Осколки радуги. Часть 1 - Глава 3

Глава 3

Период взросления всегда сопровождается поиском себя, своего места в этой жизни, и у каждого он свой. Начало же пути Анаэля, если быть откровенным, не было примечательным, скорее скучным, однообразным либо же очень безрассудным. Мы можем иметь исключительные способности, но для их реализации и заслуженного признания требуются усилия и порой немалые. Имея некоторые амбиции и желание что-то изменить, мы с остервенением карабкаемся из грязной, скользкой ямы, пытаясь выбраться на твёрдую почву. Соскальзываем, падаем в грязь, снова встаём на ноги и вновь продолжаем карабкаться, несмотря ни на что, потому что так мы устроены, и это для нас необходимость. И порой кажется, что весь смысл человеческой жизни заключён лишь в постоянной борьбе, в страданиях и муках. И бывает проскальзывает мысль что всё это тщетно и бессмысленно, но по какой-то странной инерции мы не в состоянии остановиться. Впрочем, далеко не все так претенциозны, и кто-то наделён неким неизученным геном смирения, а может они от рождения наделены особой мудростью, благодаря которой их внутренний мир более яркий, более красочный и богатый, который позволяет не видеть плохого даже в самых, казалось бы, отвратительных условиях.  Условия же Анаэля не были ужасающими, но как бы то ни было, ему было тесно и скучно в своём мирке, и в своих мечтах он желал оказаться в другом, большом, разнообразном и красивом мире.
Его жизнь не сильно отличалась от большинства других простых людей, где поиск заработка является основным смыслом существования. И смена различных рабочих мест, приобретение новых знаний и новых знакомств не представляют его историю какой-то значимой и занимательной, но для целостности картины стоит рассказать и об этой части жизни, между тем экзистенциальная преамбула несколько затянулась, потому будет правильным перейти к дальнейшему повествованию, а точнее вернуться в момент, с чего собственно всё и началось.

Должно быть, как и всех детей на свете, его интересовал вопрос своего появления, но настоящую же историю родители поведали, лишь когда ему исполнилось шестнадцать лет.
Одним ранним весенним утром, в ручной тележке, что использовалась для сбора урожая, чудесным образом появился свёрток с младенцем, которому было месяца три от роду. К «подарку» не прилагались инструкции или иные сопровождающие бумаги, но было нечто более интересное. Под свёртком, родители обнаружили предмет, походивший на большую серебряную монету и клочок бумаги с единственным словом «Анаэль». Одну сторону монеты украшала сфера, располагавшаяся в центре, состоявшая из множества кругов один в другом. От сферы в разные стороны исходили лучи, еще три сферы поменьше на одинаковом расстоянии размещались вокруг. На другой стороне были лишь странные и непонятные символы.
Двое престарелых фермеров Николя и Марта не имели своих детей и надо сказать, ошеломление которое они испытали, очень быстро сменилось другим чувством, более трепетным, тихим и сокровенным. Они испытали надежду, в тайне моля богов чтобы те не отнимали находку.
И боги оказались благосклонны, позволив им испытать желанное родительское чувство. Он был окружён заботой, добротой и может быть даже излишним вниманием, но как бы то ни было, даже при всём богатом воображении ребёнка, едва ли ему удалось бы подобрать более привлекательные краски, чтобы изобразить нечто совершеннее того, что он уже имел. В самом деле, лучших родителей он и представить себе не мог. И не были они только родителями, но были друзьями и мудрыми наставниками, чьи принципы честности, верности, добродетели были основой его воспитания и формирования как личности.
Могло бы это показаться странным, но он никогда не чувствовал неприятных эмоций, связанных с его рождением, он даже нечасто думал о том, что ему неведома своя кровь. Напротив, даже тешила или напротив, возбуждала мысль, что его появление в этом мире было необычным, не похожим на всех прочих. К тому-же жаловаться ему было не на что, у него было счастливое детство. Жаль только, что удержать счастье или продлить его, удаётся не всегда. Ничто в нашем мире не вечно и вот однажды наступает день, когда бесчувственный металл Атропы  касается нити, которая удерживает то, что тебе особенно дорого.
Мама почила вскоре, после его возвращения из армии, а через полтора года умер и отец. Так первый раз он столкнулся с ужасной неотвратимостью бытия и яркие краски окружающего его пейзажа стал застилать густой, серый и холодный туман.

Человеческому разуму свойственно игнорировать этот, казалось бы, естественный порядок вещей, но смерть так же реальна, как и жизнь, как и всё в этой жизни. Каждый день для любого из нас может быть последним днём, однако человеческая природа, упрямо не позволяет допускать этот факт. Жизнь человека крайне непродолжительна, и должно быть, вполне разумно было бы помнить об этом. Почему-же люди проживают её так, словно убеждены что будут существовать вечно? На этот вопрос Анаэль долго не мог найти ответа, но однажды пришёл к удивительному умозаключению, которое записал в своём блокноте.

Человеческий мозг - это удивительный и очень мощный компьютер, который позволяет анализировать и просчитывать различные типы и объёмы поступающей информации. То, что люди еще не научились его использовать это другой вопрос, но сам факт его высокой функциональности никуда не делся. Мозг работает и работает весьма продуктивно, другое дело мы этого не замечаем, поскольку еще не научились открывать его. Одно дело – производить вычисления, другое – выводить результат. По этой причине мы иногда интуитивно можем понимать какой результат верный, но объяснить этого не в состоянии, поскольку вся информация скрыта в подсознании. И возвращаясь к теме предыдущего разговора, наш мозг так же рассчитывает вероятную продолжительность жизни, исходя из предыдущего набора данных. Прожили мы десять тысяч дней, затем двадцать тысяч и та теория по которой наш компьютер позволяет допустить что вероятность смерти неуклонно стремится к нулю, уже крепко засела в нашем сознании. И мы осознаём реальную картину неизбежности смерти лишь когда думаем о ней, но, когда наши мысли занимают другие вещи, мозг подсознательно диктует нам свою вероятность, поэтому наши действия не включают в расчёт смерть. Таким же образом, на основе имеющихся данных мы обрабатываем и другую информацию, рассчитывая и моделируя некий паттерн, опираясь на который мы действуем так или иначе. Мы часто говорим о душе, о том, что наши чувства неподвластны разуму, но, если детально исследовать природу этих чувств разобрав на составляющие и исследуя связи этих составляющих, мы поймём, что все наши эмоции так же формируются разумом. И если когда-нибудь появятся роботы с совершенным искусственным интеллектом, благодаря сознанию они так же будут способны испытывать эмоции и чувства. В тот момент, когда люди это осознают, они естественным образом станут задумываться о человеческой природе и станут искать своего создателя.
Смерть. Подобный трагический финал для всех тех, кому человек был дорог, оставляет печальный осадок. Люди плачут на похоронах, скорбят, грустят. Но почему они предаются подобным сантиментам? Потому что этот человек больше не сможет что-то сказать, что-то почувствовать, что-то сделать? Но ведь ему в данный момент это безразлично, почему же не безразлично нам? Суть в том, что на самом деле мы не думаем о нём … мы думаем о себе. Нам грустно осознавать, что этот человек не сможет больше нас видеть, шутить, не сможет обнять … мы скорбим не по утрате человека, а по утрате тех чувств и эмоций, связанных с ним. Даже если эти эмоции были нам неприятны, мы по ним скучаем. Это та же причина, по которой мы не избавляемся от старых фотографий.

В своём отрочестве ему не очень интересно было общаться со сверстниками, или будет правильно сказать, ему сложно было их понимать. Окружающих людей он всегда видел не образами, а скорее чувствами. Вступая в контакт с человеком, он проникался его эмоциями, и получал полную картину его, если можно сказать, мыслей. Да, это похоже на чтение мыслей, но не в прямом смысле. Потому, когда замечал, что человек думает одно, а говорит другое, это вносило некоторую сумятицу и он старался избавляться от этого неприятного ощущения, просто избегая общения.  Ему не нужно было даже видеть или слышать, чтобы почувствовать эти эмоции. Это как волны светлые или тёмные и от тёмных он старался держаться подальше, поскольку они сильно утомляли.
Возможно в его странности были свои плюсы, но была и обратная сторона. Несмотря на то, что он в достаточной степени был внимателен и любопытен, ему было сложно запоминать людей. Необходимо чтобы человек имел какую-то явную отличительную черту, чтобы он смог его запомнить и узнать в следующий раз и это нередко приводило к конфузным ситуациям.
В общем, завести друзей ему не удавалось и литература, которую Анаэль находил дома, а позже в школьной библиотеке, в полной мере заменяла ему общение. 
В школе он обращал внимание на то, что все дети стараются быть похожими на кого-то. На кого-то равняются, ищут для себя какой-то идеал, но в целом они делали всё, чтобы не выделяться, так сказать, не быть «белой вороной». Почему-то это считалось зазорным. Ему же, напротив, не хотелось ни на кого походить, он не хотел кому-то подражать и всегда пытался отличаться от всех. Быть «одним из …» являлось бы для него, если не трагедией, то точно разочарованием.
Он учился в первом классе, и это на его памяти был первый случай, когда он сознательно отделил себя от толпы. К школе подъехал большой грузовик, в кузове которого было аккуратно уложено множество саженцев. Учителя разрешили детям взять по одному, чтобы те посадили их во дворе своего дома. Среди саженцев было много ягодных и несколько тополей. Что это были за ягоды, история умалчивает, но сами растения были небольшие, аккуратные и выглядели довольно привлекательно. Анаэль сразу же захотел взять такой, думая, как он обрадует стариков. Но не успел он подумать, как дети быстро начали их разбирать. И мог бы он тоже взять этот ягодный, но лишь потому, что все выбрали именно их, он подошёл и взял самый большой саженец тополя. Было непросто его тащить до дома, но его радовала мысль, что он не стал делать, как остальные.
Другой случай произошёл в четвёртом классе. На уроке труда мастер дал каждому из ребят задание и отлучился, выйдя из мастерской. В помещении было с десяток мальчишек. Буквально через минуту раздался очень громкий непрекращающийся стук. Мальчик, который стоял за токарным станком, плохо закрепил болванку, и когда он включил станок, её начало мотылять из стороны в сторону. Все понимали, что в любую секунду она может вырваться и попросту кого-нибудь убить, учитывая очень быстрые обороты станка. Все мальчишки рванули к выходу, включая и того, кто был за станком, и через мгновение оказались за дверью. Анаэль понимал, что сильно рискует, но оказаться за дверью вместе с остальными было бы хуже смерти. Он бросился к махине и выключил её. Станок медленно сбавил обороты и в итоге затих, в это время забежал перепуганный мастер и, заметив его рядом со станком, начал на него кричать. Кто-то из ребят, стоящих в толпе позади мастера, заступился за него, сказав, что он не работал на станке, а лишь выключил. Родителям Анаэль об этом рассказывать не стал, чтобы не огорчать их.
Ещё случай, произошёл спустя два месяца после его службы в армии. Он бродил по городу, и его путь пролегал через маленький рынок, где в ряд стояли торговцы, предлагая прохожим разного рода продукты. Пройдя до середины этого рынка, он услышал дикие вопли позади себя. Анаэль обернулся, и его взору предстал нетрезвый, неряшливо одетый джентльмен. Такие сеньоры, были не редкостью в его захолустном городке, но у этого в руке сверкал довольно приличного размера тесак. И если бы этот образ застал Анаэля где-то на плантациях Мексики, то всё могло выглядеть в достаточной мере прозаично, но здесь это казалось, как минимум неуместным, и не вписывалось в окружающий колорит. Мужчина рычал что-то нечленораздельное, но некоторые фразы Анаэль всё же смог разобрать. И как он понял, он шёл убивать приличных размеров барышню, которая торговала хлебом. Мужчина направлялся к ней, попутно что-то крича и размахивая своим тесаком, она же в ответ что-то кричала ему. Что представлял из себя их конструктивный диалог, мы уже не узнаем, да в общем то это и не важно. Единственное, что Анаэля тогда озадачило, что в своём приподнятом адреналином настроении он действительно мог её зарезать. Анаэль окинул взглядом прилавки, дабы убедиться, что рядом найдутся мужчины, которые её защитят от этого злодея. Несколько с виду крепких парней действительно находились рядом, и он продолжил свой путь, попутно всё же оглядываясь, желая знать, что же произойдёт дальше. Тот уже приближался к торговке, и Анаэля удивило, что никто из рядом стоящих мужчин даже не шелохнулся. Сложно судить о чём-то, не зная причин. Ведь неплохо было бы объективно оценивать происходящее, то есть рассматривать ситуацию не с одной точки, а с нескольких. Быть может, эта торговка была той ещё сукой, кто знает, но у Анаэля не было ни времени, ни желания углубляться в этический партикуляризм, к тому-же ему не хотелось, чтобы кто-то пострадал, и он посчитал, что если оказался рядом, то, должно быть неспроста, потому он развернулся и поспешил наперерез к неприятелю. Когда Анаэль преградил ему путь, тот на секунду опешил, взглянув на преграду стеклянными глазами, но быстро сообразив, что у него преимущество в виде стали, ринулся в нападение, размахивая своим тесаком. Анаэль попытался сосредоточиться на его руке и после очередного взмаха схватил его за запястье, в которой был нож. Ему казалось, на этом всё и закончится, но, несмотря на достаточно сильную хватку, тот легко рывком высвободил руку и вновь продолжил остервенело махать, создавая образ несокрушимого участника эпичной битвы. Когда Анаэль заметил, что движения мужчины стали предсказуемы, он после очередного уклона нанёс ему сильный удар в голову. Тот на секунду пошатнулся, но быстро пришёл в себя и продолжил баталию. В той же последовательности Анаэль нанёс ему ещё пару ударов и был попросту ошарашен его стойкостью. Он уже подумал, что не сможет выиграть этот поединок, как вдруг тот замер на пару секунд, потряс головой, затем развернулся и покостылял прочь. Анаэль же постарался быстро ретироваться от многочисленных взоров, и вскоре уже был дома зализывая раны, которые до этого показались ему царапинами. Впрочем, один порез был действительно несерьёзным, но для другого ему понадобилась нить с иглой.