Под покровительством небесным

  Из романа "Совесть человечества"

  - Папа, ты подаришь мне голубую планету?
  - Подарю, сынок, как только разберусь, почему они убивают именем моим.
                000

  Макет  еженедельника   был   готов  и  ответственный   за  выпуск очередного  номера заместитель главного редактора Прохор Замятин развел руками:
  -   Без согласия  папы - не могу,  если он разрешит, базару нет, как говорят
   бандиты. Так что, иди, Максим, прямо к шефу.
    -  Ты что,  заметку не можешь втиснуть? – вмешался Николай.
    -  Ничего себя заметка, да тут больше полосы.
 
       Прохор Замятин нисколько не сомневался, что  Генрих Галактионович  не откажет  Максиму,  своему  любимчику,  поставить   в   номер  его  материал,  но он   горел  желанием,  во-первых,   лишний раз показать шефу,  как  он  с ним считается, во-вторых,  как  ответственно  относится  к своей работе, а   в-третьих,  что было для него  чрезвычайно  важно, -   заставить  побегать  Максима,   журналиста, к которому прилипло  прозвище   «суперкорреспондент»,  и   его  оруженосца Николая  Махочева,  «которого  и   держат  в штате  только из-за  дружбы  с  Максимом».
   Он – Прохор Замятин! -  журналист  от Бога,  с   двадцатилетним   стажем, проработавший  в  лучших изданиях страны, профессионал  высшей квалификации, лауреат многих журналистских  премий,  не пользовался таким  авторитетом  у  шефа,  как  этот  бывший спортсмен-выскочка.  И  чего  это   Маша  запала  на него, подумаешь  супермен.  После того,  как  от  Прохора Замятина  сбежала  третья   жена, он  усердно  обхаживал  Машу,  секретаршу шефа. А  однажды,  набравшись храбрости,    предложил ей руку и сердце. Это был поистине героический  поступок. Его не смутила  ни разница в возрасте - в  пятнадцать лет, ни  ее  зеленоглазая  восхитительная   красота, ни даже то, что папаша занимает высокий пост в правительстве Москвы. «Становись в очередь,  – ответила остроумная Мария, -  ты у меня сто  двадцать седьмой  в женихах ходишь!» - « А  кто  же  первый? –   покраснел  Прохор. - «Много  будешь  знать,  совсем состаришься».
  Впрочем,  Прохор Замятин  мог бы  и  догадаться, что первый – тот, кого он так недолюбливал, -  Максим Великанов.
            
     Выслушав Максима и одновременно  пробежав  по  заметке, Генрих  Галактионович  включил селекторную связь: «Прохор, надо вверстать в номер  материал Максима, один снимок -  на обложку,  остальные  по возможности.  И проследи, чтобы в конце  материала, последним аккордом, вошло сообщение о том, что  наш корреспондент  дал  героине  репортажа, этой несчастной таджикской девочке,  свою  кровь.
  - Я   против, -  возразил Максим. –  Тысячи людей сдают кровь. Что подумают читатели. 
- Согласен, но это нужно  газете.   Ладно,  напишите, что один из сотрудников редакции сдал свою кровь.       
  - Ну что,  друзья, вы довольны? А  теперь  вернемся к нашим  баранам. Падение тиража на три  процента в  течение одного месяца – тревожный сигнал  к  мобилизации творческих сил. Ты,  Николай,  свободен, если вопросов нет.
 Николай  понимающе кивнул и вышел из кабинета.
    -   Материал  по  Маркову готов? – спросил  Вселенский  почти  шепотом.
    Максим достал  из кейса  папку   и  протянул редактору.
  -  Да ты накопал  целую гору  компромата!
  Генрих Галактионович попросил Максима опустить  шторы на окнах своего просторного кабинета и,  быстро присев  к  рабочему столу,  стал  просматривать содержимое  папки.
      До  чего  страну  довели,   -   возмущался  редактор, погружаясь в омут закулисной  жизни  господина  Маркова.  -   Что   творят слуги  народа!  А  ведь  в   прежние  времена  за  скромную  прибавку к зарплате,  госдачу  и  колымажную персоналку со скачущим оленем на капоте,   готовы были башмаки лобызать начальству и беззаветно служить делу  партии.  Ишь  ты   как  аппетиты  разыгрались!  А  это что  за порнография?
-    Это  эротика,  -   поправил  редактора  Максим.  -   Грудь жены  Маркова.
-    Ты что,   и ее  охмурил?
-   Не путайте меня  с   Джеймсом  Бондом.
-   Чем ты хуже него? Недаром же я окрестил тебя  суперкорреспондентом.
  Вселенский  снова, наклонил массивную лысую голову, уткнулся  в  папку. Тщательно просматривая  каждый документ, многозначительно   причмокивал мясистыми, словно  прорезиненными губами.  Максим стоял над  ним,  замечая   как  лысая макушка старика  покрывается испариной.
 Наконец  редактор оторвал глаза от  компромата.
- А  скажи-ка мне, мой друг, вот  если бы в  поисках  компры понадобилось кого-нибудь устранить, ты пошел бы на это?
«Совсем спятил старик», - подумал Максим, но спокойно ответил:
- Что вы, как можно без лицензии на убийство.
-  А  мы можем тебе выписать. Как в  «Трех  мушкетерах», помнишь: «предъявитель сего документа  действует  по  моему повелению и  на благо государства», - пошутил  Вселенский.
- Да, но я,  к  счастью, не   Миледи, - улыбнулся Максим  и, достав  из кейса видеокассету, положил ее  на стол.
-  Здесь  видео – и  фотоматериалы, о  которых я  говорил.
 Генрих  Галактионович  победно сжал  кулаки  и   хищно оскалился,  как будто изготовился  съесть кассету   вместе с  пластиковым   футляром.
 Тщательно просмотрев несколько  указанных Максимом фрагментов, Галактионыч всплеснул руками.
   -  Это страшнее гексогена,  мой  мальчик…
   -  А  это - опись  документов  и  вещдоков;   напротив проставлены суммы; я немного не уложился в смету - источник информации повысил ставку.
    Итоговая сумма расходов не напугала Генриха Галактионовича,  и он снисходительно улыбнулся:
-  Какая смета, какие счеты, мой милый. Главное - ты выполнил  задание.
  В  конце папки оказалось  несколько  листов  машинописного  текста, сколотых скрепкой.  Это была статья Максима,  написанная на основе собранного материала. Тот самый сенсационный материал.
  – Вселенский  сделал  вид,  будто внимательно вчитывается  в убористый текст. Даже  платок достал  и   насухо протер  вспотевшую шею и затылок.
 –  Очень хорошо, замечательно написано. Правда, ты немного поторопился.
 -     Скажите,  Генрих Галактионович,  если  можно, честно.
 -   Да, да, -  редактор поднял голову и впился в Максима выпуклыми проницательными глазами, которыми мог  вмиг проглотить полосную статью, не прибегая к помощи очков.
  – Я  слушаю тебя, говори, сынок.
  -  Этот материал будет опубликован?  Или   папка с  компроматом снова  окажется  в сейфе  у  нашего  кардинала?
  Генрих Галактионович деликатно  прокашлялся.
- Я ведь, как и ты, мой мальчик,  раб лампы. Ты знаешь об этом.  Помнишь, я тебе говорил:   хозяева имеют нас, а мы, в свою очередь, просто  обязаны поиметь   своих хозяев?     Видишь, насколько я откровенен с тобой. Как  доверяю тебе. Твои труды буду оплачены с лихвой. Я  потребую за них   двойную оплату. Самое время – поиметь хозяев. А как же, ты  проделал огромную работу, рисковал жизнью…
-    А   Марков и вся эта свора - так и будут разваливать государство? А потом –  я  это делал не только ради денег.
Пухлые пальчики редактора нервно забарабанили по  столу.
-  А ради чего? Может, тебе славы не хватает?
- Вы же  знаете, что это не так.
-   Конечно, знаю,  -  виновато улыбнулся Галактионыч и,  подняв  огромную лысую голову,  устремил взгляд  на  висевшую рядом со старинными настенными часами 19 века копию «Черного квадрата» Малевича,  как будто там, в ее непроглядной темноте вырисовывались черты будущей России.
  -  Марков действительно  негодяй,  его  место за решеткой, такие, как он,  подрывает  устои  государства.  Но  ты же сам видишь: пока не время. Эпоха  негодяев еще  не  закончилась.   Церковь - под  крышей Господа нашего!  -  и  та молчит. Куда  нам-то  грешным?
   - Понимаю, - вздохнул Максим, - куда вы клоните.
   -   Эх,  Максим-Максим,  ты ведь  знаешь, я люблю  тебя  как сына.   Думаешь, я  в  восторге от происходящего.  Но в  переломные моменты  истории всегда происходит  много несправедливости. Кто-то сказочно богатеет, кто –то погибает в пучине конкурентной  борьбы.  Выплеснувшаяся на страницы газет и телеэкраны борьба олигархической  верхушки, несмотря на совершенно иные мотивы и  цели наших заказчиков,   позволяет нам  рассказывать правду о теневой  жизни страны.  Такие  журналисты, как ты,  достают   из омута  этой борьбы, в котором  рушатся и тонут  надежды миллионов людей,  ужасающие факты коррупции, казнокрадства, отмывания денег. Правда, не всегда удается  все  напечатать, но мы понемногу делаем свое дело.
      Вдохновленный собственной речью, Генрих Галактионович   поднялся с  кресла и  принялся расхаживать по кабинету. Пузатенький, с широкими бедрами, большим выпуклым задом, привыкшим  к сидячей работе в удобных креслах,  он,  тем не менее,  бойко  передвигал коротенькими кривыми  ножками, измученными  подагрой.   
    -  Когда задули ветра перемен  и  развал страны   принял лавинообразный характер,  сметая  на своем пути все преграды,  -  продолжал  он высокопарно, - мы думали: вот оно светлое  будущее, до него рукой подать. Но впереди лавины кубарем покатились всякого рода карьеристы, приспособленцы, мошенники. Они  оттерли  с  политической арены   истинных реформаторов,  борцов за   настоящую  демократию  скинули  за борт истории.  Вспомни  членов Межрегиональной группы. Вспомни, хотя бы  депутата  Верховного совета  прокурора  Казанника.   Где они теперь?  Сегодня слово «демократия»  ассоциируется  у большей части населения с  развалом и разграблением страны, с невиданным по масштабам  разгулом преступности, с терактами,  с похищением людей, вымиранием народа, с  махровым  шовинизмом,  платной  -  причем не качественной! – медициной и образованием. Но всему свое время!  Эти, ослепленные жаждой наживы мутанты новой жизни, в конце концов изведут друг друга. К власти рано или поздно придет новая команда  патриотов-прагматиков, которая заставит всех без исключения жить по законам, а не по понятиям. Тогда  и общество очнется и заставит себя уважать.  А  пока   это  время не наступило,  придется  поберечься и не лезть на рожон. Но это время  наступит,  вот увидишь. А  до тех пор -  живи   для  себя,  Максим,  иначе прогадаешь!  Ничего  пока  ты в этом мире не переделаешь, и никто спасибо не скажет.
    Галактионыч тяжело опустился  в кресло  и уже другим,  отцовским тоном произнес:
   -   Мы  говорили  с  патроном о тебе. Хотя это не в моих интересах, но не стану скрывать: он  подумывает  взять тебя на свой канал,  этаким,  знаешь, информационным  киллером. Но я почему-то сомневаюсь, что ты способен так низко взлететь.  Однако, если вопрос решится положительно, препятствовать не стану.   Да, вот еще что: приходи,  пожалуйста,  к нам в воскресенье  на пельмешки. А то  жена совсем   запилила  меня. Ты же знаешь, как она уважала твою мать.   И  еще,  смени  ты, бога ради,  машину -   все-таки работаешь в приличном издании.
      Николай   дожидался  за  дверью,  ядовито любезничая  с  секретаршей шефа -  зеленоглазой красавицей Машей.  Она благосклонно  кивала в ответ на его комплименты, и совершенно нельзя  было предположить, что оба друг друга терпеть не могли.   
      Наконец  Максим вышел из кабинета шефа и,  не оглядываясь,  направился  к выходу,  но  не тут- то   было: оторвав пальцы от клавиатуры  компьютера,  Маша  проворно ухватила  его  за   рукав  куртки.
   -   А ну-ка постой, красавчик! -   перегнувшись  через стол,  так что ее  горячие загорелые груди  заманчиво колыхнулись и едва не выпрыгнули  из  бюстгальтера,   она  стала  что-то быстро   нашептывать Максиму  на ухо и  одновременно  отталкивать  Николая,  который  лез  к ним с  видом человека, сгорающего от любопытства. Рассердившись, Наталья  дернула  папарацци за  ухо, да так  что он  взвыл как ужаленный.
  -  Ты чего, взбесилась?!
  -   Нечего подслушивать
 -    Я же пошутил
 -    А с  любовью не шутят…. 
   Тут  дверь кабинета распахнулась,  появился шеф.
 - Что  у   вас  происходит? - спросил  Галактионыч,  подозрительно присматриваясь к подчиненным.
 -  Николай  рассказал  мне  неприличный анекдот, и я его слегка потаскала за ухо.
- Прямо «слегка» – чуть не оторвала.
- А  вы  -  мне рассказывайте  анекдоты, Николай,  - пошутил Галактионыч. - И положив на стол  секретарши  пакет  с  какими-то  документами, попросил ее съездить в банк,  обслуживающий счета работников редакции, и  передать его  управляющему лично в руки.
-   Только срочно, Машенька,  и  назад.
Слушаюсь, -  она схватила пакет и  выпорхнула из приемной.
- Ну-ка признавайтесь, ребятки,   кто  из вас морочит девушке голову?   В последнее время она у меня   стала  путать фамилии и цифры…
- Конечно  Николай,  -  пошутил  Максим, - он  предлагает ей  фотосессию  для  эротического  журнала
     - Скажу вам по секрету, братцы:   я  не случайно  послал в банк именно ее. Управляющий банком просто без ума от Машеньки. Обещал снизить процентную ставку кредитования, если я  нашу Машеньку  хотя бы изредка буду посылать к нему.  А еще в нее влюблен  сын одного очень влиятельно  человека. И она, насколько мне известно,  неравнодушна к нему.
    - Вот он ей,  наверное,  и морочит голову,   а мы - чисты как голуби, - заметил Николай.
    Уже  спускаясь по лестнице,  Николай сказал Максиму:
  - Ничего не боится стерва, крутит  лямуры  с  тобой на глазах у всей редакции.
-   Со мной?  Ты разве не слышал – у  нее  жених! 
- Да ладно,  вся редакция уже знает, про ваши шуры-муры.  А  чего ей  боятся – за работу она не держится,  у нее  отец  в правительстве Москвы.
- Главное – ты не мели языком, и все будет путем.
- А мне по барабану. Она  сама, по-моему, везде трезвонит.
- Так,  куда  мы  едем,  домой? – спросил Максим.
- Нет, в  больницу…
- К   Джамиле, что ли? Ну, поехали.            
          

         Друзья вышли на улицу. Наконец распогодилось, и из-за рассеявшихся туч  выглянуло солнце. Серебристая  «девятка»  Максима, как обычно, стояла  на служебной стоянке  в  плотном  ряду  машин, принадлежащих сотрудникам  редакции  и  служащим из многочисленных офисов, арендовавших  два  нижних этажа здания.   Максим   достал  ключи.  Прежде чем  открыть дверцу, следуя многолетней  привычке,  заглянул  в салон. На  водительском сиденье лежал бумажный  сверток, обмотанный скотчем, от которого под щиток приборов тянулись проводки.  Максим  посмотрел  по сторонам. Толпы людей и  потоки машин мчались   на встречных курсах.   Обычный городской пейзаж,  ни  одной подозрительной детали.
     - Ты  откроешь  или нет!  -   подергал дверную ручку Николай. 
        - Только  без  паники,   дружище,  - там    бомба.
        - Да пошел  ты!  -    Но  заглянув  в салон, Николай,  побледнел,  ноги   сделались  чугунными, в глазах помутнело. Однако  даже в этой экстремальной ситуации сработал профессиональный рефлекс:   рука  потянулась за мыльницей, лежавшей в нагрудном кармане куртки.   Сделав несколько снимком  подозрительного предмета, папарацци  испуганно уставился  на Максима.
- Что будем делать?
- Ничего, отойди от машины. Есть мнение – что это вовсе не бомба, а муляж.
 - Ты  сошел с ума!
-  Если бы  нас хотели  взорвать, - настаивал Максим, -  то  не оставили бы взрывное устройство  на видном месте, а спрятали бы , ну,   хотя бы под сиденье. 
- Ты  уверен на  тысячу процентов - что это именно  так?- всплеснул руками папарацци.               
- Да, уверен.
-Тогда зачем  просишь меня отойти?
- На всякий случай.
- Значит, есть сомнения.  У меня нюх, как у собаки: там тротил. Хочешь замажем  на сто баксов?  Это нам  подарочек  от  господина  Зарецкого, понял!  Прав был  следак, предупреждая нас о последствиях. 
- Все сказал?
-  Нет,  не все. Если  попробуешь открыть   дверцу,  я  так закричу, что Генрих с  перепугу  выбросится из окна своего кабинета!
- Не переживай, тут  не высоко – пусть прыгает
- Не пущу!
-Не паникуй дружище,   отойди от машины: я этого добра много повидал  в горячих точках.
 -Тебе не  жалко себя – допустим.  Наплевать на меня - предположим. Но вокруг  люди, ты подумал о  последствиях,   ненормальный?! 
 Максим все-таки  вынужден был согласиться  с  доводами друга.
- Ладно,  поднимай тревогу. Но  вот увидишь – я  окажусь прав.
Николай  бросился  к  зданию  редакции. Перед  тем как войти внутрь,  резко обернулся  и, срываясь на фальцет,  прокричал:
 - Там  бо-м-ба-а-а! Сейчас рванет!», Спасайтесь!
  Началась паника....
         

       С воем сирен  и  всполохами  проблесковых  маячков  к  зданию редакции  стали  подъезжать спецмашины.  Первыми приехала  инженерно-техническая    бригада   из  МУРа,  с саперами и кинологом с собакой,  следом  появились фээсбэшники. Затем   пожарные  и   кареты скорой помощи. Незаметно, словно  из-под  земли  возникли  газетчики  и  съемочная группа третьего канала.
        Не  успели  саперы  расчехлить миноискатели,  как  сверху, с третьего  этажа, высунулся   по  пояс  из  окна своего  кабинета  Прохор Замятин:
 -  Только  что   был анонимный  звонок: неизвестный сообщил, что    здание редакции заминировано!  - прокричал он, рискуя сорвать голос.
   Через десять минут из припарковавшегося за  углом  автобуса  стали выпрыгивать бойцы СОБРа, Они получили  приказ немедленно   перекрыть  дорогу  перед зданием редакции и  эвакуировать людей.  Никого уговаривать не пришлось, народ,  сбиваясь с ног,  дружно повалил на улицу.  Собровцы  все дальше оттесняли  людей,  расширяя  зону  оцепления. Это  становилось уже любопытным.  Последним,  как  капитан с тонущего корабля,  покинул здание   Генрих Галактионович.  На его сдобном глазастом лице не было и тени  испуга. Неспешно, вперевалку,  он  переходил на другую сторону улицы, по которой временно перекрыли  движение. Он  направлялся   туда,  где  в  окружении  большой группы  журналистов, Максим и Николай  что-то  объясняли   представителю ФСБ,  маленькому незаметному мужчине в темных очках, и  руководителю оперативно-следственной бригады, который то  и  дело покрикивал в  мегафон своим  прокуренным хрипловатым голосом на журналистов,  предостерегая их от попыток пересечь линию оцепления. 
    Максим по-прежнему настаивал, что в машине муляж, Николай утверждал – бомба.
- Не спорьте,- сказал  руководитель оперативно-следственной бригады,    -  собака  уже  поймала  запах  взрывчатки  в  машине.
  -Я  тебе  говорил,  - замахал  руками  Николай.
  -Это  какое- то недоразумение, - настаивал Максим.
 -  Собака никогда не ошибалась! -  подчеркнул  муровец   
  Если  взрывотехники  не скумекают,  как обезвредить бомбу,  придется расстрелять ее  из  водяной  пушки, - заметил  фээсбэшник.
 - Попрощайся с машиной, -  пошутил  Николай.
 -Давно  пора, -  поддержал подошедший к ним  Генрих Галактионович и, наклонившись к Максиму,   шепотом спросил:
-Неужели люди  Маркова что-то пронюхали?
- Не думаю, - покачал головой  Максим.
   Стоявший за  ними Прохор Замятин, напряг слух, но услышать ничего не удалось. Вдруг он  вспомнил о  Маше.  Завертел лысой макушкой,  выискивая ее в толпе.               
     Тем временем  Маша, выполнив  задание босса,  ехала  назад,  слушая  по приемнику  «Голос Москвы». Внезапно музыка  оборвалась, и  ведущий программы  взволнованным  голосом  сообщил  о  происшествии  в редакции газеты «Новое Время». Услышав, что «в машине  Максима  Великанова обнаружено  взрывное устройство»,  она  машинально  надавила  на педаль  газа и  пулей  проскочила   на  красный  свет опасный перекресток,  не успев перестроиться  перед  поворотом,  круто   подрезала   мощный джип,  в  котором сидели трое  отморозков, и  нажила в их лице врагов. Обалдевшие братки, не раздумывая,  погнались за  ней.
           Развернув  спутниковое оборудование, съемочная группа  приготовилась к выходу в прямой эфир.  Корреспондент  посмотрел на часы, кивнул оператору.
  - Работаем!  Мотор! 
      По телевидению на канале НТВ начался  выпуск новостей. 
    -   Только что по каналам Интерфакса поступила информация о минировании  здания редакции еженедельника «Новое Время»   и   автомобиля,  принадлежащего  корреспонденту этой  газеты,  известному  журналисту  Максиму  Великанову, знакомому  многим по репортажам из Чечни.  Съемочная группа НТВ  находится  на месте происшествия, и мы сейчас  попробуем  связаться с  нашим корреспондентом.
    -  Роман, вы  меня слышите?
    - Да,   я  вас  слышу.  На экране появилась картинка.
    - Что   происходит в  данный   момент? -  спросил диктор
       За   моей  спиной  саперы  обследуют каждый сантиметр  здания редакции еженедельника «Новое Время»,  работает  кинолог  с собакой. На данный момент уже точно  известно, что в   автомобиль  заведующего  отделом расследований Максима  Великанова было заложено взрывное устройство, начиненное ста граммами тротила, оснащенное  таймером, но вот детонатора внутри взрывного устройства  не  оказалось. Такое впечатление, что злоумышленники  решили запугать журналиста, не подвергая его жизнь смертельной  опасности.  Но все по порядку. Примерно в  11:30  Максим Великанов обнаружил в машине подозрительный предмет…
- Что  удалось выяснить? Какие есть  версии, Роман?
- Сейчас мы  попробуем  с этими  вопросами  обратиться к самому Максиму Великанову.
-  Скажите, Максим, не имеет ли  данный инцидент отношение к вашей профессиональной  деятельности?
- Это не первое покушение на жизнь наших  корреспондентов, - ответил  за Максима Генрих Галактионович.
   - Не имеет ли данный инцидент  отношение к расследованию громких дел, которые вы проводите? – снова обратился корреспондент к Максиму.
И снова  Максиму  не удалось ответить.
   - Это происшествие имеет отношение к несчастной таджикской  девочке, которая вскрыла себе  вены,  чтобы  не достаться  помощнику депутата Госдумы, - вмешался Николай и сразу заинтриговал корреспондента. - Снимки,  которые я сделал…
  -  Как фамилия депутата и его помощника?
 - Пока в интересах расследования  я не могу назвать их фамилии, - важно заметил Николай
   Корреспондент снова обратился к  Максиму:
  - Хотелось бы  все-таки  услышать от  вас,  Максим, что  вы  думаете  по  поводу произошедшего?
   - Могу   сказать  только одно: налицо – акция устрашения.  Но ее  организаторы  напрасно стараются:  им  не удастся запугать ни меня, ни моих коллег по цеху. Мы продолжим  расследование  всех запланированных дел  и, в частности,  дело  о доведении до попытки самоубийства  таджикской девочки.  Обещаю читателям  нашей газеты, что не успокоюсь до тех пор, пока  все фигуранты  этого  дела не станут  известны обществу -  какие бы  ни были  у них высокие покровители…
         Протиснувшись сквозь толпу, неожиданно  в  кадре  появилась  Маша. На глазах у всей страны  зеленоглазая красавица   бросилась   Максиму  на шею и  стала его целовать. Наверное, это было пределом ее мечтаний – оказаться в  его  объятьях  перед всей Россией.
      Возьмите себя в руки, Маша, - высунулся  из-за спины редактора Прохор Замятин. В конце концов,  мы все могли погибнуть.
    - Да-да, Марья Владимировна,  почему вы  обнимаете только Максима Викторовича? – пошутил  Генрих Галактионович.
    - А меня? - подставил  щеку для поцелуя Николай.
    - Слава Богу, все  живы! – опомнилась  Маша. - Я так перепугалась, - и  стала обнимать и целовать всех  подряд –   Николая, Замятина, Галактионыча.
Через полчаса стало   известно, что никакой бомбы в редакции не было. Взрывное устройство и  какие-то микрочастицы из автомобиля Максима отправили на экспертизу в  главную лабораторию МУРа.   
 С одной стороны угроза жизни,  а  с другой –   какая реклама! – воскликнул Николай. Сегодня телевидение целый день будет говорить о покушении на жизнь корреспондентов нашей газеты. А сколько публикаций появится в  печати. Так что – высокий  тираж обеспечен. Не было счастья,  да несчастье помогло.
- Мне ваша жизнь и здоровье  дороже любой рекламы. Даже моей собственной жизни, - сказал Галактионыч, пошевелив бровями, как будто собирался уронить слезу,  и, взяв Максима  под руку,  направился с  ним  к зданию редакции.
   - Неужели  адскую машину подложили из-за  несчастной   таджикской  девочки?
         - Очень похоже.  Надо   приставить к ней охрану, хотя  бы одного человека, -   предложил Максим.
- Если ты так  считаешь -  пожалуйста. Расходы  по найму охраны возьмет на себя  газета.
   Когда они вошли в кабинет, Вселенский театрально  вскрикнул и обреченно плюхнулся в кресло. Дверца сейфа, в котором он хранил важные документы, была открыта. Как будто  специально - чтобы хозяин кабинета почувствовал, какие длинные руки у его врагов.
  - Вот так, пока мы с тобой торчали на улице,  кто-то вскрыл сейф.  Видимо, искали компромат на Маркова.
   - Вы хотите сказать, что  папку с документами  и кассетами похитили?
  - Нет, мой друг, не похитили
  Вселенский подошел к сейфу, перебрал документы, лежащие на полках.
-   Все на месте, даже печать!
 -Да, но я не вижу моей папки? – занервничал Максим.
  -   Успокойся, сынок. Твою папку увезла на хранение в банк Ольховского  Машенька. А здесь –так, пустые бумаги. Как мы их, а?
   - Вы просто гений предусмотрительности!
- развел руками Максим.
  - Осторожность никогда не помешает.
     Вечером Галактионыч позвонил Максиму домой и  рассказал ему о результатах встречи с  Ольховским.
- Патрон просил передать тебе свою личную благодарность. А также, что его заинтересовали фигуранты  истории таджикской девочки, в частности, господин Горелов, весьма перспективный депутат, и его помощник Дмитрий Зарецкий, зять господина Кочкарева. Так что действуй  Максим. Только будь осторожен,  ты же  знаешь, я люблю тебя как  сына. Горелов должен  приползти  к Хозяину и на коленях  просить покровительства…