Осколки радуги. Часть 2 - Глава 4

Глава 4

Холодный воздух в раздевалке начинал сгущаться, образуя собой подобие плотного тумана. Лампы мигали всё чаще и вскоре вовсе погасли. Темнота, холод и какое-то сдавливающее неприятное ощущение. Дверь … где же дверь? Должна быть здесь, но её нет. Один удар, другой, третий … стены лишь слегка вздрагивали, издавая глухой звук и вдруг появился свет … тусклый, голубоватый свет, он исходил из зеркала, что висело на стене слева. Он подошёл ближе, свет проникал в комнату из глубины зеркального полотна, словно за ним была другая комната. Образ с другой стороны стал проявляться чётче … отражение. Нет … нет, это не отражение … это другой человек. Страх и злость смешивались, проявляя какую-то странную, непонятную эмоцию. Хотелось разбить зеркало в дребезги, но тело по рукам и ногам словно скованно крепкой невидимой цепью.

   Издав короткий крик, Марси проснулся и сел на кровати. Он тяжело дышал, приходя в себя, пот струйкой скатывался с шеи по спине, несмотря на холод, который он ощущал во всём теле.
   Лялька лениво потянулась и тоже открыла глаза.
— Снова дурной сон?
   Он повернул голову и рассеянным взглядом осмотрел место откуда исходил голос, затем положил руку на бедро девушки прикрытой шелком и поглаживая, дал понять, что беспокоиться не о чем. Он поднялся, вышел на кухню чтобы включить кофемашину, после чего направился в ванную комнату. Подойдя к зеркалу, он принялся внимательно изучать своё отражение, будто видел его впервые. Массивная шея, крепкий подбородок, выразительные скулы, глубоко посаженные глаза, короткий шрам прорезающий бровь. Лицо, лишённое намёка на какую-либо эмоцию, лицо - каменная маска, лицо, что до чёртиков пугало его соперников, ещё до начала боя. Лик смерти — таким эпитетом наградил взгляд Марси один журналист, освящавший очередной боксёрский поединок в своей колонке. И немногие, лишь самые близкие имели возможность заглянуть под эту маску, за которой скрывался глубокий внутренний мир, ранимая, чувственная натура, не лишённая страхов, сожалений, тревог, но преисполненная сочувствия, доброты и безграничной любви. Он мог бы стать поэтом или художником, родись в иных условиях, но его мир непрестанно убеждал, что эмоции — это недозволительная слабость, которую нужно скрывать, что этот мир груб и жесток и только сильные могут найти в нём место. Такие правила не оставляют человеку иного исхода, в особенности, такому, как Марси.
   Его всегда считали непроходимым тупицей и с самого детства ему твердили что он ничего не добьётся в жизни. Он в действительности не блистал большим умом, был несколько заторможен, и сам понимал, что университеты ему не светят, но у него было то, чего не было у других — его характер, и окружающие не подозревали, что своими упрёками и недоверием подтолкнули его и позволили создать нечто крепкое и несгибаемое. И если одна порода разрушается под ударами молота, то Марси представлял собой совершенно иную породу, что с каждым ударом становилась лишь прочнее. Вопреки всем, кто смотрел на него сверху вниз, он день за днём стремился стать лучше, сильнее. Он ничего не планировал как другие, не ставил себе цели, не мечтал, он жил лишь одним днём и только существующий день был для него важен, словно и не было других и не будет больше. Был только один день, и он брал от него всё, пока однажды не стал тем самым Марси, которого уважали, которого боялись, которому не смели перечить и уж тем более, смотреть на него сверху вниз. Это был лишь один день … один долгий день, он был наполнен разочарованиями, борьбой, страданиями и потерями … но он не был лишён смысла, а теперь всё, что осталось — это ноющая, жгучая боль в затылке, что неустанно твердит о конце этого дня … о конце всего. Удар исподтишка, оплеуха, жестокая насмешка судьбы, что старательно и терпеливо взращивала культуру, а затем в одночасье решила, что ей здесь не место.
Медицинский осмотр выявил остеогенную саркому черепа, и бездушный эскулап вынес вердикт — завершение спортивной карьеры и это накануне защиты титула. Марси, пообещал завязать со спортом, но после своего последнего поединка, взяв слово с доктора, что результаты обследования не будут разглашаться, по меньшей мере до окончания боя. Доктор противился, но несколько шуршащих банкнот всё же смогли уговорить его.
Жестокий и суровый мир, именно такой, каким он и являл себя изначально и всё же, Марси хранил кроткую надежду, что сможет заслужить его признание, его одобрение, что однажды он смилостивится и примет его в свои объятья, как суровый родитель, в глубине которого теплилось отцовское чувство, нужно лишь только подождать. И вот, вроде бы забрезжил на горизонте свет, он разбивает сумрак, освещает путь, новое ощущение чего-то прекрасного постепенно вселяется в тебя, и невольно поддаёшься ему, легко вздыхаешь, расслабляешься, веря, что всё что случалось плохое в жизни осталось позади и теперь то будет всё иначе, как вдруг внезапно тучи сгущаются вновь, и накрывает тьма и почва стремится ускользнуть из-под ног. Но не сама тьма так страшна, она-то привычная спутница, а её необратимость и эта абсолютная беспомощность деревянной куклы в холодных, грубых руках. К чему это всё, зачем нужна была эта борьба, если итогом станет лишь небытие. Слишком грустный и печальный конец.
   Словно подводя черту, Марси перебирал в памяти моменты, пытаясь отыскать и ухватиться за что-то, что могло иметь какую-то значимость, какой-то смысл во всём этом неприглядном потоке своей жизни. Что у него осталось? Кому он был нужен? Семьи нет, родители давно умерли, с братом они не общались много лет, тренер, что был заботлив и добр к нему, также упокоился и оставил его, множественные друзья — те, кто были рядом лишь по причине какой-либо выгоды, как и фанатам которым нужны лишь его достижения, даже с Лялькой он не ощущал желанной близости, но всё же берёг её и заботился, не взирая на её капризы и взбалмошный характер.

   Несколькими днями ранее, менеджер пришёл к Марси с предложением о договорном поединке, дав понять, что предложение поступило от того, кому не стоит отказывать. Марси должен был проиграть свой титульный бой за солидный гонорар. Такое предложение он получил впервые, и это выглядело по меньшей мере странно, учитывая его карьеру без единого поражения. Кто-то пытается продвинуть своего бойца, или же … этот кто-то узнал о болезни Марси? Раньше он даже и не подумал бы рассматривать подобное предложение, и того, кто заикнулся о подобном, отправил бы к чёрту или на больничную койку, но сейчас он согласился даже не раздумывая. И дело было не в болезни или неуверенности в своих силах, дело было в другом.