Галоген

Довелось мне как-то поучиться в весьма забавном учебном заведении.
Это был институт, в котором занимались исключительно по вечерам, и к названию было добавлено прилагательное «вечерний».

Студенческий народ, посещающий этот вечерний приют, вызывал подозрение  в нездоровой одержимости: проработать целый день на тяжёлом производстве, а потом, не заходя домой, сидеть на лекциях и слушать про спин электрона не под силу нормальному человеку.

Это были выдающиеся студенты.

Такими же выдающимися были и преподаватели.

Даже самый незаметный и ничем не примечательный преподаватель истории КПСС, и тот умел щуриться как Ленин (картавил он, правда, фальшиво).

Но самым замечательным человеком был преподаватель химии.

Все, даже коллеги, за глаза называли его «Галоген».
Как и откуда появилось это прозвище - никто не знал, потому что работал он здесь дольше всех.

Он был добродушен, смешлив и рассеян.

С первых же занятий химию полюбили все.

Вы смотрите игру актёров в кино? Вам нравится?
Значит вы не видели настоящего актёра, прирождённого мастера!!!

Лекцию он начинал суховато, в сдержанных интонациях и без эмоций.
Но через несколько мгновений великая актёрская натура брала своё: глаза на крупноморщинистом лице загорались воодушевлением, движения его нескладных рук делались резкими и точными, и каждая фраза приобретала объёмный и осязаемый смысл, понятный любому выдающемуся студенту.

Соль, брошенная в воду, представлялась несчастным животным, которое свирепо растёрзывают молекулы-пираньи.

Кислота ассоциировалась с лимоном, и многие, не замечая за собой, сидели с гримасой человека, откусившего сразу пол-лимона.

Когда он рассказывал о сахаре, лицо становилось липко-сладким, слушатели понимающе сладко улыбались.

Приторно сладким показался даже его пиджак с отпечатавшейся формулой глюкозы на спине, когда он неловко и импульсивно повернулся и, ловя равновесие, прислонился к доске.

А где же формула?!! Ведь только что написал! - Снова повернувшись к доске, изумился Галоген.
А у вас на спине! - Тут же помогли в поисках неунывающие студенты.
Разберёте? Ну тогда записывайте. На перемене посмеётесь… - улыбался он нам.

Формула, старательно записанная в тетрадки со спины Галогена и перед этим мысленно перевёрнутая зеркально, усваивалась прочно и надолго.
Причём охота усваивать отнюдь не пропадала.

Любой сложности формула, или явление, или закон сопровождались такими характерными, незабываемыми (а подчас и непередаваемыми) жестами, мимикой, словами, сравнениями, что на лекциях всегда было весело и легко.
А в перерывах доставляло особенное удовольствие попробовать воспроизвести кое-что из огромного арсенала средств самого весёлого учителя.
Конечно, воспроизвести смеясь и саркастически подшучивая.
Но… химию мы все знали досконально.
Без всякого домашнего штудирования книг и лекций.

Химические знания переполняли нас.

На практических занятиях мы изготавливали различные вещества (мы называли их веселящими).
Например, на нудных лекциях по высшей математике обрабатывали тряпку (которой с доски стирают) «веселящей» водой.
Мел после этого напрочь отказывался прилипать к доске.

Нудный преподаватель долго ворчал что-то о таких близких нам галогенах, парафинах и чертях.

Дотошному историку мы подсунули в шариковую ручку специальную «весёлую» пасту, которая разлагалась и испарялась при дневном свете.
Чтоб не сильно много пропусков  в журнале отмечал.
Историк заметил подвох месяц спустя и тоже долго ворчал в кабинете проректора про галогены и про партию.

Физичке, которая напоминала очковую змею не только своим внешним видом, но и повадками, мы покрыли пол перед доской специальным весёлым составом на основе нитратов.
Это вещество имело свойство сыпать искорками и трещать (как маленькие взрывчики), если по нему слегка ударять.
Каблучки физички с этой задачей справились.

Она оказалась мужественным человеком и, помянув Галогена, Менделеева с таблицей его, обозвав на алхимиками, дочитала лекцию до конца, невзирая на трескучие протесты взрывоопасного пола.

Галоген стал притчей.
Его учеников вспоминали, если из крана начинала бежать серо-грязная вода с хлопьями, если из туалета клубами разносилась метановая и сероводородная вонь и даже если если краска на полу после очередного мытья из коричневой вдруг превращалась в ярко-жёлтую, причём квадратами, и пол становился бесконечной шахматной доской…

По улицам нашего городка, где находилось это забавное учебное заведение, с некоторых пор по ночам стали попадаться и пугать прохожих коты Баскервилей.

Не знаю, как мои однокашники, а я своего кота, обработанного спецсоставом, назвал Галогеном.