Сказка о змеиных шрамах...

Эта презанимательнейшая и мудрая сказка, которая, без сомнения, изменит жизни многих людей, произошла в далекой для них и близкой для нас Азии. Именно там распростерли свои каменные объятия горы. Они обнимают долины, в коих, словно в Райском саду, тянут к небу свои ветки абрикосовые деревья, сливы, нектарины… Какая-нибудь красавица в тех местах, скушав персик и обронив косточку, совсем не будет удивлена, увидев на следующий год, что из того самого ядрышка выросло новое деревце и пчелы щекочут его своими лапками, будто призывая скорее зацвести и поделиться сладким янтарем с окружающим миром.

Все было бы прекрасно, но, к сожалению, так живут далеко не все… Вон-вон, смотри, на гладком камушке посыпает на солнышке змея. Не та ли эта самая змея, про которую говаривали старики в тюбитейках, что ей пришлось многое пережить… Я спешу поделиться с тобой всем, что я об этом слышал…

Под одним абрикосовым деревом жила-была мудрая и добрая кобра. Разве такое бывает? — спросит маленький пытливый ум. Конечно, бывает, — ответит он сам себе после прочтения сказки. — Ведь змея же не виновата в том, что родилась в таком скользком теле, и совсем не ее вина, что у нее ядовитый язык. “Не наступай на меня, и я никогда не посмею ужалить тебя!” — добавит она, распуская свой капюшон. “Ведь жизнь не так проста, как кажется, и мне просто хочется пожить чуть подольше, чем отмерила мне лопата, камень или палка.”

Змея преспокойно устроилась на небольшом булыжнике возле местной речки; солнышко припекало ее спинку, прохладный ветерок приносил свежесть реки, и можно было бы сказать, что жизнь удалась, но… Случилось так, что в то самое время над ней пролетал молодой коршун. Он не спал вот уже несколько дней, рассекая небесные просторы, лишь изредка камнем падал вниз, склевывал голову какой-нибудь мышке и, так и не доев, снова пускался в свой озорной, вольный полет. Пернатый хищник решил плотно отобедать, а уж потом хорошенько выспаться. Недолго думая, он спикировал вниз, схватил змею своими когтями и поднялся ввысь. Острый взор его искал, где бы ему приземлиться, чтобы окончательно расклевать ей голову, но подходящего места не находилось, и он все летел, держа змею в своих когтях. Сон клонил его в сладкую негу; коршун жамкал добычу своими когтями, разрезая до крови ее кожу. Чуть позже, в полете, он поморгал глазами, потянулся и расслабил захват. Змея, собрав остаток сил, еще раз ударила хвостом и выскользнула из объятий смерти. Так часто бывает: случай приходит в жизнь и дарует шанс снова смотреть на мир, но уже совсем иными глазами. Кобра летела вниз, как веревка, брошенная с корабля в океан. Она упала в куст дикого барбариса, и тот нещадно изрезал ее своими шипами. Змея, полуживая, смогла-таки выпутаться и из этой переделки. Спустившись вниз, она забралась в первую попавшуюся нору и долго, почти месяц, зализывала свои раны.

Пришло время, и она вылезла из норы; сородичи-змеи подползли к ней и начали внимательно рассматривать ее шрамы от когтей коршуна и колючек дикого барбариса. В самом деле, все ее тельце было покрыто метками, они были словно карта ее непростой судьбы. Соплеменницы шипели, открывали свои капюшоны, хлопали хвостами по земле и вопрошали: “Скажи-скажи, как ты ненавидишь этих коршунов, что уносят нашу сестру в небеса и расклевывают нам головы. Как негодуешь ты, видя эти колючки барбариса, что разборонили твою спину… Жизнь для тебя, верно, никогда не будет прежней. И тебе никогда не будет мил этот мир.”

Змея начала тереться о камни, затем подползла все к тому же абрикосовому дереву, протиснулась между узкими ветвями и сдернула с себя старую кожу, открывая миру новое, первородное обличье.

Змеи же не останавливаясь шипели: “Расскажи-расскажи, как ты ненавидишь этот мир…” А она спокойно сказала: “Змея, сбросившая старую кожу, имеет силу не вспоминать былые шрамы.”