Глава 15 В Знаменском

Глава 15. В Знаменском


Конец тысяча девятьсот пятидесятого  года выдался снежным, с вьюгами и метелями. Мести начало уже в ноябре.  Валентина была беременна, дохаживала последний месяц и сильно боялась родов. Одно дело – принимать роды и совсем другое – рожать самой. Михаил постоянно поддерживал и  успокаивал её: "Не волнуйся, я рядом!" Однако он пропустил самый ответственный момент, правда, по уважительной причине.
В это время  шла предвыборная кампания по выборам в Верховный Совет СССР. От их избирательного округа кандидатом в депутаты был выдвинут прославленный полководец Георгий Константинович Жуков, попавший в  опалу Сталина  и сосланный  на должность командующего Уральским военным округом. На встречу с кандидатом район послал четырёх офицеров-фронтовиков, одним из которых был Михаил. В военной форме, при всех орденах и медалях четвёрка избранных уехала на встречу на лошадях, запряжённых в сани. В условиях снежной зимы и постоянных метелей в то время это был самый надёжный вид транспорта.   Проехать гужевым транспортом  надо было ни много ни мало двести с лишним вёрст, поэтому  поездка  получилась продолжительной.

Михаил вернулся, когда  Валя  уже родила девочку, но находилась ещё в родильном отделении. Рожениц в то время в роддоме держали девять дней, даже если не было осложнений. Он тотчас побежал в больницу. Увидев жену с маленькой дочкой на руках,   радовался как ребёнок  появлению на свет малышки. А ещё  тому, что при родах всё обошлось хорошо:   его Валюша жива, здорова и  стала мамой. Валя ещё не пришла в себя от  родов, а Михаил уже заглядывал  в будущее и  убеждал её, что на достигнутом они останавливаться не должны: дочка есть, следующим должен быть сын. Как говорят в народе: "Сначала нянька, а потом лялька". 
Дочурку назвали Наташей.  С её появлением у молодой семьи заметно прибавилось новых забот, переживаний,   проблем и испытаний.  Пришлось  купить корову, и обязанностей у молодых родителей стало  ещё больше. Бурёнку нужно было ежедневно  кормить, поить и доить.  Кроме того чистить хлев, который местные жители почему-то называли стайкой, а в летнее время выгонять корову на выпас. Взамен Зорька, так звали корову, давала молоко.  Молоко пили всей семьёй,  из оставшегося делали простоквашу и  творог или перегоняли  сепаратором на сливки, которые превращались в сметану. Из сметаны взбивали масло. Тяжело конечно, но это было   необходимо, потому как в материальном плане молодая семья   жила очень скромно. Зарплаты у медиков были небольшие. Михаил, кроме прочего, платил алименты на первую дочь,  которой уже исполнилось одиннадцать лет. Вдобавок ко всему им пришлось взять няню, потому что Валя с навалившимся на неё объёмом работ не справилась.
Условия в послевоенные годы для женщин были архи тяжёлыми. Женщина попала в тиски государственных интересов.  Людские потери, понесённые страной во время войны, нужно было срочно восполнять и повышать рождаемость. Поэтому аборты  запретили  законом.  С другой стороны, надо было  восстанавливать  разрушенное войной хозяйство, и здесь женщина тоже несла основную нагрузку. Мужчины были в меньшинстве,  многие из них  инвалиды, а молодое поколение только подрастало. Поэтому женщина-шпалоукладчица, над которой до сих пор хихикают либеральные умники, вспоминая Советскую власть, была реальным персонажем.  Чтобы не отрывать женщину от основной работы,  декретный отпуск после родов  был продолжительностью  всего  тридцать пять дней. Женщина вынуждена была крутиться, как могла, и хотя государство многое делало для того, чтобы облегчить её положение, доля её, как и во времена Некрасова, была незавидной.   Особенно тяжело приходилось тем семьям, где не было бабушек и дедушек. Месячного ребёнка надо было сдавать в  ясли, а затем бегать туда с работы, чтобы покормить его грудью. Ясли были, как правило, плохо оборудованными – дети в них часто болели.  А  через три-четыре месяца женщина беременела снова. Противозачаточных средств в то  время было мало,  да и не всегда люди  ими пользовались.   Приходилось рожать снова. И снова после месячного декретного отпуска –  на работу. Теперь  на руках уже двое детей, которых нужно было куда-то пристраивать.
Вале ещё до рождения дочери пришлось  столкнуться с последствиями  закона о запрете абортов и познать всю тяжесть положения  женщин  этого  периода. Ситуации в жизни бывали всякие, и многие, чтобы избавиться от нежеланного ребёнка, стали подпольно делать  аборты, после которых  работы врачам сильно прибавилось.  Женщин после таких абортов  приходилось спасать от  потери крови или    от начавшегося    заражения.  Дело приняло настолько массовый характер, что правительство вынуждено было принять закон об уголовном наказании подпольных "хирургов" и  разрешило аборты в больницах при определённых  медицинских показаниях. И  на врачей обрушилась новая нагрузка. Многие женщины стали выпрашивать справки о том, что они больны и рожать не могут… Ведь родить нескольких детей – это половина дела. Нужно было  вырастить детей, как тогда говорили "поставить  на ноги", а это многим удавалось с большим трудом.
   
Наглядный пример того, как приходилось ставить детей на ноги, был у Вали перед глазами.  Она видела, насколько тяжело приходилось их соседке Марусе Голяковой.    У Голяковых было шестеро детей мал мала меньше. Седьмой – муж-инвалид.   Назар полностью потерял на войне правую руку. В деревне у такого мужика участь плохая: ни косить, ни копать, ни работать вилами не может. Все мужские работы выполняла  Маруся. Он же, по мере возможности, исполнял роль няньки: качал люльку, кормил младших из бутылки  молоком, следил за старшими. Но менять пелёнки Назар не мог. В критические моменты   выходил из дома и звал жену на помощь:
- Маруся! Иди домой! Нонешний весь мокрый, а прошлогодний опять обкакался!
Маруся бросала копать картошку или работать в хлеву  и бежала домой. Всё сделает с младшими, вытрет носы старшим и  летит обратно доделывать незавершённую работу. Что интересно, Маруся никогда не унывала,  не падала духом и, судя по всему, была  счастлива. У неё есть муж, дети, хозяйство… Чего ещё бабе надо?   Многие вон уж сколько  лет в одиночестве воют по углам… Выбила война мужиков. Так  что, пока дети не подросли, можно немного и потерпеть. Позднее Валентина стала свидетелем того, что,  несмотря на  трудности и жуткую бедность, все шестеро ребят  у Голяковых выросли  здоровыми, крепкими и работящими.
Но хорошо наблюдать и судить со стороны.  Теперь же  Вале   пришлось самой столкнуться с подобными проблемами. Хоть  всего один ребёнок, но ведь и работа у неё совсем  иная. Простоев и переноса на другой срок не терпит.   Заболевшие люди – не картошка, которая может чуток подождать… По окончании декретного отпуска Валя  устроила дочку в ясли и  вернулась к исполнению обязанностей начальника  санэпидемстанции  с  инфекционным отделением, в котором в тот момент лежали три десятка детей со скарлатиной.  Для молодой мамы сразу же начались  испытания. Буквально через три дня Наташа заболела. Валя взяла бюллетень.    Как только дочь поправилась, снова отнесла её в ясли. Немного погодя та снова заболела. И так несколько раз. Валя вынуждена была постоянно отрываться от работы, чтобы сидеть с больной дочкой, а на работе – постоянный приток больных детей, которые требовали срочного лечения. В очередной раз, когда Наташа особенно сильно плакала,  вместе с ней зарыдала и молодая  мама. Когда Михаил пришёл с работы,  зарёванная жена встретила его у дверей:
- Миша, я так больше не могу, надо что-то делать! Давай наймём няньку!
Михаил перепугался. Он никогда не видел, чтобы его Валюша так раскисала, и  принялся  успокаивать жену:
- Конечно, конечно… Я не против, ищи няню. Накладно, конечно, будет, но перебьёмся как-нибудь!
Валя удивилась и обрадовалась. Думала,  Михаил станет  отговаривать её, уговаривать повременить, а он согласился сразу.
- Мне одна больная посоветовала взять женщину из деревни, которая тут совсем недалеко от  Слободы. Давай поговорим с ней, может, она согласится?
Михаил был согласен на всё:
- Ищи и выбирай любую! Какую подберёшь, ту и возьмём! Главное, чтобы  дочке  с ней хорошо было!
Решение было принято. На другой день на санях привезли  женщину с небольшим узелком личных вещей.  Женщину звали Ольга.  Высокого роста, лет тридцати, в меру полная, лицо изуродовано следами натуральной оспы, которой она переболела в детстве. Ко всему Ольга плохо слышала и была инвалидом. Одна нога у неё была отнята до коленного сустава.  Вместо ноги  был привязан деревянный чурбачок.
Проинструктированная Михаилом, Валя решила для начала  познакомиться с женщиной и только после этого принимать окончательное решение. У неё на плите стоял горячий чайник и грелись пирожки с ливером.  Она усадила Ольгу пить чай и попросила её  рассказать о себе. Ольга тяжело вздохнула:
- Что рассказывать-то?  Невесёлая у меня судьба совсем, расстрою вас только. Не везло как-то в жизни с самого рождения. Родилась в девятнадцатом году. В семье была единственным ребёнком. Жили бедно, как и все. Когда мне было лет десять, вместе  с мамой заболели оспой. Я после болезни выправилась, а мама болела очень тяжело…  Сначала ослепла, а потом и вовсе умерла. А у меня оспа изуродовала лицо так, что мальчишки и парни на меня с тех пор и не смотрят… Отец женился на вдове, у которой был сын старше меня   на три года. Сам  часто уезжал из дома по работе, а я у мачехи и её сыночка была в доме вместо прислуги, выполняла всю грязную и тяжёлую работу…

Ольга тяжело вздохнула и ненадолго замолчала. Неприятные воспоминания разбередили душу. Валя не торопила её: захочет, расскажет дальше. Ольга продолжала:
- Так золушкой и росла. Когда началась война, отца  и сына мачехи призвали в армию, а немного погодя принесли повестку и мне. Признали ограниченно годной к службе и вместе с двумя подругами направили  в трудовую армию в Свердловск. Жили в холодном и сыром бараке. Чистили туалеты, убирали и подметали улицы, стирали грязное бельё в прачечных.  Однажды сильно простыла и уши заложило так, что перестала  слышать совсем. Не слышала ничего и попала под трамвай. Он  мне ногу   и отрезал… Народ вокруг опешил, а я ничего не понимаю,  ползу от трамвая, а за мной на чулке тянется отрезанная  нога и кровавый след. Ползла, пока не потеряла сознание. Очнулась в больнице, лежала в ней несколько месяцев. За это время одна из подруг уехала домой и объявила там, что я попала под трамвай и умерла в больнице.
Ольга снова замолчала.  Чтобы успокоиться,  сделала два больших глотка чая, после чего продолжила дальше свой невесёлый рассказ:
- Вот так и приехала  после войны в родную деревню Фалино  на костылях. Никакой пенсии и пособия…  Сама  виновата, что под трамвай попала. Дома тоже всё оказалось плохо. Отец погиб на фронте, сын мачехи пропал без вести, а мачехе я не нужна. Зачем ей  вместо прислуги инвалид?  О том, чтобы найти какого-то мужика,  нет речи. Мужиков мало осталось, да и кому нужна безногая баба  с обезображенным оспой лицом?..

Ольга  снова замолчала. Валя тоже молчала.  У неё мелькнула мысль:  "Стоит ли брать няню с такой тяжкой судьбой? Получится ли у неё ладить с ребёнком?"
 Однако она  отогнала эту мысль. Ей искренне было жаль женщину, но главное было в другом: Ольга вызвала у неё  доверие. Бывает так иногда в жизни: видишь человека первый раз, а кажется, что знаком с ним тысячу лет. Их разговор прервала  дочка, которая внезапно проснулась и заплакала. Валя взяла дочурку на руки и передала в руки Ольге:
- Давай, Наташа,  знакомься со своей няней!
Ольга осторожно взяла девочку на руки и начала слегка покачивать. Та успокоилась и немного погодя уснула.
"Всё будет хорошо! – подумала Валя, – душа у Ольги добрая и чистая, ребёнок чувствует это!"
Так и получилось. Ольга оказалась прекрасной няней и на восемь лет осталась  у Валентины  с Михаилом. Жила как  член семьи, заменяя им бабушку. Ребёнок перестал  болеть и был под постоянным надзором.  Вале  в этот тяжёлый для неё период  работать стало намного легче.  У неё появилась возможность больше уделять времени врачебной практике.

В отличие от Михаила, который больше полагался на свой опыт  и беседовал на темы, не связанные с лечением, далеко не с каждым, Валентина старалась подробно расспросить  каждого больного. Врачу в сельской местности   часто приходится не только лечить тело человека, но и заниматься  его  душой, выступая в роли психолога. Валя очень скоро  разобралась: менталитет народа здесь  иной.  Тут все друг друга знали и на каждого приезжего, если он "закрывался" от людей, смотрели с недоверием. Не любили здесь скрытных людей  и опасались их. Только  человек с открытой душой  мог заслужить доверие односельчан, даже если у него при этом была масса недостатков. Уральцы - народ особый. Одни из основных черт характера здесь - честность и открытость,  постороннему человеку порой кажущиеся наивностью. Валю не переставало удивлять, например, то, что  у людей не было замков и, уходя из дома, они его не запирали.

Перед ней встал вопрос:  как  заслужить доверие людей?  Необходимо было научиться   слушать больных и правильно реагировать на их жалобы. К врачу  редко приходят поделиться радостью, чаще идут  с бедой.  Валя добросовестно выслушивала не только жалобы на болезнь,  но и сетования на жизнь и неудачно сложившуюся судьбу.   Это отнимало время, но она набиралась терпения,  а после разговора  находила слова поддержки, потому что искренне была убеждена: выздоровление человека начинается с исцеления его души.
 Справедливости ради нужно сказать, что и в этом сельском мире, где все друг друга знают, было  не  всё  безоблачно. Порой  ей  попадались  откровенные  прохиндеи (чаще из приезжих),  пытавшиеся её доброту и отзывчивость использовать в своих корыстных целях. По молодости она  была всё ещё идеалисткой  и  в таких случаях   терялась и не знала, как поступить. Ей  не хватало элементарного опыта общения с людьми, или, как говорил Михаил,  умения с первого взгляда видеть человека насквозь. Это в полной мере  проявилось у неё в случае, который произошёл   в нерабочее время в домашней обстановке.
 
Однажды   вечером к ним в дом постучалась  женщина. Она с порога пожаловалась:
- Меня зовут Эвелина.  Я очень больна,  посмотрите меня!
Валя видела эту женщину впервые, она пока ещё мало кого знала в Слободе, но отказать не смогла и пригласила Эвелину в дом. Гостья зашла и, увидев молоко в стеклянной банке, прежде всего попросила попить. Валя налила ей кружку молока,  она тут же её выпила. После этого сказала: "Мне уже стало лучше". И ушла… Валя удивилась: очень больна, но  не пожаловалась ни на что и не дала себя даже послушать. Может, нищенка какая и  побирается таким способом?
С этого дня Эвелина стала приходить каждый вечер. Придёт, выпьет молока и уходит.  Несколько дней Валя безропотно терпела "нищенку".  Неудобно отказать незнакомому человеку в кружке молока. Может, он терпит большую нужду? Странно только, что Эвелина больше не заикалась о болезни, и Валя решила узнать о ней  хоть что-то. Когда та пришла в очередной раз, Валя усадила её пить чай, за чаем завела душевный разговор, и Эвелина  разговорилась.
 
Её родители, а также  дядьки и тётки, до революции  являлись владельцами "заводов, газет, пароходов". Народ в советское время говорил проще и понятнее  – они были буржуями.    В гражданскую войну  их семейный клан бежал в Китай, прихватив    нажитые "непосильным" трудом капиталы.  В Китае  клан выкупил  железную дорогу и ещё больше  разбогател. Жили в роскоши. О родине, где в это время царили голод и разруха, не задумывались. Родители ничего не жалели для единственной дочери. У  семьи Эвелины  было полно прислуги:  личный врач, парикмахер, массажист, повара и прочая челядь... Она росла в богатстве и роскоши, на всём готовом. Идиллия длилась до той поры, пока в Китае к власти не пришли коммунисты во главе с  Мао Цзэдуном. Они национализировали всё, в том числе и железные дороги.   Бывшим владельцам предложили на выбор: уехать в США или в Советский Союз. Ходили слухи, что СССР стал одной из сильнейших стран в мире и якобы там частично возвращают то, что было конфисковано при национализации и раскулачивании.
 
Клан разделился на две части. Большая часть уехала в США, а немногие, те, у кого  была сильна ностальгия по родине, – в Россию.  А в новой России нахлебники и паразиты были вне закона. Здесь надо было работать, то есть делать то, что умеешь. Те, кто умел что-то делать, нашли работу и стали жить как все, радуясь, что живут на родине. Эвелина не умела и не хотела  делать ничего.  Она выросла на всём готовом,  всё за неё делала прислуга.  Родителей  потеряла как раз перед переездом, а родной дядька, взявший её на  воспитание, не знал, как от неё избавиться. Наконец её удалось  выдать замуж за учителя, который был моложе Эвелины на пятнадцать  лет. Она родила дочь, той сейчас  исполнилось восемь лет, нигде не работала и жила на шее мужа  иждивенкой. В этом году они переехали в Слободу Туринскую, он устроился работать в школу учителем физики и математики.
На другой день Валя через местных медсестёр  навела справки  об этой семье. Учителя школы хвалили нового коллегу, говорили, что он толковый и благородный человек, но с женой весь извёлся. Она ничего не может и   не хочет делать по дому. Даже стирать и гладить ему приходится самому. И  не хочет нигде работать, заявляет:  раз муж женился на ней, должен её содержать. Из-за неё им постоянно приходится менять место жительства. Как только местные власти начинают принуждать её к работе, так приходится переезжать.

Вечером, когда пришёл  Михаил, Валя рассказала ему всю эту историю. Её мучили сомнения,  она не знала, как  поступить. С одной стороны, Вале было жаль женщину. Эвелина стала иждивенкой по вине буржуазного воспитания, и  отказать женщине в кружке молока было как-то негуманно. С другой стороны, сама Валя с детства поняла, что без  труда человек никогда ничего в жизни не добьётся.  В послевоенный период абсолютное большинство людей  работало в поте лица, хотя были и такие, которые, устроившись на тёплые места, делали только вид, что работают. Эвелина  не хочет   делать даже этого.
Многоопытный Михаил миндальничать и терзаться сомнениями не стал:
- Вот  тунеядка! У нас и без неё есть, кому молоко   пить! Когда опять придёт, ты уйди в другую комнату, я сам с ней поговорю.
И поговорил. Эвелина с порога  запела старую песню:
- Мне бы к Валентине Георгиевне. Заболела я  что-то.
Михаил  в дом её не  пустил и грозным тоном начальника, устраивающего разнос подчинённым, отчитал:
- Нет Валентины Георгиевны! Уехала в командировку! А вы, если заболели, идите в больницу! И пока не устроитесь на работу,  в нашем доме не появляйтесь. У нас в стране паразитов нет:  все обязаны работать!
С той поры Эвелина больше не появлялась, а немного погодя её семья уехала в город Камышлов. Позже Валентина узнала об их судьбе.  Глава  семейства снова устроился в школу. Там влюбился в учительницу, которая разошлась с мужем из-за отсутствия детей. Они поженились, девочка осталась с отцом и очень полюбила новую мать. А  Эвелина так и не стала нигде работать, в конце концов попала в  дом престарелых и умалишённых. У неё было лишь одно занятие, которое она с усердием выполняла:  писала письма   уехавшим в Америку родственникам с  просьбой  прислать ей очередную благотворительную посылку.

Время бежало вперёд. Жизнь в семье  Алексеевых  потихоньку вошла в стабильное русло.  Дочка подрастала и становилась день ото дня всё интереснее. К Ольге Наташа привыкла как к родной бабушке. Дети  хорошо чувствуют, кто их любит. У Михаила с Валентиной всё не кончался "медовый месяц". Их по-прежнему  тянуло друг к другу,  будто  поженились они только вчера. Валя вновь забеременела.  На этот раз  оба  почему-то верили в то, что у них родится сын.  Валентина освоилась на новой работе и  приобрела среди медперсонала и  населения  Туринской Слободы определённый  авторитет.  Всё у них складывалось хорошо, но грянули  реформы в здравоохранении, в результате которых  оба остались без работы.     Райздравотдел ликвидировали, а  санэпидемстанцию с инфекционным отделением передали районной больнице.   Супругам предложили работу  в Ирбитском районе в участковой больнице   села Знаменка. Михаила назначили главным врачом, Валентину – терапевтом.

Весной пятьдесят второго года семья снялась с места и  переехала на новое место. Ольгу  взяли с собой. Больница в Знаменке старая, бывшая земская, с богатыми добрыми  традициями.  Три добротных и тёплых деревянных корпуса. Стационар на двадцать коек, родильное отделение, пищеблок, амбулатория с квартирой для врача. Подсобное хозяйство: коровы, лошади. Весь комплекс располагался в красивом и светлом берёзовом лесу в полукилометре от села,  рядом с железной дорогой.
Семь лет прошло после войны. Государство напрягало все силы и средства для восстановления разрушенного войной хозяйства, и сельские медики по-прежнему, как и в годы войны,   не только лечили людей, то есть выполняли свои прямые обязанности, но и обеспечивали себя и свои семьи дополнительными продуктами. Коллектив  в больнице был устоявшийся, очень работоспособный. Дружно работали в больнице и так же слаженно косили,  заготавливали сено и дрова, работали на огороде и в поле. Алексеевым дали большую квартиру в корпусе амбулатории и приличный участок земли в личное пользование.

Валя поработала пару месяцев и взяла декретный отпуск. Пока  была в декрете, у неё появилась возможность свозить няню Олю на протезный завод. Той по заказу сделали хороший протез.  Правда,  пришлось изрядно   повозиться с коленным суставом, чтобы его выправить. Деревяшку,  которой та долгое время стучала по полу, выбросили за ненадобностью. Теперь Ольга училась ходить нормально, на двух ногах, стараясь не хромать.   

В мае  они всей семьёй  вышли в огород. При тихой солнечной погоде, под весёлую песню заливавшихся в вышине жаворонков и доносившееся из рощи кукование кукушки Михаил копал и готовил грядки, а Валя впервые садила большой огород. Всё, что обычно садят на Урале: морковь, свёклу, репу, редьку, горох, бобы, фасоль, лук, чеснок и даже  помидоры.  Отдельно, на навозной гряде, теплолюбивые огурцы. Картофель, целых четыре сотки, садили вдвоём "под лопату".

Валя вдыхала пахнущий гарью от весенних палов воздух, время от времени поглядывала то на гуляющую  с Ольгой дочку, то на орудовавшего лопатой Михаила, и её душа наполнялась тихим безоблачным  счастьем. Она радовалась  тёплой солнечной погоде, тому, что у неё такая семья, которая вот-вот должна пополниться новым маленьким человечком. Чудесная и милая дочка, за которой присматривает добрая и бескорыстная няня.  Сильный, работящий и красивый муж, которого она безумно любит.  Отзывчивые и добрые коллеги, которые не только помогли  семенами, но  десять раз проинструктировали, как, когда и что надо садить. Есть любимая работа,  которой она намеревается посвятить всю жизнь.  Валя улыбалась тихой счастливой улыбкой и про себя считала за кукушкой в тайной надежде узнать, сколько  таких счастливых лет у неё впереди…

Доволен был и Михаил. В Знаменке у него появилась возможность жить той самой спокойной жизнью земского доктора, к которой он всегда стремился. У него была любимая семья и работа.  Он мог опереться на человека, которому полностью доверял.  Валентина – уже не вчерашняя студентка, а врач с трёхлетним стажем. Здесь   впервые молодые супруги попробовали работать тандемом, взаимно дополняя друг друга, и это давало хорошие результаты. Правда, притирка   шла не всегда гладко. Оба с сильным характером, оба  трудоголики, и в вопросах лечения есть разногласия. У него – богатая практика, у неё – глубокие знания.  На этой почве возникали  мелкие стычки, но они   старались их  до конфликта не доводить.   Говоря  языком военных, они отрабатывали взаимодействие, чтобы совместными усилиями достигать единой цели – грамотно и своевременно лечить людей на  участке который им доверили.

Михаил брал на себя всё, что умел делать хорошо, чему до автоматизма научился на войне: быстро и успешно накладывал  гипс, очень профессионально удалял зубы с обезболиванием, делал катэризацию мочевого пузыря у мужчин, в экстренных случаях сам делал искусственное дыхание и  массаж сердца. Со всеми кожными и венерическими болезнями мужчины обращались только к нему. Он не мог только слушать больных с помощью трубки:  контузия сильно снизила   слух. 
Валентина занималась беременными женщинами, делала обход  в стационаре, прослушивала у больных сердце, лёгкие, измеряла давление, назначала лечение в случае заболевания заразными болезнями. Он помимо лечебной практики в больнице  занимался хозяйственными делами. Они учились дополнять друг друга, не унижая один другого и не возвеличивая.  Их тандем был  на пользу населению и работал на авторитет больницы. Одним словом, мечты того и другого сбывались…
…У Валентины подходил срок родов, но так  получилось, что родила она, как и в первый раз, "тайком" от мужа.    Михаил   роды проспал.

Однажды вечером  в их больницу поступила роженица со стороны. Её везли  в Ирбит, но дорогой у неё начались схватки, и сопровождающая медсестра решила   завезти женщину в родильное отделение Знаменской больницы. К Алексеевым прибежала  перепуганная акушерка и попросила Валю прийти в больницу. Роды ожидаются тяжёлые.  Рожает учительница в возрасте сорока лет, первые роды,  случиться может всякое. Валентина предупредила Михаила  и отправилась в родильное отделение. Михаил, которому доложили, что роды у учительницы сложные, так и не дождался жену и, набегавшись за день, лёг спать.

Роды были трудными. Женщина  мучилась, но никак не могла родить. И случилось то, чего Валя никак не ожидала.  Пытаясь помочь женщине, она так разволновалась, что у неё самой начались схватки и отошли воды. Валя пристроилась на соседней  кушетке и приготовилась рожать. Акушерка бегала в панике от одной роженицы к другой и не понимала, у кого принимать роды раньше. Раньше родила Валя. У неё родился спокойный и крепенький малыш.  Почти сразу за ней родила учительница тоже мальчика.  Ещё днём одна из местных женщин также родила сынишку. Получилось три мальчика в один день. Давно не случалось такого в этой участковой больнице.
Утром, как всегда раньше всех, в больницу пришёл завхоз и  узнал, что супруга главного врача родила. В предчувствии магарыча, который полагается принёсшему благую весть,  он  немедля побежал к Михаилу с  новостью:
- Поздравляю! Сын родился!
Михаил, собиравшийся на работу, реагировал на известие прохладно:
- Учительнице в сорок лет  нужно  рожать только сына! После  будет уже поздно…
Завхоз увидел, что папаша  не понял его. Он  радостно замахал руками:
- Да не только у учительницы! И у вас  сын родился!

Михаил,  собиравшийся  отругать жену за то, что в таком положении она проторчала в больнице всю ночь, в ту же минуту простил супруге все её прегрешения  и побежал в больницу. Сначала забежал в детскую комнату и только потом  к жене.
Радостный и  взволнованный, он ввалился в палату,  принялся целовать Валю, расспрашивать, как она себя чувствует, что ей принести, что надо сделать по дому ко времени их выписки?
Валя слушала его, слушала и вдруг – в слёзы:
- Миша, а почему ты о новорождённом ребёнке ничего не спросишь? У нас с тобой сын родился!
Михаил  многозначительно заулыбался и,   гордо подняв голову, заявил:
- За кого ты меня принимаешь, Валюша?  В детскую я забежал в первую очередь!   Из троих нашего узнал сразу, без всяких подсказок. Спасибо тебе за сынишку, за наследника… Ты  исполнила моё самое сокровенное желание!

Он  крепко поцеловал Валю, и слёзки у той сами собой просохли.
Семья выросла до пяти человек. Огород огородом, но семью нужно  кормить не только одними  овощами. Семейство Алексеевых приобрело корову, кур, поросёнка. Тут тоже были свои сложности. Сельских медиков и учителей, имеющих корову, как и колхозников, власть обложила налогом. Нужно было в течение года сдать государству двести пятьдесят литров молока. А времени и труда на бурёнку уходило много. Но всё равно личное хозяйство в те годы было хорошим подспорьем.
 Михаил работал как двужильный. У него родился сын, наследник фамилии.   Воодушевлённый, он поспевал везде. Служба в армии наложила на него свой отпечаток. Он любил, чтобы везде и во всём был порядок. Вставал утром в одно и то же время, независимо от того, когда лёг. В отличие от Вали, которая не прочь была понежиться и полежать лишних пять-десять минут. Не признавал послеобеденного сна. Свой шкаф, кровать, одежду  содержал в идеальном порядке. В нём сохранилась военная выправка: не горбился и ходил прямо, хотя война и ранения постоянно напоминали о себе. Особенно мучили перед сменой погоды и при простудах ноги. Валя не переставала беспокоиться по поводу его ног. Они у него постоянно были холодными. Но Михаил  нытиком  никогда не был,  лечиться не любил,  свои болезни старался скрывать даже от жены.

Валя  радовалась тому, что муж везде поспевал и работал как одержимый, и одновременно жалела его. Поэтому, не дожидаясь окончания декретного отпуска,  пошла на работу, чтобы  разгрузить супруга в больнице.  Здесь ей было гораздо удобнее, чем на прежнем месте: за детьми присматривала Ольга,  и всё было под рукой. Если что, с работы можно быстро забежать домой и покормить сынишку грудью.
По работе она за время декретного отпуска успела соскучиться.  Работа врача  вносила в жизнь разнообразие и определяла  смысл её, Валиного, существования. Она всё реже заглядывала в лекции, чтобы  сверять свои действия с наукой,  многое уже твёрдо закрепила на практике. Постепенно у неё складывалась своя личная система лечения. Кроме того, ей часто  приходилось    выполнять совершенно несвойственные врачу функции. Например, мирить мужа и жену. Вообще-то,  этим должны заниматься люди из других ведомств. Судьи, например, работники сельского совета или участковый милиционер. Но как должен поступить врач, к которому женщина приходит на приём с синяками? Стыдливо опустить глаза и сослаться на то, что это не моё дело? Валя так не могла. А именно такой случай произошёл  сразу  после её выхода на работу.

На приём  пришла молодая женщина,  звали её Полина, вся в синяках и со следами побоев на теле. Жаловалась на простуду, но синяки Валя никак не могла игнорировать, поэтому сразу же поинтересовалась:
- Что это у вас? Откуда синяки?
Полина потупила взор  и созналась:
- Муж избивает, ревнует к каждому столбу. Говорит, что дети не его, все нагулянные.
Валя снова задала вопрос и одновременно дала совет:
- К участковому обращались? Напишите ему заявление, он быстро вправит мужу мозги!
В ответ Полина  замахала руками:
- Что вы! Не могу! Участковый у него главный  в списках  подозреваемых…
 Экспертизы ДНК для того, чтобы подтвердить или опровергнуть отцовство, в то время ещё не было. Но оставлять это дело без последствий для хулигана  нельзя. Валентина  категорично пригрозила:
- Передайте своему мужу:  если такое ещё раз повторится, сообщу, куда следует, и его привлекут к ответственности!
Через три дня женщина снова пришла к ней – заболели ветрянкой дети – и снова  с синяками. Валя вновь поинтересовалась:
- Что, муж никак не уймётся?
Полина  отвела глаза и махнула рукой:
- Сама виновата. Сболтнула ему о вашем предупреждении, ну он за то, что нажаловалась,  мне и  добавил. Не авторитет вы для него…
- Ну это мы ещё посмотрим, кто для кого авторитет! – решительно заявила Валентина и засобиралась. – Идёмте смотреть  детей. Заодно поговорю и с мужем!
Пришли к ним домой. Их встретил высокий, красивый  мужчина. На его лице  Валя заметила лёгкое волнение. Видимо, гадал, стоит ли ждать неприятностей от строгой молодой врачихи.  Три сына – погодки. Все трое  похожи на него.
"Это ей, обычной деревенской бабе,  надо ревновать этого красавца", –  подумала Валя, но вслух ничего не сказала, решила отложить серьёзный  разговор на потом. Лишь Полине дала указание:
- Давайте посмотрим сначала младшего. Снимите с него рубашку!

Она слушала мальчика фонендоскопом, но биения сердца с левой стороны не услышала… Передвинула датчик вправо  и услышала ясные и  чёткие удары сердечка.  Это был  редкий случай: сердце у ребёнка находилось с правой стороны. Она ничего не сказала,  послушала одного за другим  двух других сыновей. Та же самая картина, у всех троих сердце с правой стороны. Теперь  нужно было выяснить, с какого  оригинала сделаны эти копии. Валентина  обратилась к  родителям:
- У кого из вас сердце с правой стороны?
- У меня, – тут же сознался муж, –  мне об этом сказали, когда я служил в армии.
- Поднимите рубашку, я вас послушаю!
Глава семейства послушно задрал рубашку. Валя послушала его. Сердце у него действительно было с правой стороны.
-  Сердце с правой стороны – это такая редкость, что вы вряд ли найдёте во всём районе другого человека с такой аномалией.  Кроме ваших сыновей, которые являются  вашей копией. У всех троих – сердце справа.
Глаза у главы семейства округлились от удивления. И пока он  приходил  в себя от такого известия, Валя жёстко добавила:
- Настоящий мужчина никогда не поднимет руку на женщину, даже если у него для этого есть основания! А у вас этих оснований  нет!

Больше ему она не сказала ни слова. Ни разу даже не посмотрела в его сторону, словно там было пустое место.  Рассказала Полине, что и в какой последовательности делать  при лечении детей от ветрянки.  И лишь когда прощались,  не то в шутку, не то всерьёз пригрозила отцу семейства:
- А вы имейте в виду, если хоть у одного ребёнка в селе найду сердце с правой стороны,  молчать не стану! Всем сразу станет понятно, кто кому изменяет!
Через день Полина пришла в амбулаторию с большим рыбным пирогом и принялась  без конца благодарить Валю. С мужем состоялся серьёзный разговор,  он у неё  попросил  прощения.  С тех пор  с синяками эту женщину односельчане не видели. А Валентина, блестяще исполнившая  роль психолога, заметно повысила в селе свой авторитет, так как очень скоро об этой истории  узнало всё село. Деревня есть деревня. Здесь  друг о друге все всё знают, а что не знают, то обязательно додумают деревенские сплетницы.

В  больнице Валя не только набиралась опыта в лечении, но и училась принимать решения и  отстаивать свою правоту. Особенно наглядно это проявилось, когда ей  пришлось  столкнуться с "народными врачевателями", своего рода  "коллегами" из народа – знахарями  и даже колдунами. Понаслышке она знала, что среди этой категории были люди разные. Были те, кто действительно лечил настоями и травами. Были и шарлатаны, несущие людям  вред. 
 Однажды среди ночи Валентину подняли из тёплой постели и вызвали в стационар. Привезли  больную, женщину  лет сорока. Давление двести на сто двадцать.  Перебои в работе сердца.  Отёчность лица, конечностей, беременность пять месяцев. С женщиной провозились всю ночь, только под утро ей стало легче, и она уснула. Акушерка рассказала, что по беременности женщина  на учёте не состояла.  Через  день кризис миновал, и Валентина решила подробно расспросить больную о самочувствии, о наследственности, о том, что и где у неё болит. Для лечения нужно было поставить правильный диагноз. Женщину звали Анфиса. Жила одна. От одиночества  решила родить  ребёнка, чтобы  не так тоскливо  было одной. От кого забеременела, она утаила, но на остальные  вопросы ответила.
В конце беседы Валя попросила женщину:
- Анфиса, расскажите подробнее, что с вами произошло накануне?  Что спровоцировало этот приступ?
Анфиса  рассказала довольно курьёзную историю:
- В последний год я стала себя неважно чувствовать: постоянно голова болит, одышка. Была на приёме у фельдшера, он  выявил повышенное давление. Дал таблеток, мне немного полегчало, но ненадолго. Ездить к нему постоянно не на чем. Пешком идти   далеко. Ну, мне бабы и  посоветовали сходить к нашему местному колдуну, который живёт в соседней деревне в шести километрах. Пришла, а он заставил меня   поливать огурцы и капусту водой, которую надо было носить из колодца. Я сильно устала…  Тогда он пригласил меня в  тёмную комнату, посадил на стул и стал обо всём расспрашивать. Потом дал выпить стакан воды и сказал: "Иди и всё, что тебе захочется, покупай, пей и ешь. Захочется водки – пей. Селёдки – ешь. И всё у тебя будет хорошо!"

Я ему поверила, хорошо заплатила и с лёгким сердцем пошла домой.
Иду и мечтаю, как мне продавец нальёт в чистый стакан водки, даст большую жирную селёдку, я буду пить эту водку и закусывать  селёдкой. Так и сделала… Выпила водки, наелась селёдки, а ночью мне стало плохо. Еле доползла до соседей, они меня в больницу и привезли…
Анфиса закончила рассказ.  Валентина не могла скрыть  своего возмущения:
- Это не колдун, а шарлатан какой-то! Да ещё внушением обладает! Надо будет сходить в сельский совет, чтобы ему категорически запретили заниматься этой деятельностью, иначе он всех больных раньше времени в гроб загонит!
Потом она переключилась на больную и пристыдила её:
- А вы! Взрослая женщина, а поверили какому-то колдуну! К врачам надо обращаться! Если бы вас  не привезли в больницу, вы бы  ночью умерли!
 Валентина на другой же день пошла в сельский совет и добилась того, чтобы этого "колдуна", а проще сказать мошенника, зарабатывающего на людском горе, вызвали в сельсовет.  В её присутствии ему вынесли предупреждение и под угрозой уголовной ответственности запретили "лечить" людей. История эта показала, что молодой терапевт беспринципностью  не страдает,  может на себя брать  ответственность и принимать смелые  решения. Целую неделю потом только и разговоров было об этом случае. Медперсонал больницы был удивлён смелостью молодой женщины, не побоявшейся нажить себе смертельного  врага. Медики больницы и фельдшеры, работавшие в деревнях,  знали этого "колдуна" и  методы его работы, но связываться с ним никто не хотел.  Люди  побаивались его. Слух о том, что молодая врачиха сокрушила "колдуна"  быстро разнёсся по участку.
 
Буквально через  неделю после этого к Валентине  пришла на приём   знахарка. Так Валентине представила её  медсестра,  которая в округе всех знала. Женщина пожаловалась на боль в животе.   Было ей лет  шестьдесят, и выглядела она устрашающе.  Классическая Баба Яга из детских сказок. Полуседые спутанные волосы, тёмные цепкие глаза, морщинистое лицо,  а на лице особенно выделялся огромных размеров сине-багровый нос.
"Знакомиться пришла, – подумала Валя. – Разнюхать хочет, не собираюсь ли я её извести, как  извела  "колдуна!"
Прежде, чем обследовать знахарку,  задала ей вопрос:
- Вы, я слышала, народная целительница и лечите людей. Расскажите мне сначала, чем и кого вы лечите?
Сообразительная старушка поняла, что хотела выяснить молоденькая докторша.  Ответила кратко и толково. Голос у бабушки явно не вязался с  её  внешним видом и  оказался молодым и приятным:
- Я лечу только травами, как  мама меня в молодости научила. Имею и применяю четыре травы:  полынь – для тех, кто худой и у кого аппетита нет; пастушья сумка – при маточных кровотечениях; мать-мачеха – при кашле; подорожник – при болезни желудка. Отвар шиповника рекомендую всем болящим и неболящим.
Врача с образованием этот ответ вполне удовлетворил. Перечисленные травы подходили для лечения. Их рекомендовали к применению  опытные  фельдшеры и врачи. Валентина посмотрела на знахарку   с некоторой симпатией: " "Баба Яга" не шарлатанка. Она действительно народная целительница". И чтобы установить с бабушкой контакт,  весело сказала:
- Ну хорошо. А теперь я угадаю! Ты, бабушка, нюхаешь табак и очень давно!
Знахарка запираться не стала:
- Признаюсь как на духу, дочка! У меня это "увлечение" с девяти лет.  Сначала просто нюхала, потом клала щепотку в нос, а сейчас кладу в нос махорку! Других лечу, а сама от табака избавиться не могу!
Валентина ответила ей со знанием дела:
- Травы, которыми вы лечите – дело хорошее, но если болезнь хроническая или инфекционная, они не помогут! В этом случае нужно обращаться только к врачам! Давайте я посмотрю вас.

Валентина подробно расспросила старую женщину, на что та жалуется, какими болезнями болели её родители,  чем  в детстве она переболела сама, и тщательно осмотрела её. У знахарки выявился целый букет болезней, и Валя лечила её  вплоть до  отъезда из Знаменки. Что поделаешь: "Баба Яга" тоже человек  и как все люди имеет право  заболеть. А в этом случае    лучше  всё-таки  полагаться на медицину.

Алексеевы прожили в Знаменке три года. Валентина была счастлива.  У неё всё  складывалось хорошо. А Михаила начал точить внутренний червячок. Пропорционально с ростом авторитета жены у него падал жизненный тонус. Он  начал осознавать её профессиональное превосходство. Ему было досадно, что вершины, которые жена в состоянии достичь,  ему могут не   покориться. Чтобы не отстать от жены, нужно было поступать в медицинский институт и становиться врачом. Добавляла уныния  и  тоска по родным местам, которая всё чаще стала его одолевать. Его тянуло  туда, где  живут мать с отцом. Где  работает учителем в школе  брат Шурка. Где он знает  каждого жителя. Там живут друзья детства, хоть и мало их после войны в живых осталось.

Как по заказу  Михаила, в их жизни вновь грянули перемены. К ним переехала из Георгиевска Валина мама. У внуков появилась родная бабушка, и  Ольга  вернулась в родной район, где её нарасхват приглашали нянчиться с детьми местные начальники. Там она,  как участник трудового фронта, получила квартиру и пенсию. Теперь у неё был свой угол и возможность выбирать работу. Благодаря Алексеевым  её авторитет доброй и замечательной няни сильно вырос.
   Во время всех этих семейных перемен Михаил  узнал от друзей, что в его родной Красной Слободе открывается новая участковая больница.  Он  развил бурную деятельность и сделал всё, чтобы  главным врачом этой  больницы назначили его.