Рерих и большевики

Даме не восемнадцать и не восемьдесят, где-то посередине, как говорится – бальзаковского возраста, то есть вполне зрелого. Должно быть, поэтому спорит она с большим апломбом, позволяя себе в политические дискуссии вплетать интеллектуальные нотки, либо напротив, интеллектуальные разговоры приземлять на общеполитический знаменатель.
Выглядит это примерно так.
- Да этот ваш Путин, посмотрите, что большевики сделали с Россией! Вот как ты оцениваешь такой факт: всемирно известный художник Рерих просит у Сталина позволения вернуться в страну, а вождь ваш ему даже не ответил! Вот как это?!.

Судить о том, чего не было, в самом деле, трудно. Само величие художественной фигуры Николая Константиновича таково, что безучастность вождя должна выглядеть преступной. Не знаю, насколько дама погружена в исторический материал, овладеть всем массивом жизненных перипетий Рериха и его семьи не всякому дано. Представьте, не только великий художник, но и археолог, сделавший невероятные открытия во время собственных раскопок в России, этнограф, путешественник, организатор художественного образования, театральный декоратор, философ, писатель, инициатор организации Пакт Мира, ведущий ученый института «Урусвати»…

Впрочем, остановлюсь, дама права, такого ранга деятелю невозможно не ответить! Вот Николай Второй с ответом не задержался. Рассказываю, потому что случай был вопиющим. В 1906 году, когда большевики еще ничего не решали, некий коммерсант Гринвальд решил устроить в Америке большую выставку русских художников. Впервые! Было собрано 800 картин известных художников и в том числе – 75 вещей Рериха, в основном – его архитектурные этюды. На таможне в США Гринвальд вовремя не заплатил какую-то пошлину и американцы, не смея верить в свою коммерческую удачу, арестовали всё собрание.

Наша общественность возбудилась, писали к русскому послу в Вашингтон, потом просьбу на высочайшее имя, и вот тут-то Николай Второй кратко начертал: «Отказать». Вся коллекция была распродана с торгов, разошлась по частным рукам, специалисты горюют до сих пор, еще и потому, что во время второй мировой большинство архитектурных шедевров фашистами было уничтожено, они остались только в этюдах Рериха.
Не горюет по этому поводу только наша либеральная дама, может быть потому, что знает, какой из фактов выдернуть, абы заклеймить нынешнюю власть вкупе с предыдущей, а, может, ей и весь массив фактов вовсе неизвестен.
Потому что Рериха американцы не только в тот раз обокрали, была и позже вопиющая история с мошенниками, которые умудрились присвоить музей Рериха в США, а ему самому опять же под предлогом каких-то неоплаченных тарифов запретить въезд в эту благословенную страну. Запрещали англосаксы Николаю Константиновичу въезд и в Индию, когда у него там уже действовал научно-исследовательский институт, оставались во время его бесчисленных деловых поездок жена и сын. Чудом и всяческими ухищрениями прорвался!..

Но вот Сталин - отмолчался… и чем так уж был занять в те первые послевоенные годы? Ранее, как известно, Рерих и заезжал в Москву, и картины свои продавал, чтобы перечислить средства в помощь Красной Армии. Он вообще не считал себя эмигрантом: «…я – русский, много путешествующий по миру, но мой дом там, где я родился».

А я после той смешной беседы озадачилась: а, в самом деле, как правитель высокого ранга, вождь он, царь или президент, должен относиться к художнику? Приплету для полноты разговора сюда же историю авангардиста Михаила Шемякина, который невероятно бурно проживал свое становление в СССР, пока не был в 70-х гг. выслан во Францию. А ведь и признан был, и отмечен званиями и наградами, после высылки продолжал метаться по миру, а вернувшись на старости лет на родину, признался, что выслан было происками Союза художников, завистью коллег, а вовсе не из-за претензий к нему КГБ и властей.

То есть сегодня президент должен отслеживать продвижение творческой биографии, абы ей не повредили конкурирующие коллеги - поэты, художники, композиторы?

Вот вернулся на родину престарелый Эрик Булатов, ярый оппозиционер коммунистического режима, вернулся, потому что в угаре русофобии европейские музеи убрали его некогда распиаренные работы из экспозиций – в запасники. И где же ему еще праздновать своё 90-летие? Так Путин его поздравил – или отмолчался? Ого, ему еще это припомнят!

Смотрю, на новостной ленте появилось сообщение о безвременной кончине известного художника Валерия Чтака, который к тому же композитор, называл себя дадаистом, писал смешные карикатурные образы, сопровождая их то банальными, а то бессмысленными фразами – прямо или наискосок по картинкам. Путин придет на похороны или опять уклонится? Какие-такие заботы отвлекают его от главного?!
Акварелист Сергей Андрияка нас покинул, а ведь он почетный член РАХ, все поклонники его таланта слезами обливаются; где власть, как отметилась в данной ситуации?

Отношения творческой личности с властной имеют огромную историю, колоссальное количество примеров меценатства, спонсорства, притеснений и взаимных претензий во все времена и во всех странах. Сейчас мы тут  припомним и Медичи, и Александра Третьего, основавшего художественный музей в Петербурге (нынешний Русский музей), и Хрущева с бульдозерной выставкой.

Я подброшу сюда и большевиков с вовсе смешным инцидентом: в сумятице первых революционных лет Третьяковку возглавил некий Маслов. Увидев в запасниках картину Рериха, исполненную энергическими мазками, не разглядев ее ценности, невежда велел отдать ее ученикам художественной школы, порезав на четыре куска. Картина пропала. Узнав об этом, художническая среда разъярилась, был суд, и Маслова прогнали вон. То есть злой умысел опять же носил характер индивидуального варварства, личностной безграмотности, а не идеологической направленности.
Тема – огромная, и Сталин, который промолчал, скорее достоин уважения в данной коллизии.

А вы знаете, я с большим почтением отношусь к организаторской деятельности Николая Константиновича, к его художественному дару. Но инициатива Рериха учредить и соблюдать Пакт Мира восторгов у меня не вызывает. Помните, о чем это?

Подписавшие этот Пакт страны во время военных действий обязались не уничтожать и не повреждать учреждения культуры, произведения искусства. То есть детский сад вместе с малышами можете разбомбить, а Лувр, Дрезденскую галерею или Эрмитаж – ни в коем случае. Подписанты были, интеллигенты восторженно приветствовали идею, деятели культуры радовались… Но вот этот приоритет на хранение в вечности и почтительной неприкосновенности материальных ценностей перед живым человеком, юным или старым, мне не кажется безусловным.

Я уж не говорю о том, что в угаре военной бойни никто и никогда не останавливался перед архитектурной ценностью городов, никакие Пакты и обязательства не останавливали артиллеристов. А уж ядерное оружие и подавно разбираться не станет, американцы это уже проверили показательной бомбардировкой по Хиросиме и Нагасаки.

Представляете, Рерих и в Китае был, в Индонезии, в Цейлоне, в Финляндии, исходил в своих путешествиях всю Индию. Чтобы поставить точку в диалоге с дамой бальзаковского возраста, даю справку.
Рерих писал не Сталину, а наркому иностранных дел Чичерину, в путешествии по Азии ему был нужен паспорт, советский или американский. Не отказали ни те, ни другие, но в походах по Китаю вся экспедиция Рериха была арестована, американские документы чиновники не признавали. Многократно в тех затруднениях его спасали советские консульства, и в 1926 году он добрался наконец и до границ СССР, побывал в Москве, встречался с Чичериным и Луначарским, они его принимали восторженно.
А он с большим пиететом отзывался о новой власти, о Ленине. Позволю себе большую цитату, она очень важна в сегодняшних дебатах:
«Он вмещал и целесообразно вкладывал каждый материал в мировую постройку. Именно это вмещение открывало ему путь во все части света. И народы складывают легенду не только по прописи его поступков, но и по качеству его устремления. За нами лежат 24 страны, и мы сами в действительности видели, как народы поняли притягательную мощь коммунизма. Друзья, самый плохой советчик – отрицание. За каждым отрицанием скрыто невежество. И в невежестве - вся гидра контрреволюции».

Умри, лучше не скажешь!