Когда на Земле становится скучно

Сбежать из дома Семенову Никите Павловичу всегда хотелось. Домоседом он никогда не был. Еще в детстве Никита убегал по ночам во двор, где ни одной души не было. Тишина. Чернота. И яркое звездное небо, которое сейчас уже ни в одном городе не сыщешь.
Как было здорово лежать на каменистой земле, дышать прохладным ночным воздухом и любоваться созвездиями Ориона, Андромеды, Кассиопеи и, конечно, двух сестренок-медведиц. Мечтать о подзорной трубе, которая продавалась в магазине «Фото-часы-музыка» и представлять, что сам можешь взлететь высоко и окунуться в мир мерцающих звезд. Только самолеты, спутники и метеоры оживляли этот почти неподвижный мир. Но это было очень давно, а сейчас…
Сейчас он вырос, женился. Вместе с женой они объездили почти всю планету, залезли даже на Эльбрус, вернулись в родной город, купили дом, родили сына, оказавшимся отменным сорванцом, но до сих пор Никита Павлович не терял желания убегать из дома.
И куда убегать!
Семенов Никита Павлович все-таки сумел осуществить свою мечту и после длительной подготовки стал не просто космонавтом, а стал одним из первых космолетчиков дальнего космоса в новой экспериментальной программе академии наук.
Звезды теперь у него всегда были перед глазами – и сверху, и снизу, и слева, и справа, и спереди, и сзади, и белые, и красные, и желтые, и голубые, и крохотные и средние, и крупные. Тысячами, миллионами, миллиардами они все были, как на ладошке.
Скука…
Тоска…
Седьмой месяц глядеть на эти звезды. Неужели ему на Земле стало скучно?
Никита сидел перед пультом управления и читал сопливый женский роман с изменами, причитаниями и слезами  несостоявшейся любви. Кофе уже выпито, минутная стрелка второй час, а, может, второй день не двигалась с места, а до Альфы Центавра лететь еще не один год. А это еще не дальний космос. Это самый ближний космос.
- Может, в шахматы сыграем? Или в уголки? – раздался басовитый женский голос с электронным отзвуком.
- У-у, - буркнул и отрицательно кивнул головой Никита.
- А, может испанскую паэлью, или индийскую масала-досу отведать захочешь?
- М-м, - снова отказался Никита.
- Учти, ты уже восемь часов не выходишь со мной на связь, а я все протоколирую. Земля останется недовольна, и я приму меры, - разворчалась или разворчался бортовой компьютер по имени Миша. Или Маша. Точно никто не знал имени, но на задней панели монитора был написан инвентарный номер «МШ-117» и еще много-много цифр, но этого было достаточно.
- Послушай, Мышка моя, - Семенов отложил книжку, повернулся направо и взглянул на снимающую В-камеру, - Отключить тебя из розетки я, конечно, не смогу, но залепить пластырем – это запросто. Твои обязанности: оберегать мою нервную систему, заботиться обо мне, и читать сказки на ночь. А ты что делаешь? Докопалась, словно жена, не даешь никакого права на личную жизнь. Тебя так запрограммировали, что бы ты была такой же занудной – будто мне этого так не хватает…
Компьютер ничего не ответил, а Никита отвернулся, немного подумал и добавил:
- Конечно, не хватает…
- Все хорошо, Никита Павлович. Теперь я услышала Ваши слова, и успокоилась, - отозвался «МШ117», - Мне ведь нужно постоянно следить за Вашим состоянием. Напоминаю, в Вашем распоряжении есть Разгрузочная комната. Там можете встретиться со своей женой и с сыном. Точнее, с их фантомами. И у вас в распоряжении будет целых четыре часа.
- Да-да, знаю. А вдруг я захочу там остаться? И не вернусь сюда…
Это предположение он уже произнес не первый раз. И он прекрасно знал, что ответит компьютер.
- Сейчас мне полагается рассмеяться. Гы-гы… Важность эксперимента, и твой психотип заставят вернуться к звездам. А также ограничение времени пребывания в Разгрузочной комнате. Ты знаешь… Между прочим об этом я уже говорю в третий раз, стараясь не обращать внимание на навязчивость твоей бредовой идеи. Впрочем, ее легко объяснить. Ты уже двадцать два дня и три часа не выходил из корабля.
Никита обвел глазами кабину, в которой надолго поселился. Музыкальная фонотека – что-то давно ничего не слушал; шкафчик с книгами – читаем; бар с коллекцией всевозможных безалкогольных напитков со всего мира – соки, морсы, чаи, кофе из стран с труднопроизносимыми названиями; компьютерная комната с созданием любых виртуальных миров – затягивает зараза, как наркотик; спортивный тренажер – вчера пробежал десять километров, сегодня решил отдохнуть; и исследовательская лаборатория – слежение курса полета, сохранение постоянной скорости в 0,8 скорости света и исследование космических объектов, пролетающих мимо них.  За полтора года полета таких не наблюдалось ни одного.
- Я пошел, - решился он и махнул рукой, открыл небольшую прозрачную панельку на пульте управления и нажал на зеленую кнопку. Позади кабины рядом с ванной комнатой открылась металлическая круглая дверь с большими синими буквами «домой».
- Только без опозданий! – донесся печальный голос «МШ».

- Ур-ра! Молодец! Продержался три недели! – восторженно кричали люди в белых халатах и с планшетами в руках, похлопывая и обнимая Никиту со всех сторон. – Быстрее проходи экспресс-анализ и беги домой! Твоя Юля уже каждый день по пять раз звонит, спрашивает, не нашел ли ты себе в космосе инопланетянку? А, торт мы и за тебя сможем съесть.
- Да-да, - улыбался в ответ своим коллегам Семенов. - Вы так и не смогли придумать, как мне у вас задержаться подольше? И как урезонить мою «мышь»? Не дает мне жизни, все следит за мной, словно не она, а я мышь лабораторная.
- Так надо. Смирись. В каком то смысле ты точно лабораторная мышь, и мы тебя исследуем. Ты напрямую контактируешь с субквантовой реальностью. Твой корабль – это световая капсула размером не больше одного миллиметра, состоящая из упорядоченных фотонов, и имеющая собственный компьютер из фотонов. А контакт проводишь с кораблем по струнам кваркового поля. Помнишь квантовую механику? Не ты управляешь ею, а она тобой. Если что-то сейчас поменяем в правилах, то может наш «карточный домик» рассыпаться, и твой год «полета» пойдет насмарку.
- А, может, я действительно не на Земле, а сам, закодированный в сгусток фотонов, лечу в глубоком космосе? – мрачно пошутил Никита, хватая кусок торта и запихивая себе в рот.
- Беги, философ, а то времени у тебя остается все меньше. Лимузин тебя ждет внизу, а проспект мы «почистили», чтобы «пробок» не было.
Дома Никиту ждал еще один торт, причем не белковый, а домашний – творожный с малиновым вареньем. Были еще печеные кабачки с помидорами и бутылка Керуччо.
«Каждый раз – одно и то же», - вдруг задумался космолетчик экспериментального корабля.
- Ты хоть сегодня останешься на ночь? – крепко прижалась Юля к Никите.
- Никак не могу, - печально вздохнул он и развел руками. – Ты же понимаешь? Меня как будто здесь нет. Я нахожусь в десяти триллионов километров отсюда. Я даже не аватар. Я - призрак, растворившийся в глубинах космоса.
- Ух, ты! – подскочил Санька, размахивая световым пистолетом, и провел серию «выстрелов» в живот. – А как же футбол? Ты обещал! Не забыл? Ты в прошлый раз струсил, теперь тебе не отвертеться!
Никита невесело поглядел на Юлю. Сколько раз он уже отказывался сыграть с сыном? Теперь вот никак не получится. Уже расставляя камни вместо ворот, он заметил слезы в глазах Юли. Ведь времени совсем не оставалось. Даже домашней еды не успеет отведать.
- Только быстро! Мяч есть? Ворота уже поставил? Помнишь, как голы забивать?
- Да-а! – обрадовался Сашка. – Чур, я развожу первым!
Никита, как был в комбезе космолетчика, и в ботинках, так, не переодеваясь, и начал бегать по вытоптанной лужайке,  стараясь отобрать у сына мяч.
- Пап! А ты возьмешь меня потом на корабль? – Сашка остановился перед воротами, собираясь пнуть по мячу. Слишком легкий гол. А Никита не торопился подбежать и защитить ворота.
- Я бы этого очень хотел. Честно-честно, - ответил Никита, даже растерявшись от такого неожиданного вопроса. Еще ни разу сын таких вопросов не задавал. – Но понимаешь, тут такая ситуация…
Саша пнул мяч и закатил его в пустые ворота.
Возвращался Никита весь в раздумьях. Сколько лет придется жить еще без нормального общения с семьей? Зачем он подписал этот идиотский контракт, решительно ни на что не влияющий? Чего он добился, постоянно убегая из дома?
- Ты опоздал на четыре секунды! – прогремел голос МШ. К электронному очеловеченному голосу добавились нотки повизгивания и хрипоты.
- Соскучилась? – Никита взмыленный вошел в рубку и осмотрелся в поиске тяжелого ударного инструмента. – Не с кем кофе попить? Или холодных брокколи отведать?
- Я не пью кофе. Я не ем брокколи.
- А может, ты сидишь в одиночестве и тебя некому приласкать? – откровенно съязвил Никита, но железная машина даже не поморщилась.
- Да как ты не понимаешь! Под угрозой находится твое психическое равновесие, твое здоровье! Подвергшись колоссальному стрессу твое эмоциональное восприятие могло быть нарушено. Запутанность реального и иллюзорного мира, искажения точек отсчета, потеря ориентации…
- Да брось, Маха, - Семенов плюхнулся в кожаное кресло и мельком взглянул на надоевшее до самых мелких наночастиц звездное небо, - лучше свари кофе, да покрепче, а то от твоей скучной проповеди совсем усну.
- Ну, уж нет. Сначала пройди тест Лошенкова-Бакхарда. Чтобы точно можно было зарегистрировать твою вменяемость. Где ты находишься? На Земле, или в космосе?
- Меня поделили на ноль, и я раздвоился. Я одновременно и волна, и частица. Я и на Земле, и в космосе. Летаю на крыльях темной энергии.
- Ответ неправильный. Вынуждена включить систему анабиоза, и провести операцию мягкой терапии головного мозга.
- Э-эй! Постой! Я же пошутил! У тебя же третий уровень интеллекта, и ты должна понимать шутки. – Никита заволновался, вскочил с кресла, и уперся глазами в черный окуляр снимающей камеры. – Конечно, я в космосе. Я же замечаю, что на псевдоземле все искусственные и нереальные - часто повторяют одни и те же слова и поступки. Даже самому задерживаться там не хочется. Разработчики установили границы, за которые не выйдешь. Не чувствуешь никакой свободы.
- Теперь ответ правильный. Предлагаю полюбоваться пролетающим метеоритом RZ-384402. Он состоит на семьдесят процентов из алмазов.
- Ну да! Обязательно посмотрю, а подлететь к нему и забрать парочку килограмм не сможем?
МШ ничего не ответила. Но продолжать расспрашивать перестала. Главное сейчас реально посмотреть на эту «Розу» («RZ-38”), изобразить удивление и восхищение, чтобы «Мышка» ничего не заподозрила. Ведь ей невозможно рассказать всю правду. Но хуже было то, что правду Николай не знал и сам.
Он думал, что знал…
Перед полетом он три года тренировался, готовился запереть себя в одиночной камере на длительный срок. И что в этих звездах интересного? Если бы можно было перемещаться по галактике со скоростью в сотни, в тысячи раз превышающей скорость света, то еще можно было поговорить. А наука с трудом доплелась до скорости 240 тысяч километров в секунду – и даже это было невозможно. Но обслуживающий персонал ученых, как положено, усадил Николая в шлюзовую камеру, после чего начались и перегрузки и невесомость, и Солнце с Землей, улетающие вдаль.
Как положено? Но почему, когда через три дня он решился снять скафандр, то сразу потерялось чувство невесомости, и на него навалилась привычная земная гравитация? Потому что корабль перешел в фазу бесконечного разгона, и ускорение придавило его? Так объяснил бортовой компьютер. Но когда Николай в первый раз через месяц после старта захотел посетить Землю, то все перевернулось с ног на голову.
Ни в какой космос он не полетел, а остался на Земле.
К звездам полетела световая капсула, и он теперь должен был ею управлять.
Как тогда ругался Николай! Ведь тогда он мог отказаться от постоянного присутствия на корабле. И его вахту мог сменить кто-нибудь другой! Нет, долго мусолили академики, не получится. Его крошечная копия, световая модель присутствует внутри световой капсулы летящего корабля, и им необходимо постоянно контактировать друг с другом для успешного управления полетом. Никто другой Семенова заменить не сможет.
«А если я сбегу?» - не удержался задать вопрос Николай. Трудно оставаться на корабле, зная, что Земля так рядом. «Нехорошо», - ответили ученые. – «Во первых, условия контракта с твоей подписью, во-вторых, будет причинен многомиллиардный ущерб, в-третьих,.. гм… есть еще один секрет, о котором мы не хотим пока говорить… Но его тебе полагается открыть.»
«И все?! Что за секрет, о котором заикнулись, но рассказать не захотели? Нет, уж давайте, договаривайте, а то я вам такого натворю!»
«Понимаешь, ты находишься,.. твоя копия находится в субатомном состоянии, о котором мы почти ничего не знаем. И там могут твориться такие чудеса, что даже представить невозможно. Главное, держи глаза открытыми, и за всем наблюдай.»
И Николай наблюдал. Но ничего, решительно ничего необычного не происходило.
Можно было только догадываться, или мечтать, какие чудеса мог преподнести субатомный мир.
Если в этом мире он в виде скопления фотонов мог нестись с околосветовой скоростью, то стоит попробовать перенестись в еще меньший мир – в кварковое поле. И тогда, как информация, он понесется со скоростью… Да-да! Он моментально будет попадать в любую точку Вселенной, какую пожелает. А как это сделать? Да очень просто. Силой мысли. Ведь обнаружили, что у биополя и кваркового поля очень много общих свойств. Они, эти поля, даже где-то пересекаются, влияют друг на друга. Надо только захотеть. Представить. Хорошенько помедитировать, и сформировать ясную и четкую мыслеформу…
Ох, о каком бреде он задумался, посетовал про себя Никита. Вот у его сына лучше бы получилось. У него фантазия хорошая. Саня бы живо быстро все придумал. Как он там сейчас? И где? Продолжает хулиганить? Мог бы даже додуматься, и попробовать проникнуть на корабль. Ведь он очень хотел. Эх, но даже представить такое совершенно невозможно.
И тут вдруг раздался несильный треск, и открылся наверху люк вентиляционной камеры. А из нее высунулась испуганная и вихрастая  мордашка Сани.
- Вы это? Больше не ругаетесь? А то мне что-то неудобно сидеть-то. А?
Никита сел на пол. На холодный пластиковый пол. Но Никита не смотрел ни на него, ни на сына, ждущего поддержку вылезти из люка. Никита смотрел на мигающий красный индикатор, показывающий скорость движения. «800..900» тысяч километров в секунду, и цифры продолжали расти.
Непонятно, почему еще Мышка не начала еще сильно ругаться внезапно сложившимися загадочными обстоятельствами? Они уже вышли за все возможные правила и приличия, и МШ имеет полное право нажать на красную кнопку возврата.
- Пап, а чего тут так все скучно? Планеты все какие-то каменные, и жизни никакой,- заметил Саша, когда уже освоился в тесной кабинке псевдозвездолета, и начал  разглядывать экран со звездами. На нижней строке экрана было написано: «Альфа Центавра».
- Это точно, - улыбнулся отец. – Знаешь, мне тоже тут все надоело, и мне захотелось попить настоящего чая. С чабрецом и мятой. Ага? Давай домой! А то на Земле мы еще много  чего не видели.
- Стоп-стоп! Это вы куда собрались?! – проснулась МШ. – А как же научная программа? На вас возлагают надежды ученые, академики, есть, наконец, контракт! Представляешь, сколько придется заплатить за его срыв?!
- Так мы уже итак добрались до пункта назначения, роботы в автоматическом режиме уже все пробы сняли, так что первоочередная задача выполнена. И больше ничего интересного я здесь не нахожу.
- Но как же? Если в режиме поиска… - забормотала Мышка, и через секунду молчания добавила:
- Ребята, а можно мне с вами?