Ораз Сеидович и другие

            В чем-то походил этот интересный человек своим поведением на Остапа Бендера.  Для него не существовало каких-либо тормозов. Мог, не обращая внимания на секретаршу запросто зайти в любой начальственный кабинет и повести панибратски с впервые увидевшим его хозяином этого кабинета. Его солидная представительная фигура, уверенный взгляд и легкость в общении приводили в замешательство начальство. Так может вести себя только обладающий значительными полномочиями человек, по-видимому думало оно и удовлетворяло просьбу Ораз Сеидовича, даже не поинтересовавшись, кто он такой на самом деле. А на самом деле Ораз Сеидович был простым завлабом института. Но вот его предки возможно были в прошлом значительными личностями. Может быть привыкшими повелевать туркменскими ханами, минбаши или крупными баями (богачами). По-видимому, Ораз Сеидович генетически перенял эту черту поведения у своих предков и успешно ею пользовался в нужных обстоятельствах.
          Ну вот, например, едет он в своем жигули и его останавливает автоинспектор.
          - Оказывается даже таких уважаемых людей, как я останавливаете, - недоумевает Ораз Сеидович.
         - Нет, что Вы, я просто совет хотел дать – оправдывается автоинспектор. В последнее время участились кражи лобовых стекол. Поэтому советую выгравировать на стекле номер Вашего автомобиля. Тогда лобовое стекло никто не тронет. 
         - Благодарю за совет, я им воспользуюсь, - отвечает Ораз Сеидович и едет дальше.
           В другой раз выходит он из машины, подпирает руками бока и не говоря ничего властным, не обещающим ничего хорошего взглядом, пронзает идущего к нему автоинспектора. Тот трусливо застывает на месте и начинает махать руками.
          – Езжайте, езжайте Яшулы (в переводе с туркменского – глава, старший, отец) дальше, ошибся я.
            И вот еще случай. Стоит летняя жаркая солнечная погода. Температура возможно под 40 градусов. Но дела есть дела. По какому-то поводу пришлось выехать в совхоз, расположенный в 40 км от Ашхабада. Так получилось, что в связи с эпидемией ящура у жвачных животных в совхозе был объявлен карантин и въезд в него был закрыт. Тем не менее в совхоз удалось проехать. Въезд в него никто не охранял. Но вот на выезде из совхоза два милиционера остановили жигули Ораз Сеидовича.
         - Вы что не знаете о карантине, как вообще въехали в совхоз, предъявите Ваши документы, - с угрожающей интонацией в голосе произнес один из них.
          - Ораз Сеидович распахнув дверцу жигули и опершись одной ногой на землю мгновенно осадил милиционеров.
          - Я сейчас, объезжаю с проверкой карантинные посты. Где Вы были, черт возьми, когда я проезжал два часа назад через этот пост? Где были спрашиваю? Так Вы несете караульную службу бездельники. Сейчас составлю акт о злостном нарушении несения Вами службы. Вы у меня попляшите. Немедленно предъявите Ваши документы для составления акта.
           Нужно было видеть, какое впечатление оказал на милиционеров Ораз Сеидович. Оба миллиционера сразу переплотились в мокрых жалостливых куриц.
          - Яшулы, - начал один из них. Простите нас. Было очень жарко. Мы решили немного прохладиться и пошли вон к тому дереву малость посидеть в его тени. А Вы в это время въехали в совхоз. Обещаем, что такого больше никогда не повторится.  Простите нас пожалуйста.
           Ораз Сеидович, помедлив, и как бы немного размышляя, сменил свой гнев на милость.
           - Смотрите у меня. Времени у меня нет с Вами заниматься. Но не дай Бог, если еще раз такое повторится. Вылетите со службы, как пробка от шампанского. Вам понятно.
         - Понятно, понятно, спасибо Яшулы, - залепетали милиционеры.
          В том, что  Ораз Сеидович был очень находчивым человеком и мог сообразно ситуации проявить себя во всей красе, я убеждался не один раз.
          Как-то одному из наших товарищей потребовался для разрешения какого-то дела один из свидетелей. Ораз Сеидович вызвался ему помочь. То, что многие из нас избегают быть свидетелями, хорошо известно. И этот свидетель тоже не был исключением.
         Короче заходит в дом к этому свидетелю с упомянутым товарищем Ораз Сеидович. После традиционных восточных приветствий хозяин приглашает выпить чашку чая. За неторопливой беседой, облокотившись на подушки, Ораз Сеидович с чашкой чая в руке раскрывает причину, по которой он побеспокоил хозяина дома.
          - Я не могу – отвечает хозяин дома. - Они мой дом обещали сжечь, если в свидетели пойду. Поймите меня правильно. У меня семья, жена, дети. Вдруг на самом деле дом сожгут. Не могу я быть свидетелем в такой опасной ситуации. Боюсь, я честно говоря.
          - Ты не их бойся, отхлебывая чай, - говорит Ораз Сеидович. – Ты нас бойся. Мы твой дом сжигать не будем, рукоприкладством заниматься тоже не будем. Но мы так сделаем, что ты очень пожалеешь о своем отказе. А то что мы с тобой сделаем, ты потом узнаешь, если откажешься быть свидетелем.
            И это сработало. Но самое удивительное, здесь то, что, находясь за дестерханом (скатерть), принимая угощение Ораз Сеидович, нисколько не гнушаясь положением гостя, с легкой улыбкой на лице и вроде бы соблюдая положенные приличия, миролюбиво запугивал хозяина крупными для него неприятностях в случае отказа. В общем вел он себя будто является туркменских ханом, или по крайней мере крупным баем.
          Находясь в командировках Ораз Сеидович, вел себя так, будто в каждом доме в знак большого к нему уважения должны были зарезать барана. Как-то пришлось мне с Ораз Сеидовичем посетить своего однокурсника в колхозе. Очень гостеприимно он меня тогда принял, зарезал крупного индюка, изготовил превосходный плов, на столе разнообразная закуска, классное спиртное. А Ораз Сеидович все равно недоволен. Ест, пьет и укоряет хозяина.
          - Твой однокурсник один раз может быть в пять лет к тебе приехал, а ты индюка зарезал вместо барана. Нельзя быть таким жадным. Где твое уважение к однокурснику. Где совесть. Он столько раз тебе помогал, когда ты училсяс ним в институте. Ты что, все это забыл.          
            И так далее, и тому подобное. Мои увещевания, что все отлично, никакого барана резать не надо, не останавливали Ораз Сеидовича. Он до самого конца застолья бурчал, что неправильно поступил однокурсник, не зарезав в честь уважаемого гостя барана.
           Был я с ним и у другого своего однокурсника. Получилось так, что заявился я с Ораз Сеидовичем к своему однокурснику в разгар устроенного им какого-то торжества. Нас сразу посадили за дестерхан и Ораз Сеидович для придания значимости нашего визита опять затянул прежнюю мелодию.
          - Мы были четыре дня назад у Оразмурада и он сразу зарезал нам барана. Потом через день мы были у Непеса и он тоже зарезал барана. На другой день мы посетили Халмамеда, и он тоже хотел зарезать барана, но я его остановил, поскольку нужно было ехать к секретарю райкома партии.
           В общем получалось, что где бы мы ни были, везде нам оказывали честь зарезав барана, либо готовностью его зарезать. Остановить Ораз Сеидовича от таких высказываний  не было никакой возможности.   
           Наступил перерыв в застолье, мы с гостями вышли просвежиться во двор. Улучив момент однокурсник подошел ко мне. 
           - Слушай, твой Яшулы такие слова говорит, что мне просто неуютно становится. У меня в овчарне одиннадцать баранов. Я готов любого зарезать из них, чтобы не слышать таких слов. Мне зарезать барана или нет?
           - Подойдите к нам, позвал я Ораз Сеидовича, - Вот видите, мой однокурсник хочет зарезать барана после Ваших высказываний. У него и без того роскошный стол, все что душе угодно есть, все замечательно, какой еще баран.
           - Нет, нет дорогой, это я просто так - начал заверять хозяина Ораз Сеидович. Хотел сказать, как нас везде встречают. Все у тебя действительно прекрасно, лучшего стола и желать не надо. Не нужно дорогой резать барана.
            - В самом деле не надо, или все-таки зарезать, стал допытываться однокурсник.
            - Не надо, не надо дорогой. Ты уже зарезал для гостей барана, зачем резать еще одного. Это будет уже перебор. Не прими мои слова на свой счет, дружески обнимая за плечи с улыбкой на лице стал успокаивать однокурсника Ораз Сеидович. В общем вопрос о баране был снят. 
              Отличался Ораз Сеидович исключительной напористостью, умением производить нужное впечатление, идти если нужно на авантюрный риск и добиваться успеха в разного рода делах.
              Некоторые ошибки своих недругов он живописно приукрашивал, а свои превращал, в не имеющие никакого значения мелкие недочеты. Чтобы заставить выполнить какие-то дела в нужном для себя ключе некоторых трусливых личностей Ораз Сеидович стращал возможными неприятностями.
              - Стоит мне дунуть и такого, как ты математика, вышвырнут с работы с волчьим билетом. Тоже мне математик нашелся. Таблицу умножения с трудом выучил и математик. В общем делай, как я сказал, иначе такое устрою, что крупно пожалеешь, все на тебя плевать будут. Никто даже дворником на работу не примет. Понял.
             - Понял, понял, все сделаю, как сказали- отвечал напуганный математик.
               Разные мне встречались интересные личности. Помнится, одного звали Мыдар. Работал он в должности начальника водохозяйственного отдела областного управления оросительных систем. С этим управлением мне часто приходилось, находясь в командировке контактировать по делам службы. И вот во время одной из командировок, зашел я по какому-то делу в кабинет Джумы - заместителя начальника управления. Тот говорил по телефону и знаком предложил мне сесть. Через несколько минут в кабинет зашел Мыдар, и Джума стал давать ему поручения.
              На дренажном канале X-1-2 наше управление и рыбники института зоологии приступили к опытам по использованию растительноядных рыб для очистки дренажного канала от растительности. Твоя задача организовать работу по установке сеток на начальном и концевом участке зарыбленного участка канала для предотвращения миграции рыб за его пределы. Потом, чтобы рыба не подверглась отлову рыбаками, найми сторожа для охраны зарыбленного участка. Сетки могут забиваться опавшими листьями растений. Это приведет к повышению уровня воды и снижению проточности. Поэтому поручи своим работникам регулярно очищать сетки от растительности. Сам лично фотографируй временами состояние участка, а также поручи кому-нибудь из твоих людей вести учет снижения количества растений под воздействием рыб. В общем сделай так, чтобы никто не занимался отловом рыбы, и чтобы участок все время находился под твоим наблюдением. Нам надо знать насколько эффективно рыбы могут очищать каналы от растительности. Тебя я назначаю ответственным по данному делу. Все понятно. Если есть вопросы, я слушаю.   
              - Вопросы есть. Вы ничего не забыли из Ваших поручений. Это все, или есть еще другие поручения. Если такие поручения есть, про них тоже скажите, - посмотрев на меня, произнес  Мыдар.
               - Да, это все Мыдар, я все сказал, других поручений нет.
              - Ну тогда, слушайте теперь, что я скажу. Короче из всех Ваших поручений ни одно из них мной выполнено не будет.             
                Как, - взвился Джума, - ты Мыдар совсем от рук отбился, непонятно в кого превратился. Я приму к тебе меры, ты вообще на службе или нет, что себе позволяешь. Выполняй, что сказал, не то….
               Но Мыдар не дослушав угроз разгневанного начальника, засмеялся, и громко хлопнув дверью ушел из кабинета Джумы. Насколько знаю, никаких мер к Мыдару принято не было. Побаивался его почему-то Джума.      
              В те годы я вел научную работу по химической очистке дренажных каналов от сорной растительности. И вот как-то подъехав на мотоцикле к управлению оросительных систем увидел Мыдара. Поздоровался с ним. Мыдар недоверчиво поинтересовался.
           - Это правда, что твоя химия, как парикмахер дренажные каналы от растений очищает.
           - Вот мотоцикл. Садись в люльку, Мыдар. Поедем. Я покажу тебе, как работает химический парикмахер.
           - Ну тогда, значит это правда, если готов немедленно показать свою работу. Я сомневался немного. Не поеду я с тобой, другие у меня дела. А рыба на том участке вся сдохла. Мелковатым он оказался для рыбы. Ей глубину подавай. Не может рыба ползать на брюхе на мелководье.
              И вот еще один эпизод. Позарез для экспериментов нужен был пенообразователь ПО-1Д.  Раздобыть его можно было только у пожарников. Походил по высшему пожарному начальству и получил письменное разрешение у одного из них получить препарат в одной из пожарных частей. Зашел в кабинет начальника той части. Кабинет нужно сказать был какой-то неухоженный, грязноватый. Окурки на полу, обрывки бумаг, окна без занавесок. Но взгляд у начальника, майора по званию, не под стать его кабинету цепкий и строгий. Вручаю письменное разрешение и докладываю:
              - Так мол и так, прислали получить у Вас препарат. Для научных экспериментов он нам  нужен. Один небольшой бочонок нас вполне устроит.
                Начальник вперился в меня немигающим взглядом и по всему было видно, что письмо начальства ему до фени. Наплевать ему на него.
                - Я, говорит, сам здесь решаю, кому что дать, а кому не дать. Мне их письменное разрешение – что мертвому припарка. Они там будут каждого присылать за препаратом, а я что бездонная бочка. Тебе бочонок, другому бочонок, а пожары они что своей мочой тушить будут. Мне потом кашу расхлебывать. Умники. В общем не только бочонок, ни одной капли препарата не дам.
                Что делать. Захожу с другого конца.
                - Не знал мол, что Вы сами любые вопросы решаете без указаний начальства. А то бы сразу только к Вам пришел. Ни к одному из Вашего начальства не зашел бы. Это замечательно, когда без всяких указаний сверху руководитель берет дело в свои руки и сам принимает нужное решение. По государственному это. А то у нас привыкли не брать на себя ответственность. Такие как Вы руководители – большая редкость. Они золотой фонд нашего государства. У Вас государственный подход. Работаете смело, в свете требований устава партии. Поэтому извините пожалуйста, и помогите нашей науке.
                Тут врывается в кабинет начальника взъерошенный сержант, а следом такой же взъерошенный ефрейтор и вручают начальнику бумагу. В ней четыре строчки, а дальше подписи. Много подписей, на весь лист.
                Начальник бумагу не читает. Спрашивает строго у взъерошенных.
              - Что там у Вас на бумаге накарябано?
              - Лейтенант меня при всех придурком и собачьим дерьмом обозвал, ткнув пальцем себе в грудь, говорит сержант. Он всех постоянно так оскорбляет, поддержал сержанта ефрейтор. Надоело. Вот подписи, всех тех, кого регулярно оскорбляет лейтенант.
                - У нас несколько лейтенантов, какой из них? - спрашивает начальник.
                - Лейтенант Петухов
                - Он только Вас, или сразу всех придурками и дерьмом назвал?
                - В этот раз только меня, - снова ткнув пальцем себе в грудь, заявил сержант.   
                - Все, кто бумагу подписал, это видели?
                - Да видели, потому подписали
                -  И слышали?
                - Слышали, потому и подписали
                - Ну и что Вы теперь хотите? 
                - Как что. Хотим, чтобы наказали лейтенанта Петухова. Все подписались. Вот. 
                Начальник забарабанил по столу пальцами. С особым значением, с каким- то подтекстом на меня, постороннего здесь человека, посмотрел. Гляди мол, как я тут по государственному, в свете требований, эту склоку разрешу. И начал решать. Лихо и весело. Строго и угрожающе с минуту молча рассматривал сержанта с ефрейтором. Затем спросил у сержанта.
                - Ты, эту бумагу с подписями готовил или ефрейтор тоже в этом участвовал?
                Сержант заметно съежился под строгим взглядом начальника. Ефрейтор тоже неуютно себя почувствовал.
                - Это нам сказали письменно оформить нужно. Чтоб доказательства были. Чтоб не оскорблял нас лейтенант. Наказали чтоб его.
                - Бумагу спрашиваю, кто готовил – раз. Кто сказал, что надо ее готовить – два?
                - Я готовил, - подавленным голосом, признался сержант.
                - А кто сказал, что такую бумагу нужно готовить?
                - Я думал, что без такой бумаги, лейтенанта не накажут, - почти прошептал ефрейтор.
                - Так….. протянул начальник. Так. В кабинете воцарилась нехорошая тишина.
                - Значит Вы оба зачинщики по подготовке этой бумаги. А где Вы живете, знаете?!! В какой стране живете. В буржуазной или социалистической. Где принято подписи собирать, спрашиваю -  знаете!
                - А вот Вы, - энергично продолжил, начальник, ткнув пальцем в бумагу, - что Вы мне принесли. Что это такое с подписями. Воззвание в защиту мира или петиция об освобождении Анджелы Дэвис. Это там, - начальник указал пальцем в угол кабинета. – Только там народ собирает подписи. Собирает, чтобы капиталисты знали и прекратили эти свои штучки. Потом бумагу с подписями на стол Президенту для ослабления напряженности. Там просто нельзя по-другому. А Вы, два остолопа тоже решили пойти по капиталистическому пути – подписи собирать. Капиталистические методы в нашу страну перенести задумали. Вон отсюда и зарубите на носу, повторится еще раз такое, уволю за антикоммунистическое поведение.
                Сержант с ефрейтором вылетели из кабинета, а начальник вопросительно поглядел на меня.
                - Действительно -  сказал я. Просто здорово, как Вы исключительно четко, быстро, правильно и главное политически грамотно разобрались с Вашими подчиненными. Вы именно тот руководитель, которых так не хватает нашей стране.
                - Идите и получайте Ваш препарат, - с улыбкой произнес начальник. Для Вас мой кабинет всегда открыт. Приходите в любое время, если вдруг что понадобится.
                В общем расстались мы с начальником почти как друзья. Самое же главное, препарат был мной получен, как говорится, без шума и пыли; под шум волны, под звон гитары.