20 тысячный учительский десант

                Встреча у памятника
   Я каждый день хожу к «Пирамиде», что на берегу озера Ак-Гель: живу в Редукторном поселке, и мне удобнее прогуливаться именно там. Часто гуляю по парку с внуком, иногда один. Подолгу сижу на скамейке, то на одной, то на другой. Хожу вокруг памятника русской интеллигенции, поднимаюсь по ступенькам до самого верха, спускаюсь... Так и отдыхаю.
И в прошлое воскресенье я пришел туда один, спускаюсь по лестнице от скульптуры. Вдруг слышу серебряный детский голосок: «Бабушка, вот дедушка Даника опять ступеньки считает». Поднимаю голову: у подножия комплекса стоят они, девочка трех лет и пожилая, все еще очень красивая женщина в пальто. Мы с Даником часто встречаем их здесь, у памятника. Девочку зовут Зайкой (Даник с ней уже познакомился). Недавно у них были разборки: Даник не хотел возвра-щать Зайке игрушечную машину, и нам, их бабушке и дедушке, пришлось вмешаться. В результате чего Зайка получила обратно свой КамАЗ, а Даник - дедушкин шлепок под зад.
Они стояли рядом. Девочка держала бабушку за руку, и обе, мило улыбаясь, смотрели на меня. Женщина спросила, где Даник. Я ответил, что по воскресеньям Даник бывает с родителями.
Видимо, женщине тоже показалось странным, что интеллигентного вида мужчина лет за шестьдесят играет в считалки. Может быть, она решила, что я скульптор и собираюсь что-то изменить в ансамбле с лестницами, парковыми скамьями и фонтанами. Или просто подумала, что я «с ума спрыгнул», как Чацкий в комедии А. С. Грибоедова. Как бы там ни было, о чем бы она ни подумала, но насмешки в лице ее, в глазах не было. Была лишь приятная вопросительная, скажем, полуулыбка.
Мне показалось, что она хочет спросить у меня, какое отношение я имею к этой бронзовой молодой женщине. И потому я, вступая с ней в разговор, сказал: «Эта женщина моя учительница, я часто прихожу сюда и разговариваю с ней». Собеседница моя ничем не выдала своего смущения и сказала: «В таком случае, она моя мать и... учительница тоже». Если бы кто-нибудь, кроме Зайнаб (это полное имя девочки), случайно услышал наш разговор, точно бы подумал, что у нас не все дома.
По рассказу моей новой знакомой, ее мать, будучи молодой выпускницей пединститута из далекой Северной столицы, в первые послевоенные годы послали в Дагестан. Здесь ее направили в далекий горный аул учительницей русского языка. Она там вышла замуж за местного парня, тоже учителя, родила и воспитала троих детей, состарилась и умерла. И похоронена она на своей второй родине, высоко в горах, рядом со своим мужем.
И еще рассказчица поведала, что она третий и последний ребенок в семье, после смерти мужа переехала в город, живет с сыном. «Часто гуляю по парку с Зайнаб, прихожу видеться, как вы говорите, со «своей учительницей» и... мамой», - завершила она свой рассказ, сделав логическое ударение на последнем слове.
В 30 - 40-е годы Дагестану остро не хватало учителей. По просьбе руководства республики на протяжении многих лет из разных мест России сюда направлялись выпускники педагогических вузов. Их направляли на работу во все районы республики, в том числе в отдаленные, высокогорные. Там почти не было людей, говорящих на русском языке. И эта замечательная армия русских учителей (более 20 тысяч) с большой отдачей и любовью выполнила свою благородную миссию.
Не знаю, есть ли где-нибудь в другом месте на земле памятник учителю. Не знаю. Но у нас в Дагестане... есть. И не один.
Нa самой красивой улице Махачкалы - проспекте Петра Первого стоит бронзовый памятник русской учительнице. В правой руке у нее раскрытая книга, а левая рука лежит на глобусе. Думается, что она так регулирует движение Земли.
Памятник учительнице есть и в моем родном Дахадаевском районе. В парке культуры и отдыха районного центра Уркарах на постаменте памятника, устремляясь пальцами ввысь, стоит огромная мраморная кисть тонкой девичьей руки. Думаю, автор этого памятника перенес сюда руку бронзовой женщины из парка Ак-Гель, которой она держит земную ось.
Но самый большой памятник учительнице я уже больше полувека ношу в своем сердце вместе с благодарностью всем русским учителям, приехавшим в наши горные аулы, чтобы зажечь факел знаний в темных ущельях гор. И память об учителях этих я передаю своим детям и внукам. Вот как я это делаю.

                России светоча лучи
   Примерно лет 30 тому назад, точь-в-точь ко Дню учителя, я получаю по почте поздравительную открытку со словами из эпиграфа к рассказу В. Распутина «Уроки французского»: «Странно: почему мы так же, как перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, а за то, что сталось с нами после...» Не было ни обратного адреса, ни фамилии отправителя, ни подписи, ничего, кроме номера войсковой части.
Я тогда много думал о том, кто прислал открытку, кто этот солдат, который чувствовал вину передо мной. Перебирал в памяти всех моих выпускников, кто служил в то время в армии. И до сих пор не решился остановиться на ком-либо одном из них.
А теперь я думаю, обращаясь к самому себе: «Какая тебе разница, старик, кто прислал эту открыт-ку? Главное в том, что он выразил тебе свою благодарность за твой труд, за заботу о нем».
И на самом деле, если хорошо подумать, разве этого мало, когда один из... пускай тысячи твоих учеников поздравил тебя с профессиональным праздником и при том захотел остаться неизвестным?
Дай Бог мне памяти, чтобы вспомнить имя одной моей учительницы и, в свою очередь, послать не открытку, а большое письмо с невысказанными тогда, в детстве, словами любви к ней.
Я кладу перед собой старые фотографии и ухожу в воспоминания. Я поименно узнаю почти всех своих учителей, а её имя не вспомню никак. На одной фотографии она сидит передо мной на стуле, русская учительница в пальто и пуховом платке. На фото мне, наверное, лет десять, а ей немногим больше двадцати. И я ее любил. А имя никак не могу вспомнить. Как жаль. Что бы сказала она, если бы прочитала мое благодарственное письмо, письмо ее ученика, но уже старика и тоже бывшего учителя?
Рядом с ней сидит наш директор и учительница математики Валентина Степановна Мамина. Она жила недалеко от школы. Я ее хорошо помню. Родом она была из Ростовской области.
Заира Тимофеевна Каргаева приехала из Осетии. На фото она третья в первом ряду. В нашем селе она замуж вышла. Родила и воспитала двух дочерей, у которых уже свои дети. Заира Тимофеевна оставила здесь свои корни.
На другой фотографии пятая слева во втором ряду Жанна Григорьевна Фельдблом - учительница начальных классов. Тоже здесь вышла замуж. Потом уехала с сыном на родину. Умер ее муж, умерла она. Их сын Нyx Нухов живет на родине матери. В Подмосковье или в Житомирской области, точно не знаю. Он раньше приезжал на родину отца.
На обратной стороне третьей фотокарточки написано: «Дедушке и бабушке от внука Вовочки. 1952 год». Володя - мой ровесник и родственник. Пожалуй, самый большой след оставила у нас его мать - Раиса Ивановна Попкова - учительница математики.
Она приехала в Дибгаши в 1946 году из Тамбовской области, жила и работала здесь до 1951 г. Вы-шла замуж за Гусейна Багомедова. Приняла ислам, ей дали новое имя - Муъминат. Она родила сына, на-звала его Абдуллой. Мужа осудили. После чего она уехала с сыном в г. Куйбышев (Самара), вышла замуж, родила второго сына. Имя первенца Абдуллы сменила именем Володя. На фото она с обоими сыновья-ми.
Вернувшись из мест заключения, отец Абдуллы поехал к сыну, хотел его забрать. Права матери на сына оказались весомее прав отца, потому Гусейн вернулся ни с чем. Связь оборвалась.
И вдруг в 70-е годы прошлого века, в дождливую осеннюю ночь, в доме Гусейна раздался звонок. В комнату входит черноволосый красавец Абдулла-Володя, точная копия своего отца и дяди.
На следующий день в доме Гусейна был весь аул. Радости сельчан не было границ. А через год Абдулла привез на родину жену и дочь, потом взрослого сына и внучку. В Дибгаши он приезжал каждый год. Недавно приехал хоронить отца. Из Самары успел на похороны.
Крепко связала свою судьбу с нашими горами еще одна русская учительница - Надежда Дмитриевна Дякина. На семейной фотокарточке она с мужем, моим двоюродным братом, и с дочерьми.
Я хорошо помню, как они, Надежда Дякина и Тамара Есипова, приехали в наше село. Одна учительницей математики, другая - физики. Жить их определили в дом моего дяди. Вернувшись из армии, мой двоюродный брат женился на Надежде Дмитриевне. Она уже давно бабушка, живёт и работает в Южносухокумске. Надежда Дмитриевна Магомедова - заслуженный учитель РД.
Учительницей физики работала у нас и Зоя Владимирова. Отсюда ее мужа забрали на войну. Она до конца войны жила и работала в Дибгаши. Сына своего учила говорить по-даргински.
Из Дибгаши ушел на войну Петр Семенович Седов. Приехал он сюда в 1939 году вместе с же-ной Г.Мисировой, учительницей русского языка. У них был сын Александр. Это ему, своему сверстнику, посвятил поэму «Где ты, Саша Седов?» народный поэт Дагестана Сулейман Рабаданов. Александр Седов отозвался на поэму своего детского друга (Седовы жили у Рабадановых). Они переписывались до конца жизни С. Рабаданова.
В Дибгаши работала семья Рукавишниковых, муж и жена, из Брянской области.
В нашем селе работали более 25 учителей, приехавших из различных уголков России. Дибгашинцы их не забыли, и порой кто-то из наших старожилов рассказывает на годекане эпизоды из их жизни: «Помнишь, как Федя...»
Так почему же имя одной из них я не могу вспомнить? Я помню, она была учительницей русского языка. Может быть, ее звали Вера Васильевна, как ту, имя которой обессмертил Расул Гамзатов.
2014 г.