Твой выбор

Елизавета Ивановна гуляла по парку. Минуло сорок дней, как она похоронила сына. Единственного. Горе, охватившее её, не хотело отпускать. Оно не давало ни дышать полной грудью, ни размышлять. В первые дни после похорон её сковывало так, что даже двигать членами было не по силам. Не хотелось ни пить, ни есть, ни разговаривать, а только лежать, устремив взгляд в никуда. После сорока дней как бы немного отступила апатия, а вчера она даже улыбнулась, когда её котёнок пытался влезть по занавеске и, скатившись кубарем на пол, недоумённо посмотрел на хозяйку. И вот сегодня, первый раз за почти полтора месяца она вышла из дома. Перед уходом осмотрела себя в зеркале, что давно не делала: на неё смотрела невысокого роста полноватая женщина, с седой кукулькой на затылке под чёрным фетровым беретом,  с морщинами в углах серых, уставших плакать глаз. Ей недавно исполнилось 68.

Елизавета Ивановна жила рядом с городским парком и ноги сами понесли её по тихим парковым тропинкам. Февраль был на исходе. День выдался тихий, солнечный, с радостным посвистыванием синичек приветствующих весну. Вскоре появилась усталость, и ей захотелось присесть. Она направилась к ближайшей скамейке, на дальнем конце которой уже сидела незнакомая женщина.

Кто-то свыше, как будто разглядел двух похожих судьбами людей, и усадил их в одно и то же время на эту парковую скамью.

Присев, Елизавета Ивановна кивком головы поприветствовала незнакомку и, откинувшись на спинку скамьи  отрешилась от окружающего. К действительности её вернул голос  незнакомой соседки, которая о чём- то её спрашивала. Затем голос незнакомки стал отчётливым и она поняла, что та интересуется, не плохо ли ей. Елизавета Ивановна натянуто улыбнулась и ответила: «Не беспокойтесь, со мной всё хорошо. Это я так задумалась, - и добавила, – будем знакомы, Елизавета Ивановна». В ответ женщина тоже представилась: «Зовите меня просто Никитичной, все так кличут».

Никитична выглядела старше своей новой знакомой. За счёт своей осанки казалась выше, чем была на самом деле, однако худая, с седой головой под яркого цвета шарфом, с неухоженным морщинистым лицом, выцветшими голубыми глазами и слегка трясущейся правой рукой. При этом живая, подвижная, любящая поболтать.
«Вышли подышать, - попыталась поддержать разговор Никитична и, не дожидаясь ответа, продолжила, - сегодня погода просто весна! Хорошо в парке дышится».
«Да, подышать вольным воздухом хорошо. Сегодня первый раз за полтора месяца вышла на воздух. Хотя и рядом живу, но возможности не было, - ответила Елизавета Ивановна. - Сорок дней как сына схоронила. А двадцать лет назад мужа. Вот теперь совсем одна осталась».

«А что случилось с сыном?» -  как-то совсем обыденно спросила Никитична.
«И муж, и сын, - вздохнула Елизавета, - умерли от вина». 
Неожиданно перейдя на ты,  Никитична вопросительно взглянув на собеседницу спросила: «А муж тебя бил?»

«Дважды прикладывался, но прощала я ему.… После его смерти сына растила одна. Вырос, женился. Правда, семейная жизнь оказалась у него недолгой. Почти с первого дня пошли у них раздоры.  Я пыталась, как умела их мерить. Во всех ссорах винила сноху. Естественно отношения у меня с ней не заладились. Раньше ума не было подумать. Лишь потом поняла свою ошибку. Не надо было  вмешиваться к ним. Да было поздно. Развелись они. Сын стал пить. Потеряв семью, потерял и работу. Переехал ко мне. Жили на мою пенсию да на то, что успела отложить на чёрный день. У него один запой сменялся другим, со скандалами, оскорблениями, угрозами. Словом, не жизнь была, а сущий ад. Как я тогда от всего этого устала! Как-то, после очередной пьянки, вроде как остановился. Истопил и помылся в бане, попросил первый раз за всё время: «Мать, собери что-нибудь на стол, а я отдохну и вместе поужинаем». Но посидеть не пришлось. Как лёг на диван, так и заснул навечно». Елизавета прижала платок к лицу и опустила голову, затем вновь глубоко вздохнув, произнесла: «Всё было, а хочется помнить только хорошее».

Никитична участливо погладила новую знакомую по плечу, и успокаивающе произнесла: «Не одна ты, подруга, такая. Нас таких много. Мне с мужем тоже не повезло. Как и ты, вначале самого схоронила. Пил окаянный беспробудно! Да ещё колотил меня и гулял на стороне. Однажды, было это зимой, так набрался, что придя домой, на крыльцо подняться не смог. Замёрз. Осталась, как и ты, вдвоём с сыном. С кем - то сойтись не решалась. Сын, окончив школу, поступил в техникум,  после которого работал на заводе. Подружился с девушкой, на которой и женился. Стали жить от меня отдельно. Родились у них  две девочки. Сын в заводской бригаде был на хорошем счету. Не обходилось в работе без калымов. Свободные деньги всегда у него водились. В его бригаде закон был: каждый месяц, отработанный с премиальными должен быть обмыт. А так, как бригада работала по стахановски, его попойки становились всё чаще и вскоре перешли в запои по нескольку дней, а затем и в прогулы. Всё кончилось тем, что с работы попросили, а жена с детьми ушла от него. Однажды возвращаюсь домой, а он лежит пьяный у дороги. Спасибо соседям  помогли в дом занести. Так и остался у меня… Знаешь, Елизавета Ивановна, больше всего я боялась дня получения пенсии. Он заканчивался одним и тем же: сын отнимал деньги, уходил, а домой возвращался поздно пьяным и злым, а мог и  не придти вовсе. Так продолжалось несколько лет. Эх, Елизавета Ивановна! Страх к жизни тогда одолел меня всю, не оставляя и толики надежды на лучшее. Сама себе удивлялась: почему и зачем так долго живу.

- И вот год назад утром я обнаружила его на полу  мертвым. Оказалось сердце не выдержало. Похоронила, помянула. Как и ты осталась одна. Но должна тебе признаться, теперь мне спокойно. Никто не тревожит ни словом, ни делом. Я, наконец, свободна и могу распоряжаться сама своим временем и оставшейся жизнью как хочу. Время лечит. Думаю, и тебя вылечит. Впереди две дороги: или остаться со своими думами в прошлом и доживать в горе. Или смотреть в будущее и постараться быть сильной. И это должен быть твой выбор».

Прислонившись, друг к дружке, женщины надолго замолчали. Февральское солнце щедро грело их своим теплом.