Осколки радуги. Часть 1 - Глава 7

Глава 7

Во всём аду нет фурии страшней,
чем женщина, которую отвергли.
Уильям Конгрив

Заводу Анаэль посвятил три года. Пришло время и осознание, что ему претит подобная работа, учитывая массу никому ненужных ограничений. Он уволился, куда проще оказалось работать дома, искать клиентов при помощи интернета и делать для них заказы. Появилось достаточно свободного времени, а главное никакого дресс-кода. Так, сидишь в трусах за компьютером, попиваешь вино и занимаешься тем, что тебе по душе. И вот, мы добрались до того момента, когда новый образ жизни подтолкнул к очередной точке его пути, и наш герой отправился покорять новый, неизведанный мир большого города.

Поезд прибыл точно по расписанию. Анаэль достал с полки большую сумку, в которой лежал компьютер, повесил на плечо рюкзак и вышел из поезда на перрон. Атмосфера столичного вокзала ничем не отличалась от вокзалов других городов. Та же уникальная смесь каких-то неприятных запахов, безудержный и, казалось, чем-то обеспокоенный поток людей, снующих взад-вперёд. Он шёл не спеша, опасаясь случайно сбить кого-то особенно суетливого и невнимательного. Выбравшись из толпы, он наконец-то вышел на улицу и вдохнул свежий воздух. Константин, коммерческий директор фирмы, молодой, но достаточно грузный и неторопливый, уже встречал его. С ним он общался весь период их удалённого сотрудничества, и, учитывая, что город Анаэль совсем не знал, Константин согласился ему помочь добраться до съёмной квартиры. Собственно, это была не квартира, а небольшая комнатка в квартире, что сдавала одна юная леди, которая представилась Жанной. Они поднялись на этаж, Анаэль оставил вещи в своей комнате и через минуту спустились несколькими этажами ниже к Жанне, чтобы обсудить условия проживания. Девушка была весьма приветлива и предложила выпить кофе. Пока Константин отлучился в уборную, она нежно взяла Анаэля за руку и, подойдя вплотную, спросила, прошептав на ухо: — Когда же он уйдёт?
Радушная встреча, — подумал Анаэль, едва сдерживаясь чтобы не рассмеяться. Они ещё не допили кофе, как Жанне кто-то позвонил, и она была вынуждена покинуть гостей, Анаэль же проводил Константина и вернулся в свою комнату, чтобы разложить вещи. Жилище было достаточно убогим, но зато в его комнате имелся балкон, и, учитывая, что не так давно он начал курить, это было большим плюсом.
Вечером на пороге появилась Жанна с бутылкой вина. Она заботливо поинтересовалась, как Анаэль устроился, и предложила отметить новоселье. Они долго беседовали и не заметили, как наступила ночь. Анаэль отлучился в уборную, а Жанна тем временем выключила свет и, избавив себя от одежды, скрылась под одеялом. Расслабляющее действие алкоголя уже закончилось, но всё же ему не хотелось утомлять себя мыслями о моральных аспектах существующей ситуации, и он последовал её примеру, отметив для себя, что ему уже нравится этот город.
Проснулся он очень рано, его подружка ещё спала крепким сном. Анаэль тихо собрался, чтобы не разбудить её, и отправился на предприятие. Приехал он за полчаса до начала рабочего дня, и кроме Константина, в офисе ещё никого не было. Они приготовили кофе и с чашками вышли покурить во двор. На территории было несколько организаций, и Анаэль равнодушно наблюдал, как один за другим люди спешили на работу. Скоро и сотрудники их офиса были в сборе. Андрей - генеральный директор предприятия, познакомил его с коллективом и вкратце объяснил, кто чем занимается. Опоздав минут на пятнадцать, забежала ещё одна сотрудница.
— Если я сейчас не выпью кофе, то кого-нибудь убью, — заявила она на ходу.
— Кто это? — шёпотом спросил он у Константина.
— Правая рука шефа, Мария, — ответил он.
Она была неприметной, но чем-то Анаэля сразу привлекла. Было ощущение, что он знал её очень давно. Даже какой-то холодок пробежал по спине от этой мысли. Она мельком взглянула на него своими огромными чёрными глазами и убежала готовить кофе. Анаэль почувствовал некое необъяснимое притяжение, что-то в ней было такое близкое, но в то же время опасное, что заставило изменить ритм его сердца. Ему не терпелось узнать её ближе, но всё же он решил не торопиться и сначала понаблюдать за ней со стороны.
В офисе не было ничего особенного и интересного, о чём можно было бы рассказать. Всё так же, как и в любом другом офисе, где люди занимаются монотонной работой изо дня в день, работой, которая, быть может, им даже не нравится. Неделю он потратил на обустройство рабочего места, и, завершив последний день трудовой недели, Константин пригласил Анаэля отметить его новое назначение.
Константин подъехал к подъезду своего дома, по пути заехав в магазин, чтобы купить большую бутылку скотча и, не выходя из машины, они принялись разливать спиртное по стаканам. Когда бутылка наполовину опустела и алкоголь расслабил мысли и язык Константина, он стал не в меру словоохотлив.
— Погоди, Эли, пройдёт года два, и компания разрастётся, потом мы наберём дизайнеров, и ты будешь ими руководить и зарплата у тебя будет в два раза выше. После того, как мы стали с тобой работать, наша прибыль значительно увеличилась. Твоя работа очень важна.
— Приятно это слышать.
— Ещё бы, — усмехнулся он, затем сделал небольшую паузу и продолжил: —коллектив у нас простой, дружелюбный, и если будут вопросы или нужна будет помощь, вряд ли кто-то откажет тебе в этом, но есть маленький секрет, о котором тебе нужно знать, чтобы работать нормально дальше.
— Ты меня заинтриговал.
— Речь о Маше … знаешь, она обладает какой-то странной, — он сделал гримасу, которой пытался выразить удивление, страх, отчаяние и ещё с десяток различных эмоций, чтобы красочно передать то, чего сам был не в силах понять, — я бы сказал мистической способностью управлять людьми. Не покривлю душой, если скажу, что это она управляет фирмой, но об этом никому, — он приложил палец к губам, давая понять, что выдаёт страшную тайну.
—  Ну, само собой.
— Уже ни раз случалось такое, что если вдруг кто-то не нравился Маше, то он вскоре либо сам увольнялся, либо его Андрей увольнял. Поэтому, будь осторожен и веди себя с ней так, чтобы она была довольна, — он опустошил ещё один стакан и подытожил, отделяя каждое слово, друг от друга, давая понять, что это главное о чём нужно знать и ничего в мире важнее быть не может, — чтобы всё было хорошо, Машу нужно любить!
Бутылка, между тем опустела, и они решили отправиться по домам. Константин вызвал Анаэлю такси, они попрощались, и наш герой поехал к себе, обдумывая всё, что он узнал, в частности о тёмной лошадке Маше.
Со следующей недели он уже стал частью офисного планктона, и его жизнь проходила в рамках трудового графика. Так скучно и обыденно прошёл месяц, пока однажды Маша не написала ему в чат. Предмет их беседы не представлял ничего важного, это была пустая болтовня, но под всеми этими разговорами он увидел заинтересованность. Определённо, она желала узнать его не меньше, чем он сам хотел узнать её. Они переписывались, как только появлялось свободное время, и уже ближе к выходным дням Анаэль осмелился пригласить её на свидание.

В субботу он почувствовал себя совершенно расклеившимся. Не вовремя дала о себе знать простуда, поднялась температура, но он подумал, что даже если бы находился при смерти, то и тогда отправился бы на свидание. Они встретились у метро в центре города. Она подошла к нему и, сканируя, осмотрела его своими чёрными сверкающими глазами. Ох уж эти глаза. Когда Анаэль попадал под их прицел, его сердце замирало, казалось, что время останавливалось, и в этот момент он не мог ни о чём больше думать, не мог шевелиться, словно кролик, который находился в поле зрения удава.
— Неважно выглядишь.
— Спасибо, я тоже рад тебя видеть. Простудился немного.
Она прикоснулась рукой к его лбу, сделала медицинское заключение о том, что у него температура, и потащила в аптеку, где купила градусник и кучу каких-то лекарств. Анаэль старался не принимать лекарства, предпочитая обходиться без них, позволяя организму самостоятельно справляться с недугами, и походы в больницу для него были исключительной редкостью. Он их посещал, только если это было критически важно, поэтому визиты в подобные заведения происходили не чаще одного раза в десять лет. Но в тот момент ему приятна была её забота, и он позволял ей играть в доктора. Он бы позволил препарировать себя и ставить над ним опыты, если бы она сочла это необходимым. Держа её за руку, ему казалось, что нет в жизни большего счастья, как в тот момент, когда он мог коснуться её, когда мог находиться с ней рядом. Он по уши влюбился как мальчишка и даже не понял, как это произошло.
День за днём он всё больше привыкал к жизни в новом городе и уже чувствовал себя здесь лучше и комфортней, чем где-либо прежде. Он чувствовал себя дома, и он имел всё, что можно было желать. Работа, которая не сказать, чтобы ему особо нравилась, но по меньшей мере он не утруждался и занимался тем, что хорошо умел делать, к тому-же была возможность и время, чтобы совершенствовать свои навыки. Хороший оклад, приятный коллектив, шеф, который очень ценил его и его работу, и главное — у него была девушка, благодаря которой он чувствовал себя особенно счастливым.
Но как это в жизни бывает, ничто хорошее или плохое не длится вечно. Вся жизнь — это сплошные русские горки. То вверх, то вниз. И если у кого-то жизнь стабильна, без взлётов и падений, значит, он не живёт, а просто существует.
Анаэль был одержим Машей. Хотел, чтобы она принадлежала только ему. Сама мысль, что её может коснуться, даже случайно, другой мужчина, выбивала из колеи и, если коллеги праздновали какое-то событие и кто-то пытался её обнять, ему хотелось немедленно всё вокруг разрушить, всех убить и сжечь к чертям весь офис. Раньше он никого никогда не ревновал, но с ней он становился безумным, и как это всегда случается, мы получаем то, чего больше всего боимся.
Однажды кто-то из заботливых коллег ему тонко намекнул, что она любовница шефа. В тот момент ему казалось, что земля ушла из-под ног, он был охвачен яростью и все последующие дни не находил себе места. Он попросил у шефа отпуск, и уехал на родину. Думая, что время вдали от офиса пойдёт на пользу и успокоит его, он пытался отстраниться от всей окружающей его действительности, от мыслей, но становилось только хуже. Его гнев не утихал, и он отчаянно жаждал высвобождения. Словно торнадо, он мысленно сметал с земли всё, что причиняло ему боль, и, казалось, эта разрушительная энергия высвободилась, поскольку в период его отсутствия в офисе стали происходить один за другим неприятные события. Началось всё с поломки кофемашины, затем кто-то взломал компьютерную сеть в офисе, тем самым парализовав всё производство. Шефу пришлось заплатить большую сумму, чтобы исправить это. Следом один из новых сотрудников попал в серьёзную аварию. В аварию попал и Константин, но для него на этом всё не ограничилось. Как-то по дороге на работу он наступил на осколок стекла и проткнул ногу.
Уехав, Анаэль начинал вспоминать все события и анализировать детали этих событий, чтобы сложить картину и убедить себя в реальности своих подозрений. К примеру, когда Маша уезжала с шефом в другой город по работе и поздним вечером не могла с ним разговаривать по телефону, а позже оправдывалась, что у неё разрядился телефон либо она устала. Вспоминал, как они с шефом запирались в кабинете на замок и проводили там много времени, якобы для того, чтобы их никто не отвлекал, когда они считают деньги. После того как Анаэль рассказал шефу о своих с Машей отношениях, она очень разозлилась из-за этого, а сам Андрей стал вести себя иначе. Когда он видел, как Анаэль с ней общался, было заметно на лице какое-то негодование. Однажды, когда они с ним вдвоём находились в кухонной зоне офиса, Анаэль взял в руки нож, чтобы что-то отрезать, и боковым зрением заметил, как Андрей сразу же отпрянул назад, словно боялся, что этот нож предназначался для него. С того момента Анаэль стал довольно часто с ним общаться, стараясь казаться открытым, чтобы Андрей почувствовал его другом и открылся ему сам. Анаэль желал его узнать, чтобы это помогло узнать Машу, и он отчасти добился желаемого. Шеф действительно стал относиться к нему по-дружески. Вместе они проводили много времени, и он мог рассказать Анаэлю то, что не рассказал бы другим, но всё же никогда полностью не раскрывался. И хотя из всей той информации, которую Анаэль читал между строк, было ясно, что он не был верным мужем своей жене, это всё же не доказывало связи с Машей. Тогда он решил несколько сменить тактику, и попытался выведать какую-то информацию через Константина. Он начал с того, что рассказал ему о своих отношениях с Машей и с удивлением заметил, как тот буквально позеленел.
— Что не так? — спросил его Анаэль, — Ты же сам сказал, «Машу надо любить».
— Я не это имел в виду… — огрызнулся он.
С этого момента отношения с Константином у него изменились. Он стал искал способы вывести Анаэля из равновесия, всегда что-то делал назло и, при любой возможности, докладывал Андрею о каких-либо его оплошностях. Константин стал очень раздражать его, и однажды, в один из выходных дней, Анаэль не мог избавиться от мысли, что не хочет идти на работу, где ему придётся снова встретиться с Константином. В офис он всё же пришёл, а вот Константин — нет. Оказалось, что в выходные он с друзьями отдыхал в каком-то загородном доме. Ночью в нём случился пожар, и Константин погиб в этом пожаре.
С того момента, Анаэль стал иначе относиться к Маше. Он смотрел на неё другим, трезвым взглядом, и этот взгляд представил её совершенно в ином образе. С глаз, словно спала пелена, он стал видеть, как она лжёт … постоянно, во всём, она смотрела на него невинным взглядом и лгала что не лжёт, он увидел в ней неприятные качества её характера, и удивлялся, что раньше этого не замечал.
Но это всё происходило, когда между ними не было столь близкого расстояния, тогда, когда они на какой-то период расставались. Но вскоре они вновь начинали встречаться, и он вновь был ввергнут в водоворот страстей. Захватывала ли её эта пучина? Кто знает.
Она провожала его на перроне в недельную поездку, а он пытался увидеть в её глазах хоть долю сожаления от этого расставания, какую-то искру, но так ничего и не увидел, кроме какого-то равнодушного спокойствия. Она покинула перрон, даже не дождавшись, когда тронется поезд.
Когда он вернулся из поездки, то обнаружил, что она приходила в его квартиру и заботливо оставила для него какие-то продукты. Маша ведь «добрая», — так неустанно повторял шеф в их беседах. Вечером, после работы, она пришла к нему, и они, поглощённые страстью, накинулись друг на друга. Он очень соскучился, он смотрел на неё, он целовал и ласкал её, стараясь не пропустить ни сантиметра её тела, и при этом детальном осмотре на верхней части бедра заметил четыре небольших синяка, располагавшихся в ряд недалеко друг от друга. Было очевидно, что они оставлены от чьей-то крепкой руки. Он никогда не оставлял на ней синяков и всегда был нежен. Но в тот вечер она желала, видеть его грубым. Она была рядом, но была не с ним. Он вышел на балкон, закурил и долго молча стоял, не зная, что думать об этом. Было больно осознавать её измену, в которой не было никакого сомнения. Она подкралась сзади, обняла и спросила, что случилось. Он ничего не ответил, хотя очень хотелось устроить бурную сцену, но зная, чем всё закончится, не стал этого делать, и лишь когда они вышли из квартиры, ожидая на площадке лифт, он всё же спросил её об этих синяках. Конечно же не было никакого смысла в этом вопросе, он знал, что она в очередной раз солжёт, и она солгала, заявив, что не знает, откуда они, видимо, где-то ударилась. Он знал, что она лжёт, но при этом она с какой-то особой нежностью пристально смотрела в глаза, смотрела так, что невозможно было не поверить в её слова. И он верил. Лгал себе, но продолжал верить ей.

Была ли в ней любовь, какие-то чувства, была ли в ней та доброта? Она ведь даже не скрывала, что терпеть не может животных, детей, разве что кроме своих, а ведь это многое может сказать о человеке. Ей были противны люди в целом, но она улыбалась им, и лишь оставаясь с Анаэлем наедине, не упускала возможности охарактеризовать всех не в лучшем свете, с кем ей приходилось за день общаться. Андрей всегда ей потакал и, как ему казалось, даже жалел её, не догадываясь, что его пассия за глаза награждала его такими эпитетами, как размазня, мудак, сексист. Анаэль имел и своё мнение об Андрее, но старался об этом не говорить, хотя и считал его недальновидным и ограниченным человеком. Он гордился своей родиной, своей религией, своим полом. Анаэль всегда считал это как минимум глупым, ведь все предметы своей гордости он не выбирал, он с ними родился. А если бы он родился в другой стране и был другого пола, то тоже бы бил себя в грудь, доказывая, что он, а в этом случае «она», — лучшее творение Господа?
Маша же не била себя в грудь и ничего никому не доказывала, она лишь подстраивала ситуацию под себя. Спокойно и методично, как серый кардинал, всегда оставаясь в тени, дёргала за ниточки в нужный момент и меняла ход событий так, как ей это было удобно. Она была искусным манипулятором, и почти никто не знал её настоящую. Все, кто переходил невзначай Маше дорогу, незамедлительно оказывались в её чёрном списке. И день за днём с завидным упорством и настойчивостью она находила возможность проучить своего недруга.
Зная её, как никто другой, Анаэль часто задумывался, откуда в ней вся эта ненависть? Может, кто-то когда-то её сильно обидел, и после она стала такой. А может, её по-настоящему никто никогда не любил. Он не знал причины, знал лишь то, что не может человек родиться с ненавистью в сердце.
Их отношения были похожи на качели, как называла их Маша. Они расставались, затем снова сходились, потом снова расставались, и так продолжалось множество раз. Он часто хотел с ней порвать навсегда, но когда они не виделись, он понимал, что не мог дышать без неё. Возможно, она чувствовала то же самое. Они были совершенно не похожи друг на друга, и единственное, что у них было общее, — это какая-то внутренняя разрушающая страсть. И словно разные полюса магнитов, они, разделившись, раз за разом притягивались вновь. Он часто злился на неё и при очередном расставании заводил отношения с сотрудницей в офисе, выбирая ту, что находилась ближе к Маше, она же использовала доступные возможности, чтобы отомстить ему, но позже шторм в океане их чувств затихал, и они вновь растворялись друг в друге.
Анаэль считал, что в основе понятия любви заключено самопожертвование, способность отречься от всего или многого ради счастья любимого человека. Для неё же любовь являлась источником радости и удовольствий. В их отношениях он раз за разом тщетно пытался пробиться сквозь стену непонимания. Но стена была несокрушима. Все попытки сломать её были безуспешны. Хотелось сжаться в комок и орать во весь голос, но крик застревал в горле. Ему хотелось, чтобы она посмотрела на себя со стороны, чтобы прочувствовала хотя бы десятую часть той боли, которую он ощущал.
Ему пришлось изрядно постараться, чтобы сыграть новую роль. Роль бесчувственного, хладнокровного, расчётливого эгоиста. Она увидела новый облик того, кто теперь её отвергал. Возможно, он слишком вошёл в эту роль, воплощая новый образ, и эта игра закончилась, даже не успев начаться, а вместе с ней и их отношения. Она поставила точку, и её месть была невероятно разрушительной для него. В момент, когда он был особенно уязвим, практически без денег, с просроченным паспортом без возможности уехать на родину, она сделала всё возможное, чтобы он остался без работы.

Последующие полгода были одними из самых тяжёлых в его жизни. Ему приходилось выживать. Некоторое время он пребывал в глубоком отчаянии. Почти каждый день, чтобы забыться, заливал в себя бутылку водки, но это ненадолго притупляло боль, и мысли о бессмысленности своего существования вновь возвращались, предательски подталкивая к краю пропасти. Один лишь шаг, отделяющий от бездны. Всего лишь шаг. Почему он не сделал его? Должно быть боялся предать забвению то чувство, что тщательно берёг и, наверное, где-то в глубине своей души всё же надеялся, что в следующий день может случиться чудо и всё изменится.
Любил ли он её? Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Возможно, это была просто страсть. Какая-то животная, неудержимая страсть. Если это и была любовь, то скорее не к ней, а к образу, который он сам нарисовал. Должно быть, этим можно было объяснить их многократные расставания. Он страдал и отчаянно желал её вернуть, когда они долго не виделись, но когда снова встречались, то вновь видел её настоящую, и она уже не была для него той, кого, как ему казалось, он любил.
          Она показывала Анаэлю свои снимки из старого фотоальбома, и один из них запомнился ему больше прочих. Фотография, сделанная в детском саду, где среди множества детишек, которые создавали вокруг беспорядочный хаос своими нелепыми движениями, спокойно, сжав кулачки и смотря куда-то вдаль, сидела маленькая Маша. Такая она и была для него. И хотя она считала себя взрослой, и сама уже имела двух детей, но для него она всегда оставалась ребёнком. Маленьким неразумным ребёнком, нуждающимся в поддержке и заботе, который заблудился, но боялся признаться в этом себе.

Каждая женщина, что встречалась на его пути, была подобна непрочитанной книге. Некоторые книги были интересные и объёмные, другие скучные и неприметные. Какие-то увлекали и позволяли узнать что-то новое, другие слишком простые, с тривиальным сюжетом, которые после прочтения забывались. Маша же была другой книгой, не похожей на все прочие, она была книгой, которую Анаэль не смог прочесть, поскольку написана была она на языке, который ему не был доступен. Кто знает, может, эта интрига и удерживала его с ней долгое время. Он не хотел сдаваться, вновь и вновь пытаясь осилить текст её страниц. Но всё было тщетно. Она так и осталась единственной непрочитанной и непознанной книгой. И всё же, пройдя этот путь, он не сожалел о том, что с ним произошло. С большой теплотой и нежностью он часто вспоминал её, несмотря на всю ту боль, что ему пришлось испытать. И спустя время, оглядываясь назад и оценивая всё произошедшее как безучастный свидетель, он верил, что этот этап, как и многие предшествующие, был необходим для него и для его становления. Эта женщина была самым ценным подарком в его жизни. Она научила не просто любить боль, а сделать её частью себя. Очень полезное качество, которое позволяет чувствовать себя живым. И за это он ей был особенно признателен, ибо нет большего урока жизни, чем боль и страдание.