три недели на комбайновом или производственный фаш

Три недели на комбайновом или производственный фашизм.
Это было на третьем или четвертом курсе учебы в Таганрогском радиотехническом институте. Занятия, не успев начаться, весь курс факультета послали на работы на комбайновый завод. Завод был режимным, но не из-за секретных технологий, а из-за работников – сплошь химиков и зеков. Условия труда были настолько тяжелыми и опасными, что можно было без обиняков назвать фашизмом на производстве.
В первую неделю нас послали в трубогибочный цех: огромный металлический стол с закрепленными на нем роликами с огромную кастрюлю. В железную трубу диаметром не менее 30 сантиметров и длиной в четыре - пять метров засыпался песок и вкладывался в печку, где она раскалялась докрасна. Потом мы, человек пять, гнули ее по форме роликов, стоя прямо у раскаленной трубы. Труд рабов на галере по сравнению с этой работой, был приятным времяпрепровождением. Мне, занимавшемуся тогда вольной борьбой и с накаченными мышцами, и то был очень тяжел этот труд. После гибки мы все были в поту, словно после душа, бежали к автомату стаканами пить газированную с солью воду. Передышка была не более 10-20 минут, пока раскалялась труба и вновь труба звала на очередной трудовой подвиг. Только после такой работы понимаешь смысл советских лозунгов: «Трудовой подвиг», «Битва за урожай» и другие.
Во вторую неделю нас перевели в штамповочный цех на штамповку мелких деталей. Небольшие пресса – в полтора человеческого роста, на которых надо было штамповать металлические пальцы молотилки: в форму закладываешь две металлические заготовки, нажимаешь на педаль, штампуешь, затем переворачиваешь заготовки и штампуешь вновь. Детали, по технике безопасности и технологической карте, необходимо захватывать только пинцетом. Но если работать с пинцетом невозможно выполнить и 10% нормы. Поэтому быстро-быстро вкладываешь и переворачиваешь деталь, а когда пресс-форма сама по себе вдруг падает – быстро отдергиваешь пальцы. Мастер за работу с нарушением техники безопасности ничего не говорила, так с нее спрашивали выполнение плана.
Работа однообразная и монотонная, но надо было быть всегда начеку.
В какой-то день разболелся зуб и флюс уже был в полщеки. Я попросил у мастера увольнительную, чтобы пойти к зубному врачу. Она не отпустила, сказала до конца смены есть еще два часа, пойдешь после работа. После такого отношения стало понятно, почему здесь не работают нормальные люди, а только зеки: не только причиной был тяжелый физический труд, но и скотское отношение к рабочим.
С нетерпением и в мучениях дождавшись конца смены, я побежал в ближайшую поликлинику, но там меня не приняли и отослали в поликлинику по месту прописки. Поликлиника моя находилась на другом конце города. Взяв номерок, стал ожидать своей очереди. Вышла врач и сказала, что все, кто ожидает, пусть приходит завтра в виду конца рабочего дня. Сколько я не просил и объяснял ей – она была непреклонна.
Проведя ночь в глотании таблеток, я в семь часов, за час до открытия поликлиники был в регистратуре, чтобы получить талончик первого посетителя.
Десятиминутная процедура и я снова был в строю, готовый к новому трудовому подвигу.
На третей неделе нас перевели уже на много тоннажные прессы. Размеры их были такие большие, что в форму мог въехать запорожец. Этими прессами штамповали внешние корпусные детали комбайна: крылья, двери и другое. Работали на них мы в три смены. Лист железа клали руками и после штамповки вытаскивали же руками при помощи железного крюка. Я делал какую-то корпусную деталь размером три на два метра. Часто после штамповки деталь заклинивало и выковырять крюком было очень сложно – тогда приходилось подлезать под пресс-форму. Бывало, что пресс-форма сама по себе падала.
В один из дней, когда пришел на работу, у моей пресс-формы стоял мастер и сказал, чтобы я работал осторожно. Сказал, что ночью на этой пресс-форме работал комсорг цеха, подлез, а в это время форма сорвалась и половина его тела осталась проштампованной.
Вот такой был труд советский, непонятен был смысл революции: вроде бы для рабочих делался.
С самого детства во время учебы в школе, потом студентом в институте, затем уже работая всегда отправляли в помощь совхозу на борьбу за урожай. И чем мы больше боролись, тем меньше урожая было на полках магазина. И все это вызывало у тебя один единственный вопрос - а прав ли был Павка Корчагин  в своем монологе: «…жизнь надо прожить так, чтобы…»?
Юсиф Алиев. Шамкир. 26 мая 2024 года. (Описанные события – осень 1975 года).