великой и Псковы, / где древний град вознёсся Взгляните – и дивитесь, / как в небеса восходит, не преклонив главы / пред вечностью седою / Последний русский витязь... (Последний русский витязь).
Голова. …пускай моя седая голова / увенчается когда-либо не лавром, / а венком ржаным. И грянут надо мной / не прощальные печальные литавры – / жар колосьев, звон колосьев золотой (Звон колосьев).
Город. Там, где к Великой мчится Пскова, Там, где Россия в людях жива, Встал наш любимый город седой, Вечно хранимый Ольгой Святой! (Гимн города Пскова).
Земля. ; И над отчей землёй, золотой и седой, «Спи, отец!» – говорю я сквозь слёзы. Спи под русским крестом и под красной звездой, / рядом с мамой, у белой берёзы... («И под русским крестом, и под красной звездой…»).
Иван-чай. И молния стальная, над росами взлетая, / покрыта белым соком седого иван-чая, / и, срезанные, лягут аир, и череда, / и желтоватый донник, и стебли молочая (Косьба).
Избы. Кто скажет мне, зачем я к жизни вызван? Что путеводным светом станет мне? Молчит туман. Молчат седые избы. Молчит земля, кружась в туманном сне (Предосенние строфы).
Кирпич. Так тепло и свежо в переулках полуночной Пресни! Так лютует полынь, зацветая в седом кирпиче... И поверится впрямь, что заросшему храму ровесник / дворник в парке с крестьянской косой на плече (Земля Москва).
Отец. Вечера такого я не помню сроду: / над зелёным садом – радужный венец. Мама собирает красную смороду. Чёрную смороду рвёт седой отец (Смородиновый трилистник).
Пастырь. ; И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой / освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).
Поколенье. Моё – уже седое – поколенье, / на что же ты за эти двадцать лет / растратило и силы, и уменье, / каким добром оставило свой след? (К 20-летию начала смуты).
Покров. Так снова здравствуй, время холодов. Зажги меня своим огнём суровым. Просторы дремлют под седым покровом...» («Дневник смуты»).
Прах. Дай Бог – другие будут времена, / твой новый образ возродят потомки... Сегодня же вокруг – одни обломки, / уже остывший пепел, прах седой, / покрывшийся травой забвенья сочной (Жестокое прощанье).
Серебро. И под кровом небес, под седым серебром журавлиным / будут гибнуть и гнить золотые литые хлеба, / и завоет безлюдье по русским заглохшим долинам, / и уже не спасёт города от бесхлебья изба (Дума).
Славянка. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).
Столетия. Снежная воля! Ни лязга, ни скрежета. Колокол звякнет – и снова затих. Как я люблю этот город заснеженным, / вылепленным из столетий седых… (Пскову).
Ты. ; Хворый и озябший, и седой, Стукнешься ты лбом с лихой бедой. Разведу беду твою руками, Стану для тебя живой водой…» (Женском приворот).
Чащобы. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).

СЕЛЬСКИЙ, –ие
Просветители. …На двоих – фанерный чемодан, / связка книг, и вера в мир людской, / и любви отчаянная рань, / и гнездо – сосновая изба, / и вокруг – лесная глухомань: / сельских просветителей судьба («Давний снимок. Предвоенный год…»).

СЕМЕЙНЫЙ, –ые
Гнёзда. Напрасно горлом он [соловей] выщёлкивает воздух: / все самочки – давно в семейных гнёздах, / не слышат ничего и кормят соловьят... («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

СЕРЕБРИСТЫЙ, –ые
Нити. Снег и солнце вдвоём Полонят окоём Красотой – как её не зовите. В красоте, в чистоте, В заревой высоте Серебристые тянуться нити. Я прошит ими весь. Я на родине здесь, На славянской земле заповедной («Я в снегах, как в шелках…»).

СЕРЕБРЯНЫЙ, –ая
Лик. И воля в час ночной не ведает запрета, / когда такой луной судьба озарена. Тревожен свет её серебряного лика (Сонет-фантазия).
Плеть. Струя дождя серебряною плетью / сечёт разлив дрожащей синевы. И в мёрзлых ветках / зреет многоцветье. И под асфальтом зреет / взрыв травы (Новый март).
Простор. Метель навек! Метель – повсюду. И над серебряным родным простором Звенит-поёт живое чудо – Свеча любви моей – Святые Горы! (Метель).

СЕРО-ГОЛУБОЙ, –ая
Глубина. В этой глубине серо-голубой / вольная душа его томится. Грузные слои дыбятся стеной,  / кажутся очнувшимся гранитом (Морской обычай).

СЕРЫЙ, –ая; –а
Он (туман). ; Не сер. Навстречу мне – туман. Какой туман! Какой большой туман во всей округе. Он вовсе не бесцветен и не сер. В нём синева мешается с багрянцем (Предосенние строфы).
Пустыня. Чёрной смородины гроздья литые. Красной смородины буйный пожар... Стала б судьба моя серой пустыней, / если бы в сердце я их не держал (Смородиновый трилистник). Вот они свесились! – как с небосвода... Где ж это? – в памяти иль наяву? (Смородиновый трилистник).
Шуба. ; Сера. Хоть шуба сера, да воля своя, / да волки ума не пожрали. Грохочет под гору пустая бадья, / а сивку бугры укатали (Пословицы и поговорки).

СИВЫЙ
Посол. И только за толщей Кремлевской стены, Облизан холуйскою стаей, Блаженствует сивый посол Сатаны, Кровавый триумф обмывая («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

СИЗЫЙ, –ые
Туманы. Прячутся в низинах сизые туманы. Тёплою листвою мир насквозь пропах. Красная сморода смотрит в очи мамы. Чёрная сморода – у отца в глазах (Смородиновый трилистник)

СИЛЬНЕЙ (ее)
Любимая. ; Печальна и нежна, желанна и светла, / любимая стократ сильнее, чем вначале, / за сотни миль тебя молю – чтоб ты жила, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).
Недоля. ; Оттого ли, что воля – в извечном созвучии с долей / и рифмуется с болью, и перекликается с полем, / нет недоли для русского сердца сильней, чем неволя, / и острей, чем погибшее поле, не сыщется боли... (Созвучия).
Она (любовь). ; И я опять во всём / любовью движим. Она сильней, чем ненависть, во мне. Бегу, лечу, / спешу за солнцем рыжим – / и вижу свет его в твоём окне… (Новый март).
Песня. ; ...Меня попробуй, время, сломи-ка: / слаб человек, но песня – сильней. Я отыскал свою соловьиху. И – не последний я соловей (Моя соловьиха).
Сводит с ума. ; И меня каждым летом по-новому сводит с ума – / в седоглавые годы сильнее, чем в юные годы – / изнутри напоённая солнцем, трепещущая полутьма / меж незримым закатом и тут же возникшим восходом  (Белоночие).
 Словесность. ; Любого в мире сильней гипноза / её словесность – а ей всё мало! – Россия пишет стихи и прозу / как никогда ещё не писала (Россия пишет).
Слышится. ; Вижу облик твой в шинели, / в гимнастёрке фронтовой. И, всё больнее душу мне тревожа, / сильней, чем орудийная пальба, / мне слышится в глазах твоих мольба (9 Мая 21 века).

СИНЕВОЛОСЫЙ, –ая
Зима. Там по весне над буйным яроводьем Поёт свирель Тригорского холма, И серебром в морозном новогодье Звенит синеволосая зима («Меня рябина мёдом угостила…»).

СИНЕГЛАЗЫЙ, –ая
Божий дар. Вот я и дедом стал, / хоть и не очень стар… Крохотный, синеглазый / выпал мне Божий дар («Вот я и дедом стал…»).
Свет. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог («Вот я и дедом стал…»).
Таджичка. Синеглазая таджичка! Отчего ты синеглаза / в этом мире черноокой, / чернокосой красоты? (Синеглазая таджичка).
Ты. ; Синеглаза. А быть может, оттого ты / синеглаза, что однажды / неба древние высоты / и кристальный свет озёр / утолить собой решили / красоты людскую жажду / и в глаза твои вложили / первозданную лазорь (Там же).

СИНЕОКИЙ, –ая
День. ; Синеок. Златобров, и синеок, и краснокрыл, / этот день – не звёздный час, а крестный путь. Сигарету я от солнца прикурил – / дым вселенной изнутри щекочет грудь… (Сигарету я от солнца прикурю).
Лён. Цветёт-горит полынь. Метёт-валит метель На синеокий лён, полёгший в псковском поле, Его спалит весной ударная артель, И ни одна душа не завопит от боли (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Славянка. От молодой и седой, синеокой / славянки, в грозных разборках Востока / свою семью потерявшей за час, / я слышал мертвенно-тихий рассказ, / дышавший правдой кроваво-жестокой... (От молодой и седой, синеокой…»).

СИНИЙ, –яя, –ие
Зима. И не то чтобы страх мне подумать о вечной разлуке / с белым светом родным, с красным летом и синей зимой, / но немыслимо больно в годину великой разрухи / самых близких людей оставлять с побирушной сумой... (Дума).
Лес. Поле дымное, сказка зимняя, / синий лес. Звёзды – хлопьями, / сосны – копьями / до небес (Зимняя фреска).
Небеса. И время само, и себя пересилив, / мы выстоим, веру храня. Под кровом небес, то свинцовых, то синих, / надёжней душа, чем броня (Не будет).
Платок. И, чёрный хлеб со мной деля, Платком небес покрыта синим, Вокруг меня молчит Россия – Уединённая земля (Уединённое).
Хвоя. Синей хвоей дышу. Надышаться спешу Силой, древнею и молодою. В небесах и смоле, И в крови, и в золе Божья воля и русская доля («Я в снегах, как в стихах»).

СИРОТСКИЙ, –ая, –ое
Жильё. Обрати сиротское жильё / в отчий дом для дочери и сына... Возродись, Отечество моё, / наша неделимая Россия! (Гимн грядущей России).
Забытьё. Всё больно, всё болит... Но что всего больнее: / со всех сторон уже не счесть плевков и стрел, / летящих в мой народ, как будто в лиходея, / в народ, что ради всех и гибнул, и горел, / и раздавал другим – и раздает поныне / живую кровь свою, сокровища свои, / и обескровлен стал. И горькою пустыней / молчат его поля в сиротском забытьи (Набат).
Осень. Печальная осень пришла к моему поколенью, / сиротская осень безмерных и горьких потерь... (Сверстникам).

СИТЦЕВЫЙ, –ые
Поля. Хоть корми меня на чистом золоте – Снова уведёт дорожный дым К ситцевым полям над синью Сороти, К трём горам, единственно Святым…» (Псковщина).

СКАЗОВЫЙ, –ая
Строка. Ах, мне бы эти годы пережить... Ах, мне бы эти горы перейти, / остывшую золу разворошить, / и костерок хоть малый развести, / и заварить на этом костерке / настой из трав, горчайших и целебных, / чтоб жизнь, как синеглазая царевна, / ожив, запела в сказовой строке... (На свой день рожденья).

СКУПОЙ
Мир. ; И сколько ж людям надобно отваги, Чтоб этот мир, на солнышко скупой, Оттаивал в сердцах – не на бумаге – И красками слепил наперебой (Север).

СЛАБЫЙ
Народ. ; Слаб. Как страшно видеть, что не нужен / поэт – народу... в час, когда / народ и слаб, и безоружен, / и не осталось ни следа / ни от его былого света, / ни от его духовных сил… (Окаянные дни).
Ураган. ; Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют (Баллада о дирижёре).
Человек. ; Слаб. Меня попробуй, время, сломи-ка: / слаб человек, но песня – сильней. Я отыскал свою соловьиху. И – не последний я соловей (Моя соловьиха).

СЛАВЯНСКИЙ, – ая, –ие
Земля. Снег и солнце вдвоём Полонят окоём Красотой – как её не зовите. В красоте, в чистоте, В заревой высоте Серебристые тянуться нити. Я прошит ими весь. Я на родине здесь, На славянской земле заповедной («Я в снегах, как в шелках…»).
Корни. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог («Вот я и дедом стал…»).
Мотив. И какие вы рельсы на Млечном пути ни положите, / в них опять зазвенит неизбывный славянский мотив… (Два коня).

СЛАДКИЙ, –ая, –ое
Боль. Клич любви духоту рассечёт Непроветренных судеб и комнат И предъявит немыслимый счёт Бедолагам, что нынче не помнят, Как, любой прорывая запрет, Сердце сладкая боль забивает! (На повороте).
Волнение. Я слушаю их, и волнением острым и сладким Полно моё сердце, и плачет оно, и поёт. Зачем Дунаевский и Хренников, Блантер и Фрадкин Надежду и веру творили семёркою нот?! (Наши песни).
Забытьё. И повсюду со мной эта жгучая дума слепая / неразрывна теперь, даже в сладком ночном забытьи: / не в последний ли раз я в любви твоей сердце купаю / и устами твоими я губы сжигаю свои?.. (Дума).
Пыльца. В лёгких паутинках солнце задремало. В зарослях витает сладкая пыльца. Красный сок пылает на ладонях мамы. Чёрный сок пылает на руках отца (Смородиновый трилистник).
Стон. Сладким стоном влюблённых / и горечью вдовьего воя / эта музыка входит в любого, кто сердцем не слеп. Это – голос народа, который устал от неволи / и которому правда сегодня нужнее, чем хлеб (Баллада о дирижёре).
Ягода. Плотью, душою, глазами, устами что я ни трогаю – слышу опять: / терпкую ягоду можно кистями, / сладкую – только по ягодке рвать... (Смородиновый трилистник).

СЛАДКО
Дышит. И память дышит горячо и сладко, / неопалимой свежестью хмеля (Псковские строки).

СЛАДОСТНЫЙ
Вскрик. А тебе и мне, нам с тобой / это [любовь] – просто мир, просто – свет, / просто воздух, ставший судьбой, / просто жизнь, из вёсен и лет, / и столетий, кратких, как миг, / и объятий, долгих, как стон / А потом – твой сладостный вскрик / и – глубокий радостный сон (Тебе одной).
Дыхание. …и в толпах меднолицых, / и в сладостном дыхании садов, / ночные азиатские столицы, / я слышу вашей почвы древний зов («Ночные азиатские столицы…»).
Пламень. Зажги своё сердце от жарко-малиновых стрел Кипрея, который зовётся у нас иван-чаем, Чтоб сладостный пламень озябшую душу согрел, Шмелиным нектаром уставшую плоть угощая (Зажги своё сердце).

СЛАДЧАЙШИЙ, –ее
Горенье. ; Как внезапно вспыхнуло тогда В нас двоих сладчайшее горенье, И мои осенние года Запылали майскою сиренью (Соната сирени).

СЛАЩЕ
Смех. ; Слаще мелодий. Преображён во внука / прежний мой пыл и жар. Слаще мелодий всех / мне его слышать смех, / слаще любых любовных / радостей и утех («Вот я и дедом стал…»).    Слаще радостей. Там же. Слаще утех. Там же.               

СЛЕПО
Ищу. Втайне, на ощупь, слепо Долгие годы ищу свой крест. Верую, ибо нелепо – Credo, quia absurdum est (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).

СЛЕПОЙ, –ая
Дума. И повсюду со мной эта жгучая дума слепая / неразрывна теперь, даже в сладком ночном забытьи: / не в последний ли раз я в любви твоей сердце купаю / и устами твоими я губы сжигаю свои?.. (Дума).
Зов. Но что такое грех, когда / в нём каждый миг  / самосожженье, / и каждый вздох – ожог стыда. А каждое телодвиженье – / ответ на встречный зов слепой, / с небес прыжок без парашюта – / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).

СЛЕПЯЩИЙ, –ая
Радость. И уже никогда не вдыхать сумасшедшую волю / и слепящую радость работы, любви и гульбы, / и не корчиться в муках от самой неистовой боли, / и по-русски от гнева уже не сорваться с резьбы... (Дума).
Удар. И что бы ни было потом, что ни произошло бы – Слепящий солнечный удар на несколько часов, Тугой мучительный роман, Или – любовь до гроба, – Но будешь ты всю жизнь идти На этот женский зов! (Занавеска).

СЛЁЗНО
Повторяю. Вслух и про себя слёзно повторяю / вечером и днём, в полночь и с утра: «Мать сыра земля! Мать земля сырая! Мамочка моя... Мать земля сыра...» («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).

СЛОВЕСНЫЙ
Жест. Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо. Тертуллианов словесный жест – С нашего века слепок. Верую, ибо нелепо Верить сегодня всерьёз (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).

СЛЫШНЕЕ
Звон (церквей). ; Что ей [жизни] прелести других цивилизаций, / что ей липкий иноземный свет в оконце... / Только эта жизнь и может жизнью зваться: / в ней слышнее звон церквей, / чем звон червонцев («Разругались меж собою демократы…»).

СМЕЛО
Можно было порицать. Можно было надёжно и смело / на Руси с незапамятных пор / прорицать и чуму, и расстрелы, / лихолетье, и голод, и мор (Дневник смуты).

СМЕРДЯЩИЙ
Вавилон. Прогнивший и смердящий Вавилон, / продавшаяся нелюдям блудница – Москва моя, / стряхни свой чёрный сон, / проснись великой русскою столицей! (На улицах столицы…»).
Вавилон –  употр. как символ большого города с его суетой, соблазнами и пороками.

СМЕРТЕЛЬНО
Изнемог. Последний русский витязь / смертельно изнемог. Иссечена кольчуга и на плечах обвисла. Себе уже даёт он смиренности зарок, / в своём служенье ратном не видя больше смысла (Последний русский витязь).

СМЕРТНЫЙ, –ая
Бой. И пока не грянул смертный бой / и свинец ещё не впился в грудь – / отдохни, отец, перед судьбой, / больше не придётся отдохнуть… («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Брань. А те, с кем локоть к локтю, / плечом к плечу стоял / последний русский витязь / на поле смертной брани – давно уже истлели... (Последний русский витязь).
Брань (устаревшее, поэтическое) – битва.
Война. И убивают нас по одному. И – всех… И в мере той или иной / охвачен каждый смертною войной / против кого-то. Или – против всех. …И слышен Сатаны победный смех! («Страна, где все воюют против всех…»).
Жажда. Тревогой дышит песнь журчащего арыка, / и глубь ночных небес, и сердца глубина. А пёстрых гор зубцы, заточены лучами, / бессонный мир земной гранитом увенчали... смертной жаждой жить земля в ночи полна! (Сонет-фантазия).
Миг. Та вражья пуля, тот летучий клок огня, / что вам достались в смертный миг, / в дымящем шквале – / в отца, идущего меж вами, не попали, / а это значит – не попали и в меня (Мир праху вашему...).
Мука. Я прошепчу и в последний свой срок, / смертную муку лишив торжества – / как называется этот цветок, / как называется эта трава?! (Ботаника любви).
Стыд. Какой бы смертный  ни ложился стыд / на звёзды и кресты твои святые, / на них, как прежде, с верою глядит, / Вселенная по имени Россия… (На улицах столицы…»).
Тоска. «…Я угождал заказам / британцев и браминов хитроглазых, / но за полсотни лет ещё ни разу / не ткал я ради лишнего куска. И вот недавно смертная тоска / в мой стариковский сон явилась, в полночь…» (Баллада о ковре).

СМЕРТОНОСНЫЙ
Яд. ...И меж людьми, среди людей – всё то же: / одни устроят медоносный лад – / его другие тут же уничтожат, / в ход запуская смертоносный яд (Шмели и осы).

СМИРНЫЙ
Лакей. Свердловский первый секретарь, / вальяжный седовласый боров / со всех трибун, со всех заборов / божился нам, что он – бунтарь. А нынче – стал лакеем смирным / валютной мафии всемирной / «демократический» главарь... (Басня о борове).

СМОЛА-ЖИВИЦА
; Мужики <…> возводят миром новую избу/ И мой отец меж ними. И на лбу / сверкают капли солнечные, словно / смола-живица, искрясь на заре. (Стоп-кадры детства...).

СМОЛИСТЫЙ
Миф. И древних слов славянских наважденье / чащобами седыми, глухоманью / ведёт к истокам своего рожденья, / влечёт меня в брусничные преданья, / в дремотно-золотой смолистый миф, / в парной разлив берёзовых былин (Предосенние строфы).

СМУГЛЫЙ
Чертёнок. Я вижу, как смуглый белозубый чертёнок / несёт из лепёшечной целую пирамиду / земных пшеничных солнц –/ дымящихся, румяных, щекочущих ноздри за версту, / с пылу с жару, с раскалённых стен тандыра… (Три желания).

СМУТНЫЙ, –ые
Дни. Блажен, кто погиб в наши смутные дни За Сербию и Приднестровье, Блажен, кто гасил под Батумом огни Своей негасимою кровью («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

СМЯТЕННЫЙ, –ые
Глаза. Какие молнии проносятся по небу, / в людские души занося дух язычества! Чтоб люди снова ощутили и поняли / неколебимое природы владычество. Чтоб мы хоть раз глаза смятенные подняли / на мировую круговерть электричества. Чтоб запылала в нас жесточе, упорнее / краса, которую лишь гром и докличется (Гроза).

СНЕЖНЫЙ, –ая, –ое
Воля. Снежная воля! Ни лязга, ни скрежета. Колокол звякнет – и снова затих. Как я люблю этот город заснеженным, / вылепленным из столетий седых… (Пскову).
Крупа. На голубых гранитах мёрзлый ягель Присыпан первой снежною крупой (Север).
Пальмира. Я не стану монетку бросать / ни в Неву, ни в Маркизову лужу. Просто знаю, что буду опять / в дождь июльский и в зимнюю стужу / возвращаться к любови своей – / к белоночной и снежной Пальмире («Я не стану монетку бросать…»).
Северная Пальмира – поэтическое прозвание Санкт-Петербурга.
Поле. Ты сама меня сердцем-пламенем / обожгла, В поле снежное песней нежною / позвала. Вслед за тучами лесом-кручами / я лечу, / отыскать тебя, повстречать тебя / я хочу! (Зимняя фреска).

СОБОРНЫЙ
Мир. Над сынами павшими скорбя, / твой соборный мир многоплемённый / пусть навек исторгнет из себя / чуждые границы и кордоны (Гимн грядущей России).

СОВЕТСКИЙ, –ая
Звезда. И теперь он под красной советской звездой и крестом / свету вечному внемлет… («И под русским крестом, и под красной звездой…»).

СОЗВУЧНЫЙ, –ы
Прощанье с прощеньем. ; Созвучны. ...Да не станет строка моя новая словом прощальным: / ведь прощанье с прощеньем созвучны, да всё ж не родня (Дума).

СОЛНЕЧНЫЙ, –ые; –о
Всё. ; Солнечно. И всё вокруг так солнечно и сочно, / и лапчатые травы на бугре / так закипают – буйно, яро! – точно / хотят прикрыть пожарища следы (Стоп-кадры детства...).
Капли. Мужики <…> возводят миром новую избу/ И мой отец меж ними. И на лбу / сверкают капли солнечные, словно / смола-живица, искрясь на заре. (Стоп-кадры детства...).
Луч. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).

СОЛОВЬИНЫЙ, –ая
Ночь. Будет сладость ночи соловьиной, / щедрый стол и дома, и в гостях. Будут свадьбы, роды и крестины / при любых режимах и властях («Что бы там на свете ни случилось…»).

СОНЕТ-ФАНТАЗИЯ
; Заглавие стихотворения «Сонет-фантазия».

СОРНЫЙ, –ая
Трава. Наши новые слова – / будто сорная трава. А бывало – словно гладью / вышивали по мечте. Говорили, встреть по платью, / проводи – по красоте. По красе – не по уму: / полюбить за ум – не диво. Кто любимый – тот красивый... («Наши новые слова…»).

СОЧНЫЙ, –ая, –ые; –о
Всё. ; Сочно. И всё вокруг так солнечно и сочно, / и лапчатые травы на бугре / так закипают – буйно, яро! – точно / хотят прикрыть пожарища следы (Стоп-кадры детства...).
Рута. Жизнь – вечной зелени прибой, / цветущей мяты, сочной руты – / в минуты близости с тобой, / в невероятные минуты («В минуты близости с тобой…»).
Трава. Дай Бог – другие будут времена, / твой новый образ возродят потомки... Сегодня же вокруг – одни обломки, / уже остывший пепел, прах седой, / покрывшийся травой забвенья сочной (Жестокое прощанье). Травы. Отчего так жарко плещет / из очей твоих восточных / заревая, молодая / северная синева / и, как солнце в травах сочных, / в глубине души рождает / всё безудержней и резче / самоцветные слова... (Синеглазая таджичка).

СПАСАТЕЛЬНЫЙ
Круг. Для одних любовь – лишь недуг: / лечат – кто за год, кто за час. Для других – спасательный круг / в дни страстей, а после – балласт (Тебе одной).

СПЕЛЫЙ, –ая
Крушина. Крик петуха, тревожный и пружинный, / на холоде предутреннем возник. И, оторочен спелою крушиной, / с холмов туман спускается в тростник («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).

СПЛОШНОЙ, –ая
Боль. ;  Что потом? Почти не помню… Боль сплошная, / сумасшедшая, дневная и ночная. Но прошла, утихла, сгинула она (О моей войне...).

СТАРИННЫЙ, –ые
Звуки. ...Я старинным звукам внимаю, / а рассудком – не понимаю: / как народом нашего края / эта песня сохранена? («Во сыром бору тропина;…»).
Слова. Города и острова / душу пропахали. Но старинные слова / в сердце не стихали (Мой берег).

СТАРЫЙ, –ые
Друг. Старый друг мой, весёлое лето, / добрый друг по дорогам и жатвам! В первый раз я так вольно и жадно / верю счастья зелёным приметам («Ты пришло ко мне, доброе лето…»).
Звёзды. И огненно цветёт Живая наша плоть, не скрытая коростой; Распахнутая боль, раскрывшаяся явь, Отчаянье и гнев, и горечь, и отвага, На свежих ранах соль, на старых звёздах – ржавь (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Листья. Ветер, листья старые гони, / жги мою судьбу на зорьке ранней. Новою листвой взойдут они. Наступило время расставаний… (Вечный ветер).
Поверья. Эти старые поверья, / неразменные слова, / словно птиц волшебных перья, / светят жаром колдовства («Эти старые поверья….»).
Я. ; Стар. И думалось: уже устал / для кувырканья по сугробам / Парнаса русского. И злобу дня рифмовать я тоже стар... («Стихи ко мне приходят снова…»).

СТОКРАТНО
Гнутый. И вновь рождаюсь я, судьбой / стократно ломанный и гнутый, / в минуты близости с тобой, / в такие вечные минуты («В минуты близости с тобой…»).
Ломанный. Там же.

СТРАДАЛЬЧЕСКИЙ
Рот. Сейчас он поднимется и порушит / труд свой, сотни листов пожжёт. «Люди мои, души мои, – мёртвые души!» – / кажется, шепчет страдальческий рот... (Живые души).

СТРАННЫЙ, –ое
Звучание. ...И странное звучание возникло / над кораблями, над простором рейда, / как будто зазвучала флейта-пикколо, / по-русски – просто маленькая флейта (Эвридика

СТРАШНЕЙ
Куда. ; Горит огнём Останкинская башня! А я не в горе: меньше будет лжи… Куда страшней, что глохнут наши пашни / и ни картошки не родят, ни ржи («Горит огнём Останкинская башня…»).
Она (печаль). ; Страшней любых лучей и радиаций. Плевать! – Земля – не мать, а нечто под ногой. И не за что страдать, и некого бояться. И лишь одна печаль – не потерять покой, Она страшней любых лучей и радиаций (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

СТРАШНО
Видеть. ; Как страшно видеть, что не нужен / поэт – народу... в час, когда / народ и слаб, и безоружен, / и не осталось ни следа / ни от его былого света, / ни от его духовных сил… (Окаянные дни).
Не страшно уйти. ; Я сложил свою песню, свою голубиную книгу, / и не страшно уйти, нет, не страшно – да только невмочь, / обрывая судьбу, сознавать до последнего мига, / что без крова и хлеба останутся мама и дочь (Дума).

СТРАШНЫЙ, –ое
Двадцатилетье. Но это страшное двадцатилетье, / где первой плетью просвистел Апрель, / нас всех накрыло дьявольскою сетью / и всю Россию грохнуло на мель (К 20-летию начала смуты).
Чёрт. ; Не страшен.  …А когда возвращаюсь / в мой заповедный град, / он [наш гордый нерукотворный стяг] меня заключает в объятья  / древних башен. В этой крепости мне / Бог судья и чёрт не страшен (На исходе).

СТРОГИЙ
Пастырь. ; И не только пастырь, строгий и седой, – / а державный витязь, вещий и святой / Невский-князь вещает Вашими устами /в час, когда под колокольный звон густой / освещается оружье в этом храме («Как багровы стали воды наших рек …»).

СТУДЁНЫЙ, –ая, –ое
Вода. Я с верным коньком-горбунком / стою, повернувшись к восходу. Сначала – в котёл с молоком, / а после – с крутым кипятком, / а после – в студёную воду (Иванушка).
Водица. И вот из студёной водицы / я вылез, пригож и умён. И, ахнув, младая царица, – Не тот, – закричала, – не он! (Там же).
Море. ; Снова месяц в море, хмуром и студёном. Снова долгожданный заполярный рейс. Подчиняясь Арктике и её законам, Я вернулся в молодость и душой воскрес («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).

СТЫЛЫЙ, –ая, –ые
Вода. Дышит океан солью ледяной, / зря ли он зовётся Ледовитым… / Стылая вода, вечные пласты / венчаны с отвагою людскою (Морской обычай).
Глубина. Вот уже венки скрылись в стороне. Руки от канатов коченеют… Только за кормой в стылой глубине / две звезды на крыльях пламенеют… (Там же).
Моря. Я вновь хочу в края, где молодость моя / на крыльях боевых, на палубах эсминцев / врастала в небеса и в стылые моря. И до сих пор туда душа моя стремится (Ждущая).

СТЫНУЩИЙ, –ая
Река. Заплаканные окна раствори И вслушайся в предутренний покой, За окнами гудят монастыри, Нависшие над стынущей рекой («Заплаканные окна раствори...»).

СУЕТНЫЙ, –ые
Метанья. Я устал. Поймите. Я устал / от бегов и скачек тараканьих, / от размена сердца на металл / в бесконечных суетных метаньях («Я устал. Простите. Я устал…»).

СУМАСБРОДНЫЙ, –ая
Лавина (рулад и трелей). А он [соловей] поёт и день, и ночь подряд. Рулад и трелей сумасбродная лавина / без адреса летит поверх и в глубь ветвей ... («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

СУМАСШЕДШИЙ, –ая, –ие
Боль. ;  Что потом? Почти не помню… Боль сплошная, / сумасшедшая, дневная и ночная. Но прошла, утихла, сгинула она (О моей войне...).
Воля. И уже никогда не вдыхать сумасшедшую волю / и слепящую радость работы, любви и гульбы, / и не корчиться в муках от самой неистовой боли, / и по-русски от гнева уже не сорваться с резьбы... (Дума).
Губы. Завтра весна, если только свинцовою шубой / веру не выдавит подлое время из нас, / если сегодня твои сумасшедшие губы / не позабудут моих стосковавшихся глаз... (Завтра весна...).

СУМРАЧНЫЙ
Гудок. На воду венки, / вешние цветы, / лентой перевитые морскою. Бьётся над водой / сумрачный гудок. Флаг приспущен алый на флагштоке (Морской обычай).

СУРОВЫЙ, –ая
Крутояр. Каменный лоб крутояра сурового / башен и стен  увенчала броня. И переход через Альпы Суворова / изображает в снегу ребятня (Пскову).
Огонь. Так снова здравствуй, время холодов. Зажги меня своим огнём суровым. Просторы дремлют под седым покровом,..» (Дневник смуты).
Он (городок). ; Суров. На полпути от Дели до Калькутты / есть городок с названьем Мирзапур. Он издали глядит, как буйвол – бур, / как слон – суров, как солнце в пыль закутан (Баллада о ковре).
Опала. Улыбался [Жуков] – как не бывало / горьких лет суровой опалы. И лицо в глубоких морщинах / сохраняло твёрдость брони (Ретроспектива. День Победы. 1965).
Ответ. ; И слышит сердце в тревоге безбрежной / в тиши ночной и в безумии дня / её [России] ответ, и суровый, и нежный: – Зачем вы бросили, дети, меня?! (От молодой и седой, синеокой…»).
Проза. Стихи ко мне приходят снова – / поистине, как Божий дар: / я их совсем не ожидал, / захвачен прозою суровой («Стихи ко мне приходят снова…»).
Суть. А волны, налетая в клочьях пены, / суровой сутью полнят свой рассказ – / что не спасут нас никакие стены, / пока иуда ходит среди нас («Когда страна охвачена в расколе…»).

СУТУЛЫЙ, –ая
Тоска. Готов принять усмешки над моей / в сентиментальность впавшею натурой – / но только это от тоски сутулой / меня спасает в хмури наших дней (Предосенние строфы).

СЧАСТЛИВЕЕ
Нет дурака. ; И слёзы из глаз горбунка / пошли ручейками струиться: / счастливее нет дурака / и нету разумней, пока / дурак не приснился царице (Иванушка).

СЧАСТЛИВЫЙ
Голос. ; Взвивался к небу и о волны бился / тот женский голос, горький и счастливый (Эвридика).
Я. ; Был счастлив. И в сердце зазвучали / слова, горчайшей полные печали, / над горьким прахом, посреди развалин / жилья, где я когда-то счастлив был / с той женщиной, которую любил... (Жестокое прощанье).

СЫНОВНИЙ, –яя
Любовь. Но я, живущий в глубинке России, В её святой заповедной глуби, К ней преисполнен сыновней любви, Такой любви, что ещё никакие Невзгоды (каждая – словно фугас), Своей ордой не смогли уничтожить Её неприкосновенный запас («От молодой и седой, синеокой…»).
Поэма. В заглавии: «Сыновняя поэма».

СЫРОЙ
Бор. Во сыром бору да в сосновом... Он [распев] доныне от лиха злого / изумрудно-златым заслоном как живая стоит стена («Во сыром бору тропина;…»).

     Т

ТАИНСТВЕННЫЙ, –ое
Дух. Кругом пошла б моя голова, – / столько неведомого естества / сразу явилось чутью и глазам! – / если б его не облек я в слова, / мне отворившие, словно сезам, / древней и дивной натуры плоть, / духа таинственного исток, / где равнозначны хлеба ломоть, / царственный храм и простой цветок (Ботаника любви).
Слово. И снова я везу в Москву из Пскова / в мешке льняном земное колдовство. Сирень…сирень! – таинственное слово: / певуч, как птица Сирин, свет его… (Соната сирени).

ТАЙНЫЙ, –ые
Желания. Звёзды августа – желаний тайных зной. Белоночные – почти что не видны. В зимних звёздах – зачарованные сны. И любовь царит над звёздами весной (Сигарету я от солнца прикурю).
Ход. Не дрогнут осаждённые, покуда / восстанию восьмой не минет год. / Среди монахов сыщется иуда / и выдаст под стеною тайный ход («Когда страна охвачена в расколе…»).

ТВЁРДЫЙ
Воля. ; Была тверда. Пусть снова надо мной Полярная звезда / по льдинам и волнам заплещется лучами – / чтоб воля вновь была / тревожна и тверда, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).

ТВЕРЁЗЫЙ, –ые
Бабы. В ином посёлке – ни баб тверёзых, / ни мужиков не найдёшь, тем паче. Но есть мальчишка: такую прозу / он сочиняет, что черти плачут (Россия пишет…).
Тверёзый (просторечное) – то же, что и трезвый.

ТЕМНЕЙ
Тюрбан. ; Был темней пыли. Рис на шпалы сыпался из мешка, / в пыль летел и мешался с ней. А размотанный тюрбан старика / старше пыли был и темней (Смерть крестьянина).

ТЕРНОВЫЙ
Венец. Из пуль и снарядов терновый венец Рукою, в убийстве умелой, Возложен на чёрный сгоревший дворец, Вчера ещё мраморно-белый («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ТЕРПКИЙ, –ая, –ие
Джунгли (трав). …вокруг – сумасшествие красок, и звуков, / и запахов базара: горы арбузов, / терпкие джунгли съедобных трав, / багровые россыпи помидоров, / радуги виноградных гроздьев, / золото горного мёда, / пряные дымки над казанами с пловом… (Три желания).
Дух. На улицах, свистящих словно стрелы, / где свет неона плещется в ночи, / бензиновая гарь не одолела / степную соль и терпкий дух арчи («Ночные азиатские столицы…»).
Настой. Промыты вены хвойной чистотою. В уставшем сердце властвует волна / озонового терпкого настоя, / земля, что чудом не облучена / и не заражена. Хотя досталось и ей немало от дурных голов, / от химии, летящей с облаков (Предосенние строфы).
Смолы. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).
Ягода. Плотью, душою, глазами, устами что я ни трогаю – слышу опять: / терпкую ягоду можно кистями, / сладкую – только по ягодке рвать... (Смородиновый трилистник).

ТЕХНИЧЕСКИЙ, –ое
Чудо. Конечно, жаль технического чуда / и горько за людей, погибших в нём. Но этот шпиль принёс нам столько худа, / что впрямь – гори он голубым огнём! («Горит огнём Останкинская башня…»).

ТЁМНЫЙ, –ое
Дело. Ясное дело: все эти «права» и «свободы» – / тёмное дело, И «мокрое»... Грустен же я, / что превращается в галантерейную моду / гордость моя – и безмерная горечь моя! (Символика...).
Оно (звучанье в храме). ; Тягучее и тёмное, как смоль, Оно [звучанье в храме] падёт на кровель острия. И ты услышишь в нём такую боль, С которой не сравнится боль твоя… («Заплаканные окна раствори...»).
Слой (веков). И когда соизмеришь судьбы своей возраст и бремя / с тёмным слоем веков, сотворенным в крови и в золе, / сам не зная того, заединщиком станешь со всеми / кто московское время / заставил признать на земле (Земля Москва).

ТЁПЛЫЙ, –ая, –ые
Вечер. Тёплый августовский вечер / не приходит, а плывёт. Я и молод, и беспечен / в первый раз за этот год (Смородиновый трилистник).
Каравай. Словно тёплый каравай / в холодах железных: «Батькин берег, маткин край, / ельник да березник...» (Мой берег).
Листва. Прячутся в низинах сизые туманы. Тёплою листвою мир насквозь пропах. Красная сморода смотрит в очи мамы. Чёрная сморода – у отца в глазах (Смородиновый трилистник).
Пашни. ...Не бронза статуй, не оркестров медь / ему венец, а запах тёплых пашен, / где комковатый пласт росой украшен / и жарким потом сдобрена она (Память).
Щебень. По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, / не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).

ТИХИЙ
Голос. ; Тих. Зажги своё сердце от этих шеломов златых, Веками венчающих белые наши соборы. Пусть голос твой станет на время торжественно тих, И древняя вера его поведёт за собою! (Зажги своё сердце).
Дым. ; Тих.  …Хлебом тронут, лихолетьем не отмечен, Дым над крышами курится, тих и вечен, С болью Родины сливая боль мою (Сыновняя поэма).
Ураган. ; Это – жезл, мановеньем которого, дерзок и крут, / ураган зачинается, слабый и тихий сначала, / а потом нарастают его многозвучные чары / так, что в бывшем Дворянском Собранье колонны поют (Баллада о дирижёре).

ТИХО
В лесах. ; Последний соловей! В лесах лениво, тихо. Все птицы смолкли и готовятся в полёт. ... А он, мятежный, ищет соловьиху – / единственно свою! – и потому поёт. («Невероятно, и однако же – вот радость-то!»).

ТОНКИЙ, –ое
Горе. А черти печаль накачали, крича, / что горе верёвочкой вьётся, / ни им кочерга, ни Богу свеча... Но тонкое горе – порвётся (Пословицы и поговорки).

ТОНЧАЙШИЙ, –ие
Переливы. ; Тончайшие летели переливы / из колокола радио над пирсом (Эвридика).

ТОРЖЕСТВЕННО
Тих. Зажги своё сердце от этих шеломов златых, Веками венчающих белые наши соборы. Пусть голос твой станет на время торжественно тих, И древняя вера его поведёт за собою! (Зажги своё сердце).

ТОРОПЛИВЫЙ
Рассказ. Я знаю: то, что я пишу сейчас – / всего лишь дневниковые страницы, / Лишь торопливый, сбивчивый рассказ / участника событий, очевидца («Я знаю: то, что я…»).

ТОШНО
Душе. ; И уже декорации стали ветшать, и уже / загнивает морская волна, осаждённая дамбой. И от сброда базарного тошно и душно душе / в этом храме былом, отшлифованном / пушкинским ямбом (Северная Пальмира...).

ТРАВЯНОЙ
Плен....А я в духмяном травяном плену, / в ладонях мамы и в ладонях мая / совсем сомлел и знать ещё не знаю, / что эти молодые мужики / не просто мужики – фронтовики, / и только чудом баба костяная / не срезала их всех своим серпом, / и что они всем миром строят Дом (Стоп-кадры детства...).

ТРЕВОЖНО
Покидать. ; Как тревожно и горестно, как тяжело и печально / покидать беззащитными тех, что любили меня (Дума).

ТРЕВОЖНЫЙ, –а
Воля. ; Была тревожна. Пусть снова надо мной Полярная звезда / по льдинам и волнам заплещется лучами – / чтоб воля вновь была / тревожна и тверда, / чтоб ты меня ждала / на мурманском причале (Ждущая).
Крик. ; Крик петуха, тревожный и пружинный, / на холоде предутреннем возник. И, оторочен спелою крушиной, / с холмов туман спускается в тростник («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).
Свет. ; И воля в час ночной не ведает запрета, / когда такой луной судьба озарена. Тревожен свет её серебряного лика (Сонет-фантазия).

ТРЕПЕЩУЩИЙ, –ая
Полутьма. И меня каждым летом по-новому сводит с ума – / в седоглавые годы сильнее, чем в юные годы – / изнутри напоённая солнцем, трепещущая полутьма / меж незримым закатом и тут же возникшим восходом (Белоночие).

ТРЕСКУЧИЙ, –ие
Фразы. В главном жизнь, по счастью, не зависит От знамён и партий, и дворцов, От трескучих фраз в державных высях И от лысых псевдомудрецов (Жизнь).

ТУГОЙ
Роман. И что бы ни было потом, что ни произошло бы – Слепящий солнечный удар на несколько часов, Тугой мучительный роман, Или – любовь до гроба, – Но будешь ты всю жизнь идти На этот женский зов! (Занавеска).

ТУМАННЫЙ
Сон. Кто скажет мне, зачем я к жизни вызван? Что путеводным светом станет мне? Молчит туман. Молчат седые избы. Молчит земля, кружась в туманном сне (Предосенние строфы).

ТУПОЙ, –ая
Толпа. Распяты они на свинцовом кресте <…> За верность России, за веру в неё, За то, чтоб Отчизна не стала Землёй, где заморское правит ворьё Толпою тупой и усталой («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ТУЧНЫЙ, –ая
Земля. Прахом раскулаченных и высланных Тучная насыщена земля (Памирской долине).

ТЫСЯЧЕЛЕТНИЙ, –яя
Ворожба. И лес, как будто эпос-исполин, / взошедший из глубин озёр и нив, / поёт, что он ещё могуч и жив, / и не рассохлись звончатые гусли / его тысячелетней ворожбы (Предосенние строфы).

ТЯГОСТНЫЙ, –ая
Темень. Небо выдохнуло алую зарю, / темень тягостную в клочья разодрав. Сигарету я от солнца прикурю, / хоть давно предупредил меня Минздрав (Сигарету я от солнца прикурю).

ТЯГУЧИЙ, –ее
Оно (звучанье в храме). ; Тягучее и тёмное, как смоль, Оно [звучанье в храме] падёт на кровель острия. И ты услышишь в нём такую боль, С которой не сравнится боль твоя… («Заплаканные окна раствори...»).

+ТЯЖЕЛО
Покидать. ; Как тревожно и горестно, как тяжело и печально / покидать беззащитными тех, что любили меня (Дума).

ТЯЖЁЛЫЙ, –ая
Урок. …А в тебе отзывается болью свинцовой поныне, / незабытою горечью первых военных дорог / этот запах полыни – тобой обагрённой полыни, как щемящий укор и как самый тяжёлый урок… (Сыновняя поэма).
Честь. И наверное, в том справедливость какая-то есть, / что у нас в языке «дирижёр» – только рода мужского. Дирижёрская палочка – гири пудовой тяжелей... И держать её – это тяжёлая честь (Баллада о дирижёре).
Шёлк. Ночные азиатские столицы! –  / тяжёлый шёлк, рубиновая мгла, / шальные рукотворные жар-птицы, / из тьмы веков поднявшие крыла («Ночные азиатские столицы…»).

ТЯЖКИЙ, –ие
Запас. Сколько за год печалей случилось у нас, Сколько всяких обид накопилось… Так давай мы забудем их тяжкий запас, Совершая прощенье и милость (Прощёное воскресенье).
Раны. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).

    У

УВЕРЕННО
Править бал. И оттуда править бал и править нами / стали ловко и уверенно они, / деловые люди с жёсткими глазами, / с неразрывными сердцами из брони (Горечь).

УГОЛЬНО-ЧЁРНЫЙ
Дворец. Не армией русской, самим Сатаной Расстреляны судьбы людские, И угольно-чёрный дворец над страной – Как символ распятой России («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

УГРЮМЫЙ, –ая
Мысль. Рот раскроется в весёлой присказке, / в колядной песне, / и на челе вместо мысли угрюмой, / вместо болезненной думы / засветится то, что спасало не раз / и спасёт ещё нас – / юмор! (Живые души).

УДАЛОЙ, –ая
Грудь. Вот я вижу: к удалой груди / прислонила нежное лицо… Знать ей не дано, что впереди – / горький дым, блокадное кольцо («Давний снимок. Предвоенный год…»).
Задор. Под звон стаканов с удалым задором / в застольях наших больше сотни лет поём: «Когда б имел златые горы...» ...А гор златых всё нет у нас и нет (Горная Русь).

УДАРНЫЙ, –ая
Артель. Цветёт-горит полынь. Метёт-валит метель На синеокий лён, полёгший в псковском поле, Его спалит весной ударная артель, И ни одна душа не завопит от боли (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).

УДЕЛЬНЫЙ
Тать. Он изнемог, забрало подняв, ходить на рать, / сограждан заслоняя щитом, душой и телом, / когда у них законы вершит удельный тать, / когда измена стала почти почётным делом (Последний русский витязь).
Тать (устаревшее) – вор.

УДУШЛИВЫЙ, –ая
Гниль. Изгоним ли удушливую гниль, / пока Чума не клюнула нас в темя, / и, продышавшись, встанем ли с колен? («Какое нынче время у России?..»).

УЕДИНЁННЫЙ, –ая
Земля. И, чёрный хлеб со мной деля, Платком небес покрыта синим, Вокруг меня молчит Россия – Уединенная земля (Уединённое).

УКРОЩЁННЫЙ, –ые
Монахи. И досыта напьются кровью плахи. И плеть гулять, и стон гулять пойдёт. И будут укрощённые монахи
/ вмерзать нагими в беломорский лёд («Когда страна охвачена в расколе…»).

УМЕЛЫЙ, –ая
Рука. Из пуль и снарядов терновый венец Рукою, в убийстве умелой, Возложен на чёрный сгоревший дворец, Вчера ещё мраморно-белый («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

УМНЫЙ
Я. ; Умён.  И вот из студёной водицы / я вылез, пригож и умён. И, ахнув, младая царица, – Не тот, – закричала, – не он! (Иванушка).

УНЫЛЫЙ, –ое
Не в одиночестве унылом – В уединении живу (Уединённое).

УПОРНЕЕ
Запылала. ; Какие молнии проносятся по небу, / в людские души занося дух язычества! Чтоб люди снова ощутили и поняли / неколебимое природы владычество. Чтоб мы хоть раз глаза смятенные подняли / на мировую круговерть электричества. Чтоб запылала в нас жесточе, упорнее / краса, которую лишь гром и докличется (Гроза).

УПРУГИЙ, –ие
Мхи. По морю тишины и мхов упругих / иду к посёлку дальнему, к домам (Предосенние строфы).

УПРЯМО
Ждал. Здравствуй, дама сердца моего, / Нежная и ласковая дама. / Никогда на свете никого Я не ждал так долго и упрямо (Встреча славянки).

УПРЯМЫЙ
Конь. ...А зима повернула на свет, / и по капелькам день прибывает, / и снега над глубинным огнём / в крутолобых раздумьях застыли. А сквозь тучи упрямым конём солнце рыжее ломится в мыле (На повороте).

УСАТЫЙ, –ые
Колосья. Два коня, две красы, обречённо друг к другу прижатые / той же силой земной, что гуляет по венам моим, / и рождает детей, и возносит колосья усатые,  / и уводит людей от земли в галактический дым (Два коня).

УСТАВШИЙ, –ее
Сердце. Промыты вены хвойной чистотою. В уставшем сердце властвует волна / озонового терпкого настоя, / земля, что чудом не облучена / и не заражена. Хотя досталось и ей немало от дурных голов, / от химии, летящей с облаков (Предосенние строфы).

УСТАЛЫЙ, –ая, –ые
Лошади. И однажды, в чаду одуревшей от грохота площади / вдруг виденье мелькнёт – словно древний припомнится миф: / два коня на лугу, две усталых рассёдланных лошади / одиноко стоят, золотистые шеи скрестив (Два коня).
Люди. И любые новые уставы / не заменят в наши времена / людям работящим и усталым / мякоть хлеба и стакан вина («Что бы там на свете ни случилось…»).
Отец. Усталый отец мой, / видел я в силе тебя молодецкой, / ярой, не сломленной натиском гроз, / временем пороха, крови и слёз… (Сыновняя поэма»).
Толпа. Распяты они на свинцовом кресте <…> За верность России, за веру в неё, За то, чтоб Отчизна не стала Землёй, где заморское правит ворьё Толпою тупой и усталой («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

     Х

ХВОРЫЙ
Ты. ; Хворый и озябший, и седой, Стукнешься ты лбом с лихой бедой. Разведу беду твою руками, Стану для тебя живой водой…» (Женском приворот).

ХИТРОГЛАЗЫЙ, –ые
Брамины. «…Я угождал заказам / британцев и браминов хитроглазых, / но за полсотни лет ещё ни разу / не ткал я ради лишнего куска. И вот недавно смертная тоска / в мой стариковский сон явилась, в полночь…» (Баллада о ковре).
Брамин – лицо, принадлежащее к высшей касте (изначально — к касте жрецов) в Индии.

ХИЩНЫЙ, –ые
Осы. И никакого нет противоядья, / чтоб защитить свой мёд от хищных ос (Шмели и осы).

ХЛЕБОЗОРНЫЙ, –ая
Граница. …Только раз ты поведал – а мне же всё снится
и снится / этот гарью, и потом, и порохом дышащий сон: / ты встречаешь войну / на степной хлебозорной границе, / и в полынную ночь вдавлен танками ваш батальон (Сыновняя поэма).

ХЛОПКОВЫЙ, –ые
Созвездия. Здесь, в болотах, в малярийной сырости Тысячи погибли северян. И созвездья хлопковые выросли Из сердец их, словно из семян (Памирской долине).

ХМУРЫЙ, –ая, –ое; –ы
Бор. С любовью первой, с первою кручиной / сжился корнями этот хмурый бор. И пахнет холод песней петушиной. И свежий солод плещет из озёр («Крик петуха, тревожный и пружинный…»).
День. Как смола ядовитая, тянется Смута нашего хмурого дня… Ах, душа моя, вечная странница, Не спеши улетать от меня! («Как смола ядовитая, тянется…»).
Море. ; Снова месяц в море, хмуром и студёном. Снова долгожданный заполярный рейс. Подчиняясь Арктике и её законам, Я вернулся в молодость и душой воскрес («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).
Природа. И, вопреки науке о птицах, / орнитологии наперекор, / с а м а поёт она! – не томится, / чтоб для неё запел ухажёр. Не потому, что солнце восходит, / и не затем, чтоб выпросить снедь. А просто в нашей хмурой природе / нельзя собою быть – и не петь (Моя соловьиха).
Шмели. ; Хмуры. Беззлобны и добры, хотя и хмуры / басистые добытчики шмели. А осы... те из-за своей натуры / без грабежа – и дня бы не смогли (Шмели и осы).

ХОЛОДНЫЙ, –ая
Земля. ; В горе бы архангел вострубил / над землёй, холодной, как чужбина, / если бы тебя я не любил, / если бы меня ты не любила («Если б я тебя не полюбил…»).
Крылатость. Море жжёт холодной крылатостью. И свербит в височной кости: / не вернуть тебе ни шестнадцати, / ни семнадцати, / ни тридцати (На Сестрорецком берегу).

ХОЛУЙСКИЙ, –ая
Стая. И только за толщей Кремлевской стены, Облизан холуйскою стаей, Блаженствует сивый посол Сатаны, Кровавый триумф обмывая («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).

ХРИПЯЩИЙ
Голос. Глубокими морщинами у глаз / старик пошевелил, устало горбясь, / и зазвучал его хрипящий голос… (Баллада о ковре).

ХРУПКИЙ, –ие
Росток. Сказочней званья «дед» / титула в мире нет. Крохотный, синеглазый / в доме зажёгся свет. Солнечный стебелёк, / хрупкий младой росток / древних корней славянских, / вечности их залог («Вот я и дедом стал…»).
Сердца. Надо жить, хрупких наших сердец не казня, Как бы ни было горько и туго… (Прощёное воскресенье).

     Ц

ЦАРСКИЙ, –ая
Воля. Когда страна охвачена в расколе / кострами и побегами в Сибирь, / на Севере, вдали от царской воли, / бунтует Соловецкий монастырь («Когда страна охвачена в расколе…»).

ЦАРСТВЕННО-ВЛАСТНЫЙ, –ы
Движения (рук). ; Царственно-властны. Эта женщина / кажется мне порожденьем гранита и ветра – / так свободны и царственно-властны движения рук (Баллада о дирижёре).

ЦАРСТВЕННЫЙ
Храм. Кругом пошла б моя голова, – / столько неведомого естества / сразу явилось чутью и глазам! – / если б его не облек я в слова, / мне отворившие, словно сезам, / древней и дивной натуры плоть, / духа таинственного исток, / где равнозначны хлеба ломоть, / царственный храм и простой цветок (Ботаника любви).

ЦАРЬ-ДЕВИЦА.
; Так велено было моим / коньком, чтобы я молодым / и знатным красавцем явиться / сумел бы очам золотым, / капризным очам царь-девицы (Иванушка).

ЦЕЛЕБНЕЙ
Не сыщешь. ; По весенним садам и по летнему тёплому щебню, / по звенящим садам и по талому гиблому льду, / по некошеным травам, которых не сыщешь целебней, не в последний ли раз, не в последний ли раз я иду? (Дума).

ЦЕЛЕБНЫЙ, –ая, –ые
Кладези. …с древа Божьего смола / в кладези целебные течёт, / здравие – не только для телес: / жар духовный и медовый дух / связаны не только лишь на слух / меж собой, а – волею небес (Пчеловеческий сонет).
Молитвы. Колоски моих духовных нив / злобными вытаптывают ритмами / нелюди… Но всё-таки я жив / вашими целебными молитвами (Вашими молитвами).
Свет. И ни души, ни тела нет / у нас с тобою в мире этом. Есть лишь один слепящий свет, / и нет у нас иного света. Волшебный свет, целебный свет, / дражайший – и дрожащий, словно / с тобою мы, бессвязный бред / шепча в безумии греховном («В минуты близости с тобой…»).
Смола. Непорублен и неповыжжен, / он [распев] смолой целебною брызжет. И лисицею вьётся рыжей Во сыром бору тропина; («Во сыром бору тропина;…»).
Строки. Люби поэзию, художник, Язык её целебных строк / для сердца – словно подорожник, / врачующий любой ожог (Другу-живописцу).
Травы. ; Ах, мне бы эти годы пережить... Ах, мне бы эти горы перейти, / остывшую золу разворошить, / и костерок хоть малый развести, / и заварить на этом костерке / настой из трав, горчайших и целебных, / чтоб жизнь, как синеглазая царевна, / ожив, запела в сказовой строке... (На свой день рожденья).

    Ч

ЧАРОДЕЙНЫЙ, –ые
Брови. Уже листва моя облетела, / и август мой – давно позади... Но вопреки уставшему телу / мятежно песня бьётся в груди! И ей откликнулась – нет, не эхом, / а певчей вольной долей своей – / родная птаха – с ласковым смехом, / с крылами чародейных бровей (Моя соловьиха).
Ключи. По дубравам русского духа / буреломом идёт поруха, / и в ключах чародейных сухо, / и закрыла свет пелена («Во сыром бору тропина;…»).

ЧЕКАННЫЙ, –ое
Серебро. Таджикская луна – особенного цвета. В чеканном серебре плывет сквозь ночь она. И мерной чередой, в тепле земном прогреты, / плывут в её лучах миры и времена (Сонет-фантазия).

ЧЕРВОННЫЙ, –ые
Бархат. Ночные азиатские столицы! – / червонный бархат, огненная синь, / шальные рукотворные жар-птицы / в ладонях горных кряжей и пустынь... («Ночные азиатские столицы…»).
Гривы. Летописец любви, никого не прошу я о помощи, / только память мою – где в разливе добра и тепла / набухают росой их червонные гривы до полночи, / и малиновый жар излучают большие тела (Два коня).

ЧЕРНЕЕ
Быль. ; Всё чернее. …и связаны у Птицы-Тройки крылья… Черна и всё чернее наша быль («Какое нынче время у России?..»).

ЧЕРНОКОСЫЙ, –ая
Красота. Синеглазая таджичка! Отчего ты синеглаза / в этом мире черноокой, / чернокосой красоты? (Синеглазая таджичка).

ЧЕРНООКИЙ, –ая
Красота. Синеглазая таджичка! Отчего ты синеглаза / в этом мире черноокой, / чернокосой красоты? (Синеглазая таджичка).

ЧЕРСТВЕЙ
Не стала душа. ; И не стала душа ни черствее, ни злей. И поэтому ты ни о чём не жалей (Заповедь).

ЧЕСТНО
Проработал. По самому высшему счету, / в стране, где родился и рос, И честно всю жизнь проработал, / я тоже сегодня – отброс (Отверженные).

ЧЁРНЫЙ, –ая, –ые; –а
Быль. ; Черна. …и связаны у Птицы-Тройки крылья… Черна и всё чернее наша быль («Какое нынче время у России?..»).
Вода. Завтра весна, даже если глубокая осень / чёрной водою мою залила колею (Завтра весна...).
Глаза. Гоголь, / не тот, что стоит на бульваре, / уподобленный гордой гранитной горе, Гоголь, рядом сидящий в старом дворе, / страшен, если снизу взглянуть на него, / в чёрные чугунные глаза взглянуть, / где застыла предсмертная жуть (Живые души).
Дворец. Из пуль и снарядов терновый венец Рукою, в убийстве умелой, Возложен на чёрный сгоревший дворец, Вчера ещё мраморно-белый («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Дни. Не за них мои молитвы, не за них / ежедневно нам врезающих по дых <…> …Лишь за тех, кто чёрным дням наперекор / каждый на поле своём, как прежде, пашет, / кто остался в лютой буре моряком – / лишь за них… Да за младенцев. Русских. Наших («Раздирают в эти дни на части Русь…»).
Рать. Как живая вода – на смертельной беде настоялась / эта лютая воля, сломившая чёрную рать. И спасла нашу землю она – эта ярость. И приказы стратегов скрепляла она как печать (Сыновняя поэма).
Сок. В лёгких паутинках солнце задремало. В зарослях витает сладкая пыльца. Красный сок пылает на ладонях мамы. Чёрный сок пылает на руках отца (Смородиновый трилистник).
Сон. Прогнивший и смердящий Вавилон, / продавшаяся нелюдям блудница – Москва моя, / стряхни свой чёрный сон, / проснись великой русскою столицей! (На улицах столицы…»).
Угли. Как чёрные угли в московских церквях –
Одежды и облики вдовьи («Блажен, кто погиб в наши смутные дни…»).
Хлеб. И, чёрный хлеб со мной деля, Платком небес покрыта синим, Вокруг меня молчит Россия – Уединённая земля (Уединённое).

ЧЁРСТВЫЙ, –ая
Корка. И обладатель этого пригорка, / придя в себя, пройдя кромешный срам, / довольствуется самой чёрствой коркой / и строит школу, госпиталь – и Храм (Горная Русь).

ЧИНОВНЫЙ, –ые
Вершины. И пока мы наши пиршества вершили, / всех любя, кто был знаком и незнаком, / на высокие чиновные вершины / лезли мальчики железные ползком (Горечь).

ЧИСТЕЙШИЙ
Шквал. ; Чистейший по земле несётся шквал, Сквозь камни к солнцу рвётся молодая, Густая смесь мгновений и веков (Соната сирени).

ЧИСТЫЙ, –ое
Золото. Хоть корми меня на чистом золоте – Снова уведёт дорожный дым К ситцевым полям над синью Сороти, К трём горам, единственно Святым…» (Псковщина).
Свет. Чистым светом братства и любви / озарись, единое славянство. Неубитой волей оживи / наших нив безмерное пространство (Гимн грядущей России).
Совесть. И, как тот / шолоховский горестный герой, / он сквозь муки адовы пройдёт / с чистой честью – и вернётся в строй («Давний снимок. Предвоенный год…»).

ЧУВСТВЕННЫЙ
Мир. Наш с тобою чувственный мир – это и не рай, и не мёд. Тысячу невзорванных мин / он в своих глубинах несёт (Тебе одной).

ЧУЖДЫЙ, –ые
Кордоны. Над сынами павшими скорбя, / твой соборный мир многоплемённый / пусть навек исторгнет из себя / чуждые кордоны (Гимн грядущей России).

ЧУЖЕДАЛЬНИЙ, –ие
Люди. Сколько мы веков ещё, Кровь теряя, будем Подставлять своё плечо Чужедальним людям? (Песнь русских воинов).

ЧУЖОЙ, –ая
Сторона. И на новую войну, Словно деды в старину, На чужую сторону Мы пошли в дорогу (Песнь русских воинов).

ЧУМНОЙ
Драматург. ...Петербург, Петроград, Ленинград, и опять / Петербург, / а вернее – Афины времён разорения Рима. Я не знаю, что дальше напишет чумной драматург, / но любимый мой город во мне существует – / незримо... (Северная Пальмира...).

     Ш

ШАЛО
Сияла. Звезда сияла призрачно и шало. Дышало море вольное под ней (Эвридика).

ШАЛЫЙ
Полёт. И, вопреки науке о птицах, / орнитологии наперекор, / с а м а поёт она! – не томится, / чтоб для неё запел ухажёр. Не потому, что солнце восходит, / и не затем, чтоб выпросить снедь. А просто в нашей хмурой природе / нельзя собою быть – и не петь. Сама поёт она – в лютой стуже, / и непроглядной ночью поёт, и мне, как воздух, дорог и нужен / её напевов шалый полёт (Моя соловьиха).

ШАЛЬНОЙ, –ые
Жар-птицы. Ночные азиатские столицы! – / червонный бархат, огненная синь, / шальные рукотворные жар-птицы / в ладонях горных кряжей и пустынь... («Ночные азиатские столицы…»).
Зарницы. А я не скиф и не потомок скифа, / по крови и душе не азиат, / но жадно жду, как сбывшегося мифа, / когда судьбу мне снова озарят / ночные азиатские столицы – / жар-птицы из космических морей, / шальные незабытые зарницы, / страницы в книге юности моей... («Ночные азиатские столицы…»).

ШАТКИЙ
Шторм-трап. Привыкают ноги к шаткому шторм-трапу, И глаза, уже не щурясь, смотрят на зарю. Горизонт прорезан скалами Норд-Капа. Словно через годы, я на них смотрю… («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).

ШЕСТИХВОСТЫЙ, –ая
Звезда. И уже в православные храмы / сатанинская рвётся орда. И над площадью – Красной от срама – / шестихвостая всходит звезда... («Что в наследство получат потомки…»).

ШИРОКИЙ, –ая, –ие
Пожары. Там крестьяне стали горожанами, / но под осень – сельщины следы – / там шумят широкими пожарами / яблоневые сады... («На земле, где мы с тобою выросли…»).
Струя. Сотни раз моя река сливала с кровью Светлоокую широкую струю (Сыновняя поэма).

ШТОРМ-ТРАП
; Привыкают ноги к шаткому шторм-трапу, И глаза, уже не щурясь, смотрят на зарю. Горизонт прорезан скалами Норд-Капа. Словно через годы, я на них смотрю… («Снова месяц в море, хмуром и студёном…»).

ШУМНЫЙ
Океан. ; И как же быть людьми необходимо В краю, где сопки смотрят нелюдимо, Где даже корни врезаны в мороз, Чтоб звёзды и глаза сошлись в соцветья, Чтоб с океаном, шумным, как столетье, Заговорить на равных и всерьёз (Север).

ШУСТРЫЙ, –ые
Шакалы. Если страна – не отечество и не держава, / а криминальный бардак под кликухой Эр-Эф, – / будет манить их имперская лютая слава: / шустрых шакалов красивей поверженный лев (Символика...).

    Щ

ЩЕДРО
Воздаётся. Щедро сегодня вам почёт воздаётся… Только всё реже ваши когорты / в майский девятый день. Фронтовики – / так немного вас остаётся: / даже на самых младших старость бросила тень («Щедро сегодня вам почёт воздаётся…»).
Исходят. Всё, кроме веры, во мне и вокруг. Духом чернобыльской пареной репы Щедро исходят плоды наук (Credo, quia absurdum est – Верую, ибо нелепо).

ЩЕДРЫЙ, –ая, –ое
Лето. ; Бабье лето, щедрое такое, / подошло, в глазах листвой рябя. Ты меня касаешься щекою, / ты мне даришь осень и себя («Бабье лето, щедрое такое…»).
Почва. Уроженцы Псковщины, Смоленщины Стали щедрой почвою в краю, Розами и лозами увенчанном
И – забывшем долю прошлую свою (Памирской долине).
Стол. Будет сладость ночи соловьиной, / щедрый стол и дома, и в гостях. Будут свадьбы, роды и крестины / при любых режимах и властях («Что бы там на свете ни случилось…»).

ЩЕМЯЩИЙ
Привкус. Щемящий привкус горьковатой влаги Крепчает над прибрежною тропой (Север).
Укор. …А в тебе отзывается болью свинцовой поныне, / незабытою горечью первых военных дорог / этот запах полыни – тобой обагрённой полыни, как щемящий укор и как самый тяжёлый урок… (Сыновняя поэма).


Э

ЭКРАННЫЙ, –ое
Мыло. Людишки топят в «мыле» / экранном свой растущий страх... (Окаянные дни).

ЭПОС-ИСПОЛИН
; И лес, как будто эпос-исполин, / взошедший из глубин озёр и нив, / поёт, что он ещё могуч и жив, / и не рассохлись звончатые гусли / его тысячелетней ворожбы (Предосенние строфы).

    Ю

ЮЖНЫЙ
Чернозём. И отец, глядящий в объектив, / ничего не ведает о том, / что его фугасный вгонит взрыв / с головою в южный чернозём, / и померкнет солнце… («Давний снимок. Предвоенный год…»).

ЮНЫЙ, –ая, –ые; –а, –ы
Берёза. Вот она, земля: белый от мороза / холмик из песка, глины и корней. А над ним стоит юная берёза, / над последним сном матушки моей («Вслух и про себя слёзно повторяю…»).
Вдовы. Но где покой, когда не сосчитать платки Солдатских юных вдов на молодых могилах… Мне снится: моего младенца на штыки Уже берут, а я – спасти его не в силах (Звезда-полынь, Или воспоминание о 1986 годе).
Годы. И меня каждым летом по-новому сводит с ума – / в седоглавые годы сильнее, чем в юные годы – / изнутри напоённая солнцем, трепещущая полутьма / меж незримым закатом и тут же возникшим восходом (Белоночие).
Дочка. ; Юна. Дочка моя юна, / не сознает она, / что её новая «кукла» – /  жизни моей цена… («Вот я и дедом стал…»).
Мы. ; Были юны. И, не ведая стыда, / вновь смыкались губы. Были оба мы тогда / и юны, и глупы (Псковский мотив).
Учительница-мать. …Ни снежинки нет на волосах, / озорства очам не занимать. Не завяла в северных лесах / юная учительница-мать («Давний снимок. Предвоенный год…»).


     Я

ЯДОВИТЫЙ, –ая
Дым. Нам, быть может, завтра – каюк. Может быть, и мы победим. Но совсем не сразу, не вдруг / ядовитый растает дым... (Осень-93).
Смола. Как смола ядовитая, тянется Смута нашего хмурого дня… Ах, душа моя, вечная странница, Не спеши улетать от меня! («Как смола ядовитая, тянется…»).
Шприц. И мне причины этого пожара / без розыска понятны и ясны: / хоть раз, да совершилась Божья кара / над ядовитым шприцем Сатаны («Горит огнём Останкинская башня…»).

ЯНТАРНЫЙ, –ые
Смолы. Зажги своё сердце от солнечного луча, Пронзившего сосен янтарные терпкие смолы. Пусть будет, как в юности, кровь горяча И тяжкие раны затянет живицей весёлой (Зажги своё сердце).

ЯРО
Закипают. И всё вокруг так солнечно и сочно, / и лапчатые травы на бугре / так закипают – буйно, яро! – точно / хотят прикрыть пожарища следы (Стоп-кадры детства...).

ЯРЫЙ, –ая
Сила. Усталый отец мой, / видел я в силе тебя молодецкой, / ярой, не сломленной натиском гроз, / временем пороха, крови и слёз… (Сыновняя поэма»).

ЯСНО
Нам. ; И ясно нам в дни смуты и разора, / особенно в такие, как сейчас: / нам, русским, ни к чему златые горы, / пока Святые Горы есть у нас... (Горная Русь).

ЯСНЫЙ, –ое
Дело. Ясное дело: все эти «права» и «свободы» – / тёмное дело,  И «мокрое»... Грустен же я, / что превращается в галантерейную моду / гордость моя – и безмерная горечь моя! (Символика...).
Причины. ; Ясны. И мне причины этого пожара / без розыска понятны и ясны: / хоть раз, да совершилась Божья кара / над ядовитым шприцем Сатаны («Горит огнём Останкинская башня…»).




                Краткая био-библиографическая справка
               
         
БЕСПЕРСТЫХ Анатолий Павлович – лексикограф-русист, поэт. Родился в с. Черкассы Елецкого района Липецкой обл.  11 ноября 1942 г.
Автор 20 стихотворных сборников: «Пешком по Ноябрю», «В ожидании рассвета», «Межсезонье», «Русские триолеты», «Второе дыхание», «Пушкину посвящается», «Венок сонетов», «Стезёю памяти нетленной…» (избранное), «Третье дыхание», «С любовью к русскому слову» и др.   
60 лет работает в области литературоведения и русской лексикографии. В издательствах Союзного государства вышло более 100 литературных и тематических словарей: эпитетов А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Некрасова, И. Сурикова, Ф. Тютчева, М. Богдановича, С. Бехтеева, С. Есенина, И. Тургенева, А. К. Толстого, Н. Рубцова, М. Пришвина, И. Григорьева, М. Исаковского, В. Бианки, Д. Ковалёва, А. Фатьянова, М. Румянцевой, В. Высоцкого, Г. Горбовского, К. Скворцова, Д. Мизгулина и др.; о счастье, о любви, о вере, о надежде, о душе, о гостеприимстве, о судьбе, о России, о русском слове, о литературе и творчестве и др.; словари афоризмов Пушкина, Лермонтова, Чехова, Достоевского, В. Путина и др.; фразеологические – «Не мудрствуя лукаво», А. С. Пушкина, И. Григорьева, Н. Рубцова, К. Скворцова; сравнений и сравнительных оборотов – Н. Рубцова, И. Григорьева; словари русских пословиц «Мудрость наших предков», Л. Толстого; рифм И. Григорьева; словари ономастики Н. Рубцова и Игоря Григорьева; и продолжающиеся серии тематических словарей: «Природа в русских эпитетах» (вышло 12 выпусков),  «Моя коллекция русских пословиц и поговорок»,  «Моя коллекция русских эпитетов» и «Моя коллекция русских фразеологизмов»; словари языка публицистики Н. Советной, Г. Григорьева и др., «Библиографический указатель поэтических произведений Игоря Григорьева».
За плодотворную работу награждён литературными медалями Игоря Григорьева, Николая Рубцова и Симеона Полоцкого.
Лауреат Международной литературной премия имени Сергея Есенина (2021) за «Словарь эпитетов С. А. Есенина»
Дипломант XI Международного Славянского литературного форума «Золотой Витязь», посвящённого 75-летию Победы в Великой Отечественной войне (за книгу «Слово о Русском Слове»), а также награждён дипломом за многолетнее служение великому русскому языку и единению братских народов России и Беларуси.
Член Союза писателей России, СП Союзного государства России и Беларуси и Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь».
Живёт в г. Новополоцке (Республика Беларусь).