Красная строфа

 Где точка опоры  твоей,
Чтоб   силы достать   
 И выправить  материки?
И  всё изменить!
  Рисунок надо спалить,
Рисунок   жизни  твоей  -   
 И заново  мир  начертить!

  -  Мама, вот покажи мне, где она, это красная строфа. Учительница сказала: «Пишите с красной строфы», я её везде искала… Её нигде нет!  Где она, покажи!
Мама смеётся и объясняет, что значит «красная строфа». Она ещё говорит, что в древних книгах красная строфа рисовалась красным цветом: начальная буква была всегда  красивой и нарядной.
В школе я училась плохо. Часто под окном время от времени  раздавались  вопли  моих друзей, обращённые к  родителям: «А ваша Лёля опять двойку получила». Было  стыдно, хотелось, чтобы они быстрей замолчали.  Отец, всегда спокойный, занятый домашней работой,  спрашивал: «Что там за крик?» Я говорила, что «ничего не понимаю, просто кричат», а  мама, вслушиваясь в вопли, сообщала отцу, что девочки  докладывают  об очередной двойке. Тогда отец говорил мне, что учусь  я исключительно для себя, но, если  я решу  учиться лучше, ему  с мамой будет очень приятно.
Конец учебного года. Родительское собрание. Я  волнуюсь: переведут или нет в следующий класс. Приходит отец. Я всматриваюсь в его лицо и  стараюсь прочитать  мысли: оно  серьёзное и грустное.
  -  Тебя ругали…  -  печально говорит он.
  -  Меня перевели во второй  класс?  -  умоляюще спрашиваю я.
-  Да, перевели.
 -  Уфф…  -  выдыхаю  я.  -  Папа, я обязательно буду учиться хорошо, обещаю! Со следующего года начну хорошо учиться.
  -  Смотри сама, ты учишься  для себя. Но мы с мамой очень хотели бы этого!
Какие  же они  добрые, мои родители!
Но когда мы приезжаем к родственникам, то самое мучительное  - отвечать на вопрос «Как учёба?». Родственники всегда требуют конкретики, им нужно перечислить абсолютно все годовые отметки, а врать здесь просто невозможно. Как же   врать тому, кого любишь? С трудом выдавливаю из себя эти мерзкие оценки. Дядя улыбается: «А  почему колов  мне не привезла, а то надо забор делать, кольев не хватает…» И здесь я уже радостно говорю, что среди моих оценок колов как раз таки нет, тогда дядя продолжает просить меня в следующем учебном году подумать хоть немного о нём и захватить   немного колов для забора.
Какие же они смешные,  мои родственники!
Проходят годы, и, перейдя  в шестой класс, я  понимаю, что тянуть дальше нельзя: надо  начинать  хорошо учиться. И к брату в Москву я  еду с кучей  учебников по самым трудным предметам. «Вот молодец!  -  говорит брат.  -  Не ожидал!  Начнём заниматься».
Но брат не родители, он очень  строгий: даже не разрешает есть во время занятия, потому что кровь идёт не в голову, где она должна  быть во время учёбы,  а в желудок, не разрешает  играть с карандашом и грызть его, так как  это отвлекает внимание.  Его способ обучения  -  медленное чтение. Пока не пойму первой фразы  -  ко второй не переходим. Иногда всё  занятие мы сидим на одном-двух абзацах, зато как я  их понимаю -  эти  абзацы!
И вот лето подходит  к концу. «Ты должна знать,  -  говорит брат,   -  что после трёх месяцев жизни  в Москве ты стала гораздо развитее своих сверстников». Ну, с  этим даже не поспоришь!  Напоследок он  покупает мне  прекрасный  румынский портфель, белые немецкие гольфы, какие-то книги, словари, ноты для музыкальной школы  и сажает на поезд.
В школе меня вызывает к доске наша древняя учительница по географии и вместе со  всем классом слышит абсолютно безукоризненный  ответ  -   но по привычке  хмурится, очевидно не веря своим ушам и ища какой-то подвох.  Вместе с учителем хмурится и весь класс. Я понимаю: все роли в нашем  сложившемся   коллективе давно распределены, иерархия двоечников, троечников, хорошистов и отличников чёткая, а вот я сейчас весьма   красноречиво пытаюсь её нарушить. Учительница  по привычке ставит мне тройку, объясняя это тем, что у меня слишком подробный пересказ, а она ожидала услышать  всё-таки краткий.  И по английскому я  тоже получаю несправедливую тройку… На душе горько, но кто сказал, что борьба предстоит лёгкая? 
Одноклассники, так же как и  закоренелые учителя,  удивляют меня своим глупым возмущением. Девочки, объединившись  в сплочённую команду, на перемене   дерзко говорят о том, что они недовольны моими ответами на уроках... Мне смешно, и я говорю им об этом прямо. «Ну, увидишь…»  -  угрожающе заявляют  девочки, хлопая дверью класса.
 Одновременно вместе со мной вдруг начинает хорошо учиться  троечник  Саша Проценко, он всё время поднимает руку, прекрасно отвечает на вопросы, чего  прежде никогда не делал. Меня терзают смутные сомнения: думаю,  он так же, как и я, был летом в Москве у своего  брата. На перемене мальчишки окружают Сашу и задают ему  вопрос: «Проценко, что ты руку всё время тянешь? Надоело уже». Саша смотрит на всех большими светлыми глазами и говорит: «Я учиться хочу!»  Все смеются и долго повторяют, передавая друг другу  наивную Сашину фразу. 
Но  вскоре жизнь сама всё расставляет на свои места, и мои одноклассники наконец  признают, что в учёбе я и вправду  опережаю  их. И тогда они  начинают  замечать   явную несправедливость ко мне со стороны консервативных учителей,  и (о чудо!) я  даже узнаю об очередном скандале  из-за меня Лены Устиновой с  нашей учительницей  по английскому Александрой Осиповной, которая поставила   мне в четверти четвёрку вместо заслуженной пятёрки.  Вот это уже победа!  Какие же они справедливые,  мои одноклассники!
Начиная жизнь с красной строфы, мы облекаемся в её цвет  -  цвет крови и  страданий,  новой жизни и  побед. Какая же всё-таки она красивая  -  эта красная строфа!