Чёрный треугольник

Маленькое предисловие.

— Ты скрипучий душнила — сказал мне один из здешних авторов -
сколько можно кошмарить народ, и постить всякую жесть: убийства, трупы, гангстеры...
Разве не было в твоей адвокатской практике что-нить этакого... весёлого да курьёзного?

Да сколько угодно. Как говорил незабвенный Михаил Михалыч Зощенко, жизнь, граждане, это такая штука, что нет в ней ничего такого, чего бы в ней не было.


В общем, как говорится, на суд читателя...


Побольше цинизма. Людям это нравится.
(И. Ильф, Е. Петров).

Дело было в далёкие 90-е, которые я так полюбил в своих сюжетах.
Имена, фамилии... Ну вы понимаете)
Итак, на заре адвокатской деятельности, в жаркий августовский день, на фоне полнейшего отсутствия клиентов и безденежья, ошивался в конторе.
Неожиданно удружил шеф:
— Серёжа, актуальнейшее, редчайшее дело о хулиганстве. Обвиняемая — дама красоты писаной, ты справишься.
— А гонорар?
— Какой гонорар? Ах это? Ну да, конечно... Ты вот что, иди пока как государственный адвокат, ордер выпишу. Бухгалтерия тебе оплатит... потом.

Час от часу не легче.
Прихожу в милицейский отдел. Стучусь в кабинет.
Юная следачка за столом над бумагами, вытирая слёзы(?), давится от хохота.
Коммунальный сюжет как раз в стиле покойного Михал Михалыча.
Обвиняемая — дама в соку (под сорок) некая Люба Пархимук. Вскоре увидел её.
О да... Чернобровая черноволосая казачка из Краснодара. Такая... Всё на месте. Волнующий изгиб бедра, приятные округлости. Закос под Быстрицкую, но, конечно, в более простецком варианте. Хрипловатый голос, и руки в наколках. Судимая. По той же хулиганке.

Итак, что же сотворила хулиганистая Люба. А вот что.
Жила себе в этой коммуналке, гордая и свободная, перебивалась случайными заработками в овощном ларьке, иногда приваживала к себе кавалеров, с которыми тихо прибухивала. И вроде как никому не мешала. Но...
Положил глаз на Любу... тоже одинокий сосед — мухомор лет этак на двадцать постарше. Настырные знаки внимания смазливая Люба брезгливо отвергла: шёл бы ты дедушка... к своей бабушке.
Ах так. А вот возьму, и заложу ментам, что хахалей к себе бухать водишь. А они у меня что-то там украли. Ты ж судимая, кому поверят?
Был послан к бабушке второй раз, и затаил обиду.

В то злосчастное летнее жаркое утро, как говорится, ничего не предвещало.
Всё произошло на кухне. Сосед что-то стряпал на сковородке. Одна из соседок доваривала вермишель с сосиской. Кот увивался у её ног в надежде на угощение.
И вдруг, гонимая сушняком, на кухню пришла Люба — хлебнуть воды из чайника. Пришла гордая и прекрасная — с распущенными чёрными волосами, в лифоне и рейтузах. Игнорируя присутствующих, хлебнула прямо из чайникового носика, не заморачиваясь на эстетику.
И тут отвергнутого соседа понесло: опять набухалась, хахалей водишь, меня обворовали, да я на тебя напишу...
Люба, недолго думая, стянула рейтузы вместе с трусами, и показала соседу заветный орган во всех подробностях: а вот это ты видел???
Ещё и ладошкой себя по интимному месту похлопала, хулиганка (мол, на тебе!).
Перфоманс имел оглушительный успех.
У соседки опрокинулся дуршлаг вместе с горячей вермишелью и сосиской — прямо на кота. Кот, ожидавший совсем другого, с диким мявом ломанулся вон из кухни. Соседа пригвоздило от увиденного, и он потерял дар речи. Яичница на сковородке превратилась в угли...

Самое удивительное, что писать заяву на хулиганку сосед категорически отказался. На допросе бормотал что-то про «чёрный треугольник» и типа «сам виноват». Очевидно, зрелище мужику зашло. И заворожило.
Соседка, однако, Любин порыв не оценила, сразу сбегала в ментовку, и настучала. Присовокупила про ошпаренного кота.
Мнение последнего, единственного реально пострадавшего, никто не выяснял.

Хохочущая следачка возбудила дело по популярной 206-й (ещё действовал старый УК). Формулировки убойные: Игнорируя нормы общественной морали... с исключительным цинизмом... продемонстрировала это самое...
Тогда арест санкционировал не суд, а прокурор. Делалось всё заочно, личное присутствие обвиняемой не требовалось. Просто изучались прокурорским оком документы. Рраз — и ты уже на нарах...

Сокамерницы поржали над горе-рецидивисткой, окрестив звучной погремухой ПиСдодуйка.
Яркий протестный эксгибиционизм обошёлся Любе в полтора месяца ареста до суда. Роковую роль сыграла прошлая судимость.

Всю эту историю сопровождал беспрерывный ржач.
Когда прокурор зачитывала в суде обвинение, то не выдержала, и прыснула. Следом за ней прыснули судья и секретарша. Цирк, в общем.
От моей адвокатской речи угорал весь состав суда...
Процесс на удивление был открытым. Раньше в суды ходили слушателями местные бабушки-петербурженки. Они сидели как грозный трибунал, с каменными лицами, и смотрели на Любу осуждающе. Дай волю — приговорили бы к розгам...
Судья оказалась адекватной, и, посмеявшись, прекратила дело, переведя обвинение в административную плоскость и штраф... Хулиганку освободили прямо в зале, под аплодисменты прозревшего терпилы-соседа. Вермишелево-сосисочная соседка, замутившая дело, в суд так и не пришла...

После процесса отвязная Люба смачно поцеловала меня, вытерев со щеки помаду, и посулив разного рода приятности. Как я понял, это был мой гонорар.

В общем, меньше всех в выигрыше от этой истории остались я и кот...

Придя в контору, похвастался победой, а заодно поинтересовался у шефа, есть ли смысл с такой клиенткой заикнуться насчёт гонорара.
— Ну, гонорар, Серёжа, она тебе покажет примерно такой, какой показала соседу — философски заметил шеф — иди работай. По другим делам будут тебе гонорары.

Как сказала одна знакомая, услышав через много лет сию историю: ну и нафиг всё это было надо коту...))