Не в роду ли дело? Глава 59

Подломленный бизнесмен каждую ночь засыпал с одними и теми же вопросами к самому себе: «Как так могло?.. Почему со мной?..», и вставал с тяжестью пережитых им неприятностей на душе. Не находя ответа, постепенно переосмысливал соображения соседа под свое положение, что как выходец из бедных сословий он вырвался вперед вопреки равнодушного отношения матери, что не позаботился о защите своего достатка в духовном плане. В силу возраста и занятости сам не мог додуматься, а подсказывать было некому. И не намеками, а напрямую, неоднократно, чтобы дошло. Очередное утро ничем не отличалось от предыдущих, если не учесть, что заставил себя становиться во дворе на зарядку и совершать все знакомые упражнения, как в первые годы после постройки дома. Умылся тоже здесь. В одной из комнат нижнего этажа содержались небольшие запасы продуктов из гор, среди которых и последняя полосатая ягода. Он разрезал ее пополам, но поесть ложкой не захотел, как привык на пару с родственником. На очереди была подготовка кожу лица к бритью, и он взялся распаривать ее. Ожидание неприятной процедуры сказывалось на его настроении, как ни пытался отвлекаться от переживаний новыми планами, открывшихся подозрений, в течение дня он несколько раз возвращался к ним. Ставший подозрительным ко всем вокруг, Ахмедов порой и в знакомых видел недругов. При всей осторожности он поверил соседу, слова которого были удобны для понимания, но отрицать причастность того, кто вызвался помочь, не выходило. «Чтобы отвести от себя подозрение, ловкач найдет и мужика на похожей машине, – надувался он, – и все это искусно доведет до меня».
Впервые за последнее дни возникло желание прибраться дома, за что он и принялся. Предстояло еще дождаться отца, обещавшего доставить его автомобиль.
Тот приехал вместе с женой, и прежде чем спускаться вниз, сын поставил чайник. Встречать их внизу надобности не было – отец и сам умело парковался возле ворот снаружи. Посадив родителей в зале, Мирахмед пододвинул к ним журнальный стол. Ожидание закипания воды не давало сложиться разговору, и он оставался на ногах.
Из кухни донесся характерный свист сосуда для кипячения воды с носиком, сын повозился там с минуту, вернувшись к ним, присел и сказал:
– Пока мою не починят, будем сообща пользоваться. Самому никуда не нужно ехать в ближайшие дни?
– Твои дела важнее, – ожидаемо ответил отец. – В верха собрался? Когда думаешь?
– Через неделю, можем съездить вместе. Для вас горы значат гораздо больше, чем молодым, я теперь лучше стал понимать этого.
– Горы потом. Мы собирались к тебе вечером, а тут твой звонок. Дай нам совет. Тут такие дела, впрочем, не новость для тебя. Я всю жизнь старался быть праведным, давно должна была наступить благодать, но что-то упустили, и стремительно катимся вниз.
Не выдержав медленного начала, Изафа выговорила:
– Нам житья нет!.. На старости лет стали никому не нужны. Найди другой угол, или я не знаю, что сделаю с собой.
Казиахмед взял за руку жену – так он обычно успокаивал ее, и сказал:
– Сын, это уже серьезно. Мы изо всех сил держимся, чтобы люди не учуяли неладное. Во дворе сесть невозможно – раздражаем сноху. К нам никому нельзя, надоело притворяться, что любим уединение. Что перечислять, сам все знаешь.
– На что мне такие сыновья? – Мать взвилась и со слезами на глазах выплескивала свое огорчение. – Зачем вы так со мной обходитесь? Отправляй нас туда, где живут брошенные родители. Пусть там умру, хоть кому-то станет уроком.
– Позор, если согласимся на дом престарелых! Такие дома только в городах бывают. Об этом и не заикайся, ты слышишь? Мирахмед решит наш вопрос.
– Разбежалась уже...
– Ты забываешь, зачем мы сюда пришли. Ему и рта не даем раскрывать. – Он повернулся к сыну. – Это она от досады. Настало время поставить точку.
– Па, я не пойму, почему вам одним так тяжело живется, – сказал тот. – В их помощи не нуждаетесь, еще способны ухаживать за собой, за внуками смотреть, все по дому делать. Потребовать должного внимания не попробовали?
– Если бы… мы не одни такие, но до чужих проблем нам нет дела. 
– И хуже есть, – горько сказала мать. – У Асли сын поднимает руку на нее, а Бузул ночевать уходит неизвестно куда. Внуки подросли и издеваются.
– Надеюсь, у вас до такого не дойдет. Бесспорно, что Яр должен унять жену. – Мирахмед был деловито спокоен.
Отец тоже выглядел смиренным и сказал:
– Тем разборкам конца не будет, она всегда окажется права. Не раз грозилась заявлять на нас участковому за малейшее замечание в ее адрес, никто не знает, что у нее в башке.
– Всегда так было, с первого дня, как попала к нам! – Изафа начала описывать всю картину, но Казиахмед не позволил:
– Ты не хныкай! Нечего было баловать их как грудничков. – Он повернул голову к нему. – Наш вопрос стоит остро, как никогда раньше. Мы не хотим и не можем больше оставаться там. Куда податься не знаем: или к тебе, а лучше обратно в горы. С теми мужиками я в нормальных отношениях, с твоим дядей ладим. Обогреем свой дом и доживем потихоньку.
– В горы нельзя, что я скажу людям? Туда от проблем не убегают. Они дадут покой на короткое время, а потом все станет серо, сурово. Воспоминания не отпустят, напротив, будут душить. Как охватит тоска, сердце не выдержит. Здесь можешь выйти на улицу, поговорить с кем.
Ахмедов-отец размяк. Он не очень хотел вернуться в горы, и жена не была в восторге. С взглядом на старшего сына положение патовым не называл, но уже ни дня не желал больше оставаться в собственном доме.
– Она еще обвинит нас, что мы ненормальные, уехали, чтобы ей досадить, – сказала Изафа.
– Прекрати ее одну винить, неисправимых женщин нет, – сказал он и перешел на свой привычный, взвешенный лад с применением кисти рук. – Будешь требовать, чтобы научил жену покорности – нельзя, тогда у них в семье начнется разлад. Добром это не закончится... Нам хватит внизу одной комнаты.
– Воля ваша, это не обсуждается. А не испортятся ли наши с Яром отношения? Они итак не на должном уровне. Вы бы с ним поговорили, у него есть соседи, друзья, чтобы потом не покраснеть. Как понимаю, ему и самому нелегко приходится с ней.
Мирахмед затягивал с внятным согласием, а мать, как обычно заступалась за младшего сына, забывая о предмете разговора.
– Ишь ты какой? Яр же не захочет отпускать мать?!
Казиахмед снова выразил недовольство женой.
– Он верно излагает – без спроса нельзя уйти. Сам бы ничего, но никому не ведомо, что выкинет жена. Нам нужно разговаривать при всех.
– Я вечером заеду к вам, – обязался сын и зашел на кухню.
Напоив родителей чаем, он отвез их домой и поехал на работу с новой проблемой, отчасти затмевавшей тревогу его сердца.

Над решением возникшего вопроса Ахмедов глубоко не задумывался. Он и раньше полагал, что это ему придется обеспечить покой родителей в старости. Вечером он навестил родительский дом и стал свидетелем необычной, но вполне объяснимой сцены: мать в нижнем этаже упаковывала вещи и ни с кем не разговаривала, не удостоила вниманием и вызвавшегося им помочь старшего сына; брат был мрачен и находился с женой в противоположных углах двора, посередине молча игрались их дети; а отец с надеждой вглядывался в него.
Напрашивалось взять обоих мужчин с собой, чтобы снять напряженность, но Мирахмед только отцу показал на машину. Он привез его на новый адрес, впустил внутрь, вошел и сам. Вдвоем они молча осматривали недавно приобретенный участок. Казиахмед проявлял равнодушие к предполагаемому месту жительства, и сравнивал с домом в горах. Жилище в два уровня, каменный двор, хозпостройки, открывавшийся обзор… было очевидно, на чем остановит свой выбор.
– Чей этот участок? – спросил он невесело, держа на кончике языка свое решение.
– Мой, но могу оформить на тебя, – ответил сын. – Можно затеять постройку дома, что прибавит вам с мамой положительных эмоций, и забудете о былых трениях.
– То есть?..
– Купил по случаю, и я не знал, что с ним делать. Сегодня все решилось.
– Выходит, сноха и помогла? – Открывшаяся правда окрылила его, он отмел все параллельные мысли и с радостью в голосе продолжил. – Сынок, какой ты молодец! Мне бы и в голову не пришло такое. Не стоит бояться ни людской молвы, ни реакции Яра и его жены. Что, поедем, мать обрадуем?
– Не спеши, я не верю, что она одобрит мое решение, – ответил Мирахмед. – Еще неизвестно, захочет ли вообще переехать сюда.
– Вопрос, считай, решенный. – Воодушевленный отец размахивал руками и отгонял сомнения. – Она к тебе несильно хотела, а сюда прибежит вперед меня. Комнатка сойдет на первое время, увидит и останется ночевать.
– Не торопитесь, сперва приведем ее в порядок. На это потребуется время, потом мама создаст свой уют, на что уйдет тоже не один день.
– Вообще-то особой разницы нет, важнее душевное спокойствие. Не так давно сама говорила о своем уголке. Завезешь материалы, никто ничего дурного не заподозрит. Отличное решение, и место мне понравилось.
Треть комнаты занимала широкая кровать с облезлым матрасом, в углу стояли кухонный стол и две табуретки, а на полу оставались ненужные вещи прежних владельцев. На крошечном подоконнике лежала запыленная записная книжка, и Мирахмед пальцем вывел букву «М», но структура поверхности для этого была неудачливой. Внутри обнаружилась старая фотокарточка плохого качества, на которой были запечатлены мать и дочь. Судя по знакомым чертам лица, была сделана не ранее прошлого года в садовой части надела. Он отнес находку к машине, чтобы потом, в спокойной обстановке полюбоваться. Открыв заднюю дверь машины, еще раз взглянул на фото, и к нему сзади подошел мужчина в возрасте отца. От внезапности он вздрогнули бросил то, что в руке, в багажник.
– Напугали… – сказал он и одной рукой потер лицо, а другой закрыл машину. – Вы кто? Сосед какой?
– Угадал, Ниджатом меня зовут, – ответил мужчина и показал на постройку напротив. – Я вон, в том доме живу. Жена, дети, внуки...
– Доброго вам здоровья, но соседствовать будете с моим отцом, можете пройти, познакомиться.
Мужчина через приоткрытой калитки просмотрел вглубь участка и сказал:
– Я его немного знаю, обязательно поладим, и будет с кем поболтать по вечерам. Пусть я уже не молод, но есть предложения, как улучшить состояние нашей улицы.
– Вот и отлично!
Диалог на этом завершился, поскольку подошел и Гурамов, которому была назначена встреча. Первый не стал присоединяться к ним и отдалился, а тот последовал за молодым человеком внутрь участка.
С ним был знаком и Казиахмед, который поинтересовался состоянием супруги – ходили слухи, что дни ее сочтены.
– Спасибо, ей то хорошо, то плохо, – ответил муж. – Кто бы что ни говорил, но я бы предпочел умереть, чем остаться одному. А саму пугаю, мол, один не останусь, чтобы держалась.
Как отец отнесся к словам мужчины в бодром настроении Мирахмед знать не мог, но сам не поверил. Для него строитель оставался хорошим специалистом со скверным характером, к которому привязывали молву, что такой в случае чего мать родную продаст. Он поднялся на фундамент и сказал:
– Я собираюсь построить дом, и хочу услышать твое мнение. Возражения, сомнения не принимаются. Только «да» и «добро».
– Выдержит, сын, нам и небольшого дома хватит, – сказал отец. – Я бы использовал не всю кладку, лишние камни можно и отбить. Так не делается?
– Ваше желание для меня закон. – Строитель тоже шагнул на выступавший из земли на полметра фундамент и постучал ногой. – Его закладывали мои люди, он надежный и прослужит вечно. Можно смело поднять и пять этажей. – Он посмотрел на заказчика.
– Мне и фантазий не хватить, чем заполнить столько комнат. Достаточно будет и трех этажей. Осилишь такой дом?
– Люди уже не строят хоромы. Их стали раздражать лестницы, поэтому живут на нижних этажах, или во времянках.
– Штибек тебе не мальчик, чтобы выкидывать шутки... – подметил отец.
– Здесь будет стоять трехэтажный дом! – заявил Мирахмед. – Его начнем скоро. Делай замеры, начерти схему, где что будет находиться, и начинай.
– Земля тебе принадлежит? – спросил несколько воодушевившийся строитель. – Сам мужик-то где? Забыл, как зовут.
– Я ее выкупил. Мергес помер, а жена переехала в город.
– Сделаем, дашь команду, и Сарухан начнет. Он лучше меня кладет, лучше всех. Я буду рядом, спросишь с меня. Правда, расценки сейчас низкие.
– Летом ходил и всем рассказывал, что сможешь быстро и значительно выгоднее поднять любой объект, чем у остальных, – напомнил Мирахмед, чтобы тот на большее не рассчитывал.
– Мы построим тебе отличный дом, не сравнивай его с магазином. Еще потомки благодарить будут.
– Ты и должен строить лучший. И после на время останешься при деле – надо будет организовать и контролировать отделочные работы. – Он переместился к дворовому строению, и мужчины в возрасте последовали за ним. – Прежде всего мне надо тут пол постелить и дверь поставить. Затем вставить окно, чтобы была похожа на жилую комнату. Еще нужно будет смастерить козырек.
Гурамов заглянул внутрь помещения и сказал:
– Освободите его – первый пункт я за завтрашний день закрою. Потолок невысокий, пол поднимать не стоит. Есть у меня и дверь хорошая, и гладкие доски.
– С утра займусь с Яром, – сказал довольный отец семейства и вышел.
Спросив взрослых мужчин, остаются они или нет, Мирахмед вышел к машине, завел ее, и те подоспели. Он развез их и поехал в магазин, а затем домой. Здесь он обнаружил малоприятный факт: фотография исчезла. Была и нету. Он проверил все углы машины, куда она могла провалиться, вернулся и на исходную точку – все бес толку. Он занервничал, хлопнул дверью и присел на корточки спиной к бывшим воротам Индиры. Ощущение лишения надежды ему было знакомо, но постепенно стал осознавать, что это ни какая не мистика, а безобидный знак об окончании его приключений. Встал и с легким сердцем сел в машину.
Ночь была беспокойной – ему мерещилось, что та самая девушка ищет его то там, то сям, и проснулся будто бы с ощущением ее дыхания на себе. Выжидав удобный час, отправился к Абиеву за разрешением завладеть еще последним ее пристанищем в поселке.
  ***
Нурлан был извещен о нездоровом к себе настроении со стороны родственника. Объясниться по телефону не захотел, предположив, что на расстоянии тот поведет себя неблагоразумно. Стоявшая перед ним простейшая задача – убедить брата, что Индира не у него, – казалась гораздо труднее, чем авантюрное сводничество. Разумно было предположить, что только новый объект обожания может положить конец страданиям Мирахмеда. Он покинул город под вечер, чтобы приехать в Новоюрт к ночи с готовым решением в лице двух сестер на выбор. С девушками Нурлан был знаком не один год, и ехалось им нескучно. Особенно отличалась говорливостью младшая, студентка пединститута. Полдороги она убила рассказами о своих одногруппниках, среди которых ее саму не было заметно. Сестра молчала, словно находится в компании незнакомых лиц. На улице было еще достаточно светло, а они уже заехали в последний крупный населенный пункт по пути. Пришлось делать остановку возле торгового центра.
Но это оказалось лишним – дом родственника был закрыт, и замок на калитке сменен. Впервые он увидел внушительных размеров запирающее устройство и на воротах Касбека. Он отправился за ключом к Казиахмеду, где его тоже ждал сюрприз: те уже не жили в своем доме, и Ясмина с неохотой назвала новый адрес. Изумлению молодого человека не было предела, когда цифры привели его к воротам, за которыми раньше жила Индира. Ему показалось, что она успела стать членом их родового окружения и играет в нем определенную роль.
Мирахмед приехал на следующий день после полудня. Во дворе стояла машина Нурлана, что не могло не отразиться на его настроении. Если время от времени он сомневался в его виновности, то сейчас его охватил гнев. Оставив «Ниву» на улице, он поднялся в дом. На балконе его встретил родственник, и между ними состоялось лишь холодное рукопожатие. В гостиной комнате были двое девушек, Мирахмед по-своему оценил старания Нурлана и попросил его последовать за ним вниз для разговора. Сев в машину, дождался, чтобы и тот занял свое место.
– Что здесь происходит? – спросил он напряженными губами, и напряженными руками дополнил свое недовольство.
– Эээ, ты уже не прежний Мир, – сказал тот и дотронулся до его плеча. – Это я могу в городе утратить чувства гостеприимства, здесь мы обязаны быть рады всем, даже внезапно открывшим дверь людям. Тем более молодым девушкам.
– Ты их взял с собой, чтобы поиздеваться надо мной. – Мирахмед навязывал конфликт и тыкал пальцем. – Я знаю: это ты увел Индиру; ты приставал к ней!..
Нурлана ошеломило заявление – чувствовал-таки за собой вину за перелом в судьбе девушки, и не раз представлял ее рядом с собой.
– Как ты так... что ты говоришь?.. – возмутился он. – Откуда в тебе детские толки? Я ни в коем случае не мог дотронутся до нее, такое просто исключено!
– Попробуй доказать мне, что это не ты, и без твоих наглых штучек.
– И как прикажешь тебя понять?
– Надобность притворяться возникает, когда врут, что отражено у тебя на лице. Совершенное никак не отнести к рядовым проступкам, я многого лишился.
После короткого всплеска смятения родственник из города подумал, что у того границы морали слабы. Он с насмешкой принял его притязания и повернулся к нему.
– Ты точно, как маленький. Ушла там с кем-то, может, одна сбежала, но не мне же нести бремя ответственность?! Посмотри на меня и скажи, что я мог хамски поступить с тобой.
– Не могла она мне врать – не та была ситуация, – раздраженно ответил Мирахмед.
Другой заметил его полные злости глаза и выделявшие слюну края рта. «Наверное, так и теряют разум», – подумал он и сказал:
– Я не хочу ссориться с тобой. Мне не веришь… это похоже на месть с ее стороны. Жаль, что ты дал себя жестоко обмануть, и не хочешь понять простые вещи. Я предупреждал, что перед девушкой нельзя опускать голову, они не любят этого. И воевать чести не делает – не верь сказкам, что особенно недопустимо в твоем случае.
Продолжавшего ощущать себя в глубоком кризисе Мирахмеда не задели его нотации. Оставаясь невозмутимым, головой показал на дом и спросил:
– Эти что здесь делают? И кто они вообще?
– Две сестры, родные, но боюсь, что все лишнее. Старшая, та красивая – подруга Марьям. Она разведенная, часто бывает у нас дома. Вторая учится в институте, хочет познакомиться с состоявшимся мужчиной. Желание вполне естественное, и вариант отличный.
– Был бы честен, жену бы взял. Выходит, тебе есть, что скрывать, все тропами и вскользь...
Свое усердие Нурлан с трудом увязывал с родственными узами. Ему уже не верилось, что идея с использованием девушек как последний аргумент сработает.
– Достаточно, я больше не приеду сюда. Жена не в курсе, что я с ними поехал, и это ничего не означает. К чему мне проблемы в доме на ровном месте? Ты сам сел в лужу, а брызги летят в разные стороны. С Индирой мне договариваться втайне от тебя... бред! Кроме всего прочего, я женат, и разводиться не собираюсь. А она, молодая и красивая девушка, никогда не согласится быть в запасе. Вместе с ней я бы обрел столько хлопот, вообразить себе не сможешь. Все бы смотрели ей вослед, она способна привлечь внимание целой толпы. В ней есть что-то необычное. Жить с такой в городе... я бы не рискнул.
Нурлан подумал, что Индира со своей трудной судьбой не способна принести людям ничего, кроме боли и страдания, что однажды доведет и до беды.
Мирахмед не воспринимал всерьез его высказывания. Он верил, что из девушки, подвергшей его небывалым испытаниям, вышла бы замечательная жена и что все особенности перестали бы причинять беспокойство сразу после свадьбы.
– Что сестер-то ты сюда привез? – спросил он с одолжением. – Узнал бы вначале, хочу ли я видеть кого бы то ни было из твоих рук.
– Считай – для собственной безопасности. Кто заступится за меня, если чего? Ты стал опасен для окружающих и не знаешь, что ожидать в следующий раз.
– Не до шуток мне.
– Тогда и не задавай глупый вопрос. Они бы могли развеять твое одиночество и вытащить из плена фантазий. Смотри, потихоньку теряешь голову, я уверен, что и сам это чувствуешь. – Нурлан уже и не знал, каким образом ему помочь. – В таком состоянии тобой могут пользоваться. Вокруг немало бездельников, которые подражают бандитам.
– Не пугай, я подружился с участковым. В багажнике находится мясо для него. Я нормальный, если не доводят. Работаю с людьми, общаюсь на равных.
– Когда ты рассеян, барану твоему цена три копейки. Среди знакомых того же участкового могут быть шустрики с хорошими аппетитами и палками для колес в руках. Им достаточно захотеть завладеть твоим богатством. Будешь выступать – можешь оказаться за решеткой. Я последний раз говорю: проснись, а то будет поздно.
– Машину я застраховал, сказали, что легко обнаружат. Моя живность в горах вряд ли кому интересна – ее выгнать оттуда будет дороже.
– Ты не понимаешь, что говоришь, – сказал Нурлан. – Устроят провокацию и самого вынудят. На расстоянии от города мало кто сталкивается с суровыми реалиями жизни. Ребята боятся столкнуться с отпором местных жителей, но это дело времени. Вернемся к сестрам. Они из полноценной семьи. Младшая не хочет менять место жительства – я всю дорогу говорил с ними. Если остановишься на ней, то будет тебе повод обосноваться в городе. Сыграете свадьбу, и делу конец. А вторая согласится жить здесь. Ты заметил, какая она хорошенькая? Пусть побудет в роли домработницы, или временной жены, я уверен, что не нарадуешься и не отпустишь. 
– Как ты себе это представляешь? Что люди скажут?
– Лучше быть преуспевающим деловым человеком, держащим прислугу, чем в перспективе превратиться в тронутого умом продавца семечек на майдане. Кому какое дело? Ненормально то, что ешь, как придется, спишь неизвестно где, и несешь всякую чепуху.
– Ты прав, нервы измотаны. – Мирахмед понемногу успокаивался. – Все, кто ведет свое дело, подвержены большим стрессам. Любая помеха со стороны может выводить нас из равновесия, что мешает и в личных делах.
Нурлан испытывал брезгливость от вида грызущего ногти родственника, который после дороги еще и руки не вымыл. Еще прыщи на лице стали выделяться больше, чем обычно.
– Высвободись от предрассудков, решайся, и скоро поймешь, как тебе становится хорошо, – говоря, он вначале отвернулся, но не выдержал и без слов оторвал пальцы брата ото рта. – Уже сегодня у тебя начнется новая жизнь, и сразу придешь в себя. Как войдешь во вкус…
– Хорошо не станет, потому как твой вариант хромает на обе ноги. Мы с тобой слишком разные люди. Домработница мне незачем, разведенную девушку в жены не возьму. Жить с одной с взглядом на сестру, нелепица получается.
– Такое и в мыслях нельзя допускать – не надо рыться в памяти за моими прежними высказываниями. Времени не так много, пойдем наверх, посидим, чай попьем.
Мирахмед не был готов находиться в обществе посторонних девушек – не проходило ощущение, что так его пытаются утешить. Остановить свой выбор на ком-нибудь их них не собирался, подумал, что был бы рад Индире и после некоторых приключений.
– Узнать бы, где та самая, – тихо сказал он.
– Как?! – воскликнул другой. – Она могла уехать в любой город. А может, в очередной раз здесь нашла себе приют, и наверняка уже не одна. Вспомни, ты обещал угомониться, если иссякнет надежда быть с ней.
– Я не дословно так, и выбор у нее небольшой. Уверен, что остановилась где-то у вас, неподалеку от больницы. Но она не спешить замуж, обломившись однажды, долго будет игнорировать ребят. Осознаю, что я окончательно потерял ее, но еще нескоро отпустит меня.
– Не только ее, и глупо жить вчерашним днем. Потерявшему голову от одиночества ничем другим не поможешь. Надумаешь – позвонишь. – Нурлан вышел, чтобы собраться уехать.
Мирахмед откинулся назад и поднял глаза кверху. Высказавшись и выяснив основной момент, был спокоен, но хотелось, чтобы его оставили одного. Было неудобно находиться в компании брата, но выходило, что если он перед ним чист, то и все подозрения безосновательны, и не существует мужчины, с которым уехала девушка его мечты.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ