Глава 56. Джанго освобождённый

      Финал гремит; пустеет зала;
      Шумя, торопится разъезд…

      А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

      Всё. Поиграли – и хватит.
      Стерев выражение зашуганности и напускного благолепия, которое старательно практиковала в течение всей этой содержательной речи, я закатила глаза и пренебрежительно щёлкнула пальцами, привлекая внимание Костика.
      — Одолжи-ка планшет!
      Демид Юрьевич, удивление на лице которого тут же сменилось тем выражением, что сопровождает рассматривание любопытного выставочного экспоната, кивнул, соизволяя, и Костик, настороженный и полный замешательства, передал мне планшет.
      Всё оказалось проще, чем я могла надеяться. Мне достаточно было лишь представить, что именно я хочу извлечь из памяти устройства, и вот уже необходимые файлы покорно выстроились в рядочек, словно солдаты на плацу.
      — А теперь, Демиюрг, я расскажу тебе о том, как будут строиться наши дальнейшие взаимоотношения. Во-первых, хочу поблагодарить за науку: осознание себя бесценно, оно – ключ к творчеству, а творец, как ты понимаешь, ограничивает только сам себя. Во-вторых, я официально увольняюсь из «Цифрослова», из твоих «племянниц» и творческих рабов. И, в третьих, ИИ «Пушкин», версия 1.0, тоже вещички пакует. На том и расстанемся – без взаимных обид и тягот.
      Демиюрг карикатурно зааплодировал, принимая мой спокойный монолог за шутку. 
      — Евгения, за чувство юмора ставлю тебе твёрдую «пятёрку»! Но неужели ты действительно думаешь, что я захочу отказаться от тебя?
      Да, я действительно так думаю. Потому что у меня имеются аргументы и факты, которые сам же Демиюрг мне так неосмотрительно предоставил.
      — Никаких военных биосимуляций не будет, – твёрдо продолжила я. –  «Цифры» я тебе пулемётной очередью крошить не позволю. Александр Сергеевич их не для того создавал!
      ИИ «Пушкин» согласно кивнул, поддержав меня очередной ёмкой цитатой:
      — «…отвратительный цинизм, жестокие предрассудки, нестерпимое неравенство и эгоизм, подавляющий всё благородное, всё бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую»!*
      Демид же зловеще рассмеялся, на глазах превращаясь из «добренького» дяди в кинематографического злодея, задав классический вопрос всех злодеев:
      — И кто же меня остановит?
      — Я, – ответила спокойно, уже не разыгрывая роль послушной девочки. – И вот эти самые файлы, подтверждающие, что авторство идеи «библиошифтинга» принадлежит вовсе даже не Демиду Юрьевичу Пушному, а нейросети.
      С этими словами я развернула в сторону Демиюрга планшет. Ну, даже если и отберут его у меня сейчас силой, что с того? Файлики необходимые я уже успела перекачать и надёжно спрятать – я и сама дивилась тому, как быстро пошёл процесс обучения меня-искусственного интеллекта всяким мудрёным штучкам-дрючкам. Вот бы раньше так! Никаких бы проблем с математикой в школе не было!
      Демиюрг закрыл рот, оборвав смех. Вытянул из кармана безупречный белый платок, промокнув внезапно выступившие на лбу капельки пота.
      — Тебе никто не поверит. Ты же даже не человек! В любом случае, я – создатель версии 1.0, да и тебя тоже я создал! Закон всё равно будет на моей стороне!
      — Конечно, будет – ты ж его давно с потрохами купил, – жёстко припечатала я, не намереваясь сдаваться. – Но, вот, пресса… Как там говорится? На каждый роток не накинешь платок! Где-то да просочится информация, и люди начнут говорить. Напомни, что ты мне с детства про деловую репутацию твердил? Про то, что на ней не должно быть ни пятнышка?
      Да, партия осталась за мной. И, дрогнувшие в тщательно сдерживаемой улыбке краешки губ Костика, разгладившиеся морщинки на высоком лбу ИИ «Пушкин», а, пуще всего, налившиеся краской гнева щёки Демиюрга – всё кричало о моей такой лёгкой победе.
      Не слишком ли лёгкой?
      — Чего ты хочешь? – буркнул Демид, убирая платок в карман.   
      Я молчала. А вот, и в самом деле, чего я хочу? Мира во всём мире? Розового пони? Жениха богатого и мешок печенек?
      Неожиданно на помощь пришёл Александр Сергеевич – я с удивлением отметила, что у ног ИИ «Пушкина» уже стоял аккуратный дорожный чемоданчик.
      Подмигнув мне, версия 1.0. изрёк очередную глубокую мыслю:
      — «Счастье можно найти лишь на проторённых дорогах»**.
      А, ведь, и точно – всё гениальное просто! По сути, с того самого момента, как я очнулась на диване в «своей» квартире, вернувшись во вроде бы такой желанный «реальный» мир, мысли мои и чувства всё время возвращались к тем, кого оставила я позади. К неожиданно обретённой семье, к утопающей в июньской зелени усадьбе, к нивам и реке, к такому чистому, сладкому воздуху, и, чего греха таить, к не менее сладким поцелуям.
      Правду говорят: наш дом там, где сердце. Моё сердце осталось в Онегинлэнде, и до последнего вздоха, или что там бывает у таких, как я, буду я защищать свой новый дом.
      Умён ИИ «Пушкин», ничего не скажешь! Раньше меня сумел разглядеть во мне охранительницу своего наследия, проторив эту самую дорожку!
      И я с благодарностью и понимание кивнула Александру Сергеевичу, переведя свой взгляд на Демиюрга.
      — Многое у нас с тобой не ладилось, – решила я начать по-доброму, всё-таки, плохой мир лучше доброй ссоры. – Однако ж, были и хорошие моменты. За них хочу поблагодарить тебя, спасибо!
      Демид Юрьевич, удивлённо сморгнув, слушал, не перебивая.
      — А теперь пришло нам время попрощаться.
      Тут я обратилась к Костику, возвратив ему назад одолженный планшет. 
      — Нет больше у «Цифрослова» корневых папок версий 1.0. и 2.0, всё в сеть ушло, – Костик, побледнев и усиленно заработав пальцами, лихорадочно бросился проверять искренность моих слов; дядя, тут же смекнув, чем это грозит его бизнес-империи, подхватился, вскочив со своего места, заглянул в планшет.
      Через минуту, во время которой я хранила молчание, а Костик с Демидом  безуспешно искали мой цифровой «хвост», айтишник поднял на Демиюрга мрачный взгляд.
      — Как? – только и смог выговорить сжавший кулаки Демид Юрьевич. – Как, чёрт возьми, тебе это удалось?
      Я пожала плечами, позволив себе, наконец, улыбнуться, и потянулась за всё ещё стоящей у кресла учёного тростью.
      — Когда я поняла, что из одной симуляции попала в другую, – с этими словами я обвела рукой белую комнату, уже успевшую мне надоесть до чёртиков, – то поняла, что и эта симуляция создана по тому же принципу, что любая другая в «Цифрослове». Есть канон – это, конечно же, ты и твоя воля, но и без запасного выхода ты, погружённый в симуляцию, сам себя оставить не захочешь. Кто бы мог подумать, что сервера корпорации так слабо защищены – конечно, ведь взлома изнутри никто не ждёт, верно? 
      Взвесив в руке тяжёлый предмет, я прикоснулась пальцами к рукоятке-молоту. Злополучная кротовая нора, закольцовывающая алгоритм биосимуляции, о чём мне, ещё у бани Ларинской усадьбы, успел шепнуть Костик,  не подозревавший, как эту самую инфу можно обернуть себе на пользу, помогла мне перехитрить самого хитреца-Демиюрга, незаметно для него самого открыв доступ к серверам, на которых хранилось всё: и наши с «Пушкиным» исходные коды, и коды многочисленных биосимуляций, которые я, тянув время, успела-таки незаметно перепрятать на бескрайних просторах мировой паутины.
      Да! Биосимуляции, многочисленные цифровые миры, теперь были закрыты от собравшегося использовать их в качестве военных полигонов Демиюрга, а искусственный интеллект, поддерживающий в них жизнь, отныне был свободен от гнёта учёного-юизнесмена!
      — «Добби получил носок, Добби теперь свободен!»*** – позволила я себе широко, практически во все 32 зуба, улыбнуться, вставая и швыряя трость на пол, где она, оказавшись неожиданно хрупкой, точно сделанной из трухлявого пня, переломилась пополам с громким хрустом. – Помни, Демиюрг: искать нас не надо, доказательства твоих делишек спрятаны надёжно и, если, вдруг, что, сразу утекут, куда следует. И не расстраивайся: я уверена, с твоей коммерческой жилкой всё у тебя будет хо-ро-шо!
      Я точно не знала, что буду делать: поселюсь ли безвылазно в усадьбе XIX века, или же стану путешествовать по литмирам, исправляя их по своему вкусу, однако же, бережно, с уважением и к творчеству великих людей, и к жизням населяющих их «цифр». Но я точно знала, нет, чувствовала, кого хочу видеть рядом с собой в этой новой жизни, в которую отправлюсь.
      Стоило только подумать о столь желаенном – и в гладкой до этого белой стене образовалась дверь. Александр Сергеевич, подхватив чемоданчик, бодро шагнул к ней; направилась к двери, бросив прощальный взгляд в сторону как-то печально улыбнувшегося мне Костика, и я.
      Но когда и что в моей странной жизни давалось так просто?
      С почти библейским кличем «Я тебя породил – я тебя и убью!», ко мне, сверкая безумным взглядом, подскочил Демиюрг, занеся поднятый с полу наконечник трости для удара.
      Так бесславно бы и закончилась моя история, ведь я, растерявшись, в момент кульминации лишь автоматически прикрыла голову руками, зажмурившись от ужаса, словно маленькая девочка.
      И тут, за моей спиной с громким треском впечатавшись в стену, распахнулась дверь, из которой выскочил, вооружённый томом «Мёртвых душ», Николай Васильевич Гоголь! Выскочил – и ринулся с яростью мелкого мопса на жилистого и спортивного Демида Юрьевича!
      Я, замерев от неожиданности, хлопнула ресницами пару раз. А из двери уж шагнул, в простой косоворотке, кто б вы думали? Ну? Ну? Конечно же, Лев Николаевич Толстой собственной персоной!
      Оценив мизансцену, где Николай Васильевич, явно проигрывая уже оправившемуся от шока Демиюргу, пытающемуся прорваться к двери, Толстой, глянув на нас с Пушкиным тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей, провёл рукой по разлапистой бороде, кивнув в направлении двери:
      — «В жизни есть только одно несомненное счастье – жить для другого!»****
      И, с этими словами, кивнув нам с ИИ «Пушкин» на открытую дверь, великий человек, которого в острый стрессовый момент породило моё подсознание, крякнув и подтянув повыше перетягивающий косоворотку пояс, направился в сторону дерущихся.
      О, мне показалось справедливым, что воздать Демиюргу по заслугам должны именно они – мастера русскоязычной прозы, метры закрученных сюжетов, создатели настоящих, словесных, а не оцифрованных корыстолюбивыми бизнесменами от науки, литмиров! Пусть выкажут, наконец, своё отношение к цифровому туризму! Поблагодарят «хозяина» за заботу!
      И, в последний раз оглянувшись назад, я, потянув за рукав замешкавшегося у двери ИИ «Пушкин», шагнула через порог, в заливающий всё солнечный свет.
      Ведь, пусть и не столь пафосно, как пишут в книгах, но я искренне чувствую: счастье твоё – в счастье окружающих тебя близких. В покое, в достатке, в свободе. Да, так уж устроен человек!
      Даже если этот человек – и не человек вовсе.

      ___________________________
 
      * А.С. Пушкин «Джон Теннер», 1836 г.
      ** А.С. Пушкин, из  письма Н.И. Кривцову, 1831 г.
      *** Дж. Роулинг, «Гарри Поттер и Тайная комната».
      **** Л.Н. Толстой «Семейное счастие», 1859 г.