63. Улыбка Джоконды

Научно-фантастический роман «Кластер». Часть третья

Источник изображений: images.yandex.ru
Источник: https://xn--80aacco7a1al3a7bs7e.xn--p1ai/
Авторский сайт: Ревущаябочка.РФ


Глава 63. Улыбка Джоконды

Седьмой этап создания Сверхчеловека прошёл прямо-таки шероховато, честно скажу, даже с занозами, словно и вправду сглазил я его, преждевременно похвалясь. Непрерывно стопорило, клинило, а потом несло. Во вспененном валу. Продукт никак по-настоящему не заякоривался. Штормило очень сильно, где-то баллов на десять по шкале Саввы Городецкого. Недородившегося Кластера всё время выносило на рифы. Якоря срывало один за одним. Даже кое-кому из моих матросов и крыши. Придётся первого сверхчеловека новейшей эры акушерить щипцами. Конечно, ямок в головке тогда наделаем, рытвин всяких. Но то не страшно. Просто зашкально впечатлительный получится, одной экстра-сенсорикой своей сгоряча слишком многих задавит. Пока не разберётся в порядке очереди. Как бы кто нам лабораторию не вскрыл, вот чего боюсь – принудительного кесарева, после которого не все нормальными остаются.

Но и если всё хорошо пройдёт – всё равно будет Кластер новый Дядя Ваня комплексовать, стенать, причитая, что ему уже столько-то от рождения, а он ещё ничего не совершил грандиозного, не перевернул на всякий случай полчеловечества, или хотя бы его четвертушку на осьмушку. Впрочем, в настолько суверенных условиях, как в стране сейчас, любой Дядя Ваня ухренькается и не родившись, не говоря уже о каких-нибудь там  моцартах иль масках. Те откинут копыта на уровне зарождения плаценты под них.


«Ура-а! Наша взяла!» - закричали было после заключительной стадии кластерского эмбриогенеза мои слишком вольные слесари-монтажники, карликовые шварценеггеры состряпываемого нового бытия. Думали, зарплату им сразу повысят. И тоже сглазили. Потому что конечно не повысили. Зря только губы раскатывали. Думали, раз семь дней и семь ночей творения отстояли, так теперь уж и всё. Можно почивать на лаврах?! Даже боженька сколько после последнего, седьмого, дня, с момента спуска последнего товара на Землю, всё никак не может там почить, на тех лаврах?! До сих пор трудовую абстиненцию ловит, в себя прийти не может. Сколько дней и ночей бьётся над доработкой продукции?! Кто сосчитает эти бесконечные рекламации на его товар?! Потому и не может запатентовать ни одно из своих изобретений! Потому что всегда фуфло одно выходит. Даже по-настоящему закончиться не может. В нехорошей субстанции рождается туда же и уходит.

Вот все, кому не лень, занимаются всё тем же. С таким же точно заданным, ничтожным результатом. А всё потому что изначальный посыл был неверен. Из-на-чаль-ный! Боюсь, что и нам придётся столько же ждать своих лавров. Как и повышенных зарплат с дивидендами. Думать нужно было с самого начала. На стадии закладки проекта. Детальнее анализировать и взвешивать, что конкретно затеваем. А не тогда спохватываться, когда поздно, когда уже головка видна или даже родничок на темечке.
К финишу роковым образом проявилась непреодолимая инерция последнего витка. Во всю мощь повалил практически неостановимый поток. Из его невероятной стремнины теперь не выплыть никому, даже совсем уж всевышнему. Что мы и наблюдаем на самих себе. Иногда с недоверчивой ухмылкой, а когда и с мурашками по коже.


Помимо обсуждения проблемы причин непонятного стопорения кластерогенеза, продолжаю разъяснять своим подмастерьям технологическую важность и суть текущего момента. Естественно, с уклоном в современный нано-уклон. Допускаю, тут что-то обнаружится, хотя бы в проговаривании, в артикуляции контекста делаемого. Пусть задним числом даже, не возражаю и против обратного инжиниринга, пошаговой, реверсивной реконструкции уже пройденного пути. Хотя наше якорение на действительность принципиально резко и в лучшую сторону отличается от большевистско-золотоордынского ярлыкования, всё же надо признать: в тех ярлыках, допусках на великокняжение всё-таки что-то было на редкость эффективное.

Прежде всего, абсолютная легитимность, вот что присутствовало тогда во всех звеньях и уровнях. Безоговорочная законность и оправданность. За нею всегда стояла действительно страшенная, неодолимая сила. Сейчас же этого нет и в помине. У нас даже не нашлось простого но проницательного турка Ахмеда, который бы глянул на всю эту суетную муть вокруг нашего дела своим мудрым восточным оком и сразу бы ухватил самую суть вещей. Впрочем, даже он ничего кроме замороченного сексуального проекта ничего ни у кого не обнаружил бы. Всё тупо и как всегда заточено на одну и ту же ерунду.

У нас даже лучшие из лучших - обязательно злодеи или путаники с такими путанками, каких свет не видывал.
Кругом сплошное колебание колебаний. Не зря у французов есть высказывание о самых полных, клинических неудачниках - «Заколебался, замучился в делах своих, как русский». То есть, хуже некуда. Кто из них не такой, тот непременно во власти. Вот и вся суверенная, фатально-фекальная стратификация. Ничего за ней конечно не стоит. Но другой бог не дал и видимо не даст никогда, ибо нигде такого себе не прописывал. Бог не Никишка у него своя книжка и там такого нет и в помине. Да что там бог?! Даже я ничего не могу исправить в таком раскладе, куда уж ему соваться в мой огород со своим уставом.


Сам Борман в очередной свой миссионерский визит многое чего обещал-обещал, ан что-то всё никак и у него не выходит. Оказывается, не он лично всё решает в моём предприятии, а его самая-самая высокая крыша в столице. Крыша крыш. Наиболее крышевидная. Вон до кого уже никому из смертных не дотянуться во все свои жизни, начиная с первой, кончая последней! Между тем и эта крыша крыш что-то никак не торопится, чего-то выжидает. Или всё на самом деле давно рассчитала и теперь только подстерегает удобный момент исполнения – мною или по мне. Или, скорее всего, как всегда - пребывает в дебилоидном ступоре, в умственном параличе домохозяйки, которая дальше своего носа никогда ничего не видела и не соображала. Только понты во все стороны излучала на зависть врагам и соседям. Всё на истребителях каталась, да журавлях задроченных.

Мощь местных даунов-исполнителей тоже ненадёжна. Сегодня она за нас, а завтра нас же и уроет. Или утащит, чего никому не положено. Чувствую, что кто-то в финале уж очень сильно пытается подложить мне свинью. Или тоже сходу зарыть в землю, вдупель закибальчишить. Кому-то уже сейчас больно не терпится проплыть мимо моей могилы, или прошагать, пролететь над нею, прокричать насмешливый привет, естественно, всячески микшируясь под какой-нибудь якобы дружеский тренд или даже, прости господи, мэйнстрим.


Моя любимая Ксюшка, особой ядовитости иллюзия по имени Оксанка Алек-хан, капюшон не раздувает, даже уже не дрожит миражом над горизонтом, как оазис, как несбывшаяся или неоценённая мечта. Она твёрдо вбита в него, в этот горизонт, словно кол осиновый. На ней не просто всё стоит! На неё одну-то теперь и можно только ставить! Подключать и подключаться. Вешать на неё, и вешаться. А насколько она энергоёмка в смысле потребления?! Ведь вроде слабый же пол, а сколько сил отнимает?! Братская ГЭС при таком расходе иссякнет сразу, все турбины задымятся!

Как в песне всё с нею получается - «вот она - любовь окаянная»! Ходит, зверюга, под окном, порыкивает, хвостом по бокам хлещет, зрачки жёлтые и вертикальные щурит. Сок жизни из тебя сиротскими порциями выцеживает, отправляет на анализы в направлении Большого Магелланова Облака. Ей достаточно только насмешливо улыбнуться и я готов, испёкся. «Эта улыбка Джоконды: мол, дурачок, дурачок». Часто я напеваю ей из Высоцкого про загадку подозрительно странно улыбающейся Моны Лизы. Но молчит Ксюшка на эту тему, как рыба об лёд слова не молвит. Не хочется колоться про загадку ту убойную, с ума сводящую человечество уже столько веков. Ни за что не выдаёт военную женскую тайну. Упёрлась сиськами во все косяки и упорно не сдаёт своё бабье племя, наверно и под пытками не признается. У неё наверно фамилия Кибальчиш. А под подушкой бутылка водки и пистолет. Поэтому будет стоять до конца. Ясно, что не своего. Его-то у неё как раз и нет, кто бы что ни говорил.


Всё-таки самое сильное оружие на этой планете - сексуальное. Межзвёздные хищницы, прилетевшие поохотиться на аборигенов, устроившие многоэшелонированные засады на всех земных кольцевых и радиальных автострадах, вокруг всех центров силы планеты, это как никто поняли. Сразу въехали в тему. Сходу приняли на вооружение. Поняли: настоящие завоеватели Земли только и могут быть неотразимыми девочками, владеющие именно этой, самой страшной тайной на Земле! Даже на красненьких машинках, ставящих на уши всё автомобильное движение в округе, зачастую написано именно это императивное откровение: «Я – девачка! Мне всё можно!». Именно через букву «а». Предельно убойное саморазоблачающееся облачение и содержание! Идеальные экзоскелеты и скафандры. В них красотки завоюют планету без особых проблем. Любую пробу с кого угодно возьмут в два счёта. И жидком азоте увезут куда надо и там распластают на комплектующие.

Вот и ко мне применили предельно мощную, самую неотразимую боевую сексуальную разработку и я фактически не устоял. Почти рухнул. Как сражённый рыцарь, гремя пробитыми доспехами, упал на одно колено. Однако поскольку привычка к рефлексии всё-таки осталась, то сразу же это со всей беспощадной ясностью и осознал. Быстро начал сопротивление. Регулярное, слава богу, пока не партизанское. Чувствую, что хотя надежд не так много, но оттянуть возможное поражение всё-таки можно. А там не исключено, что царица-матка у пришельцев сдохнет, заражённая земными ковидами.

Случайная придорожная леди всё же умудрилась за руку, допустим, или за что-то другое, вывести меня из себя и показать мне меня же, но со стороны. Потрясающее зрелище, если честно! Как же я на самом деле слаб, смешон и ничтожен! Ну, дурачок, дурачок! Вправду таков и есть. Так и началось моё переживание невероятно расшибающего опыта трансцендентальной апперцепции подлинным космическим первоначалом. Пришлось познать себя со стороны, откуда единственно это и можно было сделать. Сам не смог, так подзаборная кузька сподобила на такой катарсис. Да лучше бы я и не жил, чтобы таким себя увидеть!.. Через проницательные фасетки межзвёздного таракана.

Единственное, что могу теперь поделать с собой и со всем этим, - так это просто так, истошно «караул» завопить! Потому что действительно ценного парного молочка для этих пришелиц из меня уже ни при каком раскладе не выйдет! Иссяк песец, уставясь в землю лбом.
Как же она всё-таки смогла этого добиться?! Чтобы я, великий и могучий я, искушённейший специалист по женщинам и другим болезням - сейчас почти что верещал, словно зайчик в пасти у тигрицы?! А не надо было свою макаронинку ей не в то место засовывать! Да и вообще ни в какое.

Какой тут «принцип Ахмеда», согласно которому и одного раза достаточно, а познав одну - ты познал их всех?! Хрена с два! Всех-то может и познаешь, но только не её, не одну, не вот эту змею, гидру лернейскую! Вечно глазки загадочно строит, да и улыбается, не пойми с чего и для чего. Никакая тут специализация, ни по каким человеческим болезням не поможет!!! Со столь непостижимой сучкой своей мечты не то что раза, а и миллиона разов будет недостаточно! Ясно, что на самом деле никакого особенного интима с ней не было. Как на духу, как сам с собою, признаюсь, довольно странный секс у нас с нею происходил. Да и был ли в принципе?! Вроде и да, но на самом деле - где и как не помню не только в деталях, но и вообще по существу. «Как будто сон бесплотный это всё, что я так жадно осязал!». Не исключаю теперь, что надо мною опыты вот так ставили, пробы отбирали. Те, на ком самих пробы ставить негде.

Притом, теперь уже не могу припомнить элементарную последовательность событий. В том числе и то, что казалось бы только что было, даже каких-нибудь пять-десять терабайт тому назад. Как вот ухватить за хвост такую энтелехию, как секс с придорожной малолеткой, в образе которой ещё неизвестно кто выступал?! Эту невероятно скользкую мимолётность, свирепую словно мурена! Какая сущность скользила и мерцала в моих объятьях, своей загадочной улыбкой готовясь поглотить окончательно?! Горгона отдыхает! Тем более у неё не было такой попы! А то бы и Персей со всей своей командой там сразу зачморился в статую, как я вот сейчас.

Да ничего и не было на самом деле! В реальности леди Ксю наверняка непролазная девственница! Отбойником не возьмёшь! Впрочем, может всё-таки и наоборот, тигрица блуда! Белокурая бестия с голубыми глазами, выхватила из меня исконный мужской изъян, гипертрофировала его, сделала удобным крюком, чтобы как дрессированного медведя водить жертву на нём и далее, как хочет и куда хочет. А ещё эта её улыбка Джоконды! Мол, дурачок, дурачок! А сама-то идиотка полная! Что она с меня может поиметь?! Я же ещё ничего по сути не добился! И уже куча ворюг вокруг заклубилась, включая Ксюху, так и норовят стащить моё пусть и единственное, но зато великое изобретение!


Тем не менее, все земные бабы должны поставить прилетевшей с Альфы Центавры юной леди Ксю памятник! Реализовала-таки вековую женскую месть мужчинам! Да как цинично и как хладнокровно! Мужики и без того ходят налево только потому, что никак не могут изловить за хвост птицу своего неуловимого кайфа. А не только потому, что все кобели и сволочи. Они даже не в состоянии понять и достоверно вспомнить потом, а был ли тот секс на самом-то деле, вдруг им все блаженства под гипнозом внушили. Поматросили их и бросили. Конечно, бедные мужики потом страдают. Более непонятливые продолжают делать повторные заходы на всё новые и новые круги. Пока полностью не отбомбятся и не зароются иссякшим фюзеляжем в песок. После чего даже на анализы с них нечего взять будет. Их и не берут потом. Потому что ничего и не было. Детишки вот только откуда-то прилетели, фиг их знает, откуда.

В моём случае, это всё и в самом деле гипертрофировано до самых невообразимых размеров и масштабов. Есть за что меня хватать, без ложной скромности -  есть.  Поступили со мной, пожалуй, самым изощрённым и даже изуверским способом, и потому наиболее безошибочным. Ксюшка - просто идеальная сексуальная хищница именно потому что секс хладнокровно использует лишь как эфемерную приманку, нисколько к нему не прибегая, не растрачивая неприкосновенный боезапас. Как известно, лучший водила тот, кто почти не пользуется тормозами и просчитывает ситуацию на десятки ходов вперёд.

В самом деле, когда змея привлекает жертву своим трепещущим жалом, она же не даёт жертве этим жалом пользоваться?! Как и полагается девственнице! Всё правильно. С такой действительно одного раза достаточно. Потому что второго раза уже по любому не будет. Всегда останется нереализованный первый.
Змея особой ядовитости по имени Ксюшка Алек-хан своим жалом из кого хочешь вытянет, достанет его самый-пресамый затаённый проект. Далеко не только сексуальный. Окунёт мордой лица в него и будет держать, пока не захлебнётся! С пересохшим горлом. Никогда не понять, что же с тобой произошло! Ясно теперь, почему ни одна моя агентура, ни одна контрразведка не смогли достать её такую, какова она есть. В истинном облике. Кому ловить-то, жертвам?! Мышкам кошку?!

Так что сейчас даже припасть к излюбленной заморочке уже не очень-то и хочу. Знаю ведь, что она – абсолютно индуцированный мираж. Уверен, что даже не из параллельного мира она. Просто и тупо из небытия прибыла рейсовым звездолётом, впрочем, слишком капитально зависшего надо мной и рычащего теперь всё более нетерпеливо. Роющего лапами планету под собой. Она и есть завис Ничто в Нечто, через что обычно в этом мире всегда что-то происходит.

Любимая бабка гитлеристика и та куда-то запропастилась. Сучка старая! Больше не вылезает из своего саркофага, не спешит на помощь. Не тащит бровастого генсека Вия на помощь. «Кластер! Кластер! Юбер аллес!» - не поёт, не марширует с факелами. Обожаемые медведи из кураторов тоже что-то не слишком спешат выходить на связь. Наверно намордники новые на меня получили! Размеры уточняют, то да сё. А ведь время идёт.


Мне и вправду идти к народу всё ещё не с чем. И начальству не о чём докладывать. Разве что загадочно улыбаться по примеру мадонны Ксюшки Алек-хан. Мой первенец Кластер по-прежнему в утробе лаборатории, не родится и всё тут. Плод словно замер. Медлит, щенок, держится за свою пуповину, как за кольцо парашютное, трус несчастный. Ещё не воплотился, а уже кровь всем высосал, одним лишь ожиданием себя. И абортировать поздно.
В общем, так сглазили, что проблема села на проблему и проблемой же теперь меня погоняет.

Вот, к примеру, мой Курочкин, мой Петушок всё грозится, да грозится, уже как будто и не шутя: напишу, мол, да напишу про похождения железного клона в сапогах. Да, ещё и повыведу всех на чистую воду. Вон даже как?! Кого это он повыведет?! Да этот мой Петушок просто опасен становится. Ещё один гений чёртов нашёлся, выкормил на свою голову. Кусает выкормившую его руку. Столько рубцов наделал! Пора подтянуть цепь, что-то уж больно отпустилась!

Да и вообще - не слишком ли их много осталось на одном квадратном метре, этих моих зажравшихся гениев?! Куда ни плюнь, везде гении. Начиная с меня. Всё информационное поле забили своими полудохлыми тараканами! А работать кто будет?! Вдруг и впрямь, эта изменная душа Петька уже пишет свои подмётные признания о моём величайшем прорыве?! В Плохиши генеральные, в суверенные хомозавры метит, очкарик, на свадьбу с Танькой гонорар себе нарабатывает. Наверняка немалый куш мой конкурент отвалит за те иудины мемуары. Нет-нет, пора. Самое время и петушка в суп отправлять. Чувствую, пока не накосячил чего по-крупному. Или уже напортачил?! То-то глазами избегает встречаться. Фигу ему, а не свадьбу. Геть с моего квадратного метра! Раскукарекался, нахал!


А Лукич таки помер. Вновь прошла такая настойчивая информация. Если, конечно, ей верить, то вроде бы на этот раз реально, конкретно помер старикан, без всяких шуток и прикалываний. Вывалился из борозды старый конь, предварительно изрядно её мне изгадив. Подобрал кто-то ключи к нему, а к чему не подобрал, то так взломал - что без остатка вышло. Завладел им, как хотел, и уж конечно же – исключительно через его несгибаемую волю к удовольствиям.

В принципе, вполне может статься и так, что во всех моих усложнившихся проблемах Лукич в итоге окажется и не совсем при чём. Не удивлюсь и тому, если он никого не сдавал и даже не продавал. Да и в бомжи пошёл, если он туда всё-таки пошёл, в это странное и зловещее сообщество, чуть не сказал братство, - как и все в этой стране уходят туда, от слишком «хорошей» жизни, которая уготована всякому кто с совестью и с головой. Как там у Пушкина? «Догадал же меня чёрт родиться здесь с душой и талантом!».

Борозду старый конь по любому - злонамеренно или случайно – но и вправду всё-таки повредил изрядно. Вроде и неглубоко взял, да всё равно свихнул непонятно в какую сторону. Врут старые приметы, врут. Все это знают. Поэтому старых коней никуда и не берут на работу. А зачем?! Чтобы наверняка в засаду попасть?!

Однако и тут, во внезапной, так сказать, смерти Лукича, тоже, оказывается, появляется проблема. Потому что всё равно как-то странно отдал концы любимый аксакал, наш старый пердун, непредсказуемо сорвавшись с цепи. Нам позвонили из морга психбольницы, сообщили, что он неделю там пролежал, пока не опознали, и то случаем. Интересно только, каким таким случаем? Его же никто не знал, как нашего сотрудника, и не мог знать. Спрашивали, не известно ли нам часом, что это за странные маленькие приборчики в виде энцефалографических присосок на нём были. Вон даже как!.. У меня вмиг захолодело под сердцем. Значит, всё-таки выдоили старика, отжали его самый ценный миллиграмм и выбросили. Мы ответили, что это наша аппаратура, попросили срочно вернуть. Пообещали, надо так надо, вёрнём.

На всякий случай я послал за ними Пиончикова, нет, не Петушка. Теперь так надёжнее. Если это всё же правда, посмотрим на способ, с помощью которого сбежавшим престарелым зомби управляли. А то и нами самими рулили, что вовсе не исключено. Интересно только – как конкретно. Из трупохранилища того спрашивали также, а не будет ли тогда наша фирма участвовать в погребении. Будет, но только финансово, великодушно решил я, поскольку людей отвлекать сейчас никак не могу. От готового продукта ни на шаг отойти не в состоянии. Его же ещё в действие запускать, условную пуповину перерезать, цифровой парашют раскрывать, раскручивать на первых витках, а кому это делать, если всех на кладбище отправлю?! Рановато им туда, рановато. Чуть позже - с превеликим удовольствием.
Но этого я тупым трупорезам из дурки, конечно, не объяснял и вообще никому ничего такого не говорил. Просто подумал так.

Пиончиков вернулся и доложил, что тело ему так и не показали. И вообще такого в наличии не имеется. Как-то странно и холодно обошлись, постаравшись побыстрее распрощаться. Даже в глаза не посмотрели. У меня под сердцем заныло от предчувствия. Даже для дурки, где крыши у всех по определению набекрень, всё это выглядит очень и очень странно.
Естественно, волшебники в белых халатах не вернули нам никаких энцефалографических присосок, якобы содранных с черепа неуловимого дедули. Развели руками – не знаем, мол, кто вам такое сообщал. Вывод остаётся единственным: против нас применили элементарный боковик, кликбейт, преднамеренный увод внимания в сторону. Видимо, сами те присоски нам и звонили. А потом быстро-быстро свернулись и ушли огородами к Котовскому. Ищи теперь свищи.

На очевидного изменника Лукича зла уже не держал. Всё-таки мужик неплохой был, дедка-ёжка нашей кластерской революции, комсомолист недорезанный, при всей его ущемлённости зелёным змием с неугасимо горящими трубами, и даже с учётом того, что он теперь уже наверняка меня кому-то сдал. Разумеется, по неизбывной доброте душевной.

Человек-то всегда слаб, а уж наш особенно. Лучше бы старичок по девкам таскался, подлинную затаённость свою сублимировал, миллиграммами последними с ними делился.
Ладно, бог с ним, помер или сбежал окончательно, когда-то это непременно раскроется.
Поэтому даже сейчас я ему всё прощаю, всё-всё. Пусть с богом тем самым, якобы стерегшим каждый последний волосик на его голове, теперь уходит в свой камышовый рай или в сад Гефсиманский с тридцатью серебрениками под мышкой навстречу иной неотвратимой погибели, заслужил, чего уж.
Все мы достойны своего финала, все!.. Кроме, разве что, Кластера, единственного всечеловеческого включателя-выключателя, выразителя идеи существования рода двуногих во Вселенной. Но и тот, предчувствую, тварь ещё та получится. Его же ещё объезжать придётся, усмирять. Чувствую, не один раз сбросит башкой об камень, пока не укрощу.



Владимиру Мартиновичу, видимо, совсем надоело к нам летать. Он же не дельтаплан на птеродактильском приводе, как я всё ещё надеюсь. Всё же накладно руководить операцией на таком расстоянии. Или же разочаровался и махнул на нас рукой, как на явно запоровших великое дело. В таком случае с его подачи всех нас постепенно спишут ясно куда. Конкурент Борману, обещанный его сменщик, кстати, так до сих пор и не обнаружился. Хотя по всему чувствуется, что всё равно объявится. Да ещё и какую-нибудь неподъёмную предъяву выкатит. Как только получим готовый продукт, так сразу и пожалует, красавчик, лавры с бабками делить, точнее, забирать не своё. Встанет он тогда над нами во весь свой карликовый рост и скажет с безапелляционной уверенностью властвующего недоумка: «А вас тут и не стояло! Это я всё сделал! Замучаетесь теперь пыль за мной глотать!».

Изменилось всё и все. Порой дико и до неузнаваемости. Все всему конкретно изменяют и ещё бесконечное число раз изменят. Серебреников давно на всех не хватает, а всё равно прут и прут, словно на нерест. В последнее время даже и я изменил, но лишь один раз и пока только своим потёртым джинсам, тем самым, в которых ещё недавно перед леди Ксю щеголял и в которых так неистово билось, стукотало моё горячее сердце. Хватит, добилось, достучалось. Хожу теперь от греха подальше - в костюме, галстуке, на всех хмурю начальственные бровки, слова человечьего вымолвить не могу, вылитый правитель. Ни у кого из моих подмастерьев с этих пор язык не поворачивается обратиться к своему грозному и бессердечному шефу на «ты». Да и вообще что-либо не то сказать. Просто не знаю, что на меня стало находить.

Изменилось так изменилось. Умерла прежняя жизнь так умерла. Ни на каком дельтаплане больше не летаю, наверное, и не летал никогда. Мало ли что приснится.
Летаю, это да. Но только самолично и смачно. Я сам себе дельтаплан. Большой да чёрный. Возносящий правительства ввысь и низвергающий их пачками. Я представляю собою то самое Абсолютное Средство и Абсолютную цель, которые столь долго и упорно созидал и в итоге таки достигаю. Я и есть Абсолютное Оружие. Абсолютный антибиотик от заразы прежних типов власти. Не восприемник событий, как все, - а их непосредственный модератор, регулятор, но прежде всего автор, продуцент. Даже прямо скажу – аз есмь Хозяин, не побоюсь же и такого слова про себя. Мне никаких отличных слов не жалко, а уж про себя, любимого, в особенности.

Моя персона и только она в эксклюзивном порядке сидит на кране, подведённом к моей планете. Как может восседать только Кластер. Хочу - включу, а захочу – так и выключу! Кластер ведь! Словно щипцы акушера возлежат на пуповине планеты мои руки, сверкая плоскостями астральных пальцев. Мною космос взял Землю за горло, приканчивает старую земную историю, делает новую. Выводит планету на следующий захватывающего «дум-дума». Мною захлопывает её старые, давно отработанные возможности и открывает новые. Я это осознаю, поэтому достаточно, чтобы так оно и стало.


Теперь оно и грянет, но только после того, как число мёртвых сравняется с числом живущих на Земле. Думаю, в ближайшие год-два планета накроется окончательно. Это и есть истинное «Число Зверя», Число Апокалипсиса, обозначаемое отметкой в девять миллиардов, на которой вот-вот сойдётся штатная подушевая численность с того и с этого света, - теперь, с этого самого момента по другому уже точно быть не может. Там, на девятке, запечатанной девятью нулями, на этой ключевой точке перелива из одного океана в другой я и водружусь. Начну контролировать потоки - туда-сюда, туда-сюда.
Но главное - в Верх - в Низ! Таможни обязательно расставлю по всем ключевым развилкам, да и другие планы тоже возникают по ходу дела, чтобы перед пришельцами за свою планету не так обидно было как сейчас.

Это непременно произойдёт, никуда ему не деться! Тому слишком много примет, признаков и обстоятельств. Сам жизненный драйв изменился очень даже ощутимо. Отныне летаю, дельтапланю только в стратосфере. Все мои слётки, как и всё остальное человечество, так и остались где-то там внизу, застряв на разбомбленной моими преследователями взлётной полосе. Скоро-скоро полностью оторвусь и тогда окажусь полностью недосягаемым. Уйду под облака, ввинчусь в шагающую по планете грозу закатного дня и ловите тогда среди молний Апокала свой последний мираж!

Это у меня теперь подбадривающая молитва такая, вместо прежнего императива для бандерлогов: «отче ваш, иже еси на небеси». А теперь всё то же, но только про меня. Именно я теперь их «отче». Вот так, строго по учебнику для демиургов - сам на себя смотрю, сам себя хвалю и сам себя тем подстёгиваю, потому что больше некому. Первая заповедь любого Кластера. Изменяясь, не измениться, пропадая, не пропасть. Пусть может быть она и несколько нескромная - но это моя заповедная молитва. Хотя ей и далековато станет до неистовых девичьих молитв на Кольцевой, но убеждён – удержит, поднимет лучше прочих. Да не авось, а точно удержит, поддержит и протолкнёт, куда я давным-давно наметил. Хватка у меня теперь совсем-совсем другая. С иною статью и лицом, спасибо Ксюхе с Лукичом – довели до нужной кондиции!



- Всё, Мартинович, - именно так я и сказал вечером своему попечителю, своему пока неизбывному куратору, - ни хрена не тяну! Хоть и не старый я конь, как кое-кто у меня был ещё недавно - а борозду всё равно неглубоко взял, можно сказать, практически попортил. Прокляли меня наверное! Сглазили. Не сорвал я цвет своей удачи. Даже в самое-самое её цветенье - а не сорвал. Все сроки пропустил, лопухнулся просто по-чёрному.
Не получилось у меня даже простой дойной звёздочки, не то что огромного человеческого супер-стара. Философия моя споткнулась на лету и сходу накрылась не очень красивым медным тазом. Форточка везенья, как вы и предупреждали, слишком быстро захлопнулась. На глазах льдом затягивается. Даже на пол-шишечки не успел пролезть через портал сбычи мечт. Так может он и не открывался вовсе?! И мы с вами, молодой и старый идиот, как дельфин и русалка, просто надували друг друга на потеху всем остальным дуракам?!

Борман рассмеялся и радостно потёр руки.
- У вас, Савва, используя вашу метафоричность, к концу эксперимента сформировалась психология самого настоящего форточника. Вы созрели к самому плохому в своей судьбе, готовы хапнуть малое, хоть что-то. И скрыться пока можно, пока за рукав не схватили. Имейте в виду, это первый признак готового неудачника. Пенять на изменчивость удачи всё равно что сетовать на невезучесть в лотерее, «самом бессовестном обмане трудящихся», как, помнится, предупреждал ещё дедушка Ленин. Потому что любой розыгрыш везения – есть не охота за удачей, это охота за неудачниками. Поскольку ты отнёсся к превратностям своим как к лотерее, тем самым расписался в своей готовности принять неудачу, стать жертвой. Разве по жизни можно надеяться на удачу?! Господь с вами, Савва! Если у тебя на роду не написано – её никогда и не будет, хоть голову расшиби.

Вновь пришлось ответить шефу по всем пунктам его жутко голословного наезда.
- Во-первых, это не моя, а ваша терминология. Ваш метафорический ряд – с форточками везения и прочими «окнами Овертона». Я просто использовал её для лучшего понимания вами состояния моих дел. Во-вторых, могу сказать и по-другому: данные аудиовизуальные петли меня самого вконец достали. Это же сугубо кластерский недуг. Крыша едет по всем параметрам. Даже простое радио слушать не могу. Понимаю, что это профессиональное, а ничего с собой поделать не могу. Противогазов от этого нет и быть не может.


- Рад за вас по-прежнему, Городецкий, рад. Марку держите. В смысле удар. Это самое главное. – Мартиныч покровительственно похлопал меня по плечу, но я увернулся и продолжил:
- Другое дело, что основания для пессимизма всё равно остаются чрезвычайно серьёзные. К примеру, откуда на нас повалилось столько проблем, причём внезапно, словно их кто-то подгадал под самый занавес?! Разумеется, они не случайны именно сейчас. Можно я договорю?! Почему у нас из серьёзного, величайшего, глобального эксперимента фактически образуется локальное шоу «Крысы за стеклом», то бишь, «Дом-2»?! Не могу понять! Как и повсюду в стране, в которой, по мнению одного великого русского лингвиста, что ни начни делать, обязательно получится только одно.
Это вы меня сглазили, Мартиныч, довели своими беспрестанными опусканиями на землю. В результате куда-то выпала и совсем затерялась полётность мысли. Даже элементарной стратегией в делах почти не пахнет. Иногда не только действую локально, но и мыслю так же. Как вы хотели, всё и получилось.
В результате стратегического смельчания дела пошли совсем наперекосяк. Подопытные буквально сбесились. Балаган за балаганом устраивают. Живут не по правилам и даже не по собственным понятиям. Зависли программы, диски. Хотя всё нами сделано грамотно, скрупулёзно отработаны почти все стадии. Вывод один: изъян тем не менее есть и засел он где-то в самом замысле проекта. Поэтому неприятности столь согласованно и атакуют со всех сторон. Другого объяснения быть не может.

Мой не совсем любимый куратор Борман опять потёр ручки, чем-то мне всё же кого-то напоминая. Выглядел он сегодня на редкость удовлетворённым, не совсем следя за тем, как выглядит, что и как говорит. Затем партайгеноссе изрёк следующее, во всё том же, фирменном своём, убойно-оптимистическом ключе:
- Видите ли, Городецкий, если бы вы когда-нибудь в своих лабораториях имели дело с настоящими крысами, я имею в виду - с первокрысами, на четырёх лапах, маленькими такими и хвостатыми - вы бы обязательно заметили, что даже в экспериментах пуганые крысы живут дольше спокойных.
Чем больше вы гоняете крысу по стендовому терренкуру, чем сильнее стращаете, тем парадоксально более она невозмутима, тем дольше живёт, тем лучше себя в итоге чувствует. Такую, прошедшую крым и рым, уже ничто не возьмёт. Так что не переживайте, то же будет и с вашими подопечными. Вы были правы, когда вспоминали, что дольше всего живут именно обреченные. Не только живут, но ещё ходят и вперёд продвигаются. Что касается ваших… наших проблем. Вряд ли тут можно обнаружить чьи-либо происки - в этом внезапном умножении проблем сверх необходимого. Просто Вы слишком всё затянули. Только и всего.


Накидав все эти надоевшие бесспорности до кучи, Борман внезапно замолчал, с презрительной некрофильской, типично гитлеровской гримаской принюхиваясь, как будто кто-то испортил воздух. Мол, а чего ещё от людей ожидать?! Сплошь унтерменши!
У меня неприятно похолодело внутри. Даже внешне Борман в этот самый момент резко напомнил мне Ксюшку Алек-хан. Практически один в один. Как только холёный респектабельный джентльмен из весьма непростых органов может напоминать придорожную леди с органами весьма простыми. Не исключено, что она-то как раз и есть мой второй куратор?! Параллельно работающая его напарница в нелёгком кураторском ремесле. Вот это был бы номер! А почему бы и нет?! В таком случае обрабатывают они меня по испытанной системе «Добрая – злой»! По меньшей мере, леди со мной никогда не злится, всё делает точно и к месту, своевременно осуществляет допуск-пропуск, а как писать слово «невротик» знает уж  точно лучше всех. Не забывает вовремя стимулировать загадочной улыбкой Джоконды: «Ну что, дурачок, прорвёмся?!». Грех на такого куратора обижаться, пусть даже и теневого, зато тёпленького.

- Все великие поумирали, да и мне что-то нездоровится. – В завершение высказал я своему главному шефу Борману, после чего и отчалил в окончательном расстройстве всех дел, мыслей и чувств. С одними предчувствиями. Разумеется, плохими, потому что хороших не бывает. Просто физически почувствовал, как и чем все наши дела непременно закончатся. Традиционной национальной загогулиной. Как они мне все надоели! Ужо скоро закончу с ними эти самые дела делать, скажу по-японски странное, но старинное русское слово «Хусим!», да и умчусь куда подальше и насовсем. Скажем, под облака.

Однако наутро вновь встало солнышко, как ни в чём не бывало закарабкалось вверх. Опять взяла да и продолжилась следующая жизнь. Как и не было ничего до этого.
Какая никакая, а житуха! Совсем новая или хорошо забытая старая, без особых общечеловеческих высот или затрат, но всё-таки – она никуда не делась. А значит и работа с нею над ошибками. Так что «старинное русское слово» временно откладывается. Разумеется, вряд ли надолго. Потому что очередной саблезубый песец наверняка вновь вышел к своим свинтусам на охоту, клацая, цыкая и рыкая. И уже наглухо перекрыл им все отступные азимуты и координаты. Чу?! Наверняка это он снова с воодушевлением роет землю под собой, готовится перепрыгивать через флажки своего излюбленного охотхозяйства. А навстречу ему, спотыкаясь, уже прямо-таки несётся душевное, хорошо поставленное, всякими продюсерами и режиссёрами давно отрепетированное двухсотмиллионное блеянье: «Го-осподи, поми-лу-уй!».
Это и была материнская загогулина. Она самая, опять.