Александр Пушкин и Олег Даль

Любимому актеру посвящается...

Для многих это сопоставление покажется странным. Казалось бы, какое отношение советский актёр Олег Даль имеет к великому поэту? Разве что кто-то из особо информированных поклонников Олега Ивановича предположит, что артист в пятом поколении приходится правнуком знаменитому составителю Толкового словаря и известному врачу Владимиру Ивановичу Далю, дружившему с Александром Сергеевичем Пушкиным.
Известно, что Владимир Иванович Даль познакомился с поэтом в 1832 году и дружил с ним вплоть до его кончины. Умирая, Пушкин подарил Далю свой талисман – золотой перстень с изумрудом и попросил: «Возьми на память». Тот стал отказываться, но Пушкин повторил просьбу: «Бери, друг, мне уж больше не писать».
Своеобразным свидетелем дружбы этих замечательных людей, как ни странно, является икона 1870 года с изображением святых Космы и Дамиана. В старце Дамиане легко узнать Даля, а в Косме – Пушкина. Икона была написана по просьбе семьи Даля после его смерти и долгое время находилась в Нижнем Новгороде в церкви Космы и Дамиана. Также о дружбе Пушкина и Даля напоминает и установленный им в 1998 году в Оренбурге памятник, ставший городской достопримечательностью.
Несколько лет назад о возможном родстве Олега Ивановича Даля и Владимира Ивановича Даля сообщили специалисты Всесоюзного музея имени Пушкина. По просьбе дирекции музея была сделана сравнительная экспертиза портрета Владимира Ивановича и фотографии Олега Ивановича
Как выглядел в почтенном возрасте Владимир Иванович Даль, известно: достаточно вспомнить его портрет с седой бородой. Но мало кто знает, как он выглядел, когда ему было лет тридцать, хотя портрет двадцатилетнего Даля имеется. Специалисты отобрали два изображения Владимира Даля в возрасте от 26 до 40 лет, где художник нарисовал его вполоборота, а также одно фото Олега Даля в возрасте около 30 лет. Сравнив их, специалисты выявили определённое сходство. На основе данных экспертизы было подготовлено заключение о вероятной принадлежности семьи Даля «к одной из ветвей знаменитого рода». Однако сам Олег Даль этого не знал, хотя, возможно, какие-то семейные легенды могли содержать информацию о подобном родстве.
Кинорежиссёр Владимир Трофимов, снимавший фильм о Пушкине, вспоминал: когда они с Олегом Далем зашли в собор Святогорского монастыря, в одном из его приделов увидели портрет Владимира Ивановича Даля. Олег внимательно всматривался в лицо Владимира Ивановича, несколько раз отходил и возвращался к изображению. Трофимов улыбнулся: «Тебе бы такую, как у него, кепочку – и вылитый Даль, особенно в профиль». – «Похож, – кивнул Олег Иванович и добавил: – Это же не человек был, а целая академия… Какие люди!»

Имели патологическое свободолюбие

Хранить СЕБЯ! Это ГЛАВНОЕ.
Не приспособиться, не обезразличиться.
Обратиться внутрь – там моя сила.
Дело – моя крепость...

Под этими строками мог бы подписаться и Александр Сергеевич Пушкин, хотя они принадлежат Олегу Ивановичу Далю.
Так почему же я обратил свой взор именно на этих людей? Причин несколько. Начну с того, что считаю обоих непревзойдёнными мастерами своего дела, теми, кого любят и ненавидят одновременно. Одни любят за их творчество – высочайшего разряда, другие ненавидят за это же самое.
Вот что писал о Пушкине Филипп Вигель – один из самых знаменитых русских мемуаристов, человек, по мнению современников, не лишённый язвительности: «Его хвалили, бранили, превозносили, ругали. Жестоко нападая на проказы его молодости, сами завистники не смели отказывать ему в таланте; другие искренне дивились его чудным стихам, но немногим открыто было то, что в нём было, если возможно, ещё совершеннее, – его всепостигающий ум и высокие чувства прекрасной души его».
И Пушкин, и Даль принадлежат к особой категории одарённых людей, чья значимость для русского общества становится с годами всё очевиднее! Так в чём же трагическая похожесть этих мастеров, живших и творивших в разное время? Им было присуще особое, я бы сказал, патологическое свободолюбие, неумение лебезить перед властями предержащими, особое чувство собственного достоинства, ради сохранения которого они могли пожертвовать не только карьерой, но и самой жизнью.

Пушкин
Из письма к А. И. Тургеневу:
«Воронцов – вандал, придворный хам и мелкий эгоист. Он видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое».
Из письма к А. А. Бестужеву:
«Мы (писатели) не хотим быть покровительствуемыми равными…»
Несмотря на то, что Пушкин был дворянином и очень гордился своей шестисотлетней родословной, ему приписывают такие слова: «…Наше современное общество столь же презренно, сколь глупо; что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу справедливости, права к истине: ко всему, что не является необходимостью. Это циничное презрение к мысли и к достоинству человека…»

Даль
За полтора года до смерти Олег Даль снимался в телефильме «На стихи Пушкина». Находясь в Михайловском, в Доме-музее поэта, он, рассматривая дуэльные пистолеты, обронил: «В те времена я бы и до двадцати не дотянул… Пришлось бы через день драться…»
В этих словах весь Даль, для которого честь – не только красивое слово, но и краеугольный камень его мировоззрения.

Жизнь людей, поцелованных Богом, наполнена символами и неожиданными поворотами Судьбы. У многих из них каким-то неведомым для нас образом переплетаются магические линии начертанного свыше Предназначения и дальнейшего реального Существования.
Размышляя о судьбах Пушкина и Даля, невольно вспоминаешь строки Есенина: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». Так, например, свободолюбивый Даль (уходивший из разных театров, громко хлопая дверью) свою последнюю роль сыграл в родной альма-матер – академическом Малом театре (очередная шутка Судьбы?), где всегда играли заслуженные актёры. Недаром об этом театре говорили: это русская Academie des Sciences! Коллегия бессмертных!
У Олега Ивановича Даля не было никаких официальных званий и привилегий. Себя он с горькой усмешкой называл не народным, а инородным. Но когда умер, его похоронили достойно, как актера весьма серьёзного академического театра.
Когда же умер Александр Сергеевич Пушкин, корреспондент немецкой газеты Frankfurter-Oder-Postamt Zeitung («Ведомости почтамта Франкфурта-на-Одере») описал прощание с поэтом так: «Александр фон Пушкин, знаменитейший из русских поэтов, скончался в возрасте 37 лет. Его отец ещё жив и владеет в Псковской губернии имением, в которое было отвезено тело покойного по совершении над ним последнего церковного обряда. В присутствии толп молящихся в день его отпевания можно было судить о том сочувствии всего общества, которое было возбуждено его смертью, вследствие его литературной славы, приобретённой покойным во всей России. На церковную службу, назначенную в Конюшенной церкви, собрались бесчисленные толпы из всех слоёв общества. Среди молящихся можно было заметить как самых важных особ, так и многих иностранных дипломатов».
А пока Александр Сергеевич был жив, его и любили, и критиковали, и страшно ему завидовали. Публика, особенно светская, то восторгалась его произведениями, то с таким же энтузиазмом к ним охладевала. Его ругали за простоту языка и стиля, считали, что его персонажи не всегда достаточно развиты, что им порой недостаёт глубины и сложности. Одни укоряли поэта за то, что он во многом подражал Байрону, много писал о любви и не затрагивал философских и социальных тем, другие ругали его за отказ от декабристских традиций, третьи, наоборот, за следование этим традициям. Были и такие, кто не признавал важности Пушкина и влияния его на развитие русской литературы.
В стане критиков можно выделить Фаддея Булгарина, яркого публициста и журналиста, издававшего газету «Северная пчела», журналы «Северный архив» и «Сын отечества», а также Николая Надеждина, профессора Московского университета. Даже Евгений Баратынский, которого причисляют к друзьям Пушкина, в письме к Ивану Киреевскому, философу и литературному критику, высказывался об оконченном «Евгении Онегине: «Онегин развит не глубоко. Татьяна не имеет особенности. Ленский – ничтожен. Местные описания прекрасны, но только там, где чистая пластика. Нет ничего такого, что бы решительно характеризовало наш русский быт. Вообще это произведение носит на себе печать первого опыта, хотя опыта человека с большим дарованием. Оно блестяще, но почти всё ученическое, потому что почти всё подражательное…». А близкий к Пушкину Николай Языков писал: «Стихи Пушкина «К друзьям» – просто дрянь. Этакими стихами никого не выхвалишь, никому не польстишь, и доказательством тонкого вкуса в ныне царствующем государе есть то, что он не позволил их напечатать».
После смерти Пушкина прошли годы, столетия. И многие его хулители, как и многие его друзья, остались в истории лишь благодаря тому, что судьба свела их с великим поэтом. Таковы метаморфозы нашего Бытия.

Болели одной и той же болезнью

Один заявил о себе как поэт, другой – как актёр. При этом оба ощущали себя носителями особой миссии, которым доверено сохранять и развивать искусство в самом его высоком значении.
Вениамин Каверин сказал об Олеге Дале: «Поле его деятельности было полем его жизни. Это было пространство, в котором он естественно существовал и как человек, и как художник». Думаю, что эти же слова можно отнести и к Александру Пушкину.
Наш современник, поэт Василий Бутов, посвятил Пушкину стихотворение, в котором, сожалея о раннем уходе русского гения, писал:

Хочу представить Пушкина в летах,
В кругу семьи, в кругу внучат игривых,
И на него с улыбкою счастливой
Глядит Наталья с проседью в висках.
И нет предощущения грозы,
Устроен быт. Именье процветает.
Ткут полотно, из слив варенье варят,
И ладят в град с пшеницею возы.
Ничто не омрачает думы, сны,
Ушли былые страсти и волненья,
И лишь стихи негромко, вдохновенно
Звучат средь откровенной тишины.
Идут года неспешной чередой,
И жизнь поэта на земле без срока,
И на ветрах не так уж одиноко
Мне, миру и поэзии родной.

Чем больше времени проходит, тем более значимым и очевидным видится вклад Пушкина и Даля в русскую литературу и искусство. Если высший свет воспринимал Пушкина кем угодно: скандальным ухажёром-любовником, рьяным карточным игроком, опасным свободолюбом, то сейчас Александр Пушкин для нас не только гениальный поэт, он – «наше всё».
Олега Даля также травили, умаляли его роль в искусстве, но теперь, по прошествии времени, признают великолепным и ни на кого не похожим актёром. Почти все люди, разбирающиеся в искусстве (и друзья, и враги), сходятся в одном: он был необыкновенно талантлив. На его репетиции приходили смотреть актёры из других театров, а это говорит о многом. Полагаю, и Пушкин, и Даль болели одной из самых прекрасных и трагических болезней – манией совершенства.

Остаться самим собой

Даль
Олег Даль считал себя абстрактным мечтателем. «Таким родился, таким был всегда и, видимо, таким останусь, – писал он в своём дневнике. – Отсюда мой выбор занятий. Не конкретен вообще, но конкретен в частности». Он был не только неповторимым актёром, но ещё хорошо пел, писал стихи. Его дневники – образец прозы подобного формата.
Даль жил в постоянной борьбе и противостоянии с самим собой и с окружающим миром. Будучи максималистом, не щадил коллег, но и к себе предъявлял весьма строгие требования. Однажды Даль написал: «Я себе противен до омерзения».
Олег Даль был весьма начитан. Особенно ценил поэзию Пушкина и Лермонтова. Стихи Пушкина в исполнении Даля звучали в телепередачах «Наш Пушкин» (1969), «Два приезда в Михайловское» (1975). Но лучшей работой по праву считается участие Даля в телефильме «На стихи Пушкина». В аннотации к фильму сказано: «Потрясающее сочетание актёрского перевоплощения и поэтического гения. Фильм снят в пушкинских местах: в Михайловском, в Тригорском, в старинных интерьерах Павловского дворца в Ленинграде. Ведущий и рассказчик – актёр Олег Даль проведёт вас по местам жизни поэта, сопровождая эту экскурсию чтением стихов А. С. Пушкина».
Актёр и режиссёр Михаил Козаков так сказал о роли Олега Даля в этом телефильме: «Дар читать стихи – особый и редкий дар, как играть на фортепиано или на скрипке, как писать стихи. Однако сколько людей пишут и печатают зарифмованные слова, сколько людей постоянно терзают рояль и перепиливают виолу, и какое количество актёров ежедневно читают чужие, именно чужие для себя по духу стихи. Причём последнее, казалось бы, делать легче всего. В самом деле, каждый грамотный школьник, не говоря уже о дипломированном актёре, обязан прочесть наизусть стихотворения Пушкина и Лермонтова. И однако быть Исполнителем стихов – редчайшее свойство…»
Действительно, когда Даль читает Пушкина, поёт на его стихи романсы, смотришь на его лицо – и создаётся впечатление, что актёр – давний приятель Пушкина, учившийся с ним в лицее, обожающий самого поэта и его творчество. Такое растворение в роли показывает, насколько Олегу Далю был близок и дорог Пушкин.
А литературовед и критик Виктор Шкловский отмечал, что во время чтения стихов Даль «без всякого режиссёрского нажима» порой казался Пушкиным.
Олег Даль так же, как и Пушкин, искренне ненавидел подлецов и хамов, не жалел бездарностей. Несмотря на тяжёлый характер, «закидоны» и странности, он был человеком чести, Дон Кихотом советского театра и кино.
К сожалению, Олег Иванович многое воспринимал слишком остро и пессимистично. Роли, которые казались ему слабыми и неудачными, он с издёвкой рецензировал, хотя те были весьма благодушно приняты зрителями. Такой жёсткий подход к собственному творчеству позволял продвигаться вперёд, но забирал много сил, моральных и физических. Его ранний уход из жизни был предопределён. И дело здесь не только в пьянстве – тяжёлая болезнь была лишь следствием серьёзной причины. Даль задыхался в удушливой атмосфере, которая сложилась в те годы в театральной и кинематографической среде.
Что-то подобное происходило и в жизни Александра Сергеевича.

Пушкин
Как-то граф Владимир Соллогуб, известный русский писатель, сказал о смерти Пушкина так: «В последний год своей жизни Пушкин решительно искал смерти. Тут была какая-то психологическая задача. Причины никто не мог знать, потому что Пушкин был окружён шпионами: каждое слово его, сказанное в кабинете самому искреннему другу, было известно правительству. Стало быть – что таилось в душе его, известно только Богу». И это не преувеличение, если учесть, что даже отец поэта Сергей Львович согласился шпионить за сыном во время пребывания его в Михайловском и читал его письма. Также Соллогуб считал, что Пушкин в лице Дантеса искал или смерти, или расправы со всем светским обществом.
Александр Сергеевич понимал, что не может противостоять обществу. Его задевало, что император Николай I откровенно оказывал знаки внимания жене Наталье Николаевне, а высшие сановники государства не хотели признавать в нём поэта-пророка, который своим словом может изменить устои общества. Ему пытались указать на его место – «место в конце стола». Его душа была в постоянном напряжении: император то проявлял к нему милость – за нападки на Пушкина даже велел объявить его ненавистнику Фаддею Булгарину выговор и собирался закрыть булгаринский журнал, то бесцеремонно ограничивал свободу творчества самого Александра Сергеевича.
В своём знаменитом стихотворении «Памятник» поэт написал такие пророческие строки:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

Андрей Тарковский в своём «Мартирологе» заметил: «Само по себе творчество – это уже отрицание смерти. Следовательно, оно оптимистично, даже если в конечном смысле художник трагичен. Поэтому не может быть художника-оптимиста и художника-пессимиста. Может быть лишь талант и бездарность».

Любить поэзию и понимать Родину

Так почему нам так дорого творчество Александра Пушкина? Стихотворный ритм раскрывает нам красоту и величие произведений искусства, звукопись созданных слов и образов позволяет наслаждаться поэзией. Лидия Корнеевна Чуковская верно подметила, что ритм – это лучший толкователь содержания. Стихи Пушкина запоминаются и откладываются в душе благодаря его «фирменному» размеру и ритму. Поэзия Александра Сергеевича помогает не только любить поэзию, но и понимать Россию. Это особенно отчётливо осознаёшь, когда слушаешь, как Олег Даль читает стихи великого поэта Александра Сергеевича Пушкина.