Живи и помни

Я часто задумывался над вопросом, откуда они берутся эти так называемые дезертиры, уклонисты и прочая нечисть, именно тогда, когда их не должно быть. Откуда их столько взялось в нашем обществе в годы Великой Отечественной войны?
По закону в годы войны за дезертирство было предусмотрено наказание – высшая мера. Однако угроза расстрела не препятствовала нарушению закона. Первый случай дезертирства был зафиксирован уже 1 июля 1941 года на Оренбургской желез-ной дороге, когда новобранец спрыгнул с движущегося военного эшелона. И оно же, дезертирство, имело место до самого конца войны. Всего же за годы войны за дезертирство было осуждено почти миллион человек, расстреляно более 150000.
Как одну из основных причин дезертирства называют рас-кол в обществе, порожденный Октябрьской революцией. Пострадавшие от советской власти не хотели гибнуть за интересы своих врагов-большевиков. Мне рассказывал один уважаемый в нашем селе человек маленькую историю о своем отце. Гусейн говорил, что еще юношей повесил в комнате на стене портрет В.И. Ленина. Отец же его содрал со стены этот портрет. Сын вешал все новые портреты – отец опять же сдирал их.
«Я бы понял отца,- говорил Гусейн,- если бы у него было много скота или земли и их конфисковали. Нет же. Отец мой и дед были простые уздени – вольные землепашцы. Ленин и революция для них сделали только хорошее».
Кара-Багомеда (так звали отца Гусейна) я тоже помню хорошо. Его ни в коем случае нельзя было назвать пострадавшим от революции или идеологическим противником большевизма. Единственно верным объяснением тому, что он, может быть, не любил Ленина и большевиков, думаю я, является их атеизм.
Были уклонисты от несения воинской повинности по мировоззренческим или религиозным мотивам. Но к нам и это не под-ходит. По нашему вероисповеданию считается священным дол-гом умереть, защищая свою Родину.
152
Может быть, тяжелая обстановка и бюрократические зло-употребления создавали почву для антисоветских настроений? Нет! Я не согласен и с этим. Горцы привычны были терпеть и голод, и холод, если нужно. И бюрократов-начальников здесь в годы войны почти не было.
Если эти причины дезертирства для горцев не приемлемы, абсолютно исключается тогда последняя и основная причина: страх за собственную жизнь. Примеров проявления героизма, когда это касалось защиты Отечества, в истории Дагестана было много. Это и разгром армий Тимура и Надир-шаха, и истребление отрядов армии Деникина. И потому из-за страха быть убитым у нас, наверное, мало кто дезертировал.
Великая Отечественная война была для дагестанцев мери-лом единения народа, готовности отстоять свою свободу и честь, защитить Родину. На фронтах ВОВ участвовало свыше 158 тысяч дагестанцев. Более 90 тысяч из них не вернулось с полей сражений. Сражаясь на полях той войны, 57 дагестанцев стали Героями Советского Союза, двое – героями России и 7 человек полными кавалерами ордена Славы. И еще десятки тысяч дагестанцев-участников войны награждены орденами и медалями.
Я много слышал о случаях дезертирства у нас в горах. Эти случаи идентичны тому первому случаю, зафиксированному на Оренбургской железной дороге. Отец не раз вспоминал, как их забирали на войну. «Посадили нас, в большинстве своем неграмотных или малограмотных людей, на товарные вагоны и повезли от железнодорожной станции Мамедкала на Север. И сразу же пошел слух о том, что немец уже совсем близко и Гитлеру приготовили в подарок породистого скакуна. Не доезжая до станции Каякент, новобранцы стали прыгать с движущегося эшелона. Я тоже собрался было последовать их примеру, как меня схватил за руку мой двоюродный брат Муса и не дал прыгнуть»,- рассказывал он. По его словам, Муса сказал ему так: «На все воля Аллаха. Суждено нам жить – вернемся и будем жить, а если нет, тогда погибнем». Многие, услышавшие его слова, тоже не стали прыгать.
С ними был еще один двоюродный брат моего отца – Хасбулат. До войны он был старшим чабаном колхозной отары, что значит бригадиром. Рассказывают, что в той отаре чабанам приглянулась одна жирная ярочка. Чабаны говорят бригадиру: «Скоро нас заберут на войну. Давай зарежем эту ярочку на хин-кал». Хасбулат же не дал согласия на это. И на Дальнем Востоке, где они проходили курс молодого бойца, как рассказывал мой отец, Хасбулату друзья часто с упреком напоминали о той ярочке. Они не всегда бывали сыты и говорили тогда так: «Сейчас бы сюда хинкал с курдюком той овцы».
Конечно, овец колхоза Кирова не убавилось бы из-за той ярочки (в колхозе их было в то время несколько тысяч). Но где теперь тот колхоз и те овцы? Много ли досталось при их дележе единственному сыну того бригадира ОТФ?
Получается, что вера наша не признает ни дезертирства и ни равнодушия к общественному добру: один верующий не дал своим близким прыгнуть с поезда и уйти в бандиты, а другой верующий не дал друзьям зарезать одну колхозную овцу.
Муса и Хасбулат так же, как и еще двадцать шесть моих односельчан, остались на полях сражений Великой Отечественной войны.
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей...
Летит, летит по небу клин усталый –
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый –
Быть может, это место для меня! – писал Поэт.
И думаю я, что именно в этом клине журавлей тоже нашли свое место мои односельчане, чьих могил не хватает на кладбище аула Дибгаши.
Да, конечно, были из наших сел и поверившие в то, что «Гитлер рядом и ездит он на белом коне» и потому спрыгнувшие с эшелона и ставшие бандитами.
154
Дезертирами из сел, составляющих колхоз имени Кирова, были единицы, и, говорят, они не давали настоящим бандитам грабить груженые подводы с колхозным добром, едущие с кутана в родное село. Они сами вместе с женщинами и детьми при обозе сопровождали их до самого села. Большинство из них сдались властям и вернулись на фронт.
Был из моего села и один участник ВОВ, служивший в войсках НКВД и всю войну воевавший с дезертирами в нашем тылу и целый год после войны с бандеровцами на Западной Украине. Если бы он мог пожить еще немного, чтобы застать нынешние со-бытия на Украине, с каким бы азартом рассказывал он нам теперь, кем были отцы и деды тех сегодняшних украинских фашистов! А он любил рассказывать..
Звали его Маммаев Гаджи. После войны он много лет работал учителем и директором школы. Школьники любили его слушать, когда он рассказывал именно о том, как ловили банди-тов.
И еще он рассказывал один интересный случай. Это было в самом конце войны. Шел Гаджи Юсупович по платформе железнодорожной станции в Харькове. Прямо на асфальте лежали раненые. «Глаза мои остановились на одном сильно заросшем черными волосами лице. Тело же его было в бинтах. Мне показа-лось, что знаю я этого бойца, и потому специально несколько раз проходил мимо него. Наконец, подхожу к нему и, наклонившись, спрашиваю, кто он и откуда… Это был твой отец, Мурад»,- говорил он.
Гаджи Юсупович, прощаясь, дал своему односельчанину бутылку молока и буханку ржаного хлеба (Об этом случае их правнук по отцу и внук по матери мой бывший ученик Магомед к 65-летию Великой Победы написал конкурсную работу и занял 1-е место в районе). Потом, уже в мирное время, Гаджи Юсупович несколько раз напоминал мне об этом случае и говорил в шутку, что выжил мой будущий отец в той войне исключительно на его харчах.
155
И, наконец, подводя итоги сказанному выше, хочу подчеркнуть, что случаи дезертирства в горных районах Дагестана имели место из-за недостаточно хорошо поставленной политграмоты среди полуграмотного сельского населения.
Проблеме дезертирства среди военнослужащих посвящается повесть В. Распутина «Живи и помни». Идет последний год войны. Герой повести Андрей Гуськов, не вернувшись из госпиталя в свою часть, поехал в родное село к молодой жене. Он ре-шил, что Настена его поймет. Они долго встречаются тайком от всех, даже от родителей мужа. (Говорят, такие случаи, действительно, имели место в жизни).
Как говорится, рано или поздно все тайное становится явным. Настена забеременела. Свекровь выгоняет ее из дома. А девушка не может раскрыть тайну и выдать мужа. Война кончилась. А Андрей все прячется ото всех, думая только о своей шкуре. Настена же не могла жить с таким позором и решилась на самоубийство.
По замыслу писателя, наверное, это Настена про себя в сердцах крикнула Андрею, бросаясь в Ангару: «Если так дорога тебе твоя поганая жизнь, тогда живи и… помни меня».
Я до самого конца не знал, какое название дать рассказу, и только как вспомнил эту повесть, решил назвать его словами из названия той повести - живи и помни. Но эти слова в моем рас-сказе будут иметь иной смысл, и обращены они будут к каждому из нас в отдельности: «Живи и помни всех тех, кто прошел ту самую кровопролитную войну, помни и живых, и мертвых».
2015 г.