Гл. 1, 2. Леонардо, но не да Винчи

Действие происходит в конце 90-х годов ХХ века...

Леонора осознала каждой молекулой своего "я", что означает поговорка "Все дороги ведут в Рим". Знания из путеводителя остались в отсеке знаний, а этот восторг от величавости, великолепия, непокорности великого Города переполнял...Оставив в отеле вещи, вынеслась было на Via Dei Coronari, забывая выдохнуть от восторга...и остановилась. Свернула в первую улочку, во дворик, присела за столик, как будто её и ждущий, выдохнула. Осознать, впитать, выпить кофе и "si, un bicchiere di vino rosso". Таких столиков, выложенных мозаикой, с двумя стульями, у входа в махонькую таверну в России ещё не было. Леонора полюбовалась и камешками мозаики, и плющом вокруг всего, за что можно уцепиться, и отметила крепчайший кофе, и теплоту и яркость вина. "Я дома!" И повторила это ещё раз вслух: "Я - дома!" Всё встало на свои места, и ничего не хотелось анализировать.
Два дня, отведённые Лерой себе на первое знакомство с Римом, прошли спокойно, с осознанием, что она сюда может приехать в любой момент. И снова захватывало дух: она будет жить в Италии! Как верно она решила и квартирку свою продать: старого хватит в этом искусстве, в самой ауре Италии.
 
Сам поезд на Флоренцию был музейным экспонатом изнутри, но мчал по расписанию.  Может, по-детски, но Лера ехала с новым ежедневником, с новой авторучкой...Раскрыла первую страницу и по пунктам набросала, с историями каких художников  хочет познакомиться. По этим улицам они бродили, в тавернах пили за успех или от неудачи. Это тоже будет Делом Леоноры - именные экскурсии. Да! Она прикрыла глаза, выбирая  имя для  своей галереи и  для своего Дела  ...и уснула спокойным сном.
 
Проводник разбудил Леонору уже во Флоренции, помог чемодан вынести. С растрёпанными волосами, хлопая сонными глазами, стояла на перроне перед молодым мужчиной с яркой табличкой "LEONORA". Позже Леонардо будет повторять, что более прекрасной женщины,  такой "натурель" он не видел. Элизабет позаботилась, чтобы её встретили и помогли осмотреться её дальние родственники. К тому, что у её новой (или старой?) родни повсюду родственные связи, Леонора привыкла. Этими связями и деловой поддержкой и держались на земле дворянские фамилии.   Усмехнулась, глядя на щёгольски одетого Леонардо. Было позднее июньское утро, уже жарко, а он с шёлковым шейным платком, в отливающем искрой костюме, а парфюм метался за мужчиной в такт его быстрым движениям. От Элизабет она знала и про обедневший род, и про фамильную гордость - палаццо, куда они и направлялись. И про женитьбу Леонардо, одного из двух братьев,  на дочери банкира. Оба жили слишком весело, пока счёт не опустел. И опустело семейное гнездо Леонардо.
"Ты - наша родственница, пусть и дальняя, и я предупредила нашего красавчика, чтобы держался с тобой соответственно. Нора, прошу тебя, пропускай мимо ушей все эти горячие комплименты. У итальянских мужчин и этот набор скоро заканчивается, а остаётся избалованный мамой сынок, капризный, даже если делом занимается. Насчёт дела внешне не поймёшь: по утрам все мужчины уходят из дома, встречаются с такими же мужчинами, разговоры...И Боже упаси спросить, куда направляется и когда вернётся..." - В  этом месте своего напутствия Элизабет воздевала руки и глаза к небу. Она собиралась прилететь через неделю.
 
 Всё дело Леонардо - это его с братом палаццо, которое он сдаёт. Брат Роберто посерьёзнее: выучился на доктора, гинеколог, семьянин. "  По дороге Леонардо рассказывал о старом своём роде, приплетя, конечно, "нашего гения Леонардо Да Винчи", в честь которого и дали ему имя. Леонора думала, что пусть все эти "magico", "bello" - дежурные слова для итальянцев, но после скупости соотечественников на комплимент и ухаживание это возрождает женщину. Первый ренессанс.
По дороге не старалась что-то ухватить взглядом : ещё от Рима не отошла. Палаццо оказался старым во всех отношениях двухэтажным каменным домом, естественно, с патио. Только в нём и было укрытие от зноя. Каменные ступени износились давно, и Лера , как привыкла на работе, по-хозяйски отметила, что и подновить не худо, как и дорожки с проросшей между плиткой травой. Леонардо гордо провёл гостью сначала в гостиную, показывая на стены с портретами, но она извинилась и попросила отвести в её комнату. Не хотелось быть невежливой, и обида мелькнула на лице хозяина, но сейчас уже переполнена впечатлениями доверху. А комната была прекрасной своим небольшим размером, штофными обоями с растительным зеленоватым рисунком, светильниками по всем комодам и над кроватью. Наконец-то Лере предоставлялась возможность  пожить среди музейных экспонатов и поспать на ложе под балдахином! В её любимых подмосковных усадьбах так тянуло посидеть в потёртых креслах, присесть за изящный столик. И вот - эта мечта сбылась...Фуу! А пыли-то в этом балдахине!
Ванна на изогнутых ножках посредине ванной комнаты, именно комнаты, с окном, с пуфиком перед туалетным столиком поразила Леру больше всего. И в то же время - будто вернули то, что ей и принадлежит. Она посмеялась над своим мировосприятием, лёжа в ванне. А ведь к этому легко привыкнуть! Поспать бы, но это уж было бы слишком неприветливо по отношению к Леонардо. Он несколько раз спрашивал из-за двери, всё ли в порядке. Нет, это внимание определённо ей нравится!
Лера привезла Леонардо баночку красной икры, тоже дежурный презент, и, по совету Элизабет, альбом итальянского зодчества в России.  Это мало известная сторона культуры для самих итальянцев. Он был искренне тронут, даже тост за богатую  русскую душу произнёс. После позднего обеда или раннего ужина в ресторанчике Лера всё же извинилась за усталость и пошла отдыхать. А ночью было зябко, стены не прогревались, второго одеяла не было. Хотелось пить, но явно кухни ей не найти. В ванной попила из-под крана, но  по опыту Рима знала, что этого лучше не делать. В доме было тихо, Леонардо куда-то уехал. Промучившись рваным сном, утром еле выбралась к накрытому завтраку. Восклицания, суета вокруг с таблетками, градусником - и можно поспать...С братом Леонардо Роберто  и познакомилась благодаря болезни, и чувствовала себя спокойно, под присмотром. Снова засыпая, подумала :"Да, Леонардо. Но не Да Винчи".
Через пару дней Леонардо показывал Леоноре помещения для  её галереи. Она назовёт её просто: "La casa di Leonora" (Дом Леоноры).

                Волчья ягода
Элизабет  застала свою подопечную среди картин, составленных в её комнате по всему периметру. Подумала было, что в доме ремонт или из кладовых вытащили. Но по сияющему и довольному виду  Леоноры поняла : это тот самый сюрприз, о котором говорилось по телефону. По поводу улыбки на обычно серьёзном лице Норы она поговорит отдельно, а сюрпризов Элизабет не любила. Не доверяла вот этому, с придыханием :"Сюрприз! Тебе понравится!" И нужно было делать вид, что очень неожиданно и так радостно! А от самого приготовленного предмета или события (поездка ли, приезд гостей) не знаешь, как избавиться.
- Леонардо помог мне найти продавцов достойных работ для нашей галереи. Это его друзья и мне уступили в цене. - Торопилась доложить молодая галеристка. Она поворачивала прислоненные к стене и обёрнутые в ткань работы, показывала "товар лицом".
- Ты скупила эти работы? - недоверчиво переспросила Элизабет, садясь в кресло и показывая рукой Норе, чтобы оставила  наконец картины в покое.
- Да, из своих денег. Время не ждёт, и ... - тут Лера заметила выражение глаз своей наставницы. Она смотрела с жалостью. - Вам не нравятся работы? - тихо спросила, боясь услышать ответ.
- Нора, можно купить пару картин, если по-другому не получается. Например, если бы ты везла их из России, что ты и собираешься делать. Но на месте предметы искусства берут на комиссию. Только так ты заполнишь галерею и не несёшь риска, если работу не купят. Об этом мы должны были   говорить с тобой. Ведь ты тем же занималась в Москве или было по-другому?
- В Москве нам действительно приносили работы для оценки и с целью продажи в нашей галерее, но мы расплачивались сразу.
- Нет, мы так не делаем, Нора. Сколько работ ты приобрела? Цены хоть записала? - Лера уже молча показала записи, общую сумму. Элизабет только охнула. В комнате стояло восемь полотен.
Элизабет подошла к картинам в старинных рамах, ходила от одной к другой.
- Действительно, старые работы, каких во Флоренции достаточно. Все великие имели учеников, не прогремевших  своей славой. Как правило, эти ученики копировали мастеров, не только тему, но и технику. Гении находили свою манеру, просто хорошие мастера так и оставались добросовестными исполнителями заказов. - Элизабет с записями Леры подходила к картине, качала огорчённо головой.
- Не может быть, что это подделки! - Леонора тоже стояла возле своих приобретений, уже ставших своими.
- Не  подделки, а добротные копии. Правда,  вот эта краснощёкая красавица и в самом деле  кисти  Бордоне, ученика Тициана. Оригинал. А остальные...я не настолько эксперт , чтобы узнать автора. Но точно не те, за которых ты платила  такие деньги.
Обе женщины сидели, как посреди лавки старьёвщика, не знающего, куда это всё девать. Элизабет не привыкла предаваться отчаянию, пустое это дело. Да к тому же  Нора совсем сникла, сидит восковой фигуркой.
- Идём отсюда на воздух! Посидим за хорошим вином, повод есть. - Она решительно пошла в патио, Лера за ней. Какой ещё повод?..
- Какой повод? - спросила она, держа в руках, как Элизабет,  бокал вина. Этот ритуал наливать вино из стоящего тут же кувшина был для Леры отсылкой к старым натюрмортам.
- Выпьем за твой первый опыт. - Она смотрела без насмешки, без печали, подводя итоги. - Такие уроки хорошо запоминаются, и умные люди их не повторяют. А ты умница.
Лера горько усмехнулась: ничего себе, умница! И наставница словно ждала этого, перешла к тому, что так бросалось в глаза в  Норином поведении: улыбается не к месту, глаза мечтательные, возбуждённая. Словом, полная противоположность недавней московской неулыбчивой девицы.
Леонора откровенно начала рассказывать о поисках жилья и помещения для галереи.  Как ревностно посещала другие художественные салоны, вернисажи, как Леонардо знакомил её с друзьями. Она снова ожила: столько впечатлений! Но о впечатлениях Элизабет слушать не стала, а говорить с Леонардо будет наедине. По искренности Норы убедилась, что всё в состоянии флюидов, а от этого невозможно уберечься.
Лера почувствовала оценивающий взгляд немки. Вспомнила, как на прощание отец обнял её, стесняясь непривычного жеста, и сказал: "Не ешь волчьих ягод, дочка! Они красивые, но отравят насмерть." Тогда отец с дочкой рассмеялись, а сейчас она поняла смысл пожелания. Леонардо - та самая красивая ягода. Не отравилась, но голову-то потеряла. Очнулась от вопросов Элизабет о квартире, хочет ли она тут остаться или будем сразу  в своё жильё переселяться. Конечно, пора своё иметь. Прочь, прочь отсюда...Лере казалось, что и Леонардо потешается над её смятением.
 
Появился хозяин,  громкий, уверенный в своём обаянии, расцеловались с Элизабет, но на этом его выступление закончилось. Женщина категорично отослала Леру, и до неё донеслось ироничное: "Расскажи, как ты помог найти столько ценных работ?"
Лера шла по улицам и не могла понять, как можно обманывать доверившегося тебе человека? Вспоминала всех этих итальянцев, нет, они подчёркивают: "Мы - флорентийцы!" Как показывали портреты бесконечных родственников или, как о фамильной ценности, вполголоса говорили о том или ином предмете искусства в доме. Леонардо уговаривал их уступить "прекрасной русской ", которая так ценит наше искусство, и наш долг помочь...Сейчас ей было стыдно до зубной боли: должно быть, потешались над её восторгом и наивностью. Нет, Леонардо ей искренне хотел помочь, торговался бесконечно...Неделю они с азартом посещали дом за домом.
Вечером Элизабет пересказала разговор с незадачливым помощником. Конечно, он раскаивается, но никакого обмана! Это его знакомые, он им доверяет, а в искусстве он не разбирается. Скорее всего, и сами продавцы "оригиналов" обмануты...Тут же вынырнул и "обвиняемый", с цветами, извинениями, с готовностью  как-то компенсировать  неудачную сделку. "Леонор, дорогая! Мне стыдно за неудачные покупки. Но ведь это всё равно имеет цену, так Элизабет сказала. Я  так старался помочь!.." Лера уже жалела мужчину, а Элизабет фыркнула: "Компенсировать!"

О том, что она уличила своего родственника в сговоре с "друзьями"и получении комиссионных, Элизабет не стала рассказывать Норе. Бедняжка и так еле держится от неудачной инициативы, а разочарование в людях сломит её. Делу это определённо помешает, а деньги нужно зарабатывать. Примирительно рассказала:
"Художник  Андреа Вероккьо позволил  своему ученику , юному Леонардо Да Винчи  поработать вместе с ним над картиной "Крещение Христа". И ученик изобразил двух ангелов, одного в классической манере, другого - в своей, молодой. И Вероккьо отдал авторство ученику... Но это известный, документированный случай. А сколько достойных художников превосходили  своих учителей и авторство неизвестно! К тому же твои обладатели художественного антиквара - люди тщеславные, слагают легенды. вот мы в них и верим".

Лере этот день казался бесконечно долгим. Какой гордой чувствовала она себя после "проделанной работы" к приезду Элизабет! Как стыдно и горько не столько от потери денег, сколько от обмана. А вообще-то... Мысли трезво перескочили на дельное...Если не являешься искусствоведом, то обратись к профессионалу. Помнится, и в Москве немецкие покупатели недоверчиво переспрашивали, доверяет ли фрау Лэонор своему консультанту. И тогда внутри начинало свербеть: а вдруг?..Деньги немалые платят, на кону репутация всей фирмы... Что случилось с ней здесь? Заигралась в искусствоведа, ведь с таким интересом слушали её рассказы об итальянских зодчих в России. Да, волчья ягода заманивает...И денег всё же жалко!