Бриллиантовый берег

  Владимир Петрович шел наваливаясь на ветер. "Упругий ветер", подумал он и решил, что "упругий ветер" - точное и удачное. Ветер давил равномерно, без пропусков, будто тело Владимира Петровича находилось в аэродинамической трубе. Но тела как такового не было. Меховая шапка с опущенным на лоб до самых очков козырьком и плотная противовирусная маска встречали   этот   упругий   ветер набитый до отказа острыми снежинками, которые залетали иногда за очки и кусались как и положено посланцам 20 градусного мороза. Рынок закрылся и редкие запоздалые покупатели последнего дня декабря тащили, изгибаясь навстречу "упругому" ветру и Новому году свою снедь. Владимир Петрович  поставил сумку в снег, протер пальцем запотевшие и залепленные снегом очки и увидел рядом прижатую к стене снежную мумию. Маленькая фигурка полностью состояла из снега. В том числе очки и такая же противовирусная маска. В облепленных снегом руках она держала нечто покрытое снегом. Это что за чудо из бурана и снега в 20 градусный мороз? Подумал он. Владимир Петрович сделал навстречу пару шагов, снег обвалился под ветром и в руках у мумии  из под снега появились толстые шерстяные носки.
• Из какой шерсти, не из собачьей?- спросил Владимир Петрович.
• Частично.- еле слышно из под ветра.
Он взял носки, отряхнул от снега и растянул их.
А что, давно мечтал для дачи, где мёрзли ноги. В крайнем случае пошлю Виталию. Спрятав носки в сумку, достал кошелек и вынул деньги. Мумия ожила, сняла варежку и стала перебирать купюры. И тут произошло чудо. На пальце было два кольца: одно золотое круглое обручальное, а второе? Владимиру Петровичу показалось, что он очутился в фантастическом сне или сказке. Кольцо было знакомо Владимиру Петровичу. Оно было сделано из желтоватой платины, поверх ободка навстречу друг другу бежали две зеленоватые ящерки с бриллиантовыми глазами. Кольцо мелькнуло и скрылось в варежке.
 Потрясенный увиденным он машинально поднял сумку и медленно пошел навстречу "упругому". Не может быть чтобы в мире существовало второе такое кольцо… Ничтожная вероятность повторения. Потому что он придумал этих ящерок …Однажды он сказал ей:
-- Я заметил ты стыдишься своего  поврежденного пальца и прячешь иногда руку?
-  А что же в этом хорошего.
-  Конечно, обидно.  При таком шикарном теле такому инвалиду, я думаю, неуютно красоваться на людях. Я хочу помочь  этому - бедолаге.
- Как? Отрежешь его и подаришь свой?
.   И тогда он заказал эти глаза с бриллиантами старому ювелиру.
  В конце концов, ладно кольцо можно было повторить, но нельзя было повторить изуродованный в мясорубке палец. Почему же задавая себе сотни вопросов, он ушел, не задав ни один этой  женщине, упакованной в снег и ветер? И вообще, она ли это? Нет, так не может быть. Надо выяснить. Как сложилась жизнь? Почему перестала отвечать на его письма из этой заморской Тмутаракани, в которой он застрял после окончания контракта? Он остановился. Нет, так нельзя. Надо выяснить, узнать. И может быть объяснить что-то. Он повернулся и пошел обратно. И теперь "упругий" не останавливал его, а подталкивал в спину, вырывая из рук сумку словно обрадованный его решением вернуться к кольцу с двумя малахитовыми ящерками с бриллиантовыми глазами. Но женщины уже не было. Он потоптался у входа в банк, у места появления чуда и медленно пошел вниз. А за вопросами громоздились воспоминания.
 Вначале он не думал, что расставание будет последним и навсегда. Он продолжал некоторое время писать, не получая ответов. По инерции поздравлял с днями рождения. А потом по затухающей только с Новым годом. И сверлила все время эта странная фраза: " и ждёт тебя приятный сюрприз по возвращению". И среди воспоминаний главное для кольца, которое   во – первых, вообще могло не появиться, а  во - вторых исчезнуть и сгинуть в пространстве, оставив о себе печальные воспоминания.
  Он отвёз ее в "свое" место, на берег крошечного красивого озера в лесной чаще недалеко от шумной дороги. Два райских дня ласкового лета. Два дня ее обворожительной улыбки и изумительного тела - подарка совершенства природы. И только в финале праздника, когда свернули уже палатку, стал накрапывать и шуршать по листьям теплый летний дождь. А потом, как из ведра рухнуло на асфальт небо и целый час мелькали потонувшие в воде дворники на ветровом стекле. Вернулись поздно за полночь. Кое как перекусив легли спать. И вдруг в дреме уже, она вдруг встрепенулась, откинула одеяло, села и крикнула "Ой!"
"Что случилось?". "Кольца! Я оставила их у родника, когда умывалась!".
 Машину он оставил на шоссе. Взял фонарь, зачем-то топор и пошел в мятущиеся от ветра и дождя дебри и мрак.
"Хорошо, что ты вспомнила ночью. Утром дети опять погонят на выпас  коров…"
 
 Всю неделю Владимир Петрович ходил на рынок. Но снежная мумия не появлялась…
Медленно уходила зима. И так же медленно таяла в душе Владимира Петровича надежда увидеть оттаявшую от снега зимнюю мумию. Он корил себя за странный, необъяснимый паралич воли. Не мог найти объяснение случившемуся. И желание узнать повороты судьбы этой женщины усиливалось теперешним его одиночеством. И хотя судьба вычеркнула из жизни прежнюю ее фамилию и адрес, теплился в нем слабый, готовый погаснуть в любое мгновение огонек надежды: она была… Она существовала где - то  в этом городе. И эта эфемерная, загадочная судьба, в которую Владимир Петрович всегда упорно верил всю жизнь вопреки фактам, пошла ему навстречу …
     Перебирая яблоки на прилавке залитом солнцем, он не обращал внимания на другие руки рядом пока не вспыхнули вдруг на солнце два бриллианта на изуродованном пальце.  Владимир Петрович в безумном порыве схватил эту руку двумя  своими руками и сжимая ее, словно в страхе, что она исчезнет  и что ее вырвут из его рук, поднес к лицу непрерывно повторяя:
  -  Вот, вот, оно! Вот…наконец то!  Наконец то!
    Это был подарок судьбы. Этот солнечный день был подарком судьбы, был копией того солнечного дня, когда он за рулем вез   ее   на «свое» красивое озеро. Теперь за рулем сидел их сын, который вез их к  красивому  озеру, на берегу которого был дан старт его существованию. О котором он пока ничего не знал.