Талисман глава 3

Не плыть же мне на разведку на неповоротливом ковчеге. Он у меня не управляемый, годится только для дрейфа.  Опыт строительства плотов есть, разнообразный запас всякого строительного добра на заднем дворе тоже есть. Я сооружаю маленький плот из четырех подушек от кресел, пластиковых листов, похожих на шифер и  деревянных досок. На пластиковые листы ставлю четыре сиденья, связываю всё  между собой и по краям привязываю четыре доски. Плот, который я называю "такси", получается очень красивый, устойчивый и непотопляемый, как огромный  поплавок.  На досуге, чуть раньше, смастерил что-то похожее на весло, используя  крышку от кастрюли, которую нашел в ящике. Утром перед отплытием готовлю большой плот, чтобы его не отнесло течением, которое движется параллельно той невидимой линии.
Убираю парус, надеваю очки и  ныряю в воду. Благо кораллы располагаются не так глубоко. Привязываю один конец веревки к плоту, а другой к крепкой доске и втыкаю между  большими выростами на кораллах, стараясь ни до чего в воде не дотрагиваться. Вылезаю из воды, дергаю веревку - нормально. Доска между кораллами засела намертво. Взбираюсь на плот, хорошенько все взвешиваю:
- Мне ничего не угрожает, кроме акул, которые не так далеко, но находятся за невидимой преградой. Ковчег я закрепил, маленький плот надежный. Ураган и шторм не предвидятся. Течение проверил, бросив щепку в воду. Значит, вперед!
В "такси", на одном весле, отправляюсь в путешествие. 
Подплываю к той заветной черте, которая отделяет меня от опасности, и все время поглядываю на дно, ожидая увидеть рядом акулу. Здесь кораллы подходят настолько близко к поверхности, что высовываются из воды. Я только успеваю среди них лавировать. Располагаются плотно друг к другу. Акуле здесь не пройти, слишком мелко.
- Как же мне удалось  проскочить ночью не зацепившись плотом за кораллы. Они острые, как как бритва и могли разрезали веревки, которыми связаны бревна, - со страхом рассуждаю я вслух. - Не что иное, как мне повезло с временем прилива.
Океан в этой части просто кишит рыбами всех цветов радуги и разными моллюсками, они тоже чувствуют безопасность и вольготно себя здесь ведут. Наслаждаюсь этой красотой не отрываясь, но я не за этим сюда пожаловал. Пробираюсь через кораллы дальше и вдруг вижу ту заветную черту, которая удерживает акул.  Коралловый риф, такой густой , плотный и населенный, резко вертикально обрывается, а за ним зияет черная бездна. Вот акулы подходят к этой границе и всё, дальше ходу нет. Видимо бояться пораниться о кораллы своими нежными брюхами.  Теперь всё понятно. Этот рубеж я  проплыл ночью и не заметил.  Там, где стоит сейчас мой большой плот, кораллы уже находятся глубже, от 3 до 5 метров, но акулам никак не пробраться через эту преграду.
Вот такая причина отсутствия акул. Киты и дельфины, тоже не дураки. Чего лезть на рожон.
Обратное плавание не занимает много времени. Я  не любуюсь кораллами и рыбами, спешу вернуться на большой плот. Переживаю, что выскочит доска и его унесет течением. Теперь задача решена и я выяснил, почему акулы перестали меня беспокоить.
Если дальше, по ходу моего плавания, глубина океана увеличится и исчезнет риф,  такой доступной рыбалки может не быть. Надо сделать запасы.
Я ловлю и солю достаточно рыбы. Даже поймал кальмара ночью. Я увидел, как он подплыл, ведь кальмар светится в воде. Он решил украсть у меня рыбку с крючка, сам и попался.  Я его еле вытащил. Такой сильный, отчаянно сопротивлялся. Заплевал, правда весь плот чернилами. Засоленный и сушеный кальмар, это деликатес. Да вы и сами знаете, он продается в магазинах. Мне приятно осознавать, что такую вкуснятину я делаю своими руками. Прорыбачил еще три дня. Пора плыть дальше. Ныряю в воду, отцепляю веревку, на которую за 3 дня изрядно налипло ракушек, ставлю парус и продолжаю свой бесконечный круиз. Меня подхватывает течение, которому я сопротивлялся и постепенно уносит в юго- восточном направлении. Почему-то после юго- востока, течение устремляется на юго-запад.
Моллюски пригодились, я их съел. Сейчас мне легко говорить, о том, что я ем устриц. В начале путешествия вообще не мог  это делать. Открываешь рот, чтобы поглотить моллюска, а он пищит и пытается цапнуть тебя за губу. Ощущения оригинальные.
Полноценный белковый обед из устриц расслабляет и я ложусь отдыхать. Закрываю глаза и слышу угрожающий, нарастающий гул. Чувствую поток холодного воздуха со стороны начала рифа. Что это? Гудит везде, со всех сторон одновременно. Небо темнеет, резкие порывы ветра срывают парус. По воде пошла тяжелая зыбь, которая раскачивает плот из стороны в сторону и  вверх и вниз. На душе тревожно.
Поворачиваюсь к коралловому барьеру и с ужасом наблюдаю, что над ним нависает и медленно растет ввысь огромная, темная стена воды.  Считаю до  десяти, она всё  растет и превращается в ужасное ненасытное чудище, которое разевает бездонную черную пасть, чтобы проглотить меня вместе с моими пожитками. Я хватаю весло и гребу подальше от этого места. Гигантская волна уже закрывает собой небо, солнце. Несколько секунд тишины, только частые всплески весла о воду. И тут оглушительный грохот сотрясает пространство. Я падаю на пол плота. Распластываюсь, как морская звезда. Хватаюсь руками за веревочные петли. С трепетом смотрю на разбушевавшуюся стихию и думаю:
- Ну всё! Отплавался. Надо прощаться с жизнью.
Вал, всей своей многотонной массой налетает на мелководье.  Мощный, многовековой риф вгрызается в его сильное тело и перекусывает эту махину. От такого удара содрогается вся планета. Волна разбивается и ревет оглушительным грохотом. Лохмотья пены летят с ужасающей скоростью. Миллиарды брызг вздымаются к небу.  Океан продолжает катить на риф многометровые седые волны, словно хочет раздавить его. А риф не сдается, огрызается, перекусывая, посылаемые океаном гигантские волны. Горизонт из-за морских брызг и пены совсем не виден.
Волна не достает на мелководье , только ощущается сильный подъём воды. Клочки белой пены покрывают всё пространство. Слой пены выше, чем плот. Плыву, как в облаках.  А ведь правда, что мелководный коралловый риф гасит любую сильную волну на 98%. Мне повезло, что я вовремя оказался здесь, на спасительном расстоянии от катастрофы. Не хотелось бы, чтоб один из этих геликонов шваркнул меня вместе с плотом об острые шипы кораллов.
Ураган по ту сторону рифа внезапно утих. Волнение волн прекратилось. Только пена еще не растворилась в воде. За час океан стал гладким, как скатерть. Я так и не понял, что это было. Даже не успел испугаться. Все вернулось, как было. Яркое солнце, голубое небо и полный штиль.
Плюс еще одно приключение в мою копилку испытаний. Плыву дальше.
Представьте такую картину. Плот, который больше похож на нагромождение досок и бревен разного размера и калибра. Плот, построенный без единого гвоздя и молотка, только с помощью перочинного ножичка и веревок. Плот, собранный человеком, который своими руками умеет только завязывать шнурки на кроссовках и владеть мячом.  Плот, который дает мне возможность получать воду и добывать еду. Плот, который пока спасает меня от смерти в океане и дарит маленькую, но надежду на спасение.  Во, какую оду сложил я моему ковчегу! За ним плывет гора всякого хлама, который способен держаться на воде. Ящик, бочки, куски пенопласта, которые я так и не приспособил, и еще один маленький плот "такси", как хвостик.
Прикольно. Вода есть, еда тоже. А дождь так ни разу не побаловал меня. Ну и не надо, мне хватает туманов и росы.
Режим дня не меняется. Утром заплыв, завтрак, работа по обустройству своего жилища. Ведь эти нескончаемые веревки я все время подтягиваю, подвязываю. Доски поправляю, добавляю новые, чтобы расширить плот. Я еще надеюсь встретить других спасшихся людей и принять их на свой ковчег. Теперь я никуда не тороплюсь и делаю все более основательно, благодаря опыту, который  каждый день накапливаю.  Я не исключаю из режима дня послеобеденный  отдых.  Рыбалка, заготовка запасов рыбы, когда она ловится, а ночами сбор воды от росы или тумана. Бывают ночи, когда ни тумана, ни росы. Мне не удается собрать ни капли воды. Но стратегический запас есть всегда.
Просыпаюсь рано утром, обхожу свои владения, по привычке смотрю на горизонт со всех сторон. Мой взгляд цепляется за посторонний оранжевый предмет. Он покачивается на воде и режет глаз своей непривычной яркостью на бескрайней поверхности.
- Надо же, у Лехи такого цвета рюкзак, - вспоминаю я и ловлю себя на мысли, что я не смогу его так оставить.
А что, у меня теперь есть такси. Смотрю на дно, куда привязать плот, чтобы сгонять за находкой. Кораллы слабо просматриваются, глубина такая, что мне не донырнуть. Риф постепенно уходит в глубину. Значит жду  появления акул.
Желание посмотреть что же такое болтается в океане, опять побеждает.  Становится важней здравого смысла, который слабо сопротивляется авантюрным мыслям. На маленьком плоту с веслами я более мобилен и успею смотаться, пока большой плот отнесет течением. Веревки все равно не хватит, чтобы сделать поводок. Можно добавить длину веревки, но на это уйдет время и предмет исчезнет. Очень хочется проверить, что же там. Ведь не часто встречаешь в океане на своем пути Лехины рюкзаки. Убираю парус, пересаживаюсь в "такси" и лихорадочно гребу за удовлетворением своего любопытства. Странное дело, я гребу, а предмет не приближается, а наоборот отдаляется. Мучаюсь, гребу, потею, и понимаю, что это пустая затея, ничего хорошего из этого не выйдет. Но мое второе я имеет всегда противоположное мнение:
- Неужели ты бросишь Лехин рюкзак. Да до него рукой подать, тем более ты на плоту. Два рывка и рюкзак у тебя в руках. Если уплывешь, никогда себе этого не простишь.
- Ладно, достану я этот чертов рюкзак, - говорю я вслух не то себе, не то рюкзаку.
Поднапрягаюсь и догоняю беглеца. Вытаскиваю из воды тяжелый, намокший и такой родной предмет из прошлой жизни. Встаю на плоту в полный рост и оглядываюсь в поисках ковчега.
В гонке за рюкзаком, я отплываю слишком далеко, даже дальше, чем думаю. А большой плот неумолимо относит течением. Видимо, надо было отпустить ситуацию и возвращаться, но уже поздно жалеть. Дело сделано. Теперь буду исправлять положение. Удалившийся ковчег кажется такой маленький. Он одиноко, покачивается на воде.  Вернуться быстро не получится. Во рту сразу пересохло, а ладошки стали мокрые. В ушах появился звон.
- Что же я натворил! - звучит набатом в мозгу.
Разыгрывается ветер, океан волнуется, поднимаются волны с противными белыми барашками. Плот за их гребнями уже не просматривается. Как на зло, трещит и ломается самодельное весло. Волны захлёстывают плот. Одолевают панические мысли:
- Если я не догоню свой ковчег, то останусь посреди капризного океана. На хлипком, малюсеньком плоту, совершенно без еды и воды. Без единого шанса выжить. Ах, как глупо. Как неразумно я поступил. Так надолго меня не хватит. Буду бороться до конца!
Бросаю все силы и двигаюсь вперед. Возникает мысль: оставить такси и вплавь догнать плот, но во время вспоминаю  про акул и отстраняю эту идею.  Тут же, не заставляя себя ждать,  впереди злобно маячит плавник акулы, а потом еще один. Что есть силы я налегаю на поломанное весло. Отвязываю одну доску, становлюсь на колени и гребу доской. Так получается быстрей. Накрапывает долгожданный дождь, но меня он не радует. Плот я по-прежнему не вижу. Опять паника. Надо успокаиваться и продолжать грести. Выбора у меня нет. Стиснув зубы я продолжаю движение.
Догоняю плот уже в сумерках. Уставший, мокрый, голодный и перепуганный не на шутку.
Клянусь себе, что больше никаких авантюр, никогда и ни за что! На большом плоту чувствую себя уверенно и надежно, как дома.
- Какой же он большой и основательный, мой дорогой ковчег, - говорю с гордостью, и уставший падаю на диван. Под утро просыпаюсь от зверского чувства голода и прохлады. Выпала роса. Собираю пресную воду. Достаю рыбу и с аппетитом съедаю ее. Лехин рюкзак привязываю рядом со своим, чтобы днем разобрать и высушить содержимое и ложусь досыпать.
И тут пошёл дождь.
Такой теплый, обильный. Я выхожу, чтобы принять "душ", смыть с себя соль, прополоскать одежду и набрать воду в пустые пакеты. Друзья, вы даже не представляете, какое это наслаждение стоять под теплым ливнем во весь рост и подставлять упругим струям дождя свое просоленное тело. Дождь как начался внезапно, так и закончился быстро.  Развешиваю одежду сушиться и иду в шалаш. Пробую уснуть еще раз. Очередную партию соли дождь размыл  из-за моей халатности. Соль в запасе есть, а сырья целый океан. Не беда.
Ящик -резервуар за ночь наполнился на треть и хорошенько притонул в воде. Я подтягиваю его к плоту, пробую воду, а она соленоватая, вот досада. Да и сам ящик глубоко проседает в воде. Привязываю к нему красные сиденья, чтобы поддержать на плаву. Кусок парусины не такой большой, я выполаскиваю его от соли. Воду вычерпываю кастрюлей и опять закладываю парусину, в ожидании очередного дождя.
На рифе я нашел зацепившуюся за кораллы  большую рыбацкую сеть с поплавками. Часть распутал, часть срезал ножом. Теперь веревок у меня достаточно. Не откладывая в долгий ящик, делаю закидушку из капроновой  веревки и самых больших крючков - на крупную рыбу.  И сразу же  ловлю желтоперого тунца. Еле вытаскиваю из воды. Это икряная самка. Аккуратно, стараясь не нарушить целостность оболочки, вытаскиваю икру и солю отдельно от рыбы. Я уже спец по разделыванию и засолке рыбы и икры.  На плоту сушится целая гирлянда из разномастных рыб. Сухую я заворачиваю в куски парусины и убираю про запас. Если мне хочется покушать свежепойманной рыбки, я режу ее на тоненькие кусочки, немного присаливаю и через час кушаю.  Вся рыба на вкус  разная. Я становлюсь рыбным гурманом, хотя
рыба мне надоела хуже горькой редьки.  Посещают мысли о том, что надо бы попробовать поймать и разделать черепаху. Но  рука на черепах не поднимается. Они частенько проплывают мимо и я каждой обещаю, что поймаю и съем.
Счет дням потерялся. Сколько уже странствую?
Неделю, месяц или целую жизнь?   Хотя мои часы, подаренные дядькой, когда я поступил в институт, четко отсчитывают дни и недели. Часы большие, с круглым стеклянным циферблатом, со стрелками.  Они показывают время и дату. Не промокаемые, с самозаводом и противоударные. Мне они очень нравятся. Я дорожу этим подарком.
Горизонт по - прежнему чист. Ни одного кораблика. А спасателей я уже и не жду. Мне даже стало от этого легче. Теперь я надеюсь только на себя. Мысли работают в одну сторону - выжить и вернуться домой, к своей семье, успокоить родных, что я жив.
За это время в моем мировоззрении многое изменилось. Где - то там, в далеком прошлом осталась учеба в престижном Московском ВУЗе, команда ЦСКА по баскетболу, тренер, который был против этой дурацкой поездки.  Мама, папа, сестра Вероника. Как они там? Знают уже наверное о кораблекрушении. Если некоторых и спасли, то меня среди них нет. Бедные родители, бабушки, дедушки. Как им тяжело думать, что я погиб. Но я знаю, что мама и папа  в это не верят, они чувствуют, что я живой. Ведь я их сын, хоть ни к чему и не приспособленный, как  всегда говорит моя мама. Мама меня ждет, каждый день. Постоянно обо мне думает. Я так люблю свою семью и они меня любят. Мне нельзя погибнуть. Я обязательно вернусь. Всех обниму и поцелую. Судьба ребят мне пока неизвестна, но я чувствую, что они тоже живы.
Летом, накануне этой злосчастной поездки, на вокзале в Краснодаре ко мне подошла старая цыганка и пристально на меня посмотрела своими черными, как ночь, глазами. Сказала свою коронную фразу, охрипшим прокуренным голосом:
- Позолоти ручку, касатик, всю правду расскажу, - и закурила красивую с золотым тиснением трубку.
А у меня налички не было совсем, за исключением мелочи в карманах. Я выгреб и отдал ей, чтобы отстала. Она еще раз глянула на меня и приказала:
- Давай все деньги, тебе они не скоро понадобятся. Но оставь немного. Купишь в церкви крестик. Свечку поставишь Святому Георгию.
- Что за глупости, - удивленно промямлил я, - как это не понадобятся?
- Скоро у тебя будет другое на уме. Деньги пригодятся,  не скоро. Только не разбрасывай камни, - развернулась и собралась уходить, потеряв ко мне интерес. Потом добавила, - Черные камни.
- Какие камни, - крикнул я цыганке, аж люди обернулись на меня.
-  А друг твой подведёт тебя, - не оборачиваясь буркнула она, задымила трубкой и растворилась в толпе.
Я только сейчас понял о чем она говорила, кроме камней и друга. Старая цыганка всё увидела. И раз она сказала, что мне деньги не скоро пригодятся, значит, я выживу и вернусь домой.  И про друга сказала, значит жив Леха. Пусть хоть сто раз подводит, лишь бы живой. Это воспоминание придало мне сил и уверенности в завтрашнем дне.  Крестик на веревочке я купил и свечку поставил Георгию Победоносцу. Крестик и сейчас со мной. Я взял его в руки и поцеловал.
Поездки, турниры, соревнования, чемпионаты, тренировки,
всё было, как во сне. А может и не было ничего.
Да нет, мой мяч, мой единственный компаньон в этом путешествии напоминает о прошлой жизни, теперь и Лехин мяч. Уже третий год подряд, на мой день рождения  мы командой берем отпуск и улетаем в какую нибудь страну.
Этот раз путь лежал на  острова Кирибати. Их там сотни, много даже необитаемых. Верней сказать, что необитаемых больше, чем обитаемых. Интересное поле для исследований, дайвинга и подводной охоты. А еще мы хотели пожить на необитаемом острове для остроты ощущений. Ловить рыбу и питаться тем, что подарит нам остров.  С самого начала планирования поездки,  собирались на Байкал. Где взялся Леха с идеей заняться подводным плаванием и охотой у черта на куличках. Я про такую страну, Кирибати, и не знал.  Вот и поехали за приключениями, за романтикой необитаемого острова. А в итоге что?  Я один в океане, да Лехин рюкзак со мной. Сплошная романтика и экстрим.
До Маршалловых островов добирались на самолетах с пересадкой, а из  столицы Маджуро решили прокатиться на круизной яхте, хотя могли быстро домчать на самолете, а не плыть три тысячи миль по морю.
Ночью на судне произошел страшный взрыв.  Сначала был удар, сильный  толчок,  а потом опять взрыв. Все происходило, как в замедленном кино, на медленной перемотке. Прозвучала тревога, но потом события просто мелькали . Почти ничего не помню. Обрывки всплывают в памяти  ужасные. Все горит. Горят люди, прыгают за борт. Крик, паника. Матери зовут детей. Мы с пацанами  сначала помогали женщинам. Меня кто то столкнул за борт, или от второго взрыва мы все улетели туда, не помню.
Картинка складывалась пока слабо. Были провалы в памяти.
Но одно ясно, что я жив. И жив был тот, кто меня привязал веревкой к этому обубку бревна. Что же с другими случилось? Неужели никто не смог выжить? Или может они все спаслись и вместе находятся на спасательном плоту  или их уже нашли. Не могли же акулы сожрать всех людей, и почему не тронули меня?
Людей было много на этом корабле. Человек пятьдесят, да экипаж.
Ладно, поживем увидим.  Авария произошла недалеко от этих островов, поэтому меня и остальных все равно должны найти. Не может быть, чтобы все погибли.
Некоторые люди побежали к другому борту яхты, там ведь тоже было две спасательные шлюпки. Их должны были матросы спустить на воду.  Эти воспоминания даются очень тяжело, но не думать об этом я не могу. Почти каждый день об этом думаю.
Дни тянуться долго, без рыбы, без кораллов. Океан опять глубокий, бездонный, тяжелый и какой - то неживой.
Только акулы и киты дают о себе знать, да крупные тунцы лениво проплывают, подныривая под плот.  Вдалеке  слышится пение китов, а акулы дисциплинированно следуют за мной на почтительном расстоянии, иногда отвлекаясь и уплывая по своим акульим делам.  Каждый день, после обеда , я вижу их плавники.  Они экскортируют меня днем и ночью. Я их уже в лицо знаю. Одну, пожилую, глазастую, я окрестил Полиной Игнатьевной – так зовут вахтера в нашем общежитии. Такая противная тетка, прям вылитая акула.  Другую, худенькую, длинную, но очень егозливую акулу, я прозвал Светочкой, в честь моей бывшей девушки. Пусть они меня простят. Когда Светочка подплывает к плоту, чтобы толкнуть его своим рылом, я ей высказываю всё, что не успел сказать в Москве. А вот с Полиной Игнатьевной отношения сложней. Она не подплывает близко, осторожничает. Сильно не поругаешься.   Эти рыбы не предпринимают никаких окончательных решений, просто сопровождают меня. Особенно Светочка. Со временем я к ним привыкаю. На безлюдье и акула – человек.
Приплывают акулы строго по расписанию, как будто дают мне возможность безопасно поплавать с утра, а потом изучающе караулят, чтобы я ничего не трогал на их территории. Пользуясь случаем, много плаваю. Плавание спасает от атрофирования мышц. Мои мышцы пока в порядке, не смотря на то, что я похудел.
Однажды утром меня накрывает чувство опасности. Из рук всё  валится, сердце колотится, мышцы напряжены.
Небо кажется не таким, как обычно. Вода в океане стала густая и тяжёлая. Даже похолодало. И вдруг до моих ушей доносится непонятный шум. Я прислушиваюсь и настораживаюсь. В воздухе появляется монотонный гул, который активно нарастает. Я интуитивно понимаю, что надвигается шторм. Иначе, чтобы это могло быть. Мне становится страшно. Я вспоминаю огромные волны, которые разбивались на границе кораллового рифа. Теоретически я знаю, что  может быть и шторм и ураган и тайфун и смерч. Ведь я нахожусь в Тихом океане. Надо держать себя в руках.
Небо окрашивается в темно - свинцовый цвет. Холодает градусов на десять сразу, дует порывистый ветер. Я быстро сворачиваю парус и хорошенько его связываю. Продукты, вода, весла, рюкзак с одеждой , парусина, багор, удочки всегда лежат в надежном месте, между красными сиденьями дивана и крепко привязаны  Я еще раз проверяю плот, обхожу его и трогаю каждый узелок.
К вечеру волны усиливаются. Океан темнеет, небо заволакивается грозовыми тучами. Я  проверяю крепость веревок, которыми  привязан диван к плоту. Ложусь на диван лицом вниз, привязываю свои ноги к ножкам стола. Левую руку привязываю, а правую просовываю в петлю, прикрепленную к ножке стола. Подготавливаюсь встретить свой рок.  Понятно, что сейчас начнется светопреставление, а вот когда и чем оно для меня закончится, неизвестно.
В сумерках раздается чудовищный грохот, молния прорезает зловещее небо. Плот трясет и несет по волнам как скорлупку. Внезапно слышится треск древесины. Я закрываю глаза:
- Мама, мамочка! Мне крышка. Я погибну.  Это последний шторм в моей жизни!
Начинаю просить прощения у всей своей семьи, у друзей, у Светочки и даже у Полины Игнатьевны. Первый водяной вал накрывает и мощно вдавливает меня в сиденья. Считаю секунды, запас воздуха в легких истощается. И вот передышка. Набираю побольше воздуха и меня опять накрывает волна. Дыхание затруднено, не хватает воздуха. Этот шторм мне не пережить на таком хлипком суденышке.
В душе прорывается немой крик:
- Господи! Спаси меня!
Сердце то бьется в висках, то выскакивает из груди, то замирает и не слышно его стука.
Все это время волны усиленно молотят по плоту и по мне. Трещат доски. Плот кидает, как щепку, и я уже не понимаю где верх, а где низ. Захлебываюсь от морской воды не успевая перевести дыхание.
Иногда мне кажется, что не вынырнет мой ковчег, а нет, он опять гордо вздымается вверх на гребне волны и с бешеной скоростью падает вниз. Это испытание длится бесконечно. Сколько ночей? Одну или две?
Я не знаю. Нахожусь в  каком-то соленом беспамятстве. Сознание каждый раз проваливается в бездну вместе  плотом. Иногда даже кажется, что я сплю, отключившись от действительности, и мне этот кошмар снится.
Шторм, пусть и заметно меньшей интенсивности, продолжается трое суток.
Высокие и длинные волны уже не страшные.  Плот заползает на верхушку волны почти не захлестываясь с ней. Потом скатывается оттуда как с горки.  Похоже на удивительную игру плота с волнами.
Днем меня кое-как обогревает солнце, но по ночам я сотрясаюсь от озноба. На не просыхающей от соленой воды коже вскакивают  прыщики и начинают гноиться.  Гноящиеся раны, разъедает морская соль. Это нестерпимо больно. Веревки, которыми я себя привязал к плоту намокли разбухли и врезались в тело.
Я прихожу в себя, открываю  глаза,  отрываю от лежанки голову, смотрю вверх. У меня в голове помутнение.   Пытаюсь проморгаться, с остервенением тру глаза высвободившейся рукой. Пелена не исчезает. Такое ощущение, что я нахожусь в молоке или в вате. С трудом освобождаю другую руку, подношу к глазам и вижу нечеткие очертания. На ощупь освобождаю ноги. Плохо получается. Кружится голова. Ни неба, ни моря. Сплошной туман.
Плот слегка  покачивается и висит в этой противной молочной суспензии, от которой даже трудно дышать.
Непроглядный туман поглощает все очертания. Я даже не вижу плот, только могу потрогать.
Руки ноги, как отечные калатушки. Тело болит так, словно меня всю ночь били камнями и палками. Подташнивает. Я  весь мокрый от влаги. Радует одно, что влага эта пресная. С первого раза встать не удалось. Ноги не держат тело в вертикальном положении.
Я развязываю веревки на ногах и сажусь. Ничего не видно. Силы покидают меня, наверное опять засыпаю. Через время просыпаюсь и вижу вверху небо, внизу воду. Вот, теперь порядок. Туман рассеивается.
Оглядываю свой плот.
Потрёпанный изрядно. В хаотичном порядке торчат бревна и доски. Такой вид, словно плот взьерошился и ощетинился. Исчез шалаш, с ним маленькая парусина, с которой я добывал воду, оторвались некоторые крайние доски. Ослабли веревки, связывающие доски. Но в целом то ничего. Не зря я каждый день  усиливал плот, выстраивая вокруг него отмостку. Даже запасы еды и воды не пострадали. Из этого шторма я вышел победителем, но не без потерь. Оторвался и бесследно исчез весь задний двор с ящиком, бочками, кусками белого пенопласта и запасами досок и бревен.  А вот маленький плот, не оторвался. Хорошо, что я привязал его отдельно. И он оказался очень устойчивым, благодаря сиденьям - поплавкам.
Жалко конечно, столько строительного материала, я даже еще не придумал куда приспособить две бочки, но могло быть и хуже. Очень хочется пить, есть и самое главное -  жить. Жить больше всего.
Насытившись слегка подмокшей рыбой и попив водички, я дремлю под ярким тропическим солнцем, подставляя ему пострадавшее, истерзанное непогодой тело.  На горизонте по - прежнему чисто.
Мне везет, я живой после этого страшного шторма. Хотя плот и пострадал, но всё  поправимо. У меня большой запас веревок. Хорошо, что всю бабину, я размотал, разделил на тонкие веревки и разложил по разным углам, бережно привязал это богатство. Мой самый главный строительный материал. В свое время я много привязал досок по всему  периметру, поэтому недостатка в деревянных предметах у меня нет.
Во время шторма почти все привязанные на плоту деревяшки уцелели.
От голода и жажды я пока не умру. Научился добывать воду, ловить рыбу и даже готов попробовать медузу.
Парусины много, сооружу новый "завод" по добыче пресной воды и построю шалаш, чтобы спасаться днем от палящего солнца, а ночью от туманов и росы. Но не сейчас. Сейчас нет сил. Хочу спать.
С таким оптимистичным настроением я кутаюсь с головой в парусину, так как у меня нет крыши над головой и крепко засыпаю. Оказывается, с  сумерками, на воду опять опустилась густая завеса непроглядного тумана, а я крепко спал, потому что мне не нужно было делать запас воды и стирать одежду. Душ из пресной воды я принимал недавно в виде проливного дождя и первого тумана.
В тишине, сквозь сон, слышу шум и свист, как от крыльев летящей громадной птицы. Она с огромным загнутым клювом и горящими глазами приближается ко мне. И вот, уже накрывает мой плот своими сильными мокрыми крыльями. Я даже чувствую их запах и прикосновение. Мощные когтистые лапы вот-вот подцепят мое уставшее, истерзанное штормом тело.
Она прикасается ко мне. Я с ужасом открываю глаза. И вижу, что на плот налетают, садятся и падают небольшие черные птицы. Мокрые, похожие на скворцов. Их так много, что они заполоняют всё пространство. Некоторые падают камнем прям мне на голову. Бьют крыльями, пытаясь зацепиться. Я же сплю под открытым небом и не защищен. Многие сталкиваются друг с другом и ударяясь падают в воду и не могут оттуда подняться, не хватает сил. Мокрые птицы ищут пристанища на моем плоту.
Видимо все силы потрачены на преодоление плотного влажного облака. Посадка на мой плот стала спасением для многих. Я беспокоюсь, что они потопят плот, но птички маленькие, легкие, а стая не такая уж и большая. Птицы, сидя на плоту успокаиваются. Они везде. Плот кажется живым от шевелящихся попискивающих птиц.  К утру туман рассеивается, выглядывает жаркое солнце. Птицы быстро обсыхают. Как по команде отряхиваются, чистят перышки и дружно, взлетают в воздух. Делают два круга над плотом, громко кричат. То ли приглашают к полету своих сородичей, которые уже никогда не присоединятся к стае, то ли благодарят меня за гостеприимство. А может приглашают меня улететь с ними. Молниеносно  уносятся вдаль. Я свищу и машу им руками. Много птиц остается на воде, они не попали на плот, выбились из сил и умерли. Их тушками покрылась поверхность воды. Им не помочь уже. Птицы не водоплавающие.
Отплываю от этого места, пока не появились хищники, желающие полакомиться легкой добычей.
Удалившись от нехорошего места , я объявляю санитарный день. После моих непрошенных гостей плот, как после нашествия.
Первый раз в океане появились птицы. Может это знак, что рядом земля? Я пристально вглядываюсь в горизонт, но землю не вижу. Проходит много дней. Океан спокоен, иногда идет дождь, я пополняю запасы воды, стираю одежду и наслаждаюсь душем. Рыба ловится разная, недостатка в еде нет.
Мне кажется, что мое приключение никогда не закончится, я никогда не увижу землю, маму, папу, сестру. А вдруг земли и нет вовсе и я один плыву в океане, как в фильме Водный мир. Но там то были и другие спасшиеся люди. Значит и в моей жизни будут другие люди. Я даже начал придумывать продолжение своего приключения и в моих радостных планах нет места ни штормам, ни акулам. Как хочется, чтобы еще кто- то был со мной на плоту. Здесь много места, с лихвой хватит для троих и даже для четверых. Я сплю ночью, собираю воду по необходимости, ловлю рыбу, солю ее и ем. Пою песни, декламирую стихи, ругаюсь и скандалю с подплывающими ко мне акулами. Они не такие агрессивные, как показывают в американских фильмах. На плот не бросаются, чтобы раскрошить его своими страшными зубами. Да и не такие огромные, как их показывают. Но рожи у них конечно свирепые и гневные. Ни одна не улыбается. Еще они очень хитрые, свой плавник показывают не всегда, только для устрашения. Когда подкрадываются, то плывут боком. Во, продуманные зверюги.
Через несколько дней спокойного плавания, сквозь крепкий, утренний сон я опять слышу хлопанье крыльев и крики птиц. Думаю, что это мне сниться и не открывая глаз переворачиваюсь на другой бок. Сквозь сон не покидает ощущение постороннего присутствия. Открываю глаза, а по плоту по- хозяйски прогуливается чайка, размером чуть меньше курицы. Я чуть не упал с дивана. Глазам своим не верю. Еще две птицы, как ни в чем не бывало сидят на веревочной перемычке, где я обычно сушу белье, и пялятся на меня с неприкрытым любопытством.  Несколько птиц кружат в воздухе, высматривая в воде  мелкую рыбешку. Я встаю, оглядываюсь вокруг, горизонт чистый и бесконечный, как всегда. Бытует мнение, что если есть птицы в открытом океане, значит где - то рядом и земля. От этой мысли радость и надежда переполняют мое сердце. Я с замиранием сердца еще раз вглядываюсь в линию горизонта, но ничего не вижу. На совершенном голубом небе вдалеке, если различимо, висят два белых облака. И весь пейзаж. Мой плот дрейфует в южном направлении, парус надувается от ветра. Эх, в какую же сторону надо плыть, чтобы добраться до суши.  Буду надеяться, что ветерок и течение сделают свое дело. Сажусь перекусить. Чайки, сидевшие на плоту очень интересуются едой, аж перебирают лапками от предвкушения. Я кидаю им несколько кусочков, они жадно склевывают и всем своим видом показывают, что хотят еще. К ним присоединяются те, которые  за бортом. Во мне опять просыпается инстинкт охотника. Я кладу кусочек рыбы на расстоянии вытянутой руки. Чайка недоверчиво смотрит на меня и подходит к рыбе. Тут я ее и хватаю. Остальные, испугавшись, с шумом и криками поднимаются в воздух и опять садятся по местам. Смотрят на меня, словно ждут продолжения. С виду птица кажется больше, а на самом деле легкая. Я держу ее в руках и еще не знаю, что же мне с ней делать.  Потом одним решительным  движением  сворачиваю ей голову , теплая кровь брызжет в разные стороны. И на меня в том числе.  Выбрасываю голову за борт. Чайки ее тут же подхватывают и склевывают. Я их осуждаю за такой поступок. Нехорошо есть себе подобных, может даже родственников.  С горем пополам я выдергиваю все перья чайки, выбрасываю внутренности. Чайки с ними поступают также. Разделываю птицу я первый раз, поэтому вся "палуба"  в крови и перьях. Просится генеральная уборка. Птичка совсем маленькая. Но это мясо. Пробую маленький тепленький кусочек съесть сырым. Не нравится.  Мясо жесткое и жилистое, отдает рыбой.  Перочинным ножичком я разрезаю на небольшие кусочки и солю в коробочке.
- Вот бы сварить, - мечтательно смотрю на кастрюлю.
Сразу же даю совет тем, кто читает мою книгу - надо снимать с птицы перья вместе с кожей. Потому что у всех водоплавающих птиц очень жирная кожа и плохо выдёргиваются перья. Не благодарите.
Так откуда же взялись птицы?  Ответа нет. Остается только ждать.
У меня очень много работы. Надо ремонтировать плот после шторма. Я берусь за дело.
Болит спина, руки, ноги. Чувствую себя не очень хорошо. Даже традиционный заплыв отменил. Еще я боюсь акул. Мимо плывет стая дельфинов. Они очень красиво выпрыгивают из воды, поднимая кучу брызг, в которых светится радуга. Дельфины по очереди подплывают ко мне, игриво подныривают под плот. Это похоже на специальное запланированное представление в дельфинарии, только в открытом океане и совершенно бесплатное. Из зрителей один я.
Я беспокоюсь, что они в процессе игры  разломают плот, перевернут или еще что натворят. Вблизи дельфины такие большие, грациозные и красивые.  Наигравшись возле  плота, стайка уплывает.
Восстановительные работы я начинаю с "кормы", где  привязан кусок бревна от мачты. Повторно привязываю его веревками.  Два сиденья с правого бока оторвались. Я туда отправляю сиденья с "носа" плота. Еще раз хорошенько скрепляю все части между собой.
Конструкция с парусом не пострадала, я во время его свернул. Восстанавливаю крышу, а то солнце очень припекает, да и туман с росой доставляют неприятные ощущения.  Привязываю парусину к четырем ножкам среднего стола, где находится  диван. Низковато, но лучше, чем ничего. Потом что нибудь ещё придумаю.
Становится нестерпимо жарко. Я осматриваю территорию, нет ли акул и с наслаждением плюхаюсь в воду.
Чайки наблюдают за моими действиями, ожидая лакомство.
В воде хорошо, прохладно. Тело приятно  остывает. Отплываю от плота, взмахиваю несколько раз руками в стиле батерфляй и оглядываюсь. Можно еще пару бросков, плот близко. Ныряю, в воде разворачиваюсь. И вдруг вижу, как рядом со мной уверенно следует, двигаясь как червяк, какая-то полупрозрачная зелёная колбаса, длиной до трех метров и толщиной сантиметров десять.  Это вообще не водоросли, потому что это сокращается и извивается. Она мерзкая и живая. Купаться мне сразу расхотелось. Делаю круг и пускаюсь от нее наутек  к плоту, со скоростью спринтера. Колбаса не отстает. Делает такой же круг, повторяя за мной все движения. Не применяя особых усилий плывет наравне, словно вызывает меня на соревнование или издевается. От нее дурно пахнет. Ни глаз, ни рта. С одного конца слизнеобразного туловища торчат и шевелятся узкие противные присоски , которыми она с наглостью начала обследовать мой плот, когда мы приплыли.
- Хоть бы не залезла,- с ужасом шепчу я.
Хочу оттолкнуть ее багром, но она обвивает его и виснет плетью, такая тяжелая и неуклюжая. Соседи и пассажиры мне не нужны. Особенно такие тошнотворные. Колбаса похожа на зеленую кишку, наполненную белым холодцом.  Может нажралась медуз и еще их не переварила. Наконец она отцепляется, выпускает на доски тонкую струйку вонючей густой жидкости, ныряет под плот, потом нарезает несколько кругов и извиваясь, уплывает во свояси. Чайки с интересом и осторожностью наблюдают за моими передвижениями и конечно же ждут подачку. На "колбасу" они не реагируют, видимо знают, что она опасная и не съедобная.
Немного успокоившись, ложусь в свой шатер и засыпаю. Кого только нет в этом океане.
Сплю часа три. Организм начинает восстанавливаться после длительного шторма. Захотелось есть. Пробую мясо. В соли, выглядит получше. Промываю мясо в воде и откусываю. Жёсткое и не похоже на мясо. Застревает в зубах.
Измельчаю ножом и долго разжевываю, а потом через силу глотаю.  Ничего, пойдет для разнообразия.  Я ловлю еще три чайки, разделываю и отправляю их в коробочку с солью. Теперь я чередую мясо и рыбу. Из нескольких кусочков делаю отбивные, размолотив их в сетку, потом кладу в соль. Мясо  сушится на солнце, получаются тонкие мясные чипсы. Это блюдо я придумал сам. Надо запатентовать.
   В один из вечеров, проверяя веревки на отмостке плота, я замечаю, что между досок что-то шевелится. Подошел ближе и вижу: куда плюнула эта гадская колбаса, появились белые, тонкие, длинные червяки. Их много и они активно растут.
- Вот гадина, решила размножиться на моем плоту. Ничего у тебя не получится, - крикнул я в никуда и быстро смыл их водой и капитально вытер это место водорослями. Несколько дней хожу и заглядываю, не появилось ли чего.
Готовлюсь к сбору пресной воды, если выпадает роса или туман.  Для этого необходим шалаш, чтобы капельки воды стекали. Я достаю короткую доску  и ставлю ее под парусиновую крышу. Получается купол, по которому опять может струиться драгоценная влага во время росы и тумана. Веревками подтягиваю и подгинаю уголки парусины. Ложусь в ожидании ночи. После полуночи холодает и опускается туман. Он появляется ниоткуда, словно вырастает. Сначала рыхлый и невыразительный, но со временем сгущается. Холодные капли  покрывают волосы, лицо и всё  вокруг. Туман окутывает плот таинственным покровом, словно хочет убаюкать и погрузить в сон. Скажу вам, что туман - это очень красиво и сказочно.
Я развешиваю  свою, белую от соли одежду, чтобы она пропиталась пресной водой.
В костюме Адама всю ночь собираю воду, пополняя запасы. Урожай сегодня богатый.  Одежда промокает так, что приходится дважды ее выкручивать. Туман смывает с моего тела всю соль. Даже несколько раз приходится вытираться парусиной. За ночь я устаю и замерзаю. Достаю из под "дивана" сухой и теплый кусок парусины, заматываюсь в него с головой, как в кокон и засыпаю с чувством выполненного долга.
Просыпаюсь ближе к обеду. На часах почти 13.00
Мне намного легче. На глаза  попадается мусорный островок планктона. Мои чайки уже дружно с криками роются в водорослях, добывая себе еду.  Багром ковыряю для себя водоросли и раскладываю их на плоту. Подцепляю несколько разномастных пустых пластиковых бутылок с крышками.
- Вот богатство, - говорю я вслух, обращаясь к чайкам, - для хранения воды, это  мой неприкосновенный запас.
Хочу дотянуться еще до двух бутылок, но чуть не вываливаюсь в эту ужасную, дурно пахнущую кучу мокрого, плотного мусора, кишащего разными ракообразными.  Чайки сразу же перелетают на плот и роются в водорослях. Накрываю плотно парусиной, чтобы птицы не загадили весь мой салат.
Рыбалка в последнее время меня радует. Либо рыба появилась, либо я научился ее ловить. Мелкую рыбу я скармливаю чайкам и они, похоже не собираются покидать мой гостеприимный плот. Я не против, даже разговариваю с ними и советуюсь по некоторым вопросам. Птицы молча одобряют все мои решения. Я в первый же день нашего знакомства дал имена двум чайкам: Зита и Гита. Зита спокойная и все время сидит лапками на веревке. А Гита её задевает, даже пытается клюнуть  в глаз. На что Зита просто молча отодвигается от нее подальше. Гита психует и начинает пронзительно кричать, махать крыльями и улетать. После нескольких кругов успокаивается и садится рядом с Зитой на веревку и опять ее достает. Я смеюсь, как никогда в жизни и подначиваю Зиту, чтобы она клюнула свою чокнутую подружку. Но Зита невозмутима. Чайки немного скрашивают мое одиночество. Хоть кто- то живой со мной на плоту.
Плавание в никуда продолжается без приключений. Течение поворачивает то в одну, то в другую сторону. Скорость то быстрей, то медленней. Плот я просматриваю каждый день. Он такой же крепкий, устойчивый и надежный. Я возобновляю утренние заплывы. Вечером не решаюсь плавать, хотя акул пока не видно. Днем, спасаясь от жары просто обливаюсь, или плюхаюсь в воду охладиться.  Одежда быстро просоливается и становится очень жёсткая. Даже в некоторых местах натирает. Мне можно уже ее и не одевать.
Я загоревший, как негр. Теперь солнце мне  не страшно. А вот на ночь одеваюсь, хотя у меня есть одеяло из парусины.
Проснувшись однажды утром, я не обнаруживаю на плоту чаек и очень расстраиваюсь. Их компания скрашивала мое одиночество. Наверное течением плот уносит от невидимых берегов и чайки решили вернуться в свои пенаты.
На дне опять появляются кораллы. Они плохо просматриваются с плота, но ныряя, я отчетливо их вижу. Теперь я точно знаю, что акул не будет. Кораллы  неописуемо красивые. Это настоящее чудо природы. Коралловые колонии имеют различную окраску: от кремового и светло - голубого до розового и темно - малинового. Иногда они напоминают яркие букеты или причудливые кустарники. В кораллах живут разные удивительные животные. Вот смело распласталась на плоской ветке коралла морская звезда красного цвета. Морские улитки, раковины, моллюски разных цветов и оттенков усеивают кораллы. А рыбы, их просто не счесть. Яркие, полосатые, в крапинку, большие, маленькие. Жизнь бьет ключом.
Оказывается, что чем крупней рыба, тем вкусней и тем сложней ее поймать. Я сделал вывод, что у крупной рыбы есть интеллект, как это ни смешно. Во время охоты она хитро заманивает тебя в глубину, где кораллы гуще и исчезает. Маленькую рыбку поймать легче. Я даже умудряюсь ловить руками прям с плота, потому что они глупые и любопытные. Особенно рыбы- попугаи их и в Египте много. Рыбы-попугаи – мясистые. Обычно я ими ужинаю, когда оказываюсь на рифе. Вырезаю
кусок филе и ем. Это самая вкусная рыба в сыром виде.
Много времени провожу в воде среди рыб и кораллов.
Наматываю на руки куски парусины, чтобы не наколоться об кораллы,  срезаю мидии и устриц, подсаливая , уплетаю их по вечерам. Устрицы мне уже очень нравятся.
У меня скапливается хороший запас рыбы разных сортов и икры. Я даже умудряюсь вялить мясо рапанов, хотя вытаскивать их из раковины не легко. Океан над коралловым рифом спокойный. Волны не проходят через риф. Разбиваются у основания рифа. Там где стоят акулы. Обычно я бесстрашно любуюсь подводными пейзажами с утра, а в этот день захотелось поплавать под водой и вечером, перед заходом солнца.  Ныряю, плаваю, пытаюсь охотиться за рыбами, которые ускользают от меня в зарослях кораллов и вдруг от неожиданности офигеваю -  на меня плывет настоящая акула, длиной метра полтора. Серая, с белыми плавниками. Пока я раздумываю, откуда здесь, среди кораллов  взялась эта красавица, она разворачивается за моей спиной и проходит в метре подо мной. Морда у нее такая, знаете,  не очень добрая. Я даже не успеваю испугаться, как через минуту, откуда ни возьмись, материализовывается вторая акула, близнец первой, и отрезает мне путь к отступлению. Потом, как черт из табакерки, выскакивает и третья. Они плавают неторопливо, как часовые, сменяя друг-друга на посту. Скажу честно, когда она вот так идет прямо на тебя и смотрит в упор своими рыбьими немигающими глазами, то становится жутко до одури, мурашки бегут по всему телу, а  волосы становятся дыбом даже в воде. Я замираю и повисаю  вертикально, несмотря на ощущение беспомощности. Не двигаюсь и не отплываю, а она не сворачивает. Прет на меня. Вызывает всем своим поведением на психологическую дуэль. Проверяет на слабачка, кто первый не выдержит. Когда акула плывет, ее тело мерно побалтывается вправо-влево, вправо- влево. Она кажется очень тяжелой, свинцовой. В какой то момент мелькает мысль, что она в меня врежется или откроет пасть и укусит, как собака. Я готовлюсь ко всему. Нахожусь в самом не выгодном положении. В паре метров от меня эта серая туша резко качается и заходит за правый фланг. Я не знаю, что мне делать.
Мое сердце бьется в бешеном ритме, чувствую смешанные эмоции страха и восторга. Да, восторга. Ведь, я всегда мечтал увидеть этих морских хищников в их естественной среде обитания, но никогда не думал, что это произойдет именно сейчас и так близко, когда я этого не ожидаю. Акулы медленно кружат вокруг меня, словно приглашают на танец. Другие их сородичи  выглядывают из глубины и осматривают свою новую, незнакомую встречу.
Судя по размеру и окраске, это рифовые акулы. Я помню, в глубоком детстве изучал акул и змей. Мне бабушка даже покупала их фигурки . Я знал всех по имени.
Если это рифовые акулы, то бояться мне их нечего. Они для человека не опасны. Их небольшие размеры не позволяют им рассматривать человека в качестве добычи. А мы с ней в разных ростовых категориях, я длинней. Но их больше. Главное не проявить агрессию, чтобы не вызвать у нее инстинкт самосохранения и защиты территории. И не дать ей почувствовать, что я ее боюсь. Поведение акулы идентично поведению собаки. Она и добычу свою рвет, как собака.
Я включаю самообладание. Спокойно, не спеша, почти не двигаясь, вертикально плыву к плоту. Взлетаю вверх не помню как. Наверное, как пробка выскакиваю из воды. Оказавшись на плоту, считаю плавники. Их более десятка. Они так и кружат в 10 метрах от плота. За мной никто не гонится. Наверное у них собрание. Потом я узнал, что рифовые акулы заходят на глубину до одного метра и могут быть опасны для человека.  Зарегистрированы случаи нападения рифовых акул на людей. В основном спровоцированные людьми. После этого случая мне долго не хотелось плавать в океане.
Эти акулы не преследовали плот, и даже не заметили мое исчезновение. Зря я боялся.
Однажды, проснувшись пораньше, я опять услышал крики чаек. Чайки кружат над плотом, но не садятся. Наверное Зита и Гита одумались и вернулись ко мне за халявной едой. Всматриваюсь вперед и вижу непривычную для глаз, необыкновено- красивую и желанную картинку:  плоская полоска зелени контрастирует с вечно бескрайним голубым фоном неба и моря. Милое зеленое очертание - остров , над которым висят два неизменных белых облака. Картинка неожиданно радует глаз.
Сначала думаю, что это мираж. От долгого нахождения в океане или в пустыне так бывает. Но голоса птиц, сами птицы -  не мираж и слышу я их отчетливо. Да и куда-то же улетели от меня чайки. Значит сюда - на остров. Чайка всегда селится на берегу. Ничего себе поворот!  Радость переполняет и распирает всю мою душу. Становится трудно дышать. Самопроизвольно выступают слезы.
Неужели я доплыл? Так просто всё  закончится?Чтобы быстрей добраться к острову, я пересаживаюсь в маленький плот, проверяю прочность соединяющей веревки,  беру весла  и со всех сил гребу к зеленому островку. Грести тяжело, ведь на буксире привязан большой плот, а он тормозит движение. Ни ветра, ни заметного течения на этом участке нет. Земля медленно приближается. Звуки усиливаются. Сердце выскакивает из груди от радости. Неужели мои мучения закончились и я ступлю на твердую поверхность. С такими мыслями, обливаясь потом от натуги и слезами от радости, я медленно приближаюсь к заветной цели.
Конец 3 главы
P.S