Встреча одноклассников

                И в молчании вечерами
                как спасенья ждем чего-то.
                Помнишь, было между нами,
                помнишь, было между нами
                23 часа полета.
                «23 часа полета». сл. И.Шаферан муз. Д.Тухманов

   Весна. Понедельник. Конец рабочего дня. Эти вечера Анатолий Павлович любил не меньше чем пятничные. Особенно, если за выходные удавалось решить все проблемы, а новых в первый день недели еще не появилось. Сейчас приедет домой, поможет жене накрыть на стол, поужинают вдвоем. Такая семейная традиция сложилась у них в последние годы.
   Промелькнули в памяти обнадеживающие годы перестройки, непонятная круговерть реформ, бесконечные реструктуризации. Слава Богу, постепенно все утряслось. Из барака выбрались в старую хрущевку-двушку. Недавно поменяли ее на квартиру улучшенной планировки с большой кухней.
   Тихие семейные вечера. Что еще надо двум пожилым, любящим друг друга людям…
   Дети выросли, выучились, живут самостоятельно. Внуки подрастают. Толя вспомнил, как совсем недавно жена радостно сообщила: «Толя, Катюшка пошла! Илья позвонил. В субботу к нам приедут, привезут красавицу нашу». Новость, действительно, радостная. Что скрывать, во внуке Никитке и внучке Катюшке Толя души не чаял. Любил их безумно… и баловал. Однажды, тётёшкаясь с Никиткой, поймал на себе взгляд старшей дочери. Смотрела она на деда с внуком с какой-то затаенной грустью и даже, как показалось, некоторой завистью. И сжалось сердце от резкого понимания своей, пусть лишь сейчас осознанной, вины: признайся, хотя бы самому себе, что со своими маленькими детьми ты так не наигрывал, а держал их в строгости, не позволяя никаких вольностей. Раньше такое воспитание считалось нормой. А сейчас все наоборот - дети должны быть раскрепощенными. Правильно это или нет, кто ж знает? Время покажет. За своих детей Толе краснеть не приходится: самостоятельные, не жадные, не злые, живут своей жизнью и их, стариков, не забывают. Стариков… На тот радостный возглас жены о первых шагах внучки Толя подумал: «Да, оно, конечно… Внуки растут, а мы-то стареем».
   «Что еще надо двум (так, пожилым или старым?) любящим». И любящим ли? Вот этот вопрос всегда ставит Толю в тупик. «Тихие семейные вечера…», что-то уж, очень тихие. Или ему так кажется? Перекинутся с Мариной за весь вечер парой фраз – вот и «тихие». Куда-то пропали общие интересы, бурные, иногда даже через, чур, бурные обсуждения предстоящих дел, планов. Вечерами каждый занят своим делом.
   Когда-то, стоя вдвоем под звездным небом или в чужом подъезде дождливым вечером, они мечтали о своей квартире, уютном гнездышке. Такой ли уют предполагался ими, такое ли тихое семейное счастье? Два года службы в армии, рождение и воспитание детей, год учебы в школе милиции, вечные вечерования на службе, работа иногда без выходных… Как они рвались друг к другу, какие письма писали, созванивались при первой же возможности. Как Марина бросалась ему навстречу в прихожей, когда он затемно возвращался домой. Редко-редко засыпала, его не дождавшись… В кровати положит мягкую, теплую ладошку ему на лоб или под затылок, и проходит, спадает напряжение прошедшего рабочего дня, вытесняемое ощущением домашнего покоя...
   А сейчас с молчаливой благодарностью воспринимает его решение лечь спать в комнате на диване.
   Куда все ушло? И вообще, куда уходит любовь? И когда уходит: с возрастом или с годами, если взять во внимание изречение: «Старость – это состояние души, а не количество прожитых лет». Что остается взамен: нежность, привычка, безразличие? Почему сейчас он не мчится домой «на всех парусах»? Почему она не встречает его, как раньше в прихожей?
   Зато, все «как у людей»: квартира, дача, машина, правда, служебная. Но это, как нынче говорят, «не внапряг» - за рулем водитель. После работы и в выходные дни машина в распоряжении Толи, Анатолия Павловича…
   Так, может, и нечего голову ломать – все хорошо? Все, как и должно быть? А остальное, как говорила старая немка-учительница: Jugendmaximalismus – юношеский максимализм, от которого давно уже пора избавиться?
   Вот и «дом родной, подъезд любимый». Машину – на парковку, папку с документами - в одну руку, пакет с продуктами – в другую, и бегом к любимой жене.
   Подходит к подъезду: «А когда я любимой цветы дарил последний раз?»… Взялся за ручку двери: «Не помню. На прошедшее 8 Марта – точно, нет. Магазин с цветочным отделом через два дома за углом. Развернуться и сбегать?»… Под ногами похрустывает подтаявший и вновь замерзший к вечеру снежок. Весна, апрель, а снегу еще: «Стоп. Сегодня же первое апреля!»…  Потянул дверь на себя. Ухмыльнулся, поднимаясь по лестнице: «Вот бы в день дурака с цветами приперся»... Открыл дверь квартиры: «Решено, сегодня обману как-нибудь, а завтра - цветы».
   И бодро шагнул через порог.

                «Горечь! Горечь! Вечный привкус на губах твоих, о страсть
                Горечь! Горечь! Вечный искус - окончательно упасть».
«Горечь»     сл. М.Цветаева, муз. В.Калле

   Ужин томится на плите, столик сервирован на двоих. Переоделся, вымыл руки и - за стол.
   По телевизору началась любимая передача Марины «Жди меня». Помощница ведущего Маша Шукшина с микрофоном в руке проходит вдоль зрительских рядов и задает традиционный вопрос: «А вы кого ищете?». Подошла к девочке лет двенадцати и услышала часто звучащий в студии ответ: «Я ищу папу»…
   Дальнейшее Анатолий Павлович воспринимал как в тумане.
   На обычно показываемой при этом крупным планом фотографии он увидел себя.   
   - Мама познакомилась с папой, - вещала с экрана на всю Россию девочка, - когда он несколько раз приезжал в наш город в командировку. Папочка, отзовись! Мы с мамой ждем тебя…
   Перевел взгляд на жену. Она застыла с поднесенной ко рту вилкой и как-то отрешенно смотрит на экран. Затем, положив вилку, повернулась к мужу. Их взгляды встретились. Недоуменный его и спокойный, с уверенностью, что этого и следовало ожидать, ее.
   И сквозь непробиваемую уверенность выстрелами один за другим вопросы: «Анатолий, это что? Кто эта девочка? Почему в ее руках твоя фотография? Почему она называет тебя папой? Как это прикажешь понимать? И сколько у тебя таких дочек?».
   Затем, залпом - главные: «И что дальше? Как мы теперь жить будем?». И тут же следом осторожно, гаденько, но неотвратимо: «Значит ты, блудливый пес, семя по ветру напускал! Ты, представляешь, все это сейчас видят и слышат родные, друзья и знакомые! Ты хочешь знать, что тебе по этому поводу скажут дети? Слава Богу, внуки еще малы!».
   Пришло на ум некстати, наверное: «Женщины из любого пустяка умеют сделать три вещи...». Но сейчас ситуация складывалась явно не пустяковая. На первые четыре вопроса Анатолий Павлович и сам хотел, ох, как хотел бы найти ответы! Говорят, в последнюю секунду жизни человек вспоминает прожитые годы. Наверное, так оно и есть. Потому что перед глазами пронеслась вся она, жизнь его… половая.
   Детство… Тут чисто. Правда, в садике мальчики с девочками показывали друг другу у кого, что есть. Но, от этого детей не бывает.
   Школа, пионерские и комсомольские годы… Тоже ничего. Лишь товарищеская дружба. На всю улицу только у одного «блатного» - колода карт с черно-белыми фотографиями голых женщин. Маринка - его первая и...  Стоп! Выпускной класс, весна.
   Ее звали Муза. Ресторанная богиня, любимая женщина официантов и местных поэтов. Юношеская жажда познаний и гордость оттого, что такая женщина(!) пригласила в гости… Она разделась, отгородившись дверцей шифоньера. В короткой легкой комбинации прошла к разложенному дивану. Пряча ноги под покрывало, мелькнула белизной бедер. Жар ударил в голову: и это все для него, это… его сейчас… сейчас будет …  Почему-то разволновался, застеснялся вдруг своих черных семейных трусов. Резинка цеплялась, никак не мог как следует оттянуть ее, чтобы сдернуть их… Долго он помнил стремительно, одно за другим накатившиеся в ее объятиях чувства неловкости, восхищения, ликования и... растерянности, разочарования, пустоты.
   До сих пор, словно из вчерашнего дня звучит в ушах: 
   - Ты обиделся, мой юный мужчина? Ты разочарован. Столько слышать, читать, мечтать об этом. И вдруг все произошло так просто и быстро. Не расстраивайся. В первый раз всегда так бывает... Послушай меня, никогда больше не говори женщине то, что сейчас сказал мне. Запомни, милый, женщина любит ушами. Ты можешь соврать ей, но сделай это красиво. И, что бы ты ни испытывал по поводу случившегося, уходя, шепни ей на ушко ласковое словечко и одари поцелуем... Нет, Толик, не мимолетным, а ласковым... Вот умница. Ну, иди. Мне нужно одеваться.
   Ощущение скованности и неловкости давило вечером и еще несколько последующих дней при встречах с Мариной.
   А потом ничего, все сгладилось и как-то само собой забылось.
   Нет, не то... Тогда девочке, которая вещала с экрана телевизора, должно быть около тридцати. Собственно говоря, двенадцать лет назад ему эти дела с другими женщинами были уже не интересны. Совершенно не хотелось тратить время - на ухаживания, чувства - на переживания, деньги - на подарки и прекращение дальнейших отношений, ставших со временем обременительными. Правда, реформы и сюда внесли известные коррективы. Деньги стали пользоваться большим спросом, чем любовь. И отношения между мужчинами и женщинами оказались более простыми, коммерческими. Но, продажная любовь его тем более не интересовала. Зачем тратить деньги на то, что дома можно получать бесплатно и в неограниченном количестве.
   Анатолий Павлович к тому времени уже осознал цену семейному уюту и привычно отзывчивому телу жены.
   Сейчас его «отзывчивая» моет посуду. Сегодня она как-то уж очень сильно ею гремит.
   Что-то «царапается» в голове, какая-то зацепка вертится в возбужденном мозгу и тут же ускользает. Никак не удается ее поймать… Стоп, вот она! Девочка говорила о командировках в их город. Какой город? По командировкам он мотается последние семь лет, когда устроился работать в банк. И фотография… Она явно сделана в наши дни.
   Марина прекратила греметь посудой и ушла в спальню. Все, тихий семейный вечер закончился. Что покажет утро?
   Нет, вернулась в комнату, положила перед ним визитную карточку:
   - Мама девочки, видимо, уже нашла ее папу?
   К нему вернулась способность думать. Света. Светка! Ну, одноклассница...

                «Кружит, кружит, кружит карусель.
                Карусель - любви неверная подруга.
                Манит, манит, манит карусель
                В путешествие по замкнутому кругу».
                «Карусель» сл.Р.Лисиц  муз.И.Азаров

   Вечер встречи одноклассников проходил по обычному сценарию: рассказывали, кто где учился, где женился, где сейчас «деньгу кует». За время, прошедшее с их последней встречи, уже не стало Советского Союза. В России сменилась целая эпоха. Поэтому, всем было, что рассказать. Много фотографировались. Толик, как и в школе, душой компании не был. Но, когда он, рассказывая о себе, дошел до семейного положения, вдруг неожиданно оказался в центре внимания. 
   Кто-то заметил, что он - единственный из их класса парень, женатый пусть не на однокласснице, но все же на девочке из параллельного класса. Остальных судьба разнесла по разным концам огромной страны. Даже оставшиеся в городе нашли своих половинок где-то «на стороне». За Толика тост поднимали дважды: первый – за него, как одноклассника, второй – за них двоих, которые вместе с самого детства.
   Так как фамилия Толи начинается с одной из последних букв алфавита, на нем и закончилась официальная часть вечера, которую Витька – главный в их классе заводила и приколист назвал автобиографическим стриптизом.
   Началась часть неофициальная. Девчонки, а одноклассницы – они же всегда девочки-девчонки, взяли Толю в оборот.
   - Толик, и что, так со школьной скамьи все время вместе? И ни разу не расходились, не разводились?
   - Толька, и все это время она у тебя одна? Правда что ли?
   - А Марина знает? И что? И верит? А она? Ну, вы даете!
   Чудачки, нашли тему для разговора. Мало им автобиографического стриптиза, так еще и душевный подавай. А какими скромницами когда-то были в школе… Но женщины, зная стеснительный характер бывшего одноклассника, не унимались. Тут еще и мужики зацепились, вошли в кураж и активно поддержали тему.
   - Ты же по командировкам, говоришь, мотаешься! И нигде, и ничего?
   Словом, достали. Больше всех изгалялся Витька, опять почувствовавший себя душой компании. И задетый за живое Толя вдруг совершенно серьезным голосом, спокойно и твердо сообщил, что его первая школьная любовь, была, есть и останется его единственной женщиной:
   - Да! Успокойтесь и уймитесь! ЕДИНСТВЕННОЙ!
   Все вдруг замолчали и какое-то мгновение смотрели на него совершенно трезвыми глазами. Женщины – кто с интересом, кто с удивлением. Мужчины - с изумлением и недоверием. Слышались отдельные нечленораздельные «м-да», «хм-м», «кхе-кхе».
   Чтобы разрядить обстановку и не заканчивать свое выступление на столь мажорной ноте, Толя попробовал свести разговор к шутке:
   - Как говорил один из юмористов, если у мужчины лысина на затылке, значит, он гуляет. Если на лбу -  умный. Если мужчина лысый, вон, как наш Витя, значит, гуляет, но с умом. А у меня-то, посмотрите, шевелюра на всю башку. Значит, и дурак, и не гуляю.
   Реакция оказалась более чем неожиданной. Приговором прозвучал тихий женский голос:
   - Потому и дурак, что не гуляешь.
   Женщины дружно рассмеялись и захлопали в ладоши.
   Прекратил «избиение младенца» все тот же Виктор, произнеся как-то баском, авторитетно:
   - Ну, старик, ты да-а-е-ешь, - и тут же. - Вот за это надо выпить.
   Застолье вновь стало шумным: зазвенели бокалы, зазвякали приборы.
   Мужчины потеряли к только что так бурно обсуждаемой теме интерес. Женщинам же этого показалось мало. Но, всех отшила Света, одна из самых красивых девочек в классе и самая равнодушная к нему в те далекие школьные времена. Она подошла со своим бокалом и присела рядом:
   - Толик, я хочу выпить за тебя... за вас. За то, что так... такая любовь, оказывается, еще может быть на этом свете.
   Он поддержал тост. Света пригубила свой бокал и поставила рядом с его.
   Рассказала о себе. Живет одна. Вырастила сына. Он сейчас в армии. Дослуживает срочную во Владивостоке. Ждала его этой весной домой, но сын решил остаться там. Нашел себе женщину. Приглашает на предстоящую по дембелю свадьбу. Пишет, приезжай, может, понравится - останешься.
   - А, что, Толя, может, на самом деле махнуть мне в этот самый Владик? Я же сейчас свободная от брачных обязанностей и вполне обеспеченная женщина. Может, найду там себе какого-нибудь капитана дальнего плавания. 
   Толя поднял бокал с пожеланием удачи и счастья. Улыбнулся:
   - Помнишь, Света, на выпускном вечере в школе плакат висел «Доброго пути, выпускники»? А я бы внизу добавил: «И помните, девочки, принцев на белом коне в жизни меньше чем вас». А на вокзалах всех портовых городов – другой плакат: «Милые дамы! Капитанов дальнего плавания у нас на всех не хватит».
   Света с изумлением смотрела на него, стараясь уловить интонацию и понять: шутит одноклассник или мстит за давнее безразличие к его персоне. Положила ладонь на его руку, двумя пальцами передвигающую бокал по столику туда-сюда.
   - Пошли танцевать, философ.
   Лишь вышли на площадку, музыка смолкла. Возникло ощущение неопределенности. И вдруг, словно специально для них: «Там, где клен шумит молодой листвой…».
   Положив руки на плечи партнера, глядя в глаза и плавно наклоняя голову то влево, то вправо спросила:
   - А ты действительно кроме своей Мариночки ни с кем не был? Нет? Толька, так же не бывает.
   - Бывает, как видишь.
   - Глупый, - прижалась, склонила голову ему на грудь. – Вам, мужикам, не понять, что такое женское одиночество.
   И вдруг, отстранившись, совсем другим тоном:
   - А знаешь, когда женщина начинает ощущать одиночество?
   - Когда уходит муж или любимый?
   - Нет. Когда, как в том анекдоте, перестают звонить с предложениями лечь в постель в пять часов вечера, чтобы в семь, как положено приличной женщине, быть дома.
   Толя хмыкнул.
   - Все вы мужики…. Дело не в постели, а в том, что начинаешь понимать: никому ты становишься не нужна…  Ты где сейчас трудишься?
   - В службе безопасности «Атилла-банк».
   - Знаю такой... Ты, самый тщедушный мальчишка нашего класса, стал таким солидным, основательным человеком, - и, опять склонив голову на грудь, произнесла негромко. - С тобой так спокойно. Понимаешь, так хочется быть единственной, не сидеть вечерами одной у стола, на котором стынет ужин, и не ждать, когда твой законный соизволит явиться домой. А он приходит, такой умасленный, глазки блудливые в сторону отводит и губами, все еще припухшими, к тебе тянется…
   - А он-то был единственным?
   - Кто? – отстранилась, посмотрела в глаза:
   - Ну, тот, который умасленным приходил…
   - Ну вот, сейчас узнаю одноклассника… Толька, кто же задает такие вопросы женщине. Тут уж, как в той песне поется, кто у нас не первый, тот у нас второй, - и после небольшой паузы. - Толь, а правда, что после любовницы и жена кажется более желанной, словно другая, новая женщина?
   - Не знаю, не пробовал.
   - Ах, да, извини. Забыла, что ты жене мальчиком достался, мальчиком и умрешь. Слушай, одноклассник, а ты никогда не думал, что будешь делать, если вдруг останешься один? Ну, не морщись, мы же не дети. От сумы, тюрьмы и одиночества не зарекайся.
   - Объявление дам: мужчина, умеющий делать все, кроме денег, согласен на заключение брачного контракта.
   - Хм… По крайней мере оригинально.
   Когда вечер закончился, и началось шумное прощание, Света протянула визитку.
   - Позвони, мужчина, умеющий делать все.
 
    События того вечера пронеслись в голове Анатолия Павловича уже не как предсмертный видеоролик, а как глубоко проанализированная версия. Он набрал указанный на карточке номер телефона.
   - Твоих рук дело? … То, что сейчас по телевизору показывают в передаче «Жди меня»… Да, показали… Ну, спасибо, шутники.
   Положил трубку и начал листать записную книжку. Виктор позвонил сам:
   - Толян, телевизор смотришь? Передачу «Жди меня»? Молодец! Слушай, ты так убедительно настаивал на верности своей школьной подруге и теперешней жене, что никто в это не поверил. Решили устроить вот такую хохму. У меня друзья в Москве. Выслали им твое фото и попросили организовать участие в передаче. Согласись, старик, классный прикол получился.