Мой героический муж

Из «писем к другу»

МОЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ МУЖ

Стану Вам рассказывать истории про моего героического мужа. Слово героический, как видите, я пишу без кавычек и без малейшего намека на что-то иное. Дело в том, что я всегда чувствовала, что в нем заложен некоторый потенциал, в жизни не реализовавшийся, который позволяет думать именно так. Более того, есть ощущение, что это у  него на уровне биологии, то есть наследственное. Отец его Иван Антонович, мой свекр, тоже был военным, они очень похожи… Отличие разве только в том, что Иван Антонович  умел улыбаться. К началу  ВОВ он уже был офицером, а во время войны был разжалован в солдаты и попал в штрафбат. Пуля его не взяла, в конце войны ему вернули звание и награды, после войны он демобилизовался. Однажды я невольно подслушала разговор мужа и свекра. – «Отец, за что тебя разжаловали в солдаты?» - «Сволочь одну пристрелил».
Он в упор застрелил военного особиста. И сказал это так, что ясно было – не раскаялся. Но так как по жизни он  был, что называется, светским праведником, я всегда была уверена: значит были причины, значит, иначе нельзя было, значит, иначе он не мог… Когда он умер, я внесла его в свой синодик и стала за него молиться.  Через какое-то время я увидела такой сон. На мне была какая-то большая усадьба с домом, двором и садом. Смотрю я на все это и знаю, что мне срочно нужно уехать по делам на целый день. Оставить все это хозяйство мне – не на кого. У ворот уже стоит машина. Делать нечего… я уезжаю. А когда под вечер возвращаюсь, то вижу удаляющегося по воздуху, улыбающегося и какого-то просветленного Ивана Антоновича. Он машет мне рукой и говорит на ходу, вернее «на лету»: «Я за всем присмотрел, все нормально!» - «Ну куда же вы, Иван Антонович? Я же совсем одна, хоть бы вы остались!». Он, все также улыбаясь и удаляясь: «Все будет хорошо!». Почему-то я решила, что это есть хорошее посмертье и благодарность мне за молитвы. Больше он в мои сны не приходил.


9 мая 1993 года   

 Вам эта дата конечно мало о чем говорит. Шла зловещая Ельцинская эпоха с постепенной сдачей всего и вся. На первомайской демонстрации в Москве была провокация. Все ожидали, в воздухе просто была разлита уверенность,  что 9-го будет стрельба и кровь (что произошло только в октябре). 8-го мая вечером муж стал готовить себе парадный мундир. Наглаживался, начищал пуговицы… Я боялась слово сказать. Утром так же молча стал собираться. Все идеально, вплоть до желтого ремня… На этот раз я не выдержала: «А тебе не кажется, что ты не можешь так легко распоряжаться своей жизнью? У тебя еще маленький сын» - «Может так случиться, что для воспитания сына это будет главный поступок». И ушел. Я тоже ушла. В ближайший храм. Только потом я обнаружила, что всю службу стояла перед иконой Георгия Победоносца. Вряд ли я молилась. Просто замерла в каком-то оцепенении. А когда вышла из храма после службы… почувствовала, что воздух разряжен, того напряжения, которое было поутру, уже - нет. Значит, все нормально, все обошлось. В тот день действительно все обошлось.  Скоро муж вернулся домой, мы сели обедать. И только через несколько дней я узнала от нашего общего знакомого, его сослуживца, что 9 мая он шел в первом ряду, в этой цепи «Союза офицеров».
Ельцинское время, 90-е годы, было трудным и унизительным для армии. Любой пьянчуга или люмпен мог на улице оскорбить, унизить офицера, и последний никак не мог защитить себя, что пьянчуга прекрасно знал. Однажды мы гуляли с детьми в парке. Муж почему-то был в форме. От него долго не отставал подвыпивший хамоватый тип, явно наслаждавшийся молчанием офицера в ответ на все его издевательства. Конец этому муж положил так. Рядом с детской площадкой стоял столик со скамейками. «Присядем?», - предложил муж. Под столом он пальцами одной руки сжал коленную чашечку хама с такой силой… Я увидела только, что лицо его стало пунцово-красным от боли. Муж тоже это видел и медлил: «Еще?». Наконец отпустил, и пьянчуга, пулей, вырвавшись из-за стола, мгновенно сбежал. «Мразь…», - чуть слышно выдавил он из себя.
               
Тотальное совершенство

Продолжу Вам рассказывать о своем муже. Замуж я вышла по расчету. Потеряв юношескую влюбленность, я решила, что вряд ли уже смогу кого-то полюбить. А потому надо выйти замуж за хорошего человека и быть хорошей женой. Вот такого человека я и встретила. Мой муж обладает таким набором достоинств, что просто зашкаливает. Первого взгляда на него было достаточно, чтобы понять: порядочен до мозга костей, до подсознания; надежен, как каменная стена. Плюс ко всему, прекрасные внешние данные, атлет с греческим профилем (он всю жизнь занимался тяжелой атлетикой). Умен, педантичен на немецкий манер, хотя чисто русский человек. Все было в Питере. Я училась в университете, он в военной академии, которую закончил с золотой медалью. Как первый выпускник курса, он мог выбирать: Питер или Москва. Занимается военной наукой. Пишет книжки по какой-то квалиметрии. Золотые руки - починить может все: от обуви, зонтика в четыре сложения до холодильника, велосипеда, автомобиля и всего, что имеет схему. Ах да, еще: прекрасный отец. Сам  занимался с детьми физиками-математиками. Ходил с ними в бассейн и сам обучал их правильным стилям плавания…  Разумеется – ни вина, ни табака, никаких вредных привычек. Какое-то тотальное совершенство.
Если бы от этого тотального совершенства я  не ушла в церковь, я бы не выжила. Шла в церковь я долго, зная, какая буря разыграется дома. По первости просто на целый день (в будни, освобождала день) уезжала в Лавру. У столпа, что у мощей Преподобного, я стояла часа по три. Ходила в церковь днем. Пребывание в храме снимало напряжение. Да и вообще, неожиданно я открыла для себя: «дома» я - только в церкви.
А потом я набралась смелости – стала ходить на службу. Пережила бурю. Потому что я одна знала – иначе не выживу. Муж был шокирован.  Он пытался вникнуть, читал книги, которые я покупала, молитвословы…- «Но это же абракадабра! Как ты можешь это читать?!». Дальше – больше: «А разве я не могу дать тебе то, что ты получаешь там?». Много позже я узнала, что как-то по приезде к родственникам он спрашивал у моей старшей сестры и мачехи (имелось в виду, что они-то лучше меня знают!): почему же я пошла в церковь? Может быть он что-то не так сделал? Но мои родственники были от моего поступка в таком же недоумении, как и он.
Потом он как-то проговорился, что по этому поводу был даже у психиатра. В комнате была еще дочь, которая была просто сражена этой обмолвкой.
- Что же ты сказал ему, папа?
- Что хочу понять, почему неглупая, образованная женщина вдруг стала ходить в церковь.
- Что же тебе ответил психиатр?
- Что такое бывает…

****

…Если бы мне пришлось отвечать на вопрос, встречала ли я в своей жизни абсолютно порядочных людей, я бы ответила: «Да, во-первых  это мой муж». За всю жизнь он не дал мне повода усомниться в этом. А он – по своей природе – и не может его дать. Так, если я в своей жизни не претерпела большого падения, то это потому, что меня спасал Бог. Бывало даже – против моей воли. А вот моего мужа и спасать не надо – его натура, можно сказать, имеет какой-то врожденный нравственный предохранитель. И если мне надо бороться с собой, ему – не надо. Это врожденное совершенство меня просто пугает, я не нахожу… соприкосновений.
Он всегда – «про другое» (как у Высоцкого). Не любит музыки, философски высокой литературы… например Достоевского. То есть того, что есть моя жизнь. «Собеседник» у меня появился – в дочери. У нас одни вкусы. Поэтому по большому счету моя жизнь – это терпение. И в этом, я понимаю, Бог обо мне позаботился. Мой муж – это тренинг моего смирения. Но по жизни это не легко. Моя поддержка – только в храме. Помню мою первую всенощную (то есть от начала до конца), когда я физически ощущала, как из меня уходит, (улетучивается?) напряжение. Выйдя из храма после двухчасовой вечерней службы, я почувствовала такую легкость, что не могла сразу и вспомнить – что же это меня так беспокоило? Что же так угнетало? Единственное, в чем я была убеждена: легче мне стало в храме и после храма.

Ромка

У Андрея, сослуживца мужа, были сыновья-двойняшки, которые называли его только Георгий Иванычем. В 15 лет, то есть в  восьмом классе, они являли собой разительный контраст. Саша во всех отношениях соответствовал своему возрасту. Брат же его Роман был ниже его чуть ли не на голову, маленький и худенький… Больше чем на третьеклассника – не тянул.  Соответственно рядом с братом, рослым,  спокойным и уравновешенным, комплексовал, нервничал… И даже учился хуже.
Однажды Георгий Иванович, наблюдая в какой-то ситуации мальчиков, сказал Андрею, указывая на Ромку:
-Здесь что-то не то… не должен он быть таким маленьким. Ему надо дать нагрузку… Будет в спортзал ходить? 
- Не знаю… Ничего он не хочет…
- Еще бы он чего-то хотел, когда его все младшим братом Саши называют…
  Он подозвал к себе Ромку:
- Хочешь подрасти, Роман?..  Смущенно заулыбавшись, Ромка низко опустил голову.
- Значит так, будешь ходить ко мне в спортзал. Но – регулярно и обязательно: понедельник, среда, пятница ровна в 17 часов. Никаких отговорок, никаких пропусков, никаких опозданий! И с учебой устраивайся так, чтобы все успевал… Договорились?
Попав во взрослую мужскую  компанию, Ромка вдохновился, а через два-три месяца – пошел в рост, от чего, кажется, стал смущаться еще больше. Георгий Иванович превратился в кумир для  всей семьи, любая его рекомендация стала законом…  Через полгода  Ромка стал одного роста с братом, в потом и перерос его. Саша, с удивлением глядя на брата, тоже начал появляться в зале… Ромке же была поставлена новая задача: привести внешний вид в приличное состояние, ибо худоба его при достаточно высоком росте обозначилась еще сильнее.
- Теперь, Роман, так… Кости твои надо укрепить мышцами, - говорил Георгий Иванович, -  а мышцы растут за счет белка. Поэтому скажи маме, чтобы  - никаких супчиков и кашек в меню не было. Ты должен есть мясо, рыбу, творог, сыр, яйца.  Впрочем, все это я ей сам скажу… И никаких «люблю - не люблю», «хочу – не хочу».  Это твой спортивный режим, привыкай.
Ко второй задаче Ромка  тоже подошел со всей серьезностью: не только усиленно тренировался, но и ел через «не хочу». Он уже привык к своему росту, перестал от смущения сутулиться, да и учеба пошла на поправку… Но вот тут случился  казус. Проходил год, другой… Ромка стал уже выше Саши, но, несмотря на тренировки и  усиленное белковое питание, мышцы у Ромки не росли. Георгия Ивановича это не смущало: «Не все сразу… Спортивный режим должен стать образом жизни».
От спортивного режима на всю жизнь «а-ля Георгий Иванович» Ромку спас кто-то из родственников, приехавших в гости. Сидя в застолье, вспомнили вдруг, что вот таким, длинным и худым как жердь, был двоюродный дед Ромки. Кстати, тоже – Роман. Узнав свое родословие, Ромка расслабился, в зал стал ходить реже, но перед отъездом в военное училище пришел поблагодарить Георгия Ивановича  за то, что он вытянул его в длину. «На память» подарил книжку «про ЦРУ». На его взгляд, серьезный военный человек, спортсмен непременно должен был интересоваться тем, как там оно, в ЦРУ…

Электрик

Военный санаторий под Сухуми. Часов одиннадцать вечера. Мы с мужем возвращаемся с прогулки в наш уютный двухэтажный корпус. Еще издали видим – он погружен в полную тьму. Заходим в холл. Здесь уже собрались все домочадцы: нет света. Оглядываемся, привыкаем к полутьме…Тишину нарушает раздраженный голос какой-то дамы:
-Ну где же электрик?
Муж из темноты: «Я – электрик»
-Ну, так почините!
-Мне нужна схема и инструмент.
Дама (презрительно): «Какой же вы электрик?»
Муж (даже обиженно): «Простите, но я имею высшее образование по электричеству. И если я могу справиться с электрической схемой космического корабля, неужели вы думаете, что я не справлюсь с электрической схемой этой двухэтажной дачи?»
Из тьмы послышалось: «В таком случае – я тоже электрик…». И еще: «Я тоже электрик…». Все поняли – надо ждать  «дядю Васю».
Появляется «дядя Вася». С фонариком. Муж:
-Я не могу допустить вас до работы, вы не трезвы.
Дама (обреченно): «Света не будет никогда!»
Муж: «Ну почему же? Сейчас я все починю». К «дяде Васе»: «Пойдем… показывать будешь!». Высокообразованные электрики поплелись следом.
Щиток оказался здесь же, на первом этаже. «Дядя Вася» светил фонариком, муж возился внутри щитка и на чем свет стоит поносил «дядю Васю»: «В каком состоянии у тебя хозяйство! Все на соплях! Как тут вообще все работает?.. Видишь, что я сделал? Завтра здесь все поменяешь, вечером проверю!».
«Дядя Вася» быстро трезвел и даже жаловался, что ему «ничего не дают»… Но его уже никто не слушал: свет, загорелся свет! Все разошлись, а муж все еще договаривался с «дядей Васей» о том, когда завтра он будет его проверять.
После этого случая раздраженная дама исключительно зауважала мужа и при встрече каждый раз докладывала ему о других нестроениях  в курортном хозяйстве военного ведомства.

ИНСУЛЬТ

Первый инсультный день.
Случилось это на Пасху, после Светлой недели. Пятница, 27 апреля, жарко (+27), пасмурно, «магнитный день». В этот день я вернулась домой из редакции часа в четыре  или в пять с какой-то тяжелой головой.
Удивительно: муж не в спортзале, а спит в неудобной позе на диване в большой комнате. Сын – за уроками.
-Папа сказал, что у него болит голова… и в спортзал не пошел…
Странно, но у него ведь никогда не болела голова… А так как у меня самой голова была тяжелой, я пошла к себе и проспала два часа. Что оказалось весьма кстати: ночью спать мне не пришлось. Проснулась я резко. Пошла в большую комнату, муж спал в той же позе. Я окликнула его, он тут же поднялся. Правая щека, на которой он лежал, как-то смята. Начал говорить – будто не совсем проснулся, язык заплетается… Мы с сыном были в каком-то недоумении. В нашей здоровой семье никто не знал, что такое инсульт.
- Что с тобой?
- Ничего-ничего… сейчас пойду, выпью аскорбинки… - Он сделал шаг и пошатнулся. Пятница, восемь вечера…
-Как хочешь, но я вызываю «скорую»…
В трубку я сказала только: «Спортивный непьющий мужчина… язык  заплетается, на ногах не стоит…». «Скорая» приехала через пять минут. Немолодой врач уже через пару минут сказал: «Собирайтесь».
-Как «собирайтесь»? Куда?
- В больницу, конечно. Не видите, что ли – инсульт? Надо срочно на капельницу.
Нас привезли в переполненную городскую больницу. Я и не сообразила тогда, что нам бы надо в госпиталь. Но положили, слава Богу, не в узком коридоре, а в просторном холле с широко открытыми окнами. После жаркого дня наконец-то приходила прохлада.
Около десяти вечера поставили капельницу и показали,  как за ней следить. Литра полтора раствора должны были влиться часа за два. Я механически выполняла то, что мне говорили, не вполне соображая… Муж спал… Где-то через час подошла  сердобольная нянька.
- Скоро он проснется, и ему надо будет в туалет. В него влили два литра. Вставать ему нельзя ни в коем случае. Вот судно. 
- Это невозможно…
- Что невозможно?
- Судно – невозможно. Не станет он при мне.
- Любовник, что ли?
- Любовник – не любовник… При чем здесь это… Болен человек…
- Эт-ты пральна, что больной-то… Только ты уж его не бросай.
-Ладно, не брошу.
И уже уходя: «Ты как хочешь, но вставать ему нельзя. Доктора не велят».
Прошло какое-то время, муж проснулся. Щека выровнялась, речь полностью восстановилась. Я успела даже подумать: «А м. б. это не так уж и страшно – инсульт?». Муж стал подниматься: «Где здесь туалет?»
-Понимаешь, тебе ни в коем случае нельзя вставать. Вот принесли судно… - он продолжал вставать, - я умоляю тебя… ну нельзя, пойми, нельзя…
- Где обувь? Ты хочешь, чтобы я пошел босиком?
Я достала спрятанные было шлепки: «Туалет направо по коридору. До конца».
Через время я пошла вслед и издали видела, с каким трудом он шел. Вот его занесло чуть влево. Он остановился, выправил траекторию. И так было еще дважды… Наконец он вернулся. Лег и очень скоро уснул, наверное в препарате было что-то успокаивающее.  А м. б. снотворное.
Ночь. Опять пришла нянька. Каким-то образом она поняла, что муж вставал.
- Что, сам шел через весь коридор?! Ну, ты загубишь мужика! Как хочешь, я доктору скажу! Но больше вставать не давай!
До утра я кое-как подремала в кресле. Почувствовав, что муж вот-вот проснется, подошла к няньке:
-Давайте сделаем так. Он сейчас проснется. Я отойду за колонну, а вы… Ну, покричите на него, как это вы… Может, что получится, может он не станет вставать…
Дальнейшую сценку надо было видеть. Нянька набросилась на поднимающегося мужа:
- Не велено вставать, чо я те говорю?! Знаю я вас, мужиков!  Ишь что удумал – вставать! И т. д. и в том же духе…
Но на мужа и муха не произвела бы большего впечатления. Он продолжал подниматься. Тогда нянька решила препятствовать ему физически. Наивная женщина. Он критически посмотрел на ее потуги и очень спокойно сказал:
- Если вы сейчас не уберете руки, мне придется применить силу.
Я поторопилась выйти  из-за колонны, эксперимент явно не удался… А до няньки стало медленно доходить, что сейчас ее может быть даже и побьют… Увидев рядом меня, она (ответственный все-таки человек!) вскинулась:
-Ну тогда… давай вместе его поведем…
Муж еще раз оценивающе посмотрел на нее:
- На месте оставаться – обеим!
Это был уже приказ. И на какое-то время нянька присмирела… Когда муж скрылся за поворотом, она было вскочила идти вслед, но на этот раз остановила ее я:
- Вы что, не слышали, что вам сказали? Сидите на месте. Или идите по своим делам.
- Ну, ты загубишь мужика, ты его загубишь!
- Что вы заладили: «загубишь-загубишь»… Не видите, что ли – ничего сделать нельзя… Человек такой! Его отец тоже во время инфаркта вставал. И умер, знаете, не от инфаркта…
Утро. Впустили  первых посетителей. Увидев подошедших к нам росло-взрослых детей с нагруженной сумкой, нянька удивилась и всполошилась… Начался врачебный осмотр.
-Дважды сам вставал в туалет, - сказала я врачу и поняла: нянька  уже все доложила. Врач понимающе кивнула: «Да, такие упрямцы встречаются…  - потом спросила:
-По коридору шел прямо?
- Дважды или трижды заносило в сторону.
-В какую?.. Но вы уж постарайтесь, чтобы он не вставал…
Боковым зрением вижу, что нянька отозвала сына в сторону и о чем-то его допрашивает. Он какое-то время недоуменно смотрел на нее, не понимая, о чем это она… Потом встал и отошел от «этой ненормальной».
Дочь сидела при осмотре, перепуганная и внимательная. Через полчаса мы перебрались уже в отдельную платную палату. Здесь все было – и ортопедическая кровать с механизмом подъема, и санузел, и душ, и холодильник, и телевизор, и ковер на полу, и большое кресло. Только спать ночью в этом роскошном номере мне пришлось на полу. Слава Богу, дали матрац.
Но нагрузка этого утра для меня еще не закончилась. Сцену мне устроила дочь. В ночь она обзвонила всех своих подружек и выяснила, что такое инсульт, что главное: вставать при инсульте нельзя ни в коем случае. А во время осмотра она слышала своими ушами…
-Мама, как ты могла позволить папе встать? Если с ним что случится, я буду считать виноватой тебя.
Замечательно, За-ме-ча-тель-но…
- И ты – ты! – считаешь, что на папу можно надавить?
- Надо было постараться его убедить!
 -Разве что - нанять солдата с ружьем…
- Значит мы наймем солдата с ружьем!
- Да ведь он и солдата разнесет в пух и прах!
 Она умоляюще посмотрела на меня: «Мама… надо постараться!»
Наконец дети ушли. Муж скоро уснул на удобной большой кровати. Я села в кресло и закрыла глаза, намереваясь вздремнуть. Но тут в дверь постучали. На пороге стояла нянька: «Значит, все-таки муж… Да-а-а».
На следующий день приходили офицеры. Лица у всех были недоуменные и опрокинутые: если уж с таким праведником и спортсменом, случился инсульт, правды на земле нет… Вместить в себя случившееся они не могли.

Вера в подсознании?

Одна моя  знакомая как-то сказала о муже, что такому праведнику до веры даже  не шаг, а пять сантиметров. И только я знала, что это – не так. Но Бог показал мне, что неправы мы обе. На один день Он приоткрыл мне форточку в духовный мир мужа.
Когда с ним приключился инсульт, в больнице, потом в  госпитале он пролежал месяц.  Больше недели я практически жила с ним в отдельной палате. Эта история произошла на второй или в третий день. Судя по всему, был какой-то кризис. На закате к вечеру он не спал. Я сидела в кресле и читала. Неожиданно он спросил:
-Мой отец знает, что я болен?
Мне стало страшно. К тому времени его отец уже пятнадцать лет как умер. Я сделала вид, что не расслышала. Он повторил вопрос.
- Да… знает.
- А где он сейчас?
Я снова помедлила.
- Он на работе?
- Да… на работе.
Я боялась дышать. Что это, он потерял память?.. Какого обаянья ум погиб… Не знаю, сколько времени я провела в оцепенении. Он тоже молчал. И вдруг, совершенно неожиданно, спросил:
-Ты знаешь молитвы о детях?
- Конечно.
- Почитай мне.
В молитвослове, что я взяла с собой, была моя любимая молитва о детях, большая, но как-то верно расставленная в акцентах. Слушал он очень внимательно, и славянские обороты его совсем не смущали.
- Очень хорошая молитва.
Я боялась слово сказать – так все это было необычно для него. Через время - снова:
-Что ты читаешь?
- Ты же знаешь, какие книги я читаю, - в его молчании я почувствовала поощрение, - читаю об отречении от престола последнего русского императора… Ты вот, военный человек, представь только трагедию главнокомандующего перед решающим, по всему – победоносным, сражением: его предали все его генералы. Несмотря на присягу – отдать жизнь до последней капли крови…
Он проникся, он очень глубоко проникся… Так как он, полный внимания, продолжал молчать, я рискнула читать вслух. И читала я довольно долго… Нас прервала только сестра, которая пришла ставить вечерние капельницы.

Вот и все. Следующим днем кризис наверное миновал. И состояние прошедшего дня к нему уже никогда не возвращалось.
На закате он снова не спал, снова начался разговор.
-Последнее время были… какие-то плохие сны.
-Что значит «плохие»?
-Мне снились родители.
-Что же здесь «плохого»?
-Но я же знаю, что они умерли.
Вчера он этого не знал. Теперь вспомнил.
- Может, продолжим вчерашнее чтение?
-Все, хватит. И не надо меня «брать» в состоянии слабости.
Формально он был конечно прав – я поторопилась и воспользовалась «сектантским приемом».
Здесь же, в госпитале, случилось еще одно событие, которое показало мне, насколько плотно закрылась «форточка». Мужу стало лучше, мне надо было возвращаться на работу, но приезжала я каждый день. В это же время ему сменили врача. Это был уже не офицер-невропатолог, а врач из ближайшей городской больницы, Татьяна Васильевна. То, что я напишу ниже, позже рассказала мне она.
Познакомившись с новым пациентом, эта очень милая дама-врач спросила его, не хочет ли он встретиться со священником, а м. б. и причаститься? Он долго молчал (что было воспринято как согласие), а она соответственно развивала тему, что, мол и лечение лучше пойдет… Наконец все это ему наверное надоело и он неожиданно для нее выдал:
-Понятно, значит, это моя жена вас ко мне пристроила… Так вот, передайте моей жене, что ни у нее, ни у вас вместе с ней – ничего не получится. Это – первое. Второе. Если вы позволите себе еще раз начать разговор на эту тему, я напишу рапорт начальнику госпиталя, чтобы мне сменили врача.
Татьяна Васильевна не первый год работала в госпитале. Она и не подумала «обижаться», прекрасно понимая специфику места: здесь ведь одни командиры… Прощаясь после выписки, она понимающе кивнула мне и улыбнулась.
Долго после того я караулила «форточку». Как же так, ему понравилась моя любимая молитва; он, как и я, проникся трагедией последнего императора … Я же это почувствовала. Это было похоже на понимание.
Бог запер нас на неделю в госпитале, чтобы я это увидела? Все ушло, все безвозвратно ушло, никакого намека на «форточку». Вера в подсознании? Так бывает?

В госпитале. Я снова виновата

Через несколько дней мы перебрались в подмосковный госпиталь, который был в значительной части – реабилитационным. К этому времени уже выяснилось, что у мужа был «микроинсульт», который произошел в той части мозга, которая ответственна за эмоции. И впоследствии он действительно стал как-то спокойнее. Стал ясен и такой парадокс. Подавляющая часть инсультов происходит при повышенном давлении, очень редко – при пониженном давлении, у мужа инсульт произошел при нормальном (120Х80) давлении.
Первый прием у невропатолога госпиталя. Завотделением, подполковник. Конец дня. Он выглядит очень усталым. Задает дежурные вопросы «на психологию»: какой сегодня день, год, месяц? Муж только что не улыбается: его что это, за идиота принимают?.. Наконец:
-Почему вы перевелись из городской больницы в госпиталь?
-Да вот, жена решила от меня избавиться: здесь-то условия получше…
Но врач юмора не понял. Более того, несмотря на то, что я еще на несколько дней осталась в госпитале…байка эта почему-то прижилась. На следующее утро я подхожу к старшей сестре, которая только вчера была – сама любезность. При виде меня она опускает глаза. Да, усталый военврач оказался очень разговорчивым.
- Ну что, уже весь госпиталь знает, что я «решила отказаться от мужа»?
Сестра вспыхнула. Потом вдруг вспомнила, чему ее учили, и стала говорить об особенной психологии больных людей и о том, насколько внимательны и предупредительны  мы должны быть к ним…

Я уже не виновата, но мне не легче.

Муж поправлялся довольно быстро, я могла уже вернуться домой и в редакцию. Однако, уже следующий мой визит в госпиталь поверг меня… Несмотря на то, что ему не позволяли много двигаться, муж повел меня в парк при госпитале. Весна, тепло, прекрасный большой ухоженный парк. И – с места в карьер – он стал рассказывать мне о том, что «врачи ничего не понимают».
-Они влили в меня кучу препаратов, понижающих давление, потому что другой схемы лечения инсультов у них нет. Понизили мне давление. Год теперь буду поднимать его до нормы. И теперь: меньше движений, меньше движений… Хотят превратить меня в растение… Но я уже здесь начал тренироваться.
-Как тренироваться?!
Здесь, в госпитале, конечно есть хороший спортзал. Так называемый «реабилитационный». Но там я могу заниматься только под наблюдением врача. То есть, этот салага-майор будет учить  меня, тренера, как поднимать руки. Я ему говорю:
-Майор, ключи от зала и душевой! – так он сбежал от меня писать рапорт… - Короче, зал для меня теперь закрыт. Поэтому тренируюсь в парке.
-Как «в парке»?
- Сейчас покажу.
Мы прошли в глубину парка, и он показал, какой «турник» он себе оборудовал для подтягиваний. Потом мы вошли на дорожку.
-Здесь я бегаю стометровку, утром и вечером. Сейчас я  тебе покажу, что у меня даже пульс не поднимается после стометровки. Он замерил себе пульс, продемонстрировал мне «стометровку» и снова показал пульс – норма.  А они думают, что я пребываю здесь, как растение, и никак не фиксируют моих нагрузок. То есть – они ничего не понимают… А нагрузки я буду увеличивать.
Во мне все упало.
-Послушай, в госпитале тебе быть еще неделю. Что случится от того, что ты сделаешь перерыв в занятиях на три недели?
- Как это «что»?! Да я просто ослабею! Я не могу себе позволить ослабеть!
…На  следующий день по возвращении из госпиталя он  пошел в спортзал.

      Портрет в мозаике

Любимая песня моего мужа:

-Без меня ты пропала бы!
-А как бы я пропала?  То есть - конкретно… Может, в разгул пошла бы?
-Нет, такие сказочные натуры, как ты, пропадают по-другому…
-Как же пропадают «сказочные натуры»?
 Какое-то время подумав, он сказал: «Самое страшное, чего я от тебя ожидаю, это то, что ты наведешь в дом бомжей».
Гром среди ясного неба: и этот человек живет рядом всю жизнь…
-Спасибо, конечно, на добром слове, но ты меня переоцениваешь, я к этому не способна.
-Вот ты все и сказала. «На добром слове», «переоцениваешь»… То есть ты считаешь, что навести в дом бомжей – это высоко.
-Конечно – высоко. Только я, именно я, к этому не способна. Я сама их боюсь и  подозреваю, что они не только несчастны, но и лукавы. Мне совершенно нечего этому противопоставить. Это не про меня…
-Ничего, ты над собой поработаешь.
Разговор этот имел неожиданное продолжение. Приходит муж с покупками из магазина. Шли незабвенные 90-е.
- Я там часто мальчика одного встречаю… И всегда даю ему на булочку. Несчастный ребенок. Вот почему твоя церковь не занимается им?
- Никаких проблем. Моя церковь в моем лице готова заняться этим ребенком. Познакомь. А то, привел бы домой… Я подозреваю, что ему надо больше, чем «на булочку».
-Вот об этом я и говорю! Бомжей – в дом!
Значит, все-таки бомж… Так «моя церковь» и не занялась этим ребенком.

И генеральские должности тоже

-А что, в твоей церкви генеральские должности дают только монахам? Ну, это напрасно. В другой категории тоже могут быть приличные люди.
-Тем самым их приличие и испытуется.
-Как у вас все сложно…

Без удостоверения о крещении

Собираюсь в церковь. Муж:
-Куда ты идёшь?
 -Пойдем со мной, увидишь. Туда даже таких, как ты, принимают. Без удостоверения о крещении.
-Поэтому у вас там и пляшут.


Штангистский ремень

-Да… Ко мне тут как-то в спортзал поп приходил. Наверное из маленькой деревянной церкви. Попросил штангистский ремень для больного.
-И ты дал?! (это очень дорогая вещь, ремень спрессован из чистого конского волоса).
-А почему бы я не дал? - искренно удивился муж, - во-первых, человек пришел в форме. То есть – представился. Ну, такая, черная форма, повседневная. Парадную форму, я заметил, они только в церкви одевают… Так вот – представился.  Во-вторых, - для больного. Ну и потом, у меня же два ремня… Оказалось – приличный человек, слово держит: попросил на месяц, и ровно через месяц вернул. Мы теперь при встрече с ним здороваемся.
- Как здороваетесь?
- Обыкновенно, по-мужски, за руку! Как же еще?


…Всегда выше погон

В закрытом ресторане Института, где отмечалась защита диссертации мужа, со мной произошел казус. Муж никогда не приглашал меня в эти офицерские собрания, считая, что я должна быть как можно дальше «от этой солдатчины». Никого не зная, я пребывала в счастливом неведении, решив, что и меня никто не знает и не замечает. Поэтому совершенно расслабилась, слушая  не тосты, а ура-речи во славу военной науки. Тоже понятно: здесь присутствовал не только весь Ученый Совет в полном составе, но и его председатель, начальник Института генерал-лейтенант NN. Слушая эти речи, про себя (думаю, что только «про себя») я улыбалась. Наука, наука… Знаю я их – только о звездочках ведь и думают…
Да, я расслабилась. Поэтому, когда меня – как-то вдруг! - попросили сказать тост, я оказалась не только совершенно не готовой, но подсознательно наверное пребывала в своих «улыбчивых мыслях». Как получилась эта фраза, даже не знаю. Единственное точное: осмыслила я ее уже после того, как сказала.
-Господа офицеры, я поднимаю этот бокал за то,  чтобы ваши светлые головы всегда оставались выше погон!
Установилось некоторое молчание. Я села. Муж, считающий все подобные собрания пьянкой, явно скучал: «Да не заигрывай ты с ними. Народ-то простой: солдаты. Того, что ты сказала, они не только не оценят, но даже не поймут».
Муж оказался не прав. Когда он еще говорил, за соседним столиком поднялся внушительного вида майор и с отчетливой театральностью произнес в воздух:
- Кто эта женщина!?
- Кажется, это жена К-го… - также театрально вторили ему.
-Неужели?.. М…Товарищ подполковник, представьте меня своей жене, я хочу выпить за ее здоровье!
Муж опустил голову, пряча улыбку в усах, что означало: «На орехи от меня получат все!». Ибо за столиком сидели его подчиненные. Но их это почему-то не пугало. Решили наверное, что за комплименты жене все спишется.  Ритуал был соблюден, мне представились… Майор сказал еще одну пышную славословицу:
-Мадам… я счастлив… жаль, что первый раз в нашем офицерском собрании… Позвольте выразить надежду…
Я слушала майора и одновременно читала мысли мужа: «Болтун… Ну и болтун! Работал бы лучше, как надо…»
Между тем официант поставил на наш столик бутылку шампанского и положил коробку конфет. Обращаясь ко мне, поклонился:
-Генерал NN благодарит вас за хороший тост.
Я обернулась в сторону NN, и мы обменялись улыбками и поклонами.
- А ты говорил – не поймут… Я даже заработала!
- Если бы я умел улыбаться так, как ты, я давно был бы генералом…

Май 2014

Кстати - про бомжей…

Случай этот произошел летом  2014 г.  И конкретно – 27 июля, в канун Дня Св. Владимира. В одном храме я к тому времени уже несколько лет вела «Царский лекторий», посвященный жизни и подвигу последней Царской Семьи.
К трем часам дня по воскресеньям наша группа, и просто все желающие, собирались в нижнем храме, освященном  в честь Царской Семьи, на молебен с акафистом. А потом, ближе к 4-м, мы перемещались в другое здание, так называемый Духовный Центр,  в небольшой конференц-зал, где проходила моя лекция. Потом смотрели фильм, близкий к тематике лекции. Из моей фильмотеки.
В этот день перед  молебном во дворе храма я заметила необычного, явно чужого, человека, который  как-то испытующе стрельнул в мою сторону. Человек был восточного типа, м. б. даже цыган, крепкого сложения, среднего роста. И какой-то… очень спокойный. В нем чувствовалась какая-то культура, м. б. национальная культура.  Одет – аккуратно, но немного необычно: на черной куртке было довольно много блестящих заклепок. К этому костюму очень подошла бы – скажем, тирольская шапочка. Но головного убора я не помню.
Три часа- пробило. Группа человек из 20 уже собралась, мы сидели в храме на скамьях и стульях у самого входа… Вошел этот человек и сел рядом со мной. На его куртке я заметила круглый значок, на котором – известное фото Царской  Семьи.
- Вы Елена Алексеевна? –после того, как я согласно кивнула, мол, «да»… - он задал еще один вопрос: «Что вас связывает с архангелом Михаилом?»
-Кто вы?
- Странник.  Армянин, мне 52 года, в первом крещении - Рафаил. Потом я крестился в Церкви Московского Патриархата с именем Ной. Уже три года я по откровению путешествую (странничаю) с Царским Крестом по России. Своим путешествием я должен сделать по территории России - Крест. Был на Афоне, там мне на Крест пожертвовали мощи.
-Где сейчас ваш Крест?
-В Сергиевом Посаде (время было - как раз сразу после торжеств 700-летия Преподобного Сергия)… Однажды в тонком сне я шел с двумя Архангелами – своим небесным покровителем первого крещения Рафаилом и Михаилом – и просил их подсказать мне моих единомышленников, поклонников Царской Семьи. Архангел Михаил сказал: «Ее зовут Елена Алексеевна». Сначала я искал Вас в интернете. Но – это просто невозможно… Такое количество… Тогда, будучи в Москве, я стал приезжать в Тайнинское в Царские дни. На эти молебные стояния.  Просто несколько раз произнес: «Кто знает Елену Алексеевну, которая занимается Царской темой?». И вот наконец одна женщина подняла на меня глаза: «Я ее знаю».
Незаметно для всех я вздохнула: слышал бы все это мой муж!

К нам на лекторий действительно приходит одна женщина, которая бывает на этих стояниях в Тайнинском. Выслушав странника Ноя, я ее вспомнила. В этот день ее не было. Где-то  с год  назад она что-то рассказывала мне о человеке с Царским Крестом, который не то видел меня во сне, не то… И что он хочет со мной встретиться. Что он тоже бывает на Царских Днях в Екатеринбурге.   Я отвечала: «Да-да, конечно, Бог даст, повидаемся…». И тут же об этом забывала. В конце концов вход к нам на лекторий открыт. Так, значит, это он…
Ной показал нам даже свой паспорт. Не такой, государственный, как у всех. Какой-то альтернативный, такой я видела впервые. Но сказал, что может по этому паспорту брать билеты за рубеж. Подарил мне свою визитку, где он в цвете сфотографирован со своим Крестом, который он несет на плече. На одной стороне визитки он Рафаил, там один телефон. На другой он  - Ной, там другой телефон.
- А на что вы живете? – спросил кто-то из слушателей.
- Бог подает.
Общее впечатление такое: нормальный, положительный, вполне адекватный, хороший человек. Несмотря на дружбу с архангелами.  Никакого двойного дна. И все-таки я его прогнала. А по-другому – как-то не складывалось
- Скажите, а чего вы ожидали от сегодняшней встречи?
- Ну… вы могли бы мне предоставить вашу аудиторию, чтобы я рассказал о своих странствиях с Царским Крестом.
- Увы, я работаю здесь по благословению, и предоставить вам аудиторию могла бы тоже – только по благословению… Вам надо бы сначала встретиться с настоятелем.
-А как он отнесся бы к предложению выставить Крест для поклонения в храме?
- Не знаю…
- Ну… тогда пригласите меня к себе домой.  И всех ваших друзей – он окинул собравшихся – тоже пригласите…
Красивый жест. Армянский. На какой-то момент мне это очень понравилось. И я, совершенно искренне, сказала:
- Это было бы конечно замечательно, но боюсь, что мой муж этого не поймет. У меня, знаете, неверующий муж. И ему трудно понять то, чем я занимаюсь...
Мне не поверил – никто! Достаточно сказать правду, чтобы тебе никто не поверил! Не знаю, как Странник Ной, но мои слушатели в «неверующего мужа» - не поверили. Это точно!  Они вообще… все как-то завышено-хорошо  ко мне относятся… Уверены например, что у меня и муж – не только верующий (это уж обязательно!), но какой-то – необыкновенно понимающий - в том числе такие тонкие  вещи, о которых мы с ними говорим…
  По психологии, по впечатлению, мне совсем не хотелось бы говорить этому Страннику «нет». Но иного было не дано.
Не найдя точек соприкосновения, он поднялся. Прощаясь, он хотел подарить мне значок-икону «Распутин с Цесаревичем», но заметив, что я чуть отпрянула, внимательно посмотрел мне в глаза:
-Нет?
Я постаралась примиряюще улыбнуться:
-Давайте будем считать, что я до этого еще просто не доросла!
На том и расстались. Ну… мне-то ведь его арх. Михаил никак не отрекомендовал…
25 декабря 2014