Аромат свежего хлеба

У Антуана де Сент-Экзюпери есть такие слова о воде: «Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобою наслаждаешься, не понимая, что ты такое…Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь». Сегодня же я собираюсь говорить о хлебе. Но таких красивых слов о нем не знаю, хотя и к нему вполне подойдут слова из последнего предложения высказывания Сент-Экзюпери, а именно «ты и есть жизнь». Знаю десятки пословиц разных народов о хлебе: «хлеб – всему голова», «хлеб в пути не в тягость», «хлеб – дар божий, отец, кормилец», «будет хлеб – будет и песня» и другие.
К слову «хлеб» можно подобрать много определений: ржа-ной или черный, пшеничный или белый, свежий, горячий, черствый и другие. Есть достаточно фразеологизмов о хлебе, таких, как: хлеб да соль, хлеб-соль водить с кем-нибудь, хлебом не корми, свой хлеб есть, и то хлеб… Но все это не то. Почти так же можно говорить и о картошке. А мне надо что-то очень весомое сказать о хлебе.
Выйдешь из дому рано утром и пойдешь от берега моря по правой стороне улицы, где остановка маршруток №№ 16 и 23. Не успеешь пройти от магазина «Караван» вверх двадцать – тридцать шагов, как сразу почувствуешь приятный душистый запах (как бы вернее сказать?)… выжженного жнивья. Еще метров тридцать – на раскрытой стеклянной двери надпись «свежий хлеб».
Аромат свежего хлеба сопровождает тебя до самого парка, и ты на минутку присядешь на первую же скамейку и мыслями уходишь в далекое детство, в то время, когда были еще живы твои отец, мать и бабушка. Отца дома почти не бывало: он бывал то ли на отгонных пастбищах в Ногайской степи, то ли далеко в высокогорных районах, на летних пастбищах. Дома всем заправляла бабушка.
Еще не время обедать, но мы, дети, уже голодные. «Бабушка, кушать хотим»,- не терпится нам. «Подождите, милые,- говорит она,- уже ваша мать должна придти со свежим хлебом.
Давно пора ей вернуться». Потом добавляет: «Если, конечно, в кари не собрались эти сороки» (сороками бабушка называла слишком болтливых женщин).
Здесь я должен буду объяснить, что такое «кари». В «Русско - даргинском словаре» это слово по-русски дается как «пекарня». Я же скажу: «маленькая пекарня», рассчитанная печь одновременно лишь два-три круглых тонких хлеба или чуду. Их строили на дворе дома одну на несколько семей. Женщины ходили туда со своими дровами, чтобы топить, и надолго засиживались там, рассказывая друг другу разные истории. Для женщин кари было то же, что для мужчин годекан. А у женщин была еще одна «академия наук». Они во множестве собирались около двух колодцев в селе, нижнего и верхнего. Кувшины же, давно полные воды, «отдыхали» на каменной лавочке рядом, дожидаясь, пока не обменяются «сороки» всеми последними известиями на земле.
В нашем селе рассказывают, как одна молодая женщина очень ловко успокоила мужа, который с утра надулся на нее за то, что она долго не возвращалась от колодца, и он опоздал из-за этого на работу. Вот она, эта история. Али утром встал очень рано с тем, чтобы вовремя приехать на работу в районный центр, до которого было почти десять километров. Как обычно, натощак решил выпить кружку холодной воды, но кувшина на месте не было. «Жена сходила за свежей водой,- догадался он,- и скоро вернется». Сельский колодец находился в двадцати шагах от их дома. Она точно туда и ходила.
Но не так-то было! Прошли десять минут, которых молодой женщине вполне хватило бы для того, чтобы сходить к колодцу, набрать кувшин холодной воды и вернуться домой. Прошли двадцать минут, тридцать… Али мечется по комнате: он, точно, опоздал на пятиминутку, которую проводил с подчиненными в каждый понедельник. Прошел час. И вот появляется она, улыбающаяся, довольная: видимо, очень интересная была беседа у колодца. Посмотрела на мужа и поняла: надо как-то выйти из создавшегося положения.
Очень умная, видимо, была женщина, ибо, ловко схватив кружку и налив туда воды из полного кувшина, говорит: «Как же я устала, и всю дорогу шла одна туда и обратно». «Отчего же ты устала? От хабаров?» - хотел было накричать на нее взбесившийся муж. Но женщина опередила его: «Я же ходила к роднику «Мерениц». Выпей, милый». С этими словами она, широко улыбаясь, протянула мужу кружку воды.
Разве может дибгашинец обижаться на жену, которая но-сит воду из родника «Мерениц», что находится далеко за селом и, действительно, славится в округе своей водой. «Шарабшин»,- говорят у нас о такой воде. И цены нет той женщине, которая каждый день ходит к этому роднику.
Первую кружку Али выпил залпом, как водку пьют, попросил вторую и стал пить мелкими глотками, как пьют, смакуя, вы-держанные драгоценные вина. Потом глубоко выдохнул и сказал: «Вот это, действительно, шарабшин! Спасибо тебе, жена». Об этой истории говорят по-разному. Я же рассказываю по тому варианту, в каком ее слышал. Как говорится, за что купил, за то и продаю.
Мать моя покойная тоже любила хабары и часто надолго задерживалась в кари, за что ей доставалось от бабушки. Она еще не входила в дом, около ворот болтала с соседками, но до нас уже доносился ни с чем не сравнимый запах горячего хлеба.
Бабушка наливает в миску из бурдюка кислое овечье молоко, густое, как сметана (на нашем диалекте «маццала чишин»). Мы макаем в него горячий пшеничный хлеб и едим. Этого добра у нас дома всегда хватало: из-под железной койки в задней ком-нате всегда выглядывали не меньше двух полных бурдюка с чишином и бурдюк овечьего сыра, ибо отец наш был старшим чабаном одной из многочисленных колхозных отар.
Рассказывают, что один наш чабан ехал с горных пастбищ домой на побывку и по дороге остановился у своего кунака-кубачинца, чтобы проведать его семью и немного отдохнуть. Чтобы дать отдохнуть и лошади, снял с нее груз, что составлял
себя. После отдыха, когда уже прощался с гостями, он оставил им несколько кусков сыра и полную трехлитровую банку густого молока. Говорят, кубачинец не доел это молоко до конца и велел жене выбросить его вместе с банкой: макая в чишин, его дети съедали за раз целых три круглых хлеба вместо одного. А это было большим убытком в их скромном семейном бюджете.
От овечьего сыра и макалки (так называли мы такое молоко по-русски) исходил аромат альпийских лугов и высокогорных источников студеной воды. Сейчас бы мне одну литровую банку этого молока! И жена сделала бы из него десять литров настоящей горной макалки, временами добавляя в него по литру коровьего молока, что продается у нас на улице. Здесь главное умело сохранить запах гор.
Вот куда занесла меня хлебопекарня напротив дома №57 «А» на улице Лаптиева в Редукторном поселке.
То было мое детство.
Она же уводила меня еще в мою молодость. Как уже говорил в одном своем рассказе, я некоторое время работал грузчиком на рыбоконсервном заводе. Иногда мы брали на обед там же на заводе кильку и буханку горячего хлеба. Я, правда, не помню, откуда брался здесь горячий хлеб, то ли из хлебозавода № 2, который находился в том же районе, то ли пекли его в самом Махачкалинском рыбоконсервном комбинате. Я только помню его запах, смешанный с запахом жареной кильки, и такой приятный, что… Нет слов в русском языке, которыми можно было об этом сказать.
Где теперь наш рыбоконсервный завод и наша самая дешевая в стране каспийская килька в масле, в томатном соусе или пряного посола? О, Всевышний! Голова закружится, как вспомню все это.
Теперь же, когда я, как мог, уже выразил свое отношение к воде, хлебу, кильке, кислому овечьему молоку и сыру, к женщинам в ауле, увидел как наяву мать и бабушку, вспомнил свое детство и молодость, позвольте мне сказать еще два слова о себе.
Сын, жена и соседи несколько раз говорили о том, что со-всем рядом с нами открылась пекарня, где каждый день с самого раннего утра продается свежий пшеничный хлеб по двадцать рублей за буханку, где есть и ржаной хлеб, различные булки. Я об этом знал и без них: чувствовал аромат, слышал запах горя-чего хлеба. Но проходил мимо пекарни.
Скажите мне, пожалуйста, мог ли я поступать по-другому, если уже больше года брал хлеб в маленьком магазинчике на первом этаже нашего дома? Пусть здесь хлеб стоит немного до-роже: они ведь не пекут сами, тоже покупают. Пусть он не всегда бывает свежим: им таким его привозят. И вдруг я перестаю у них его покупать. Не придет разве ей, этой женщине, что держит магазин, в голову такая мысль: что они, наши соседи, больше хлеба не едят что ли? Конечно, придет. И…как я посмотрю ей в глаза при встрече?
Но уже месяц прошел с тех пор, как я почти каждый день, возвращаясь домой с прогулки в полвосьмого утра, захожу в эту новую пекарню, здороваюсь с симпатичными молодыми женщинами и покупаю буханку горячего хлеба и булочку с повидлом для Даника (его вы уже знаете по моим рассказам: это мой трех-летний внук). Сразу же на улице сую буханку за пазуху (хлеб, на самом деле, очень горячий) и, робко оглядываясь (а вдруг кто из соседей увидит), быстро захожу в свой подъезд.
Поверьте, только божественный незабываемый аромат свежего хлеба заставил меня поступать вопреки своим человеческим принципам.
2015 г.