Про любовь и адреналин

Мы с Олей возвращались с лесной прогулки. Встреча с лесом всегда была большим праздником.
Подальше от городского шума в благостной тишине под пение птиц и журчание речки душа отдыхала, наполняясь гармонией и покоем.
Идиллию эту, однако, время от времени разрывали звуки мотоциклов, давая нам пищу для рассуждений о том, что же находят эти лихие, перемазанные грязью ребята, мчащиеся с грохотом по лесному бездорожью на своих сверкающих металлических конях, надолго оставляя после себя едкий запах гари в напоённом ароматами лесных цветов воздухе?
И ответ на этот вопрос мы находили один – адреналин!
Молодые организмы, испытавшие хоть раз головокружительное ощущение опасности, уже не устраивала тихая размеренная жизнь.
И к приключениям, позволяющим вновь испытать кипящий в крови загадочный адреналин, эти лихачи испытывали тягу, если хотите, любовь…

Рассуждая таким образом, мы с подругой поднимались к ограде с обратной стороны Ботанического сада по узкой тропинке, петляющей в густой траве и кустарнике.
С одной стороны дорожки были завалы поломанных когда-то ураганом деревьев.
И именно оттуда вдруг послышался хруст ломаемых, явно не птичкой, веток. 
Мы приостановились и переглянулись, отгоняя мысль, одновременно пришедшую в наши головы. Оживлённая наша беседа замолкла, и мы молча осторожно продолжили свой путь. В кустах совсем рядом раздался глухой рык.

Время стало течь медленно, издавая особый тошнотворный запах страха… Постояв немного в нерешительности, мы двинулись вперёд.
И тут в нашу сторону было сделано резкое и мощное атакующее движение показавшейся через кусты метрах в полутора тёмной хрюкающей туши… 
Перед глазами мгновенно вспыхнуло изображение одной из красивейших скульптур Эрмитажа «Гибель Адониса»: прекрасный юноша с искажённым от боли и страха лицом, вздымающий к небесам руку за помощью, в ногу которого вцепился дикий вепрь…

Ну, здравствуй, Адреналин! Мой истошный визг оглашал окрестности. Впереди бежала Оля и, как ей казалось, рычала по-медвежьи.
По её разумению, кабан обязан был бояться медведя.
По моему разумению, кабан может и должен был бояться медведя, но не Олю. Оттого я резво мчалась вслед за подругой, пока видение повисшего на моей ноге вепря не рассеялось окончательно, и мы со спутницей не остановились перевести дух.

Но тут совсем рядом из кустов вновь послышался хруст, и мы с Олей испуганно посмотрели друг на друга: «Он уже здесь?» Но сказка про черепаху, обогнавшую зайца, не зря была прочитана в детстве.
Она и подсказала ответ: в кустах хозяйничал второй зверь. И веточки он ломал более изящно, без агрессии и страха.
Похрюкивая от удовольствия, он хрумкал выкапываемые из земли клубни. Да и нечего было бояться, если рядом находилась надёжная охрана.
Вот отчего кабан, обладающий уникальным обонянием и чрезвычайной осторожностью зверь, изгнал нас со своей территории. 
Просто он любил свою Хрюшу и, очертя заросшую щетиной голову, отважно бросился защищать любимую. А Хрюша любила сладкие корешки, растущие вдоль лесной дорожки.

Вот такая история про адреналин, про любовь и любовь к адреналину.