Рассказ Колодец из Записок...

«Колодец, колодец – дай воды напиться.
Колодец, колодец - дай неба глоток…»


«Колодцами» мы в авиации называем плохие площадки. Это когда они имеют небольшие размеры, плоскости ограничения высоты препятствий не совсем такие, как написано в инструкции по строительству и эксплуатации вертолётных площадок. Вокруг высокие препятствия – деревья, естественные бугры. Заход на такую площадку или взлёт с неё представляет некоторые сложности. Во-первых, ограничен взлётный или посадочный вес из-за размеров площадки и подходов к ней. Глиссада на посадке крутая, ведь садишься не на ровное, открытое место. Да и заходить с грузом на внешней подвеске нужно очень своеобразно. Бывало, возьмёшь на подвеску на открытой площадке груз довольно приличного веса, который нельзя разделить. Это не трубы, часть которых можно откатить в сторону, чтобы уменьшить общий вес подвески. Скорее всего, это какая-то тяжёлая железная штуковина, вроде смесителя, насоса или крюкоблока. И вот, заходишь на такую площадку под крутым углом, иначе есть риск зацепить высокие деревья вокруг. Длину тросов подвески тоже специально подбираешь таким образом, чтобы подвеска была не очень длинная, иначе с ней не взлететь, но и не очень короткая, чтобы при просадке вертолёта не сесть днищем фюзеляжа на эту железяку. И вот, прицелишься, установишь необходимый тангаж (продольный угол наклона), угол глиссады (воображаемой наклонной линии снижения) и едешь в этот «колодец». Площадка проецируется в лобовом стекле под непривычным углом. Не даёшь увеличиваться вертикальной скорости. Расчёт на посадку должен быть очень точным. Такие площадки ошибок не прощают. Как только груз уходит ниже верхушек деревьев, сразу двигателям даёшь взлётный режим. В этом «колодце» ветра нет, его затеняют деревья, значит, можем посыпаться. Потому взлётный режим установлен заранее. Но машина продолжает снижаться, будто «колодец» её затягивает. К точке зависания подходишь без поступательной скорости, чтобы трос с крюка не лёг на ограничительное кольцо.

Как только груз коснулся земли, сразу сброс груза вместе с крюком. Бортоператор предусмотрительно отошёл от люка внешней подвески, груз сбрасываю я, нажатием кнопки «тактического сброса» на моём рычаге «шаг-газ». Слышен лязг вылетевшей из гидрозамка «балды» (верхняя часть троса крюка). Машина чуть проседает, для того и делали запас длины тросов, но движкам уже заранее установлен взлётный режим, и вертолёт, мгновенно полегчавший на добрых пять тонн, в ту же секунду, как лёгкая бабочка, взмывает в небо на высоту до 80-100 метров. Движки то на взлётном режиме. Перегрузка слегка вдавливает экипаж в кресло, мы несёмся вверх, как на скоростном лифте. Успокоили вертолёт, и, заложив нисходящую левую спираль вокруг колена, опять ныряем в этот колодец, чтобы забрать крюк и троса. Но теперь-то уже всё проще, ведь под вертолётом не висит тяжёлый груз. Молодые лётчики, а особенно пилоты самолётов, удивляются, мол, как это можно заходить на посадку на ВЗЛЁТНОМ режиме?! Можно. Жизнь заставит, ещё и не тому научишься. Да и взлетать с такой площадки нужно аккуратно. Помнить, какой у тебя в данный момент вес вертолёта, что до препятствий малое расстояние, и они, эти препятствия, имеют приличную высоту. И прямо перед ними, если ты ниже их, может исчезнуть ветерок, или его вовсе нет в этом «колодце». И только, когда несущий винт вылез на высоту, большую, чем деревья, и ты уже чувствуешь его влияние, тогда можно аккуратненько выбираться из этой площадки в бескрайнее небо.

Но я хочу рассказать о другом колодце. Настоящем. Том самом, у которого просишь: «Дай воды напиться…». О колодце, источнике живительной влаги. Влаги, которая необходима всему живому на земле – воде. Поскольку моё детство и юность прошли и в городе, и в селе, мне есть, что сравнивать. В городе, родном Кривом Роге, там всё понятно с водой. На кухне и в ванной два крана – горячая и холодная вода. В ванной, над умывальником стоял ещё один кран холодной воды – медный. Я хорошо помню, когда набегаешься во дворе, играя в футбол или какие-нибудь догонялки до одури, и вот влетаешь к себе на четвёртый этаж, в квартиру, и сразу шасть, к этому крану. Открываешь и глотаешь воду, наклонившись, прямо из-под крана, чтобы утолить жажду. На кухню, за кружкой, идти лень, да и умывальник в ванной ближе к входной двери квартиры. Глотаешь эту воду, прибежав с жары, как не в себя, заливаясь, как говорится, под самые пробки. Тогда ещё можно было спокойно пить воду прямо из-под крана. Я говорю о шестидесятых годах прошлого столетия. Не знаю, где-то есть ещё  сейчас в России и на Украине города, где можно пить без опаски воду из-под крана. Но в большинстве мест уже не рекомендуют этого делать, поскольку качество питьевой воды оставляет желать лучшего. Надо пить или бутилированную воду, или пропущенную через фильтры, а то и кипячёную.

А вот в селе вопрос с водой решается несколько сложнее. Нужен колодец. Или, как его называют иногда «колодязь», а по-украински – «крыныця». Не в каждом дворе есть колодец. Иногда он приходится один на несколько домов. Стоит себе на особицу, и все люди ходят к нему набирать воду в вёдра. Кто носит по одному ведру, а кто и по два. Если есть в хозяйстве такая штука, как коромысло, то можно нести на плечах сразу два ведра. Носить два ведра на коромысле, надо уметь. Бабуля меня как-то учила этому действу, когда мы брали воду из колодца у соседки – бабы Ганны. Её хата стояла через одну от нашей. Вроде и расстояние небольшое, где-то метров 60-70, но пройти нужно аккуратно, чтобы вода в вёдрах не раскачалась и не расплескалась. У меня не сразу начало получаться. Да и мне легче было сбегать с одним ведром два раза во двор к колодцу бабы Ганны, чем устраивать эту эквилибристику с коромыслом.

У нас, возле хаты, буквально в двух метрах от крылечка, рядом с большим кустом сирени, стояла водяная колонка. Бабуля её очень не любила. На земле, из центра забетонированного основания, торчит труба диаметром сантиметров двенадцать и высотой около полутора метров. С одной стороны у неё такой носик горизонтальный, параллельно земле и с загнутым вниз концом, сделанный из трубы меньшего диаметра. На конце носика крючок, за который цепляют дужкой ведро. А сверху трубы, на специальном рычаге, ходит внутри при помощи штока поршень. Другой конец рычага – специальная металлическая рукоять, сделанная из тяжёлого куска прута. Рукоять эта до блеска отполирована нашими ладонями, когда мы качаем воду из колонки. Колонка сначала воду не даёт. Надо залить в неё сверху какое-то количество воды из ведра (примерно литра два-три), при этом качая рычаг вверх-вниз. Сначала рычаг ходит свободно, значит поршень не захватил ещё воду. Эта процедура повторяется несколько раз. Доливание воды и качание рычага. И вот, как только рычаг стал ходить вверх-вниз не свободно, а упруго, значит дело пошло. И вскоре вода широкой упругой струёй звонко бьёт в дно подцепленного на крючок цинкового ведра. И качай, сколько тебе надо, только успевай вёдра менять. Но, если ты на какое-то время прервал свои качающие движения, минут на несколько, то вода опять уйдёт вниз, и надо всё начинать сначала. Доливать, качать, пока вода не пойдёт снова звонкой струёй в ведро. И вот, когда бабуле уже смертельно надоела эта возня с колонкой и ходьбой с вёдрами к соседке за водой, она начала доставать деда Севастьяна. «Шо хочэшь робы диду, алэ у двори должен быть свий колодязь!». А если бабуля чего-то хочет, то она обязательно добьётся своего. Я её как-то расспрашивал, мол, как люди узнают, в каком именно месте надо копать колодец?  Она рассказывала, что есть такие знатоки-умельцы, они при помощи какой-то лозы находят то место, где надо копать колодец. Эта специальная лоза согнута каким-то своеобразным способом, и в каком месте она в руках такого специалиста нагнётся к земле, там и надо копать колодец! Представляете, как мне хотелось самому увидеть весь этот процесс поиска места для колодца, и как потом копают колодец, и придают ему вид, привычный нам всем?! Но дед с бабулей оказались хитрые, они понимали мой неподдельный интерес к строительству колодца, поискам места, где он будет находиться. Поэтому они всё так рассчитали, чтобы меня в процессе определения места колодца, его строительства и обустройства, в селе не было.  То есть я жил у себя в Кривом Роге, ходил в очередной класс своей средней школы, а когда прикатил к деду и бабуле на летние каникулы, то сразу, как только шагнул в калитку во двор – увидел перед собой новенький колодец. Он расположен был в шести метрах от края крыльца, правее дорожки, ведущей в огород.

Колонка была слева от этой дорожки, а колодец справа, рядом с большим кустом. Я, было, попробовал возмутиться: «Почему меня не подождали с этой стройкой?», но бабуля меня быстро угомонила. Построили, мол, когда мастера были и в цене сошлись, а не для того, чтобы специально внука из города дожидаться.
Ну, колодец я вам подробно описывать не стану. Обыкновенный. Вниз глубоко идут бетонные кольца, сруб с широкими досками, причём самая широкая с той стороны, где становится человек, чтобы достать воду из колодца. Два столба, на них ворот, уже гладко отполированный руками деда и бабули, а потом и я приложил ручонки к этому вороту. Сбоку большая изогнутая рукоять. На вороте тонкий металлический трос, один конец которого намертво закреплён. На другом конце троса – цинковое ведро, которое удерживает мощный металлический карабин. На верхней части ведра, специальная пластина – утяжелитель, чтобы ведро быстро тонуло. Единственное, что дед не стал делать на колодце – это такой специальный домик с дверцами над срубом или такую небольшую крышу над воротом. Просто он сделал такую плоскую сдвижную крышку с мощной рукоятью. Обычно колодец ею и закрыт, чтобы в него не падали листья. А надо набрать воды, подходишь с ведром, ставишь его внизу на бетонную площадку, сдвигаешь от себя крышку, опускаешь в колодец ведро на тросе, и пока это ведро с шорохом разматывающегося троса летит вниз, ты придерживаешь ворот ладонью. Как только внизу раздаётся «бульк!», несколько секунд ждёшь, когда ведро утонет, а потом начинаешь вращать ворот за рукоять. По упругому сопротивлению ты понимаешь, что ведро полное и надо аккуратно крутить ворот, пока ведро не покажется на уровне выше широкой полки. Потом левой рукой тихонько сдвигаешь ведро на широкую полку, придерживая ворот колодца за рукоять, потом правой рукой поставил ведро, полное колодезной воды, на полку, чуть отмотал ворот, чтобы был запас троса, и аккуратно переливаешь воду из колодезного ведра в принесённое тобой, стоящее на бетонной подушке. Перелил. Колодезное ведро поставил на широкую доску, крышку задвинул обратно, к себе. Теперь надо ведро воды тихонько отнести в сени хаты, не расплескать, поставить на специальную лавку, накрыть фанеркой, а сверху поставить ковшик, которым набирают воду, чтобы попить, или бабуля льёт воду в свои кастрюли или чайник. Так сказать, процесс добывания воды для питья или приготовления еды, закончен. Но это только для питья и еды. Я, почему так подробно описываю процесс доставания воды из колодца? Взрослые люди его и так прекрасно знают. Просто запомнилось всё на веки, с детства, как бабуля учила меня всё правильно делать возле колодца. И пока она не убедилась, что я ничего не перепутал, под её присмотром, только тогда разрешила мне, третьекласснику, набирать воду самому.

 Значит, воду для питья и еды набрал, а дальше начинаются нюансы. Должны быть ещё постоянно наполнены (летом) большая деревянная бочка, что стоит на специальной крестовине рядом с колодцем  и цинковое прямоугольное корыто, установленное рядом с бочкой на большой мощной лавке с четырьмя крепкими ножками. Из бочки пьёт корова (утром, в обед и вечером), а из корыта пьёт тёлочка или телёнок (если они есть в этом году в хозяйстве). Живность должна пить чистую воду постоянно. Тем более, не только что вытащенную ведром из колодца, а немного постоявшую на солнце, тогда вода не холодная, а прохладная. Ну и курам должна быть налита вода в специальную продолговатую такую поилку. Свинтуса в загородке тоже надо поить. Он не только любит жрать точно по своему внутреннему встроенному таймеру, но и водичку любит. У собаки своя миска для воды, возле конуры. И у трёх кошек с котом Васькой тоже есть своя миска. Так, кажись у всей живности во дворе вода есть. Снабжение их водой, моя святая обязанность. Да ещё и бабуле надо вёдрами воды натаскать, если она затеяла большую стирку, приборку или помывку нас, имеется в виду, меня и деда.

Так есть же ещё это «щастие» - огород. Когда нормальное такое, тёплое лето, и погожие деньки чередуются с летними дождями, идущими вовремя, нужной интенсивности и продолжительности, то проблем нет. Но бывают такие периоды, что лето становится засушливым. Дождей почти нет, или они очень редки, а жара стоит приличная. Солнце, как заведённое, своими лучами обжигает всё в саду и огороде. Если не поливать, то вместо урожая получишь большую фигу. И вот тогда в действие вступаю я. Этакий водонос и ороситель в одном лице. У меня для этого есть большая лейка и пара вёдер. Чтобы более-менее полить всё, что жаждет влаги, надо выкатить из колодца вёдер 35-40 воды. Таскаешь их на огород, переливаешь воду в лейку, и пошёл между грядками. Бабуля объяснила, что нужно поливать побольше, а что не сильно, и в какое время это делать. Не в полуденный зной же.

Такое занятие не требует особых умственных способностей. Выкатил ведро из колодца, вылил в ведро на земле, выкатил второе – вылил в другое ведро. И с двумя вёдрами потащился в огород. Переливаешь воду в лейку, и пошёл изображать из себя лёгкий летний дождик. Тёплая земля и трава под босыми ногами, тяжёлые вёдра в руках, потом бульканье воды при переливании в лейку, и лёгкий дождик под растения. Работа не пыльная, но нудная. Бабуля шустренько проходя мимо меня, то в огород за овощами, то к своей летней плите, что она соорудила рядом с погребом, зорко посматривает за моей деятельностью, чтобы я не халтурил, а полил, как надо и всё, что надо.

Сначала мне нравилось, наклонив голову в колодец, громко ухать, слушая ответное эхо и смотреть на своё отражение на поверхности воды. Потом всё это надоело, и я просто механически, как робот, выкатывал ведро за ведром из колодца и таскал живительную влагу в огород для полива. А бабуля приговаривала: «Цэ ж добрэ, шо есть свий колодязь у двори, а то скилькы пришлось бы качать тою колонкою!».  Ага, добрэ, шо есть свой колодец, но мне он уже, малость, надоел. А что сделаешь? Поливать надо. Не бабушке же с дедом этим заниматься? Ведь есть я. Вот и поливаю. Дед то корову пасёт до обеда, а я после обеда, то на пасеке возится или столярничает. У бабушки своих дел выше головы. Доить корову, процеживать молоко, готовить еду, мыть посуду, стирать и так далее. Но вот пошли дождики, и мне уже работы, как бы поубавилось. Теперь я до обеда и после обеда пасу корову в поле, в две смены, так сказать. А небо с облачками и дождём делает за меня мою работу. Красота! И так до следующего периода жаркой и сухой погоды.

Когда дед утром погнал корову в поле, мы с бабулей идём на базар. Мы вышли со двора ещё раньше деда с коровой, в половине шестого утра. Пока до этого базара доплетёшься с товаром. Молоко, сметана, творог, яйца, груши, яблоки. Базар начинает торговлю с шести утра. Бабуля занимает своё место у прилавка, раскладывает товар, начинает торговать. Когда открывается на базаре мясная лавка и колбасный магазинчик, бабушка ставит меня за прилавок, а сама идёт купить немного мяса или колечко, пахнущей чесночком, «одесской» или «краковской» колбасы. Я очень не люблю торговать, не моё это, но что сделаешь? Наконец-то появляется бабушка с покупками, охватывает взглядом, что я там наторговал, и говорит: «Так, отойди, я сейчас всё быстренько уже продам, не обратно же тащить!». Она всё распродала, и мы с покупками идём обратно домой, через военный городок. А там рано утром открывается военторговский «Гастроном». И если у бабули хорошее настроение, мол, удачно распродались, и кое какая живая копейка есть, то появляется надежда, что бабушка купит мне в гастрономе граммов 100-150 вкуснейшего мармелада. Купила! Мармелад завёрнут в кулёчек из сероватой бумаги, и пахнет очень вкусно. Когда откусываешь кусочек от засахаренной разноцветной конфеты (они в виде ромбов, кубиков или звёздочек), то на срезе, где след от зубов, сверкают, как драгоценные камни, розовые, красные, зелёные и жёлтые.
 
Как только пришли домой, и разгрузились, я приступаю к священнодействию. Бабуля посмеивается: «Ты б, хоть, поснидав (позавтракал)?». Какой там завтрак?! Я выкатываю ведро воды из колодца, набираю полную кружку, сажусь на скамеечку рядом с колодцем и разворачиваю невзрачный кулёчек с моими «драгоценными каменьями». Откусываешь, наслаждаешься смаком на языке, любуешься цветной поверхностью конфеты, что блестит срезом на солнце, и запиваешь вкуснейшей водой из своего колодца. Такого вкусного мармелада, как в детстве, больше никогда не довелось попробовать. Видимо, и детство ушло, и той воды, живой, уже не испить.

И ещё, самое яркое воспоминание и ощущение. Возвращаешься ближе к полудню с поля, с коровой, домой. Мы ушли со двора рано, около шести утра. И уже почти шесть часов на ногах. Конечно, время от времени, я приседал на плащ, взятый с собой из дома, вырезал ножом свистульки из кленовых веток, смотрел за коровой, чтобы она никуда не залезла, пока пасётся. Таращился в голубое летнее небо, любуясь белыми облачками, слушал рёв тяжёлых самолётов ТУ-95, если они в этот день летали. В общем, был занят, отрабатывал первую смену. Пас корову до обеда. Часов у меня нет, но я точно знаю, что если солнце стоит высоко над группой высоких тополей, а я пасу корову возле заросших травой капониров для колёсной техники, возле железнодорожного пути, по которому подвозят на аэродром топливо, значит время уже начало двенадцатого, и нам надо потихоньку с моей «Квиткой» поворачивать лыжи домой. Я подхожу к корове, которая мерно подбирает языком сочную траву, глажу её по круглому, тёплому боку, потом по мягкой шерсти под шеей, так называемому «волу» и негромко говорю в чуткое, длинное ухо: «Квитка, до дому». Она поворачивает ко мне свою голову, смотрит на меня своим лиловым глазом, окаймлённым светлыми ресницами, и, издав короткое «му-у!», медленно разворачивается головой в сторону дома. Мы чинно, не торопясь, начинаем движение. Корова идёт медленно, время от времени опуская голову, и ещё дощипывая, какую-то травку слева и справа от тропинки. Я плетусь сзади, поглядывая на коровий зад, круглый живот и большое вымя, которое покачивается в такт движения коровы. На скорость движения я влиять не могу. Конечно, у меня есть в руках маленькая хворостина, но подгонять манюню бесполезно. Идём, солнце капитально припекает с полуденного, жаркого неба. Мне душно, как и корове, но надо терпеть. На мне хлопчатобумажные штаны с карманами, от авиатехнического костюма, который дед обменял у какого-то прапорщика на бутылку самогона. На ногах кирзовые сапоги, ноги обмотаны портянками. Дед научил меня их правильно мотать ещё в раннем детстве. Сапоги, самая подходящая обувь, для того, чтобы целый день шастать по полю, по овражкам и бугоркам. Никакие кеды таких прогулок не выдержат. Сверху на мне футболка, в кармане штанов дедов перочинный ножик на цепочке, один конец которой закреплён карабинчиком за тренчик на поясе штанов. Голова не покрыта, хоть бабуля и говорила, чтобы я взял дедового «брыля». Это такая соломенная шляпа. Ещё чего не хватало, чтобы я напялил дедов брыль.
 
Так и чапаем медленно с аэродрома. Вот уже вышли по тропинке через дырку в колючей проволоке, между бетонными столбами ограды аэродрома. Теперь нам по солнцепёку ещё идти вдоль улицы, которая поперёк нашей. С одной стороны у неё «финские» домики, где живут лётчики и техники, а с другой стороны большое поле пшеницы, а там, за его краем, видны сады и огороды нашей улицы Гагарина. Только мы с коровой видим её как бы тыловую часть со стороны поля. Корова тоже хочет пить и тянется к луже, которая ещё не высохла после позавчерашнего дождя. Я не даю ей сунуть свою мордуленцию в грязную воду. «Квитка, ты шо? Терпи, скоро будем дома, там и попьёшь!». Квитуля с укором смотрит на меня, тяжело вздыхает, мотает головой, и мы идём дальше. Дошли до поворота и повернули влево, по нашей улице. Ой, далеко ещё до нашего двора! Надо дойти до высокого осокоря, что навис зелёной тучей над двором бабы Ганны, а потом ещё немного, и мы дома. В-о-о-н, дед уже стоит возле ворот, вышел заранее, встречать нашу процессию. Интересно, как он угадывает? Ни разу не ошибся. Если дед сильно чем-то занят, то на его месте всегда стоит бабуля. Дошли до двора. Дед чуть отступает в сторону, опираясь на свою «ковиньку» (клюку), и корова, тяжело ступая, проходит в калитку. Дед, по-моему, специально сделал её такой ширины, чтобы корова после пастбища проходила в неё только-только, чуть шаркнув боками по вертикальным стойкам. От же миллиметровщик! Причапали.

Солнце уже в зените. Полдень. Корова могла сразу бы подойти к бочке, где для неё налита чистая водичка из колодца ещё с утра. Но чуть сбоку стоит на земле ведро с её любимым «коктейлем». Бабуля размочила в эмалированном ведре воды буханку ржаного хлеба и посыпала туда крупной соли, размешав всё рукой. «Квитка» стоит, смотрит то на ведро, то на бочку. Наконец-то выбрала! Сунула свою морду в ведро, и в два хлебка опустошила его, ещё и вылизав дно с крошками хлеба языком. А теперь шагнула к бочке, и шумно хлебает чистую воду.

А для меня на доске колодца тоже стоит ведро с водой, и кружка рядом. Но я никогда не пью воду из кружки. Отложив на скамейку плащ и хворостину, я наклоняюсь над ведром, и, опустив в него лицо, начинаю заливаться водой, как путник в пустыне, попавший в благословенный оазис, к источнику воды. Я вижу тень от своей головы на дне ведра сквозь толщу воды, а в меня вливается живительная влага вкуснейшей воды родного колодца. И только сзади слышится весёлое бурчание бабули: «Та, нэ напывайся ж ты воды, як корова! Скоро обидать будэм, а ты воды скилькы выпыв!». Наконец я отваливаюсь от ведра, отхожу в сторонку, сажусь на порог хаты, стаскиваю кирзовые сапоги, разматываю портянки и сижу себе, ни о чём не думая, только слегка шевелю пальцами уставших ног, которые освещает полуденное солнце и обдувает лёгкий ветерок с поля.

Вот это, непередаваемое ощущение, когда ты напился до отвала, погасив пламя жажды внутри, и лёгкости, когда ты снял сапоги, после долгой ходьбы по полям, наверное, и есть одно из самых дорогих воспоминаний детства.  Иногда так хочется ещё хоть раз попробовать той воды из родного колодца, ощутить ладонью отполированную гладкость ворота, услышать «плюх» ведра в воду и почувствовать упругую тяжесть, когда поднимаешь ведро наверх под лёгкий скрип ворота. Эх, «колодец, колодец – дай воды напиться. Колодец, колодец - дай неба глоток…». Всё дал. И воды напиться, и дал неба глоток.
Хаты уже давно нет. Её снесли. Надеюсь, хоть колодец то остался на прежнем месте? Надеюсь. Так хочется ещё хоть раз напиться той воды. Из детства и юности. Воды, вкус которой будешь помнить, пока живёшь.