Караул! ограбили!

Меня демобилизовали именно в тот день, в который призвали на действительную службу в армии ровно два года назад, - восемнадцатого ноября. Такой порядок был в армии при Советском Союзе.
Прилетел по воинскому предписанию на ТУ-134 из Новосибирска в Москву, где я оказался в первый раз. Съездил на Красную площадь, чтобы увидеть В. И. Ленина в Мавзолее.
Как же иначе? Побывать в столице нашей родины и не посетить Мавзолей?! Это по тем временам выглядело бы как величайшее кощунство. Особенно в моем случае, потому что, будучи на службе, я уже был на экскурсии по ленинским местам – в селе Шушенском, музее-заповеднике "Сибирская ссылка В.И.Ленина".
Из Москвы до Махачкалы я ехал на поезде, не помню уже, на каком – нашем или бакинском. Помню, как поезд прибыл на Махачкалинский железнодорожный вокзал рано утром.
На привокзальной площади почти никого не было. Только Махач Дахадаев на огромном ко-не приветствовал меня. Стою на площади, как "облако в штанах", "красивый, двадцатидвухлетний", по В. В. Маяковскому, в парадной форме солдата советской армии. Штаны-галифе в обтяжку, сапоги в гармошку, китель со свежим подворотничком (по привычке перешил в поезде) с голубыми погонами. На груди значок "Отличник ВВС". Рост под сто восемьдесят (немного не дотянул до роста кремлевских курсантов), вес немногим больше восьмидесяти кило-граммов. Просто красавЕц, как говорят аварцы или, может быть, табасаранцы. Не знаю точно, кто именно из представителей многонационального Дагестана в слове "красавец" делает ударение на последний слог. Но это неважно: мне с ударением на последнем слоге это слово нравится больше.
Важно то, что я был именно в той форме солдата советской армии, которую носили тогда, в том веке, а не в этой, которую носят сейчас в Российской армии.
В прошлую осень мне подарили все три новые формы последнего образца – летнюю, осеннюю и зимнюю. Я собирался ходить в них на охоту. Летнюю и осеннюю кое-как можно носить. А зимнюю? Кто её придумал? Как может солдат бегать, надев бесформенные толстые штаны, похожие на две железные трубы? Уверен, что форму эту придумали толстые генералы, чтобы спрятать в ней свое дряблое тело с огромным животом. Им давно пора на пенсию, но они не хотят уходить и крепко держатся у солдатского котелка. Это я так думаю. Вы можете не соглашаться с моим мнением.
Я долго стою на площади, не зная, куда идти в такую рань. В городе живут три семьи моих сельчан, есть друзья в студенческом общежитии, есть двоюродный брат с двумя другими моими родственниками, которые учатся на курсах шоферов, и живут они в отдельной квартире. Знаю, что все они будут рады принять меня у себя в любое время суток. Но они все еще спят.
Вот уже появляются первые маршрутные автобусы. Но зачем они мне? Куда мне на них ехать?
И решил я пешочком идти на улицу Буйнакского.
Иду, насвистываю. В левой руке у меня маленький чемоданчик, а правая рука... случайно опустилась в карман брюк (за два года почти отвык от привычки совать руки в карман) и вытащила оттуда, из глубин галифе... Что вы думаете? Деньги мои были в грудном внутреннем кармане мундира. Не догадались, что?
А вытащил я из правого кармана брюк, которые удачно придумал французский генерал Гас-тон Галифе, чтобы спрятать свои кривые ноги, три блестящие десятикопеечные монеты. Когда же я их туда сунул? С каким намерением? Хоть убейте, не помню. Что на них можно купить сегодня?
Почти ничего. Сейчас это не деньги, на них ничего не купишь.
А тогда? Тогда на них можно было купить тридцать коробков спичек или шесть горячих пи-рожков, или полторы булки хлеба, или полторы кружки холодного пива. И еще много чего можно было купить за тридцать копеек советских денег.
Но в то раннее утро ничего я не смог бы приобрести ни за какие деньги, потому что все было закрыто.
Итак, иду я от вокзала по левой стороне улицы Буйнакского. Надо мной Союз писателей Дагестана, справа от меня – контора «Дагвино», дальше – кинотеатр "Дружба", книжный магазин. Поворот и спуск к морю. Что мне море? Я больше чем три-пять раз в году и не купался в нем. Я только прогуливался по пляжу. А в то раннее осеннее утро тем более море меня к себе не тянуло.
Ноги понесли меня под арку, где раньше "Доска почета" была. И прямиком через парк на улицу Александра Сергеевича Пушкина.
Какой я дурак! Почему я не сообразил до сих пор? Или, может быть, еще в армии я предугадал дальнейшие события и специально спрятал в самой глубине кармана эти три десятикопеечные монеты, за которые в любое время суток можно было тогда купить один стакан – двести граммов – холодного вина. Что может быть лучше этого!
И ноги понесли меня быстрее к двум, может быть, и трём (я уже не помню, сколько их было), автоматам на улице великого поэта. Если бы А. С. Пушкин ничего не написал из своих величайших произведений, в то утро он был бы для меня велик лишь потому, что на улице, носящей его имя, стояли эти автоматы.
Я подбегаю к предполагаемому месту их нахождения с намерением опустить три монеты в щель автомата и подставить под живительную струю граненый стакан (стаканы тогда не крали и находились при автоматах).
Монеты звякают в руке и нетерпеливо ждут своей участи ...
Побежал направо, потом налево! А автоматов... НЕТ! Кричу в сердцах про себя: "Караул! Огра-били!" И слышу "спокойнейший голосок" старого человека с испитым лицом: "Давно же тебя не было в нашем городе, сынок".
2014 г.