О сущности народа в её проявлении в бунтах и револ

О сущности народа в её проявлении в бунтах и революциях

Аннотация

Признано, что революция есть скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому. Революция может быть культурной, технологической и социальной. Если с первыми двумя типами революции всё более-менее понятно в плане качественных изменений, то по социальной революции мнения расходятся. И действительно, кажется, что революция, наконец, должна смести угнетателей, но нет – все социальные революции оставляли в итоге угнетателей и угнетенных на своих местах. И никто этот феномен не объяснил.

Ключевые слова: человек, народ, сознание, самосознание, обыватели, население, революция, переворот, угнетатели, угнетённые.,

Какие бы определения не давали социальной революции, ясно одно: она ликвидирует паузу, точнее, застой в развитии общества, обеспечивая тем самым его прогресс, в основном давая больший простор производительным силам в рамках усовершенствованных производственных отношений, подкрепленных соответствующими законами.
В связи с этим, в одной из моих недавних работ (Революция как следствие подъема самосознания на высокий уровень. Журнал «Топос». РФ. 30.08.2023.) было показано, что ряд государственных переворотов, общепризнанных и даже названных революциями, ими не являлись, поскольку никакого отношения к прогрессу не имели, напротив, они приводили к упадку государства. Таковым, например, был Октябрьский переворот 1917 года в России, результатом которого было исчезновение обновленного государства через несколько десятилетий.
Вместе с тем, некоторые перевороты в государственном устройстве, приводили к радикальному устранению стагнации в обществе, обеспечивая сравнительно быстрое общественное развитие. Таковой, например, была, так называемая, революция Мэйдзи в Японии в середине XIX века, приведшая благодаря постепенным реформам к расцвету и укреплению государства. Однако причиной этого прогресса было не недовольство угнетенных угнетателями, а международная обстановка, грозящая превращению гордых властителей этой отсталой страны в захудалых сателлитов развитых стран Запада.
Вообще говоря, традиционная точка зрения на революцию как пик борьбы угнетенных с угнетателями имеет некоторый смысл, поскольку нищета производителей всех материальных благ перед лицом распоряжающихся и пользующихся этими благами властителей не может не приводить, по крайней мере, часть угнетенных к мысли о несправедливости общественных отношений.
Однако за всё время существования цивилизации, исключая последние столетия, происходили отнюдь не революции, а более или менее спонтанные восстания, бунты, различного рода возмущения, в лучшем случае приводившие к смене династий или властных элит, оставляя многочисленных угнетенных в том же, если не в худшем положении.
Если окунуться в исторический экскурс, то сразу же закрадывается некоторое сомнение в позитивности результатов борьбы угнетенных с угнетателями, когда, бывало, побеждали угнетенные, изгоняя или уничтожая прежнюю властную элиту.
Например, после смерти очередного китайского императора Цинь Ши хуанди (конец III века до нашей эры) началось массовое восстание землевладельцев, к которому примкнули и рабы. И надо же, вслед за смертью последнего представителя династии Цинь в 207 году до н. э., всего лишь деревенский староста Лю Бан, который был одним из руководителей борьбы угнетенных с угнетателями, через год после победы восставших стал несомненным угнетателем, провозгласив себя императором и основав новую династию Хань (Старшая династия Хань).
Самый идейный и последовательный большевик, яростный борец за освобождение угнетенных во всем мире, В. И. Ленин, после победы своей партии в результате Октябрьского переворота 1917 года в России стал одним из самых жестоких диктаторов в истории человечества, начав истребление русского народа во славу победы коммунизма во всем мире. И. В. Сталин продолжил это утопическое стремление, истребив крестьянство в России и погрузив ее население в перманентную казарменную нищету. То есть, эти представители угнетенных, ставшие искренними борцами за счастье всех народов на Земле, после своей победы в России превратились в злейших угнетателей собственного народа, что бы ни говорили соответствующие пропагандисты, и какими бы прекрасными целями не руководствовались эти борцы по собственному недомыслию.
Более детально с моей трактовкой необходимости антагонизма в развивающемся обществе можно ознакомиться в работе «Обоснование неизбежности проявления антагонизма в развивающемся обществе» (см., напр., журнал «Топос». РФ. 10. 10. 2023).
Отметим так же, что понятие «народ» является довольно размытым как с позиции исторического формирования населения той или иной страны, так и непременной неоднородности населения в силу биологических и социально-экономических причин.
Например, о населении любых стран, в том числе и слаборазвитых можно говорить только то, что его объединяет отнюдь не территория, как считается многими, которая может меняться и даже исчезать (евреи), а культура, основы языка, законы, этические нормы, способы управления, общения через религию и т.п.
Все эти особенности, характерные и для населения слаборазвитых стран, правда, так же слабо развиты, но, тем не мнее, они позволяют населению осознать свое общее существование, сводящееся к определенному взаимодействию, вызванному особенностями проживания тут или там, которые способствуют торговле или рыболовству, либо охоте, либо тому и другому и т. д.
Объединить эти характерные особенности можно термином коллективистское «самосознание», которое для населения в целом и по частям для различных сообществ и государств может существенно отличаться по уровню – культурному и управленческому.
Поэтому утверждать, что в странах со строем, близким к родоплеменному проживает народ, бессмысленно, так как в этих странах находится, напротив, довольно-таки разнородное население, объединение которого только намечается всего лишь в народность.
Однако слаборазвитые страны характерны тем, что почти всё их население занято не слишком производительным трудом и промыслами из-за их технологического отставания. Оно в основном неграмотно и мало на что способно, кроме простейших занятий, обеспечивающих выживание. И только несколько процентов населения приходится на властную элиту, чиновников, силовиков и прочую обслугу высшей власти.
Что же происходит с развитием этих сообществ?
Растущий технологический прогресс освобождает всё больше и больше население, занимающегося непроизводительным трудом, переводя его более всего в сферу обслуживания, а также в работников умственного труда, таких как учителя, врачи, техники, инженеры, управленцы, бизнесмены разного рода – от мелких самозанятых до владельцев крупных предприятий.
Поэтому людей, занятых малопроизводительным или однообразным трудом, становится всё меньше, но ненамного, поскольку в настоящее время даже в развитых странах эта часть населения, занята, как правило, трудом ради заработка, а не для удовольствия. Вместе с безработными, домохозяйками и пенсионерами это население составляет не менее 80% от всего населения страны.
Всю эту разнородную массу принято обозначать термином «народ», возможно потому, что почти все люди, представляющие эту массу, являются зависимыми от правящей элиты или даже притесняемыми ею. К тому же, эта элита действует, в сущности, в своих интересах, например, объявляя войны, организуя финансовые кризисы, проводя выгодные для себя реформы, всемерно обогащаясь, и никого не спрашивая при этом, несмотря на провозглашенный ею демократический строй с парламентом и прочими объединениями и партиями, претендующими на представительство от народа.
Однако к этому народу властная элита с пристыкованными к ней прислужниками в лице судебных властей, военизированных подразделений, депутатов, чиновников и т. п. отношения не имеет, паразитируя на нем.
Конечно, из этого народа с течением времени выделяются не только паразиты, но и недовольные власть имущими, которые объединяются в, так называемую, неформальную оппозицию властям, а также лица, способные к творческой деятельности, которая, собственно, и обеспечивает прогресс как технологический, так и культурный. Немалую лепту в это вносит образовательный процесс, который, конечно, не производит таланты, но разделяет значительную часть людей по интересам и способностям, которые они могут проявить, правда, в зависимости не только от интересов и способностей, а от сложившейся обстановки, а она, как правило, диктует не предоставление возможности получения удовлетворения от интересной работы, а получение хоть какой-то работы.
В этом представлении народа как большей частью массы обывателей смысл понятия демократии превращается в фарс, так как нет ничего проще, чем обмануть обывателя, увлечь его к несбыточному, пообещать ему бог знает что только для того, чтобы оставить себя у власти. И этот обыватель в большинстве своем всегда проголосует за наиболее хитрого и находчивого обманщика, который тут же до следующих выборов забудет про свои обещания.
Поэтому демократия есть не более чем наиболее ловкий обман недалекого обыватели, всё еще надеющегося на лучшую жизнь, которая на самом деле становится всё хуже, но он терпит потому, что верит в демократические ценности, которых никогда не было и не будет, о чем еще давным-давно говорил великий Платон: ««Демократия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей… Казалось бы, это лучший государственный строй. Словно ткань, испещренная всеми цветами, так и этот строй, испещренный разнообразными нравами, может показаться всего прекраснее… демократический строй, высокомерно поправ всё это, нисколько не озабочен тем, от каких кто занятий переходит к государственной деятельности. Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаруживал свое расположение к толпе… В демократическом государстве только и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государстве стоит жить тому, кто свободен по своей природе… такое ненасытное стремление к одному и пренебрежение к остальному искажает этот строй и подготовляет нужду в тирании… граждан, послушных властям, там смешивают с грязью как ничего не стоящих добровольных рабов, зато правители, похожие на подвластных, и подвластные, похожие на правителей, там восхваляются и уважаются как в частном, так и в общественном обиходе. Разве в таком государстве не распространится на всё свобода?.. душа граждан делается крайне чувствительной даже по мелочам: всё принудительное вызывает у них возмущение как нечто недопустимое. А кончат они, как ты понимаешь, тем, что перестанут считаться даже с законами – писаными или неписаными, - чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем не было над ними власти… именно из этого правления, такого прекрасного и по-юношески дерзкого, и вырастает, как мне кажется, тирания… когда появляется тиран, он вырастает именно из этого корня, то есть как ставленник народа… Имея в руках чрезвычайно послушную толпу, разве он воздержится от крови своих соплеменников?» (Платон. Диалоги. Государство, книга VIII. Собрание сочинений. М., 1994).
Как бы то ни было, в отличие от слаборазвитых стран, уровень самосознания населения в более развитых странах с образованным населением в целом повышается, но это повышение большей частью относится к работникам умственного труда, а основная масса трудящегося населения остается в ранге, так называемых, обывателей.
Это именно та часть населения, которая не сумела вырваться по разным причинам из монотонного или неинтересного, либо безынициативного труда ни в элиту, ни в ее обслугу, ни в креативную прослойку несмотря на то, что часть этих людей может быть неплохо образована и нести достаточно сложные трудовые обязанности в качестве врачей, учителей или инженеров.
Иначе говоря, все они обречены на обыденщину невзирая на то, что у части из них могут быть неплохие способности, но они не находят применения и быстро девальвируются за ненадобностью. Почти все они с течением времени свыкаются со своим незавидным положением, и пытаются улучшить свое собственное благополучие, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни. Обыватели не испытывают стремления к новому за счет собственных усилий, добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.
То есть их неудовлетворенность жизнью, которая довольно инертна, исходит из животной составляющей сознания, которая, как известно, стремится только к улучшению питания, комфорту, доминированию в собственном окружении, а также приятному времяпровождению, включая и размножение. В результате, уровень их самосознания, которое предназначено, казалось бы, стремиться к чему-то выдающемуся, не отличается высотой.
Обыватели, составляющие основную массу населения, в настоящее время представлены в основном пенсионерами, домохозяйками, работниками сферы обслуживания, мелкими клерками, работниками сельскохозяйственного сектора экономики и предприятий, производящих то или иное оборудование, и прочими работниками, не обремененными решением значительных задач, сложных проблем, изобретением нового или разгадкой тайн бытия.
Отсутствие, как правило, должного уровня образования и воспитания, не позволяет обывателям массово пользоваться социальными лифтами и ставить перед собой высокие цели: подобная унылая и беспросветная жизнь, соответствующая неразвитости самосознания масс, а значит, и ее внешнему выражению в личности, отнюдь не способствует превращению всей этой массы людей в сообразительных, образованных, культурных, креативных, энергичных и коммуникабельных субъектов.
Поэтому эта категория населения и носит такое название, хотя некоторые общественные деятели называют обывателей народом, видимо, из–за их подавляющей численности в общей массе населения.
Конечно, сведение большей части трудящихся к обывателям, не приведет читателей в восторг, но такова жизнь, и такова статистика.
Вряд ли соображение, касающееся обывателей вообще, опровергают слова Ф. М. Достоевского о французских обывателях, которые можно распространить безошибочно на всех нынешних индивидов той же породы: «Французы, ей-богу, такой народ, от которого тошнит. Вы говорили о самодовольно наглых и говенных лицах, свирепствующих на наших минералах. Но клянусь Вам, что тут стоит нашего. Наши просто плотоядные подлецы, и большей частию сознательные, а здесь он вполне уверен, что так и надо. Француз тих, вежлив, но фальшив, и деньги у него – всё. Идеала никакого. Не только убеждений, но даже размышлений не спрашивайте. Уровень общего образования низок до крайности (я не говорю о присяжных ученых. Но ведь тех немного, да и, наконец разве ученость есть образование в том смысле, как мы привыкли понимать это слово?» (Библиотека Митюшева. Путевые заметки. Франция. Фёдор Достоевский. Письма. «Зимние записки о летних впечатлениях». Н. Н. Страхову. 26 июня (8 июля) 1862 года. Париж.)
И далее, в другом письме: «Вообще буржуа очень не глуп, но у него ум какой-то коротенький, как будто отрывками. У него ужасно много запасено готовых понятий, будто дров на зиму, и он серьезно намеревается прожить с ними хоть тысячу лет… …И какое ко всему равнодушие, какие мимолетные, пустые интересы. Мне случалось в Париже бывать в обществе, в доме, где в мое время перебывало множество людей. Точно все они боятся и заговорить о чем-нибудь необыденном, о чем-нибудь не так мелочном, о каких-нибудь всеобщих интересах, ну там о каких бы то ни было общественных интересах. Тут не мог, мне кажется, быть страх шпионов, тут просто все разучились о чем-нибудь мыслить и говорить посерьезнее.» (Там же. 1863 год)
Однако даже такая жалкая жизнь обывателям, бывает, не удается вследствие наглости и притеснений правителей, которая доводит их до крайней степени возмущения из-за невозможности существовать в такой ситуации. Тогда разражается бунт, который, бывает, приводит к сносу правящей элиты, судя, например, по сохранившимся хроникам древнего Китая, но никак не влияет на положения угнетенных обывателей, которое иногда становилось еще хуже при новой династии (см., напр., мою работу «Движущая сила и источник развития человека и его сообществ». Глава 6. 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru)
Аналогичную роль обыватели играют ныне в слаборазвитых странах. Более того, внешние силы, понимая биологическую и социальную слабость обывателей, возбуждают их на, так называемые, «цветные революции», от которых им толку мало, но результат для внешних сил может быть значительным. В качестве примера можно привести «цветные революции» в ряде арабских стран, Грузии, Украине.
Любопытно, что социальные революции, действительно, существенно ускоряя общественное развитие качественными изменениями в самом обществе, меняя властную элиту на более приемлемую для реализации происшедших изменений в технологиях и культуре, производятся как финальный аккорд борьбы неформальной оппозиции с властной элитой, идеология которой уступает новым идеям оппозиции, но обыватели, как правило, сторонятся этой борьбы, занимая сначала выжидательную позицию.
Конечно, эти идеи доступны в основном людям образованным, но массы в итоге склоняются к ним в упрощенном изложении пропагандистов оппозиции, поскольку ими владеет невозможность существовать в прежних отношениях, подкрепленная ненавистью угнетенных к угнетателям и надеждой на лучшее будущее в новых условиях.
Другими словами, можно сказать, что революция отличается от переворота или бунта превосходством новых идей неформальной оппозиции над идеологией властной элитой с признанием этих идей массами, благодаря чему самосознание неформальной оппозиции властной элите в ее альтруистическом выражении наконец находит согласие с крайней степенью неудовлетворенности животной составляющей коллективистского сознания масс, совпавшей в данном случае и с неудовлетворенностью их самосознания уже несколько более высокого уровня, чем ранее, возмущенных невозможностью нормально существовать в создавшейся ситуации, и возложивших свои надежды на новые лозунги оппозиции.
В свою очередь, уровень самосознания растет не сам по себе, а является продуктом достаточно высокой степени культурного и технологического развития общества, в ходе которого происходит взаимовлияние обоих факторов друг на друга.
Поэтому революционные события отсутствовали, например, при трансформации рабовладельческого строя в феодальный, которой соответствовал длительный процесс осознания активной частью населения бесперспективности рабского труда, вводящим общество в застой, как для самих рабов, так и для развития технологий, Стало быть, для того чтобы труд приносил больший доход, его надо было в определенной степени освободить, то есть заинтересовать работников в результатах труда, что и произошло с течением времени постепенно.
Как бы то ни было, но плоды революции получает дорвавшаяся наконец до власти новая элита, ее союзники и обслуга, тогда как трудящиеся, относящиеся в основной своей массе к обывателям, получают, в лучшем случае, жалкие подачки, не избавляясь от угнетения, которое со временем при капитализме даже усиливается, несмотря на утверждения его пропагандистов о произошедшем освобождении труда.
Более того, вследствие консерватизма, замкнутости в своем мирке, отсутствия ярко выраженных интересов к внешнему миру, обыватели легко поддаются пропаганде. Они могут стать в определенный момент патриотами, в другом случае, ненавистниками всего инородного под влиянием соответствующей пропаганды. То есть обыватели легко поддаются обману, и даже распознав его, как правило, мирятся с ним.
В результате, эта среда является основным источником, поставляющим «пушечное мясо» на поля сражений, не осознавая сути войны, но с энтузиазмом участвуя в ней, хотя Дарданеллы или Европа им «не светят».
Обыватели так же с необыкновенной яростью участвуют в гражданских войнах, если их запалить соответствующей идеологией, поскольку, как известно, не слишком развитый мозг предпочитает не углубляться в проблему, а воспринимать готовые простые объяснения происходящего, чему способствует низкий уровень самосознания обывателя в плане альтруизма, над которым доминирует животная составляющая сознания, всегда готовая отнять у слабого добычу.
Кроме того, обыватели являются типичными конформистами даже в том случае, когда они понимают происходящее.
Примером этого является подавляющая часть населения развитых стран, уровень жизни которых сравнительно высок, но он достигается большей частью благодаря неравноправным отношениям со слаборазвитыми странами, которых грабят различными способами развитые, отдавая часть награбленного своим обывателям, никоим образом не выступающих против этого.
Однако обыватель, которым владеет в значительной степени животное сознание, умеет терпеть и приспосабливаться, подобно животному, ко всему, лишь бы его не лишали самого необходимого – пищи, простых удовольствий, грядок за городом или на селе, дешевого автомобильчика и смартфонов, в которых можно увидеть даже на ходу что угодно.
Другими словами, все обыватели ориентируются в основном на собственный рассудок и опыт: занятые собой и собственным благополучием, они не стремятся ни к «высоким», ни к «низким» целям, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни, в которой неприятности желательно видеть только на экране монитора. Обыватели не испытывают стремления к новому за счет собственных усилий, добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.
Таким образом, основная часть населения любой страны, которую именуют народом, есть не более чем обыватели, равнодушные ко всему тому, что их не затрагивает.
Но доводить обывателей до крайности чревато для любой власти. Ярость их становится неописуемой, животной, и они сносят всё на своем пути, особенно в том случае если они распознали обман, приведший их к этой крайности.
Любопытно также, что, так называемая, интеллигенция (см., напр., мою статью «В чем истинное отличие интеллектуалов от интеллигенции?». Журнал «Топос». РФ. 02.09.2022.), в которую зачисляют всех работников умственного труда, в основном имеет обывательскую сущность, поскольку она зависит от власть предержащих, получая соответствующее содержание за работу по четко выделенным направлениям в здравоохранении, образовании и остальных сферах обслуживания населения, хотя и скрывает свою настоящую принадлежность к обывателям, но ее поведение, кроме неформальных оппозиционеров властям, всегда демонстрирует ее обывательскую суть тем, что она уступает, - а этот факт демонстрирует вся известная история, - властные полномочия, предоставленные ей взбунтовавшимся народом например, экстремистам в виде большевиков, либо кандидатам в диктаторы, какими были и Бонапарт, и его племянник Наполеон III, либо очередной клике приближенных к власти, как это случилось в России после развала СССР.
Остальное население делится на основную паразитическую группу в лице властной «элиты», которой сопутствует разнообразная обслуга, как идейная, так и защищающая ее; прослойку неформальных оппозиционеров властной элите; креативных личностей; деловых людей (бизнесмены, банкиры, управленцы); экономистов; представителей армии; представителей криминалитета разного рода. Последние есть не более чем открытые паразиты, зеркально отражающие властную элиту, отбирающие у населения то, что не успела или не смогла захватить властная элита.
Именно с ними властная элита, исключая, конечно, неформальных оппозиционеров власти, и криминалитет, прежде всего, делится награбленным.
Тем не менее, несмотря на вопиющую несправедливость таких отношений, развитие общества в подобной технологической цивилизации идет полным ходом, не теряя ускорения до точки сингулярности, в которой собственное время цивилизации схлопывается, и она распадается (см., напр., эссе «К вопросу о причине возникновения государства». Низовцев Ю. М. Журнал «Топос». РФ. 16. 01. 2023).