Не симпатичный, но драгоценный

Читатель, это было мое первое знакомство с Хобби Чарли. Повезет-меньше момент, когда я так невинно предложил ему для его подключения к
время, когда я насильно заставил его спешиться от него, я имел достаточно
возможность осуществлять свои "улыбающиеся терпение, возвышенного достоинства и героический
мужество". Правильно ли я использовал свои возможности или нет, я выясню сам.
предоставляю вам судить самим. Но целых два года "как мама делала
"это", казалось, было лозунгом существования Чарли, и было _bete
noir_ моим.

Пока мы с Чарли были в раю дом бережешь себя, и очень
красиво он это сделал, но к тому времени мы уже были готовы вернуться на землю
идеальный слуг, которые были так хорошо заботитесь о себе,
а я глупая в придачу, оказались, к сожалению
деморализованы. Открытие пришло к нам постепенно. Я думаю, что мой муж
заметил упадок так же быстро, как и я, но я не собиралась привлекать его внимание к этому факту.
и он, я полагаю, подумал, что я подумала, что
все было именно так, как и должно быть.

Одной из унаследованных Чарли маний было раннее вставание - привычка, которая
была бы весьма похвальной и бесспорно бесценной для работающего человека
, но которая поразила меня, у которого была столь же сильная мания не вставать
рано, как крайне неудобное и хоть немного абсурдное решение. Чарли
встал рано просто потому, что "мама сделала это" раньше него; и после того, как он встал
на рассвете и оделся, ему больше нечем было заняться
затем вышел на переднюю галерею и устроился в большом плетеном кресле,
наклонить кресло назад и поднять ноги к верху перил, и
смотреть на cottonfields. Эта должность, которую он будет поддерживать,
вероятно, около двадцати минут. Тогда муки голода лишали его покоя.
он доставал часы, чтобы засечь время суток.
Следующий шаг в формуле вернет его к двери моей комнаты, пока я буду
все еще сонно пытаться восстановить разорванные звенья сна, из которого
тщетные усилия, которые он предпринимал, чтобы вернуть меня к бодрствующей реальности громовым голосом
"Лули, Лули! Пойдем, жена,пора завтракать.

На что, вместо "героической стойкости", я бы угостил его небольшим гневом.
"Пожалуйста, кричи на повара, Чарли, а не на меня. Я уверен, что если люди
_will_ встанут в такое неподходящее время, что им придется ждать свой завтрак ".
Затем дух беспокойства подтолкнет Чарли к задней двери, где он увидит, что его задержали.

Затем дух беспокойства подтолкнет Чарли к задней двери, где
Я хотел бы услышать его идеальным, увещевая, умоляя.

Мысленно регистрации клятву отдать моего мужа дозе Миссис Уинслоу
Успокаивающий сироп предстоящей ночью я бы отказался от всякой надежды еще раз вздремнуть
, встал, оделся и присоединился к моему рычащему льву на переднем сиденье.
галерея, где мы оба смиренно сидели, ожидая, пока союзные войска из
кухни и столовой решат вопрос о нашей повторной регистрации.

"Lulie," Чарли сказал мне однажды утром за столом, "вещи
все из передач об этом доме, так или иначе".

Я поставил кофейник с покорным бухать и попросил, мой Господь, с
ранения воздуха, пожалуйста, объясните себя.

"Ну, когда мама была жива, я никогда не знал, что такое садиться за стол"
"завтракать позже шести часов летом или семи зимой".

"Как ей это удавалось, Чарли?" - Спросил я очень кротко.

"Почему, рано вставать сама. Никакой слуга не на лице земного шара
собираюсь вставать на рассвете и ехать на работу не на шутку, когда она знает, что ее
хозяйка крепко спит на кровати. Я расскажу вам, как это делала мама: у нее был
довольно большой колокольчик, который она держала на столике у кровати, и каждое
утро, как только ее глаза открывались, она издавала такой звон с
этот старый колокольчик, по которому все слуги в доме знали, что "Хозяйка
проснулась", и соответственно приводили себя в порядок. Нет
скидка на мать: что она сделала отцом, богатым человеком, тоже".

"Но, Чарли, ты уже богатый человек, и с какой стати мы должны вставать
с постели на рассвете только потому, что твои мать и отец сделали это раньше
нас?"

"Конечно, Lulie", - сказал Чарли, хоть чуть-чуть холодно, "у меня нет
желание в мире, чтобы заставить вас соответствовать моим взглядам: Я только сказал тебе
как мать его".

Читатель, ты знаешь, как я любил Чарли, и после этого я превзошел жаворонка
вставая рано; и хотя Чарли и я делали немногим больше, чем просто глазели в
смотреть друг другу в лицо в течение часа или двух и желать, чтобы поскорее принесли завтрак, и
интересно, почему они заняли так много времени, но он был совершенно доволен тем, что мы
оба были на пути, который должен был сделать нас здоровее, богаче и мудрее.

Среди других пунктов, по которым мы с мужем пришли к обоюдному согласию, был
любовь к хорошему крепкому кофе, и мы также придерживались общего решительного
мнения, которое заключалось в том, что наш кофе постепенно становился каким угодно, только не
хорошим и крепким.

Чарли первый затронул эту тему. "Lulie, наш кофе стали
совершенно непригодна для питья", - сказал он однажды утром, ставя свою чашку с
брезгливое лицо.

- Это действительно так, Чарли: это совершенное злодейство. Милли должно быть
стыдно за себя: я снова поговорю с ней после завтрака.

"Может быть, вы выдаете недостаточно кофе?" - предположил Чарли.

"Я не знаю, сколько выпивает Милли", - невинно ответил я.

"Выпивает! Ты хочешь сказать, что не знаешь, сколько кофе уходит из
твоей кладовой, Лули? Неудивительно, что у нас никогда не бывает возможности выпить!

Если бы я был склонен к спорам, я бы попросил Чарли
объяснить, как предоставление повару карт-бланша в вопросе количества должно
были такие катастрофические последствия в вопросе качества. Но я не был
от аргументировать свою очередь, так что я не обратил внимания на его странную логику.

- Почему я должен беспокоиться о каждой ложке кофе, Чарли? Вы уверяли
меня, когда я впервые пришла сюда, что все ваши слуги были такими же честными, как
вы или я, и я уверена, что Милли лучше меня знает, сколько кофе она
должна_ пить.

"Что ж, - сказал Чарли со вздохом притворного смирения, - может быть, так оно и есть".
сейчас они все делают так, но я точно помню, как маме удавалось
приготовить хороший кофе". Тут хобби перешел на быстрый галоп: "Я вспоминаю
она немного овальная деревянная коробка, которая держала, небось, литровую, или
два, может быть ... обжаренного кофе, и что коробка стояла на каминной полке в
свою комнату; и каждое утро, как только зазвонил колокол, Милли придет
с чашкой и ложкой, и мама бы отмерить две столовые-ложки
кофе своими руками и подарить ее готовить, а готовить знал
лучше не есть хороший кофе, я могу вам сказать".

"Ты уверен, что это были только две ложки, Чарли?"

"Я уверен", - серьезно ответил Чарли.

По счастливой случайности, пока роюсь в кладовке день или два
после той беседы за чашкой кофе я наткнулся на маленькую старую овальную деревянную шкатулку, крышку
которой я снял с некоторым трудом, и поскольку аромат роз
все еще висевший рядом с ним, я без труда идентифицировал свою сокровищницу
с деревянной шкатулкой, сыгравшей такую выдающуюся роль в создании хорошего
старые времена, когда повара "знали, что лучше не пить хороший кофе, я могу сказать
вам".

Надеясь, что какая-нибудь реликвия моего покойного предшественника может оказаться более
внушающей благоговейный трепет упрямой Милли, чем мои собственные презираемые наблюдения, я
извлекли деревянный ящик, тщательно вычистили его, наполнили жареным мясом.
кофе и поставил на мою каминную полку, приказав Милли приходить ко мне_
впредь каждое утро за кофе.

Чарли благодарно поцеловал меня, когда увидел старую коробку на старом
месте, то ли в награду за мое дружелюбное стремление вести себя как мать
сделал, или потому что он принял старую деревянную коробку за внешний и видимый знак
внутренней и духовной благодати, которая должна была побудить Милли варить хороший кофе.
кофе.

Но так или иначе, несмотря на неприглядную старую деревянную коробку на моей
каминной полке, кофе ничуть не улучшился. Может быть, очарование
не получилось, потому что Чарли забыл, с какого конца каминной полки она стояла.
его мать держала ее включенной, или я использовала не ту ложку. Я склоняюсь к тому, чтобы
выложить это на ложку самому, но никто не знает наверняка.

Казалось, что первый сезон сбора хлопка, который наступил после моего замужества,
предоставил Чарли бесконечные возможности заниматься своим хобби в быстром
бешеном темпе. Казалось, не было конца, чтобы то, что
мама в это важное время. Я полагаю, она действительно была
замечательная женщина, и я смиренно надеюсь, что к тому времени я прожил так долго
как она это сделала, и выглядеть так, как она выглядит на своем портрете, и может носить
чудесно выглядящую кепку с тем замечательным самообладанием, с которым она ее носила, и
если бы вокруг моего серо-стального лица свисали маленькие серо-стальные кудряшки, я, возможно, была бы
лишь наполовину такой замечательной.

"Могу ли я позаботиться о пошиве хлопчатобумажных мешков? Это было единственное, что мама
всегда делала ". Таким образом, Чарли.

Конечно, я бы так и сделала: почему я должна возражать против того, чтобы делать что-либо, что бы
продвигало интересы моего мужа? Кроме того, я действительно тосковала по какому-нибудь
полезному для здоровья занятию: я устала играть в жизнь. Я решился на
блестящий план. Я бы превзошла маму, потому что она знала только
изготовление мешков: я бы сшила их сама, каждый из них, на своей
швейной машинке. Если бы я не смог хлопок-мешки по нему, какая польза от
имея его?

Чарли сообщил мне, что он пошлет меня семь или восемь женщин
из помещения мешки. Я торжественно сообщила ему, что мне
понадобится только одно: я должна попросить ее вырезать мешочки. Чарли
поблагодарил меня, и мы с Мартой и фирмой "Уилер и Уилсон" приготовили мешки.

Разве я виноват, что эти жалкие штуковины лопнули сразу в двадцати местах?
когда ими воспользовались в первый раз? Разве я виноват, что две женщины были заняты.
чинил мои мешки, пока они не перестали быть мешками? Чарли мог так думать,
но я так не думал.

Он сообщил о провале моего эксперимента с хлопковым мешком с весьма неподобающим для меня легкомыслием
как мне показалось, сопроводив свой отчет несколько несправедливым
прокомментируйте новомодные понятия, такие как швейные машинки и т.д. и т.п.
заканчивая словами: "Теперь, когда мама была жива" (я слегка поморщился), "
дом считался не слишком подходящим для негритянок, чтобы сидеть на задворках
галерея со своими работами и стелить мешки прямо под маминой
глаза--швейные их с хорошей крепкой нить, что была выделена для
цель. Я помню старую прялку: он сидел прямо на
тот конец галереи".

Как и капитан Катл, я "взял это на заметку" для использования в будущем.

В первые годы моей супружеской жизни у меня часто была возможность задуматься:
как случилось, что сын такой исключительно совершенной женщины, как я,
был вынужден предполагать, что моя уважаемая свекровь была, должна
я вырос с такими же шокирующе беспорядочными привычками, как у моего Чарли.
Это несчастное создание прокрадывалось в мою спальню, которой я и был
особенно лакомое о-свежие от стрельбы или рыбалки, с килограммами
грязи цепляется за его сапоги, ощетинившись во всем с колючек, руки
гримед с порохом; и помогая себе воды из моего кувшина, он бы
начать работать в моем бассейне Китай пока он сократил свое изначально чистое
содержание в смеси грязи и чернил, и ветра, сделав
готово мое новое полотенце Дамаск, и, бросив его на кровать или кресло
вместо того, чтобы возвращать его к стойке, так как он должен был сделать.

"Чарли", - сказал я однажды, дерзко приглашая на дозу "того, что сделала мама".
"что делала мама, когда ты приходил к ней в комнату и превращал ее в
свинарник, а потом оставлял ее, чтобы она снова убирала?"

"Она никогда не позволяла мне этого делать", - сказал Чарли со смехом. "Я расскажу тебе, как"
она это сделала. Она жестяным тазом на полке на задней галерее, и один из
эти огромные подвижного полотенца, которое длилось около недели и после нее
умывальник был зафиксирован утром, мы знали лучше, чем расстраивать его, я
могу вам сказать".

"Очень хорошо, сэр: я хочу, ты должна знать лучше, чем расстроил меня, я буду
покажу вам".

На самом деле, все пришло к тому, что пройдет, что я мысленно решив
"покажи" Чарли великое множество вещей. Я твердо верил, что секрет
власти, которую мать Чарли имела над своими домочадцами и
до сих пор имеет над ним в памяти, заключался в том факте, что она заставляла их всех
боюсь ее: поэтому я твердо решила, что они все должны меня бояться,
бедняжка я! Это правда, мне было всего двадцать, а ей пятьдесят; Я был всего лишь
карманным изданием женщины, а она была Вебстером без ограничений; У меня было
маленькие кроткие голубые глазки, которые самым пристыженным образом опускались на землю
стоило кому-нибудь только взглянуть на меня, и у нее были жесткие, холодные серые глаза,
который смотрел не только прямо на тебя, но и сквозь тебя. Тем не менее, я
надеялся, несмотря на эти незначительные недостатки, сделать себя очень
внушающим благоговейный трепет благодаря грандиозному проявлению духа.

Поставить его в очень простом языке, я решил хулигана Чарли с его
хобби. Он швырнул мне в голову свою мать (фигурально выражаясь, конечно) до тех пор, пока, если бы она присутствовала в "собственном лице", я бы так и сделал.
конечно.
испытывал искушение повторить замечательный подвиг Гайаваты со своей бабушкой и
подбросить ее на Луну. Но так как я не мог отомстить ей за себя
лично я начал вынашивать глубокие и тонкие планы, как убедить Чарли
оставить ее на покой.

Как настоящий колокольчик, который в те дни, когда "это делала мама", действовал
как своего рода козырь Гавриила, все еще сохранился, за вычетом кнопки и ручки,
Я получил возможность ознакомиться с его фактическим подобием. Вооружившись этим
орудием возмездия, я улегся спать рядом с Чарли,
злорадствуя в предвкушении моего созревающего плана мести.

Для меня было редкостью просыпаться раньше Чарли, но мне удалось
сделать это в то утро, о котором идет речь, я думаю, благодаря мощному психическому
соответствующее решение было принято накануне вечером. Я приподнялась очень
тихо, чтобы не потревожить нежный сон моего мужа, и, завладев
своим большим колоколом, я усилием воли легла, подняв такой звон в
тихий утренний воздух, который Чарли буквально выплеснул на середину комнаты
прежде чем он хотя бы понял, откуда он взялся.

"Во имя всего Святого, Лули, что все это значит?" - воскликнул он,
глядя на меня так, словно наполовину сомневался в моем здравомыслии.

"Именно так поступала мама, Чарли", - ответил я достаточно спокойно, и,
поставив свой большой колокольчик на стол, я снова устроился на подушке
якобы для того, чтобы снова заснуть - на самом деле, чтобы посмеяться в
в спокойной манере, потому что этого было достаточно, чтобы рассмешить даже столбики кровати.
увидеть забавное выражение изумления и негодования на лице Чарли. Но, конечно,
ты знаешь, он не мог вымолвить ни слова.

Еще два утра я бил колокольчиком в его драгоценную старую голову, и
потом он заплатил мне, чтобы я бросил, и после этого начал заниматься своим хобби немного медленнее.
походка.

Следующим прямым намеком на то , что он верит в унаследованные идеи , был
дрожь нарастала, и он жалобно попросил меня не держаться так близко
к старому деревянному ящику, но раздать ему достаточно кофе, чтобы обеспечить его.
что-нибудь выпить на завтрак.

Так вот, у меня не было желания, чтобы мой муж пил плохой кофе только потому, что
Провидение сочло нужным удалить его мать из этой подлунной сферы: я
просто хотел избавить его от необходимости рассказывать мне, как мама это делала; поэтому, как только
таким образом, он молчаливо признал, что его предложение не увенчалось успехом, я
взял дело в свои руки и доказал ему, что кофе можно
готовить как молодым женам, так и пожилым матерям.

В должной смене времен года король Коттон снова облачился в свою королевскую мантию из
горностая, и единственной необходимой вещью снова стали мешки. Это был самый
самый дождливый и слякотный сезон сбора урожая, который когда-либо был.
В соответствии с моим планом, я пригласил семь или восемь женщин из
-каюты, а также прялку, которая была настроена на гудение прямо под
окном нашей спальни.

Дождливая погода задержала Чарли дома, и он развалился на диване
в моей комнате, наслаждаясь приятной полудремой, когда монотонный
жужжание-р-р прялкой первый привлек его внимание. "Lulie," он
спросил, поднимается в положении "сидя", "что это за адский шум на
обратно в галерею?"

- Прялка, Чарли. Они прядут нитки для изготовления мешочков
, - ответила я, не отрываясь от своей работы.

"О!" и Чарли на некоторое время затих. "ГМ! Lulie, мой дорогой, как долго
что дьявольские спиннинг, чтобы быть?"

"Дьявольское! Почему, Чарли, вот как матери это сделал."

- Ну, - сказал Чарли, почесывая затылок с глупым видом, - я знаю, что она
сделал, Лули, но будь я проклят, если смогу терпеть это и дальше ".

"Ну, Чарли, раньше ты терпел, когда мама так делала", - ответил я.
ехидно.

"Я вряд ли когда-нибудь о доме в те дни, Lulie: я полагаю, что
почему я не возражал против него".

"Почему ты не о доме, куда в те времена, Чарли?"

- Потому что ты в этом не участвовала, ведьма, я полагаю.

Это была такая решительная победа над старой леди с портрета, что я
мог позволить себе быть любезным; поэтому, судорожно обняв его и
энергичный короткий поцелуй, я вышел и немедленно остановил вращающуюся помеху
.

После этого хобби становилось все медленнее и медленнее, все слабее и слабее. Еще одно
энергичное проявление моего фальшивого духа и "враг был моим".

Зима наступила в назначенное время, принеся с собой обычное количество диких уток
и более, чем обычно, сильные холода.
Чарли был заядлым охотником на уток, и с возвращением сезона охоты
в мои миски вернулись грязь.

Я решил поступать так, как поступала мама. На задней галерее появился жестяной таз.
четыре ярда краш-ткани, сшитые вместе в конце, были сделаны для
вращаю валик и, чтобы довести эксперимент до конца, завершаю
был отдан приказ наполнить мои собственные кувшины
только после наступления темноты.

Я сидела в своей спальне и шила, совершенно не подозревая о
холоде и дискомфорте на улице, когда Чарли вернулся домой со своей первой охоты в
сезоне.

"Воды нет, Лули?" - и чудовище ухватилось за мой чудесный кувшин.
пара грязных, наполовину замерзших рук.

"На галерее, дорогой, как раз там, где мама обычно ее держала", - и я улыбнулась ему снизу вверх
ангельски.

Пробормотав что-то невнятное, бедный Чарли выскочил в заднюю часть галереи.
галерея. Он вернулся через минуту, руки у него были такие же грязные и холодные, как всегда.

"Посмотри сюда, Лули: вода вся замерзла в этом проклятом жестяном тазу".
вон там.

"Я разморожу его для тебя", - сладко сказал я, вставая.

"Послушай, женушка" - и большой, красивый парень подошел ко мне вплотную с
его грязь и его боры--"ты думаешь, что это точно справедливо, когда человек
были все утро стреляет уток на ужин, чтобы заставить его стоять
на галерее такой день, как этот, и оттереть грязь с его замороженными
руки?"

"Так поступала мама", - был мой ответ.

"Послушай, Лули, я плачу об увольнении. Если ты только на этот раз позволишь телу уйти,
ты сможешь вести хозяйство по своему собственному плану, маленькая леди, и я никогда в жизни больше не расскажу тебе, как мама это делала.
пока я жив.

"Ну, тогда не надо, это очень мило, - ответила я, - потому что ты только заставишь меня
нелюбовь ее памяти, не делая ничего хорошего. Просто будьте терпеливы со мной,
Чарли, и возможно, через некоторое время я буду как хорошая экономка, как ваш
мать была передо мной. Ошибка, которую совершаете вы и все остальные мужчины, заключается в том, что
сравниваете своих жен в конце их первого года ведения домашнего хозяйства с
вашими матерями, о ведении домашнего хозяйства которых вы ничего не знали, пока оно не заняло
очень много лет. Я еще молод, но совершенствуюсь в этом деле.
С каждым днем, Чарли.

Прочитав небольшую нравоучительную лекцию, я поцеловал Чарли и дал немного воды, чтобы
смыть грязь с его бедных красных рук.

_Морал._- Мои дорогие девочки, никогда не выходите замуж за мужчину, который не может принять свои
письменные показания под присягой, что у него никогда не было матери, если только это прямо не оговорено в
по брачному контракту он никогда не должен рассказывать вам, как это сделала его мать.

Дж.Р. ХАДЕРМАНН.




Рыжий лис: сказка о новогодней ночи.



Это было в канун Нового года, 184-. Я и два моих маленьких мальчика, пяти лет
и семи, были одни в доме. Моего мужа неожиданно
вызвали по делам, а служанка уехала к своим друзьям, чтобы провести с ними
приближающиеся каникулы.

Приближалась ночь. Холодные тени зимних сумерек были
уже падал. Тусклое красное зарево на западе говорило о том, где садится солнце.
 Остальное небо заволокли тяжелые серые тучи. Время от времени падало несколько капель дождя
и усиливался ветер, налетавший из-за угла
дома с протяжным, заунывным воем, похожим на вой потерявшейся гончей.

Я не очень нервный человек, но мне не понравилась идея провести в одиночестве
долгий вечер, который наступит после того, как дети лягут спать.

Мы жили тогда в совершенно новом месте в Мичигане, которое я назову
Мэйсвилл. Мой муж, бывший армейский офицер, сложил с себя меч ради
лесопилка. Наш дом был самым старым в деревне, что ни о чем не говорит.
его древность ни о чем не говорит, поскольку пять лет назад Мэйсвилл представлял собой сплошной лес.
лес. Дом стоял в стороне от группы домов, которые образовывали небольшое поселение
до нашего ближайшего соседа было четверть мили.

Сейчас Мэйсвилл называет себя городом, в нем есть академия и колледж, а также
большое количество церквей пропорционально его населению. Затем мы "отправились
на собрание" в маленьком, выкрашенном в белый цвет сосновом ящике, похожем на сарай,
который возродился к жизни. По всей улице стояли пни: коровы
бродил по своему желанию и пасся на "общественной площади" неправильной формы
поляна, уходящая в неопределенное пространство. Здесь также останавливались индейцы
когда они приезжали в город из своей резервации примерно в пяти милях
отсюда, и здесь также, к сожалению, они иногда напивались, и
добавьте к этому то, что Марта Пенни называет "постоянно меняющейся враждебностью к окружающему миру". В
индейцы, однако, как правило, безопасные ножи и пистолеты до
была достигнута сварливая этапе. Нередко дамы приносили это
оружие миссис Мур или мне, чтобы спрятать его, пока их лорды и хозяева
должны были быть трезвыми. Затем, чувствуя себя уверенными, что большого вреда случиться не может,
они с предельным спокойствием взирали на проделки своих лучших
половинок, пока не ложились отсыпаться от выпитого.

Не было никаких индейцев в город этой ночью, однако, и если бы не было,
Я вовсе не боюсь их, ибо мы были в прекрасных отношениях с
вся бронирования. Мое отношение к одиночеству было просто одним из тех
необоснованных ощущений, которые иногда овладевают людьми с плохо отрегулированным мышлением
.

Я подошел к двери и посмотрел на серое, сердитое небо. Было не холодно,
но холодно. Ветер выл и дрожал в голых ветвях.:
все предвещало бурю.

Я нисколько не огорчился, увидев, как мистер и миссис Мур подъехали в своей легкой коляске
, запряженной двумя маленькими гнедыми лошадками с высокой поступью. Миссис Мур держала
на руках сверток в длинном синем расшитом плаще - короче говоря, младенца.
Она и ее муж твердо верили, что этот младенец - самое красивое,
самое умное и в целом самое очаровательное создание, которое когда-либо видел мир
. Они были женаты три года, и малышка Керри была их
первым ребенком.

Мистер и миссис Мур ни в коем случае не были обычными людьми. Миссис Мур - родилась
Минни, или Гермиона Адамс, была очень маленькой женщиной, чрезвычайно хорошенькой, со
светло-каштановыми вьющимися волосами, темно-голубыми глазами и цветом лица, как яблоневый цвет
.

Мистер Мур был сын Сенеки мать и отец Чероки, с не
капли белой крови в своих жилах. По крайней мере, он так думал, но я никогда в это не верил.
я не мог до конца в это поверить, потому что он умел работать и работал, но никогда так много не делал.
даже не притронулся к бокалу вина. Его родители умерли, когда он был совсем
маленьким, и он был воспитан миссионером, благородным,
научные старой пресвитерианской церкви, память которого его приемный сын состоялся в
любящим почтением.

История нашего знакомства с Ричардом Муром слишком долго, чтобы быть рассказанной
вот. Четыре года назад он приехал с нами из страны пауни. Он
женился на Минни Адамс с полного согласия ее родителей и вопреки
противодействию всех остальных ее друзей. Вопреки всем пророчествам и с
тем нехудожественным пренебрежением к вероятному, которое часто демонстрируют события, они
были очень счастливы вместе.

Мистер Мур - иначе Вайанота - был инженером-строителем и занимал высокое положение в своей профессии
.

"Послушай, мама", - сказал он, подъезжая. "Ты примешь жену и
маленького ребенка на ночь? Я должен уехать".

"Конечно", - сказал я вне себя от радости. "Но куда вы направляетесь, чтобы попасть в
шторм?"

"О, они засуетились с рабочими на железной дороге, и
послали за мной. Я мог бы знать, что Робинсон не справится, когда я уходил от
него?"

"Почему нет?"

"Английский!" - сказал вин, наиболее выразительно. "Никто не может стоять у него
на".

Теперь, такой апломб, как Мистер Мур обладал-а они ни мало ни далеко
между--не ставились, но были совершенно естественны для него.

"Ты не можешь зайти и выпить чаю?" Спросила я, когда он передал мне ребенка и
помог своей жене спуститься.

"Нет: я должен немедленно отправиться туда и уладить дела. До свидания, маленькая женщина:
пока, детка! Знаешь, нам кажется, она начинает говорить "папа"? - с гордостью сказал
Вин; затем он поцеловал жену и ребенка и уехал.

Я отнес это явление младенца в дом и снял его упаковки.
Она моя тезка, и мне очень понравилось маленькое существо, но я не могу сказать, что она
был чудесный ребенок. Она была нежным смуглым созданием, с отцовскими
красивыми южными глазами и материнским ртом, но в остальном она
конечно, не был красавцем. Ей было десять месяцев от роду, но она была похожа на
опыт и мудрость в ее крошечное лицо, что бы заставило ее показаться на
двадцать лет. Она сидела у меня на коленях и задумчиво смотрела на меня, как будто
пересматривала свою прежнюю оценку моего характера и
размышляла, было ли ее мнение по этому поводу обоснованным. Есть
было что-то совсем странное и ужасное в ее достоинство и серьезность.

"Разве она разумно выглядящую штуку?" сказала Минни. "Она заставляет меня думать
иногда о волшебном подменыше, которому было сто пятьдесят лет,
и никогда не видел мыла сделаны в яичной скорлупе".

"Этот ребенок никогда бы не сделал такое признание своего невежества, вы можете
зависит. Она бы не признала, что выложат все, что угодно диапазона
ее опыт работы. Берем курицу, пока я вам чай, я сама себе девушка
в эту ночь".

Мы очень весело провели время за чайным столом и за мытьем посуды.
Пока мальчики не легли спать, мы немного порезвились с ними и
ребенком, и это было только после того, как малышка заснула в своей кроватке, а Эд
Чарли и мы так тихо лежали в постели, что заметили, какой дикой становилась погода
.

Дождь, который сначала упал в барабанит капель, теперь ехал в
листы перед сильным ветром, который ревел по лесу сзади
дом с такой шум, будто гром. Ветви огромных дубов на переднем дворе
Скрипели и стонали так, как могут только дубовые сучья. Дом затрясся,
дождь хлестал по крыше, а ветер трепал жалюзи, как будто
какое-то дикое существо пыталось проникнуть внутрь.

"Я надеюсь, что Вин в безопасности под крышей", - сказала миссис Мур.

"Он достигнет конца своего путешествия задолго до этого. Я надеюсь, что он
будет иметь никаких проблем с мужчинами, но он не склонен. Мне жаль бедного Мистера
Робинсон. Когда Вин выбирает, его крайняя вежливость-это нечто
ужасно".

"Я буду говорить за моего мужа", - заметила миссис Мур, "что когда он задает
самим надо работать, чтобы быть неприятным, он может, не совершая один uncourteous
самое, быть более злым, чем любой, кого я когда-либо видел в своей жизни".

"Совершенно очевидно, что он никогда не пытается его транслирует на вас, или вы бы
не говори так. Слышишь, как шумит ветер!"

"Это бесполезно слушать погоды. Я полагаю, дом устоит.
У тебя есть твоя работа? Тогда я вам сейчас зачитаю. Это будет казаться старым
раз, прежде чем я был женат."

Минни Мур был в некоторых отношениях весьма замечательная женщина. Хоть и мало
Кэрри была ее первым ребенком, она могла говорить на другие темы. Она не
рассчитываем, чтобы вы слушали с упоением до десятого счет того, как ребенок
говорит "Да-да", или острые ощущения с болью за сказка атаки ветра. Она
была другом и компаньонкой своего мужа до рождения ребенка: она
не совсем бросила его теперь, когда это произошло. Она всегда была
любила читать, и она продолжала поддерживать свой интерес к миру
за пределами своей детской. Она думала, что ее дочь выросла ее
мать была бы так ценна, как путеводитель и друг, если она не в полной мере
раковина образованная женщина медсестра-горничная и швея. Возможно, эти привычки
были "неженственными", но они, безусловно, делали миссис Мур гораздо более
приятной собеседницей, чем если бы она могла говорить только
одежда ребенка, зубы и недуги.

Я достал свою работу, и Минни начала читать "Локсли Холл", который был
затем новое стихотворение по эту сторону воды. Я никогда не слышал его раньше, и я
должен признаться, что был сильно тронут - больше, чем следовало бы сейчас. Миссис Мур,
тем не менее, предпочел сказать, что она думала, что Эми сделала самым счастливым
сбежать, что у нее нет сомнений, но герой был бы наиболее
невыносимо человеку жить, и что их брак, то он придет к
пройти, так бы и закончилась в принятии Эми в шитье, чтобы поддерживать и себя
и ее муж. Что касается сквайра, то почему у нас нет слов о его характере?
но у его разочарованного соперника, и его пьянство может быть клеветой. Поскольку
за его храп, почему поэты могут храпеть так же хорошо, как и другие люди. Если бы он любил
свою жену "немного больше, чем свою собаку, немного дороже, чем свою лошадь",
"Ну, чего еще, - сказала миссис Мур, - может желать любая женщина от мужчины, увлеченного
лошадьми и охотой? Если Кэлвин Брюс когда-нибудь полюбит женщину больше, чем он сам
любит своего коричневого пойнтера и быстрого рысака, она может считать себя
по-настоящему счастливой ".

В этот момент внезапный и яростный взрыв донесся из леса и
разорвал и потряс четыре угла дома, как будто хотел вырвать его из-под фундамента.
фундамент.

"Это просто ужасно - слышать такой вой ветра", - сказала Минни. "Это
похоже на банши. Слушайте! не стучится ли кто-нибудь в заднюю дверь?"

Я прислушался и среди грохота и тряски жалюзи и деревянных балок я
услышал что-то похожее на торопливый, нетерпеливый стук в боковую дверь. - Кто?
это может быть в такую бурную ночь? - Кто? - спросила я, взяла свечу и пошла открывать.
дверь. Я поставил свет в холле, потому что знал, что ветер задует его.
он погаснет. Однако, несмотря на эту предосторожность, пламя погасло,
потому что, когда я отодвинул засов и поднял щеколду, взрывная волна вышибла дверь
яростно скрипя петлями, и бросился в зал, как будто ликуя
в том, наконец, вошел.

"Довольно плохая погода, мама", - сказал кто-то нежнейшим, сладчайшим голосом,
похожим на учтивую флейту, и в комнату вошел мой старый друг Черная Пантера.

Этот джентльмен измеряется Семь футов в его мокасинах, и когда он стоял в
наше небольшое вступление, он действительно выглядел гигантским. Он закрыл дверь с некоторыми
трудность, и я зажег свечу.

- Ты совсем промок насквозь, - сказал я, потому что с него капала вода.
одеяло и шерстяная охотничья куртка. В руке он держал ружье, а я
старик показался мне очень усталым, печальным и даже встревоженным.

"У тебя все в порядке?" серьезно спросил он.

"Конечно. Капитан ушел, и Минни, и ребенок здесь
ночь. Мой дорогой друг, где ты был в такую погоду? Есть
хороший огонь на кухне. Иди, обсохни там, и позволь мне приготовить тебе
чашку горячего кофе и что-нибудь поесть.

Тут Минни вышла в холл и подняла руки в знак восхода солнца.

"О, дядя", - сказала она, называя его тем именем, которым называла его с детства.
"как ты мог выйти в такой дождь и принести
на ваш ревматизм? Как вы думаете, кто-то когда-нибудь, чтобы найти сухой
сушилка для такого большого существа, как вы?"

Пантера слегка грунт и улыбкой. Он привык к нотациям Минни
и последовал за нами обоими на кухню, где она усадила его
у огня и сняла с него мокрое одеяло, прислуживая ему, как
дочь, а тем временем нежно отчитывала его. Старый джентльмен в последнее время
был подвержен ревматизму, и было слишком вероятно, что это воздействие
вызовет новый приступ. Пантера похлопала себя по маленьким ручкам
между его собственными. Как и у большинства представителей его расы, у него были красивые руки, мягкие и
округлые даже в преклонном возрасте, с длинными заостренными пальцами, которые, осмелюсь сказать,
сняли в свое время не один скальп.

"Пух!" - сказал он беспечно. "Ты думаешь, старина Ингин растает, как кленовый сахар? Ты
в порядке?" с тревогой спросил он.

"Совершенно верно".

"А малышка?"

"А также маленький поросенок, крепко спящий в соседней комнате".

"Где ваш муж?"

"Уехал по делам на железную дорогу".

"А ваш?" спросил он, поворачиваясь ко мне.

- Уехал в Кэрисвилл. Ты что-нибудь знаешь о нем? есть что-нибудь, что
имеет значение? - Спросил я, немного встревоженный его настойчивыми расспросами и
чем-то неопределенным в тоне и манерах старика.

"О нет", - серьезно ответил он. "Я иду прямо от нас".

"Шел пешком из резервации в такую бурю!" - сказал я. "Что могло заставить
тебя пойти на такое?"

"Ничего... просто повидаться с тобой. Не очень странно увидеть двух милых женщин, - сказал
пожилой джентльмен с легким комплиментарным поклоном.

Пантера был несколько тщеславен своим знанием того, что он называл "манерами белого
", но я никогда не видел белого человека, который мог бы вести себя с таким мягким достоинством, так
вежливый, с совершенно очаровательными манерами, как старый вождь, когда ему заблагорассудится
. Он едва отличал одну букву от другой, но у него было шестьдесят пять
лет опыта ведения войны и совета. Многие мужчины, "добившиеся успеха невзирая на
расходы" в колледже и обществе, могли бы брать уроки хорошего тона
у этого старого Потаватоми. Он знал Минни с детства. Ферма ее отца
была первой поляной во всей этой части страны.
Дикон Адамс всегда был в прекрасных отношениях с индейцами, и его
маленькая дочь нашла своих первых товарищей по играм среди их детей. В
Пантер носил Минни на руках, когда она была младенцем; и поскольку его собственная семья
мальчики и девочки умирали один за другим, он крепче прижимался к ребенку
, который был их любимцем, так же как и его собственным.

Пантера был одним из тех больших, мягких, покладистых мужчин, которые, кажется, созданы для того, чтобы ими управляла
та или иная женщина. Он пользовался большим уважением в своем племени и имел
большое влияние. Когда они были нацией, он был одним из их самых выдающихся воинов.
Его слово было законом. Он всегда
держался по отношению к "молодым людям" несколько властно. Он был
вел себя с достоинством и решительностью во время всех своих визитов в Вашингтон
, где он был великим львом, и во всех своих отношениях с
Соединенными Штатами он проявил много мудрости и способностей. Но в отчете говорилось
что, оказавшись в домашнем кругу и перед своей скво,
дипломат и воин был чрезвычайно кротким. Он перенес смерть своей жены
со смирением, но больше никогда не женился. Он любил Минни Адамс
больше всего на свете, и девушка имела на него большое влияние.
Она, в свою очередь, очень любила его. С самых ранних лет он любил Минни Адамс.
был ее другом, доверенным лицом и поклонником. Он выглядел таким свирепым и опасным,
и был таким добрым и простым, что союз между ним и девушкой
был очень похож на союз между маленьким ребенком и большим мастифом -
ребенок защищен и вожак, собака -защитник и ведомый.

Минни шила ему фланелевые рубашки, и он носил их: она отделывала его
мокасины, а изящные батистовые оборки, которые он надевал, когда надевал парадный
костюм, были созданы ее руками. Пантера, однако, появлялся нечасто
в полной одежде. Она пыталась научить его читать, и у нее получилось
по алфавиту, но он гораздо предпочтительнее слышать истории читать
научиться делать это для себя, и особенно любила тысячу и одну
Nights_, которых он серьезно не верил. Она даже уговорила его пойти с ней в церковь
и, возможно, обратила бы его в свою веру, если бы не вмешательство
чрезвычайно глупого молодого священника. Пантере, скорее, нравилось слушать
Библию, но, боюсь, его больше привлекал звук, чем смысл: его
любимой главой была история Давида и Голиафа. Он часто говорил, что
"Религия Ингин была хороша для ингин, а религия белых была хороша для белых
мужчина". Однако он никогда не оказывал ни малейшего сопротивления миссионеру, который
поселился среди своего народа: более того, он скорее покровительствовал этому джентльмену.

Он и Вайанота были отличными друзьями. Было приятно видеть почтение
и уважительное отношение, с которым младший мужчина относился к старшему. Я всегда говорил
, что именно Пантера сватала Минни и мистера Мура.
Их дом был одним из его домов, и он был частым гостем в нашем собственном.
Он баловал двух моих детей: он был очень мягок и добр ко мне,
которую он называл "мама" по примеру Вин, и он считал, что мои
муж "понимается хорошие манеры" - это комплимент, который он не оплатил в
каждый.

Милая дочь, которую мы потеряли, были очень любят его:
ребенок умер у него на руках. Я была одна на тот момент, и старик
сочувствие было таким утешением для меня в моей беде, что для его же блага, как
также для нашей маленькой девочки, он стал очень дорого для нас.

Для индейца Пантеру можно было бы назвать почти трезвым персонажем. Он
редко напивался больше четырех-пяти раз в год, а когда напивался, он
всегда был очень осторожен и держался подальше от своих белых друзей, пока
он был трезв, когда самым впечатляющим образом читал молодым людям лекцию о вреде
невоздержанности. Он был хорошим оратором,
обладая необычайно мягким и сильным голосом; и хотя он был таким
огромным созданием, все его движения были легкими и грациозными, как у
котенка. Он мог говорить на прекрасном, даже элегантном английском, когда хотел
но он не всегда выбирал и обычно опускал местоимения;
но его голос, манеры и жесты при разговоре были совершенно очаровательными
когда он был в хорошем настроении. Когда он не был в таком, он был несколько ужасен, но
он становился диким только под сильным давлением. В целом, он
был дружелюбным, добрым, ленивым созданием, которого было очень легко любить.

В тот вечер, накрывая на стол и готовя
кофе, я не мог не задаваться вопросом, что привело Пантеру так далеко в такую дикую погоду. Он действительно был
не похож на себя. Обычно он был очень разговорчив и мог часами болтать
наполовину проницательно, наполовину просто, часто
очень интересно; но сейчас он был молчалив и отстранен.

"Снести", - сказала миссис Мур, "это есть не какой-то вещи вин еще в
что старый сундук в чулан?"

"Да. Возможно, ты сможешь найти что-нибудь, во что шеф мог бы переодеться, и принести вниз"
пару капитанских носков и тапочек.

"О, неважно, неважно", - сказал мокрый гигант.

"Но я буду возражать", - сказала женщина, и она вышла и вскоре
вернулся с вещами, которые она настаивала, что он должен пойти и положить на.

"Ну, всегда одна женщина или другая", - сказала Пантера тоном, выражающим покорность.
"скво всегда поступает по-своему. Видишь эту маленькую девочку,
мама? Мог бы прижать ее к себе, как кролика. Она всегда мной командует.
поскольку она такая высокая, а я просто достаточно большой дурак, чтобы позволить ей; " и он вошел в
в соседней комнате, и вскоре вышел одетым в сухую одежду, а к его
верхние человек как минимум. Я накрыла на стол все лучшее, что было в доме, и
Мы с Минни сели выпить по чашечке кофе с нашей гостьей.

В любое другое время старый джентльмен бы мурлыкал и говорили за это
маленький праздник, как любезный старый кот, но сейчас он был молчалив, и я
заметил, что в паузах ветра он как будто перестают слушать
по некоторым ожидается звука. Я начал думать, что он скрыл от меня некоторые
несчастье или опасность, и та же мысль, очевидно, в виду Минни ,
потому что она с тревогой наблюдала за ним.

Когда мы вернулись в гостиную, Пантера подошел к детской кроватке,
и постоял мгновение, глядя на спящего ребенка с нежностью,
которая смягчила весь его облик. Затем он спросил о маленьких мальчиках.

"Они крепко спят в соседней комнате", - сказал я. "Пойди и посмотри на них, и
ты убедишься".

Пантера улыбнулся, но пошел в мою комнату, которая выходила из
гостиной, и, наклонившись, нежно поцеловал два маленьких личика, покоившихся на
одной подушке.

Я пододвинул для него большое кресло к огню, а Минни набила ему трубку, потому что я
он слишком долго "следил за барабаном", чтобы возражать против курения. Гигант вытянул
перед огнем свою длинную конечность, но, похоже, чувствовал себя не совсем в своей тарелке,
даже под воздействием табака. Он выглядел немного встревоженным и
встревоженный, и пару раз резко поднял голову, как
собака, у которой возникли опасения, что на улице что-то не так.

Младенец зашевелился во сне, и вождь начал осторожно укачивать
колыбельку. "Может быть, она тоже будет командовать мной, со временем, - сказал он, - как ее
мать".

"О, тебе нравится это подчеркивать, - сказала Минни, - потому что ты такой замечательный
большой, сильный человек. Если бы Вы были немного существо, вы всегда хотели
стояли на свое достоинство, чтобы заставить себя смотреть в высоту. В последний раз, когда Вин
и я были в Детройте, мы ходили в церковь, и я услышал самого маленького человечка
Я когда-либо видел потрясающую проповедь о том, что мужчина является главой семьи
женщина, сильно настаивающая на уважении, которое мы все должны проявлять к другому полу. Когда
мы вышли, я спросил Уина, что он думает, и он сказал, что, по его мнению, это была
именно такая проповедь, какую можно ожидать от такого крошечного человечка.
проповедь.

"Ах! и он слышал вас обоих, моя дорогая, - сказал я. - и он говорит, что мистер Мур
в его характере нет ни капли благоговения!"

Тут Пантера уронил трубку и вскочил со стула, выглядя так, словно
его тезка приготовился к прыжку, когда из ближайшего дома донесся резкий, быстрый лай маленькой
собачки.

"Всего лишь собака", - сказал он с облегчением и продолжил курить.

"Дядя, - сказала Минни, - я бы очень хотела, чтобы ты сказал мне, в чем дело, или
к чему ты прислушиваешься. Ты заставляешь меня думать, что что-то не так ".

Я поднял глаза и поддержал просьбу Минни.

"Наверное, я вам говорю, вы думаете, что это все Ingin бред", - сказал он, глядя в
немного неловко.

"Даже если бы я знала, сэр, мне было бы спокойнее", - сказала я.

"Да, расскажите нам, пожалуйста", - искренне попросила Минни.

"Ну, тогда, - сказал старик, с усилием выговаривая слова, - прошлой ночью мы отправились
поохотиться на енота ... в лес, прямо отсюда..."

"Да, ну?"

"И поднялся на тот небольшой холм над вашим пастбищем, и тогда", - сказал
старик, понизив голос и говоря с большой серьезностью, "услышал _ред
лисий лай - один, два, три раза вслух, а затем снова вдалеке.
Ну вот, сейчас же!

Я испытал огромное облегчение, обнаружив, что мне не угрожало ничего худшего.
чем оракул рыжей лисицы. Я знал индейское суеверие, согласно которому, если
услышать лай этого животного где-нибудь поблизости от жилища, оно предвещает смерть
в течение двадцати четырех часов тому, кто находится под его крышей.

"Но, - сказал я, - рыжая лиса - это знак только для индейцев. Она не лает
для белых людей, а вас в то время не было под крышей, поэтому это не может
относиться к вам".

"Не знаю!" сказал Пантера, качая головой. "Никогда не знаешь, что этот знак
подведет. Затем вот эта маленькая женщина и этот ребенок - все такие же, как Ингин
сейчас".

Минни выглядела немного обеспокоенной. Несмотря на его начитанность, его колледж
получив образование и математику, Вианота имел различные странные представления и
суеверия, о которых он очень редко говорил, но которые, тем не менее,
имели для него определенный вес, и, возможно, в какой-то степени он имел
поделился своими идеями со своей женой.

"Я не верю в приметы", - сказала Минни, но, тем не менее, вид у нее был
раздраженный.

"Я так и думал", - сказал шеф полиции с легкой улыбкой. "Знай, мама думает, что
все это чепуха, или же приходи сегодня утром и расскажи ей. Потом подумай,
она не поверит этому и не будет возражать, поэтому молчи. Потом разразится буря и
подул ветер, и я не смог этого вынести; так что встань и иди сюда, чтобы позаботиться о ней.
а она... может быть, она смеялась надо мной?"

"В самом деле, нет, сэр", - сказал я, очень тронутый тревожной привязанностью, которая
привела старика так далеко в такую погоду. "Как вы добры ко мне!
Ты, конечно, хочешь остаться здесь на ночь, а утром увидишь
рыжий лис просто лаял для собственного развлечения, но мне жаль
он заставил тебя совершить такую утомительную прогулку, хотя мы рады видеть тебя здесь
."

- Мое дело позаботиться о тебе, когда твои люди уйдут. У меня нет никого своего.
кровь, - сказал он довольно печально. - Мальчики мертвы, девочки мертвы, скво мертвы - никто.
но вы двое очень заботитесь о старике.

Минни подошла и нежно поцеловала его. "Ты знаешь, что я принадлежу тебе", - сказала она,
"и у малышки нет дедушки, кроме тебя".

"Ах! твой отец!" - сказала Пантера, качая колыбель. "Мы с ним всегда были
хорошими друзьями. "Представляешь, когда ты приходишь, у твоей матери нет молока для тебя,
бедняжка, умирающая с голоду! Моя скво потеряла своего ребенка - славного маленького мальчика
и еще, - сказал старик со вздохом, - она сказала твоей матери, что та тебя нянчит;
что она и сделала. Ты сразу становишься толстым и румяным. Ты все равно один из нас.
после этого. Но это не испортит твою красивую белую кожу, - сказал Пантера,
похлопав Минни по щеке своими коричневыми пальцами. "Кажется, что это случилось именно вчера.
теперь у тебя самой есть ребенок. Ах, твой отец... очень доволен.
он будет рад, если увидит этого малыша.

"Как часто я жалею, что он не мог!" - сказала Минни со вздохом, потому что ее отец
и мать были мертвы.

"Положись на это, ему где-нибудь удобно", - сказал шеф полиции
в утешение. "Дьякон Адамс, он действительно хороший человек. Послушай, мама! Хотел бы
задать тебе вопрос. Ты говоришь, когда мы умрем, белый человек отправится в одно место, индеец - в другое...
"

"Я этого не утверждаю, сэр. Я не претендую на то, что знаю весь этот мир наизусть,
не говоря уже о другом".

"Ну, в любом случае, так говорят индейцы. Сейчас, наверное, то, что выйдет
метис, да?"

"Что думаешь?" Я спросил, За что ни Минни, ни я не могли высказать
мнения на этот счет заумные.

"Не знаю", - сказал старик. "Видел молодого чероки в Вашингтоне: он
женился на хорошенькой школьной учительнице, поехал туда преподавать, и их
маленький сын умер. Потом этому молодому человеку стало плохо, и он сильно забеспокоился о том,
куда делся этот ребенок, и он спросил меня, а я не смог ему сказать. Угадай меня
узнайте, когда вам там: не беда до тех пор, ты делаешь?" он
спросил, меняя тему, и глядя с восхищением на капитана
вышитые тапочки, которые я ему одолжил.

"Да. Они были красивыми, когда были новыми. Я сошью тебе такие же, как
они, если хочешь. Можно?

Старый джентльмен выглядел очень довольным, ибо он любил наряды не меньше, чем любая девушка, и немало гордился тем, что украшал свою все еще красивую фигуру.
...........
.

Я принес все мои вышивки-картины, и гигант взял столько
удовольствие, как ребенок в довольно окрашенные картины и веселой разноцветной шерсти
и шелка. Я поддерживала разговор о тапочках, как могла, желая
отвлечь его от меланхолии, которая, казалось, овладела
его разумом. Склонившись над моей рабочей корзинкой, он немного оживился и принялся болтать без умолку.
он был совсем как обычно и с удовольствием слушал пение Минни. Мы так и сделали
не вставали, чтобы лечь спать, до одиннадцати часов, что было очень поздно для
Мэйсвилла. Когда Пантера оставалась ночевать в нашем доме, что случалось
довольно часто, он никогда не ложился спать, а брал
свое одеяло и ложился перед кухонным очагом. С большой вежливостью он
настояла на том, чтобы заготовить дрова к утру, чего он никогда бы не сделал
мечтала сделать для женщины своей расы.

Как он вернулся на кухню из сарая он взял винтовку, которую
он присел у двери. Как он это сделал сердитый взгляд его снова появилось
лицо. "Послушайте, - сказал он, - кто-то испортил мою винтовку!"

Я с удивлением посмотрел на обломок, потому что замок был сломан. "Этого не могло быть".
"Это не могло быть сделано с тех пор, как вы пришли", - сказал я. "В доме никого нет, кроме
нас самих".

"Конечно, нет, конечно, нет!" - сказал Пантера, желая показать, что он
не подозревает своих друзей.

"Вы где-нибудь останавливались по пути?"

"Да", - сказал он с некоторым смущением. "Остановитесь у Райана",
упомянув низкопробную таверну на границе резервации, которая была
ужасной занозой в боку всех усилий миссионера. "Остановись на минутку"
"раскури мне трубку, но не пей ни капли", - добавил он с большой серьезностью.;
"но они много с меня спрашивают".

"Ты опустил пистолет?"

"Думаю, да", - сказал он после минутного раздумья. "Да, знаю, что не ставили его
минуту или две."

"То, что было когда зло было сделано, вы можете быть уверены. Этот замок был
никогда не ломался случайно. Должно быть, это была простая злоба, потому что
ты не захотел остаться. Я удивляюсь, что ты не заметил этого, когда выходил. "

- В спешке и прикрыл это оленьей шкурой, чтобы не намочить. Хотел бы я знать,
кто это сделал, - сказал он с неприятным выражением лица. "Думаю, больше так не делай"
.

"Мне очень жаль, но это легко исправить".

Я расстелил для него на полу одеяла, которые принес с собой
, и повесил его шерстяную охотничью одежду, теперь уже совершенно сухую.

Когда я взял его в руку, то почувствовал в кармане что-то очень тяжелое.

"Надеюсь, у вас здесь нет ничего, что могло бы испортиться от сырости?" - Спросил я.

- О, ничего, кроме денег, - небрежно ответил шеф. "Хочу сказать Минни,
чтобы она взяла немного из них и купила мне одежду".

С этими словами он достал пригоршню мелочи - медь, серебро и две
или три золотые монеты - и пачку банкнот, изрядно отсыревших, и положил все это
в мой фартук. Я пересчитал деньги и обнаружил, что их было семьдесят пять
долларов. Должно быть, действительно сильным было влечение, которое увело
старика от пожара в таверне в трезвом уме с такой суммой
денег в кармане.

"Только что купил это", - сказал он. "Частично из Вашингтона, частично продаю оленьи шкуры".

Не было необходимости говорить мне, что это было у него совсем недавно.
Деньги в руках Пантеры были как вода в решете.

"Ты дашь мне пять долларов, остальное отдашь Минни", - сказал он; и поскольку это
было для него самым мудрым решением, я сделал, как он хотел.

"У тебя есть капитанский пистолет?" он спросил меня. "Никогда не люблю ложиться спать, не набравшись сил".
что-нибудь наверстать упущенное: ударь кого-нибудь, если кто-нибудь придет.

"К сожалению, должен сообщить, что у капитана с собой винтовка, а я одолжил дробовик
Джиму Брюстеру сегодня днем".

Он выглядел раздосадованным, но вышел в дровяной сарай и вернулся с
топором, новым и острым. - Все равно возьми что-нибудь, - упрямо сказал он.

"Как ты думаешь, что может случиться?"

"Не знаю. Всегда хочется наверстать упущенное. Спокойной ночи, мама.
Ты иди спать".

Я лег в постель и заснул почти на минуту, но я не мог
долго спала, когда я проснулся от шума ветра против
жалюзи. Дождь прекратился, но снаружи все еще бушевал порывистый ветер.
Минни и ее ребенок находились в комнате, выходившей в гостиную напротив.
моя собственная. Горевшая там лампа бросала тусклый свет в мою комнату
и показывала мне каждый знакомый предмет и моих маленьких мальчиков, спящих
рядом со мной.

Кто-то говорит, что между часом и четырьмя утра
человеческий разум не является самим собой. Я полностью в это верю. В эти часы ты не
"сосредоточь свой ум" о меланхолии сюжеты-они фиксируют себя на вас. Если
вы поворачиваете назад, в прошлое, наступает перед вами на каждый случай
что ты сделал из себя дурака, каждой упущенной возможностью, каждый легкий
травма, которую вы когда-либо испытывали. Если вы посмотрите в будущее, вы ничего не увидите
но грядут неудачи и разочарования. Настоящий момент связан сам с собой
с каждой историей, которую вы когда-либо слышали или читали о призраках, убийствах, вампирах или
грабителях.

В тот вечер, то ли из-за ветра, то ли из-за того, что я выпил слишком крепкий кофе
, я впал в "нервозность", как иногда называют это душевное состояние
, и выбрал за непосредственную причину дискомфорта "Пантеру".
предчувствие о рыжей лисе. Кто мог бы объяснить таинственный способ, которым
животные предупреждаются о приближающейся опасности? Возможно, старая наука о
гадании не была таким уж полным заблуждением; и тогда я вспомнил все
старые истории римской истории о людях, которые попали в беду, пренебрегая оракулами.
оракулы. Старая идея о том, что любое происшествие, рассматриваемое как предзнаменование,
будет таковым в реальности, показалась мне в тот ночной час не совсем
необоснованной теорией.

Я знал, конечно, около пятидесяти предчувствий, которые ни к чему не привели,
но тогда я знал целых три, которые подтвердились: возможно,
данный случай мог быть одним из исключений из правила. Затем я вспомнил
все истории из "Демонологии" Скотта, которые я недавно прочитал, и
совершенно забыл все аргументы, призванные опровергнуть их.

[Иллюстрация: Нападение на "Пантеру".]

Я подумал о сломанном замке пистолета: я подумал, что вполне вероятно, что
Пантера, когда был у Райана, упомянул, что он придет к нам домой,
и что, весьма вероятно, он сделал вид, что носит свои деньги с собой
. Заведение Райана было одним из худших во всем штате. Я
вспомнил, что деньги были в доме, и я начал желать, подобно
Пантере, чтобы мне было что "наверстать упущенное". Затем было так много
шума! Я услышал шаги, которые ты всегда услышишь, если прислушаешься
для них ветреной ночью. Когда наш старый кот, которого мы приласкали, вскочил со своего места
на диване в гостиной, чтобы прилечь перед камином, я подскочила в постели от
внезапного испуга.

Должно быть, я пребывал в таком неудобном состоянии духа и тела большую часть времени
около часа, прежде чем я вспомнил, что в ящике комода в передней гостиной
лежали два маленьких старомодных пистолета, незаряженных, но в полном порядке.

Я был так взволнован и встревожен, что мне казалось, я не смогу успокоиться
пока не встану, не найду эти пистолеты и не зарядю их, хотя никто этого не делал
вы когда-нибудь слышали о краже со взломом в Мэйсвилле, и в половине случаев двери были открыты
оставляли незапертым на ночь. А презирая себя за свою нервозность, но
поддавшись тем не менее, я встал, надел халат и тапочки,
зажег свечу и пошел, чтобы найти двух маленьких пистолетов. Я ступал очень тихо.
чтобы не потревожить Минни, потому что тогда мне было бы очень стыдно.
она узнала о моей трусости. Проходя мимо, я заглянул в дверь. Она
крепко спала, держа на руках своего ребенка. Ребенок, однако, был нараспашку.
проснулась, но лежала совершенно неподвижно, засунув мизинец в рот. Ее
глаза заблестели в свете лампы, когда она перевела их на меня - не испуганно, как
еще один ребенок, но просто вопрошающий. Маленькое существо выглядело так
неестественно мудрым и хладнокровным, что мне напомнили, волей-неволей дикого
сказка Wyanota однажды рассказал мне об удаленной праматерь его, кто
в браке какое-то дерево-демон. Легенда побежал, что семья Wyanota по
происходил из потомства этого брака, и я думаю, что Вин больше
чем наполовину поверил в эту историю.

Я прошел дальше и, зайдя в соседнюю комнату, нашел пистолеты, отнес их
вернулся в свою комнату и тщательно зарядил их. Я вполне привык
с использованием огнестрельного оружия. Были времена в моей жизни, когда я не сидел
вниз к моей работе, или поехали бы отдыхать без винтовки или пистолета в непосредственной
рукой. Зарядив оружие, я положил его на столик
у своей кровати и снова лег. Мое возбуждение, казалось, улеглось, и я
уже засыпал, когда услышал, как дверь на кухне с грохотом распахнулась
. Я думал, что ветер сделал это, и ждала момента, чтобы услышать, если
Пантера поднялась бы и закрыть его.

В следующее мгновение раздался выстрел, дикий крик, как из смешались боль и ярость,
звук тяжелого падения и борьбы. Прежде чем я как следует осознал, что
шум был в доме, я оказался у кухонной двери с моими
пистолетами в руках. Я был сильно поражен, но моей единственной мыслью было помочь моему
старому другу. Несчастная дверь на мгновение устояла передо мной. Прошли секунды,
которые показались часами. Когда, наконец, я разорвал конверт, я увидел человека в рубашке
рукава мертвым, лежащим на полу, его голова разлетелась видимо от удара
от топора: другой, большой, мощный ирландец, был на коленях на
Грудь пантеры, с его руками на шее старика.

Я рванулся вперед, но что-то более быстрое, чем я, пронеслось мимо меня с
диким криком и, раздирая и кусая когтями и зубами, бросилось
прямо в лицо и обнаженное горло негодяя. Это был наш большой старый тигровый кот
Том поднялся со своего места у камина. Неожиданная свирепость
Нападение Тома застало мужчину врасплох. Прежде чем он смог оторвать
твари отобрали у меня есть пистолет на его голову.

"Если ты двинешься, - сказал я, - я убью тебя", потому что, когда я увидел, что мой старый друг
ранен, гнев сменился страхом.

Он сразу сдался. Действительно, кошка, крупное, сильное животное, почти
выцарапал ему глаза. Самым жалким тоном парень умолял меня
отпустить его.

"Не делай этого, мама", - еле слышно сказала Пантера.

"Я не нарочно", - сказал я.

Под кухонной лестницей был темный чулан с крепким наружным засовом. Я
приказал мужчине войти в это место. Он повиновался, и я задвинул засов.
По его лицу и горлу текла кровь от зубов и когтей Тома.

Все это произошло за гораздо меньшее время, чем требуется, чтобы рассказать об этом. Разбудил
шум, дети, и Минни с ребенком на руках, уже были в
кухня.

"О, мой дорогой, мой бедный дорогой!" - сказала Минни, опускаясь на колени рядом со стариком.
"ты ранен!"

"Да, - тихо сказал он, - довольно серьезно. Чарли, ты застегни
ту дверь", потому что дверь в сарай, которая запиралась только на
кнопку, была широко открыта. "Ты берешь молоток и два-три больших гвоздя и
вбиваешь их", - продолжил он. "Может быть, побольше этих проклятых негодяев".

Чарли подчинился указаниям таким образом, что это делало ему честь. Маленький Нед с
широко раскрытыми от удивления глазами молча прильнул ко мне; маленькая Кэрри, увидев свою
мать в слезах, жалобно поджала губки и зарыдала своим совсем не детским голосом.,
скорбный мода, старая кошка, в Великом волнении пошел мурлыканье и
идет от одного к другому.

"Скажи мне, где ты обижен", - сказал я, держа руку шефа.

Он был убит выстрелом в живот, многие, по-старинке
гладкоствольный мушкет, который лежал на полу. - пистолет не неся менее
двадцать пять фунта стерлингов. Я уже видел огнестрельные ранения раньше, и я знал
что это серьезно. Снаружи кровоточило не сильно, но края
раны были рваными и обесцвеченными.

"Этот парень мертв?" - спросила Пантера.

"Действительно!" - потому что голова мужчины была расколота, как грецкий орех.

Старый воин выглядел довольным. - Мама, - сказал он, дотрагиваясь до своего
охотничьего ножа, - сними скальп с этого парня.

"Не думай о таких вещах", - сказал я, не настолько шокированный, как мог бы быть.
не живи я на границе с Индией. "Ты знаешь, кто они?"

- Проводи их к Райану. Думаю, это какие-то люди, которых привозит "миззейбл рейлроуд"
в эту страну. "Посмотри, они следуют за мной. Мама", - сказала Пантера,
заглядывая мне в глаза: "я скажу тебе, рыжая лиса не лает зря. Лучше
быть старик, чем ты".

"О, мой дорогой старый друг, если бы ты только не пришел к нам сегодня вечером! Это было
вся твоя любовь к нам, которая сделала это, но я молю Бога, чтобы ты выздоровела.
Чарли, как ты думаешь, ты сможешь сходить за доктором Бичем?"

"Да, мама", сказал мальчик, хотя он побледнел.

"Нет, нет", - сказал Пантера. "Ты не отправить малыша в
темно. К тому же, не годится. Идите, укутайтесь. Вы двое, вам плохо.
замерзли.

В этот момент мы услышали стук колес и лошадиных копыт.

"Иди, Чарли", - сказала Минни. "Остановить того, кто он есть, и сказать им, что
произошло".

Чарли выбежала и вскоре вернулась с доктором пляж, который, к счастью для нас,
был по одному из тех поручений, которые всегда поднимают врачей с коек
.

Доктор пляж был дородный, грубые манеры человека, но он может быть очень
добрая и ласковая при осуществлении своей профессии. Он не терял времени на расспросы.
Но выглядел серьезным, когда увидел, как пострадал старик.

"Не нужно ничего говорить мне", - тихо сказала Пантера. "Знай, что это конец. Убить одного
из них, так или иначе!", - заключил он тоном спокойным удовлетворением.

"И я желаю всем сердцем, чтобы ты убил другого", - сказал врач,
горько. "Я полагаю, он вышел".

Пантера оскалила в смехе свои белые зубы. "Нет", - сказал он, указывая на меня.
"она поймала его - она и кошку. Довольно неплохо для маленькой скво и
кошечка. Мама, ты всегда держи этого котенка при себе".

"Где этот негодяй?" - спросил доктор.

"Запрись в том шкафу".

Тут человек внутри закричал, что он уже "убит" и должен быть
повешен, если мы его не отпустим.

"Я надеюсь, что вы это сделаете, от всего сердца", - сказал доктор.

С некоторым трудом мы внесли Пантеру в гостиную и уложили ее на
диван.

Он рассказал нам историю в нескольких словах. Он спал, когда дверь открылась.
распахнулась. Человек, которого он убил, был произведен выстрел. Он держал его
ноги, чтобы нанести один удар топором, а другой человек возник на
ему, как он упал.

Врач сделал все, что он мог облегчить своего пациента, а затем пошел
ушел, но вскоре вернулся с какими-то людьми из деревни, которые были довольно
готов линчевать преступника, когда они услышали, что он сделал. Они забрали
однако этого человека увезли, и я рад сообщить, что впоследствии он получил
самый суровый приговор, который допускал закон. Он признался, что, зная
начальник имел при себе крупную сумму в его владении, он сам и его напарник
сломал замок винтовки, намереваясь подстеречь старика и застрелить
его в лесу. Однако они не смогли догнать его, пока он
дошли до поляны, а потом, боясь столкнуться с ним, они
следовал за ним на расстоянии и наблюдал, как он войти в наш дом. Зная, что
капитан ушел, они подождали, пока все стихнет, а затем совершили
свое появление, как описано.

Пантера попросил, чтобы кто-нибудь съездил в резервацию и прислал сюда
трех своих друзей, которых он назвал. Ему очень хотелось увидеть Вианоту,
и Кэлвин Брюс, приехавший с доктором, немедленно вызвался
взять свою рысистую кобылу и выполнить оба поручения. Каштан у нее на работе
галантно, хотя, к сожалению, напрасно, ибо старик не дожил до
его друзья.

"Не волнуйтесь, вы двое", - сказал он мягко, как Минни и я наблюдал за
его. "Интернет-лучший выход для старых Ingin. Умри сейчас как мужчина: не кашляй
я умру, как старый пес. Минни, девочка, скажи своему
мужу, будь добр к нашему народу, насколько он может. Не так уж много осталось от нашей нации
сейчас - тоже ни на что не годится, - добавил он. - но ты скажи ему, и
капитан Стэнд, их друзья, не так ли?

"Конечно, конечно, они будут", - сказала Минни в слезах.

Какой-то методистский священник, который в то время проповедовал в Мэйсвилле
Услышав о случившемся, пришел предложить свои услуги и помолиться
вместе с умирающим человеком. Пантера вежливо поблагодарил его, но он цеплялся за
простое кредо своих отцов и свою веру в то, что "Ингинская религия была
полезна для Ингина"; и у мистера Лоуренса хватило ума не мешать ему.
его аргументом.

"Хочу, чтобы у твоего Чарли была моя винтовка", - сказал он мне. "Из наших никого не осталось".
люди, а сын моего двоюродного брата, и он всего mizzable Ingin. Попомните
вот, пожалуйста," сказал мистер Лоуренс, который тихо сидел во главе
диван. "Вы думаете", сказал он с тоской в священника, "что я не
видеть этих двоих снова куда я иду?" Священник - благослови его Господь! - решительно ответил
, что он в этом не сомневается. "Тогда ладно", - спокойно сказал
Пантера. "Теперь, мама, ты видишь, что рыжий лис все-таки знает".

Минни принесла своего ребенка, чтобы он поцеловал его. Темные глаза Маленькой Кэрри были полны
слез, потому что, как и большинство младенцев, она чувствовала влияние горя, которое испытывала.
не могла понять. Она не закричала, как это сделал бы другой ребенок, а спрятала
лицо на груди матери и тихо всхлипнула, как взрослая женщина.
Два моих маленьких мальчика, внезапно поняв, что их старый друг уходит.
они разрыдались.

"Тише! тише!" - мягко сказал он. "Будьте хорошими мальчиками по отношению к своей матери. Скажи
"До свидания".

Мы поцеловали его, сдерживая причитания, которые, как мы знали, будут беспокоить
его.

"До свидания", - мягко сказал он, а затем произнес несколько слов на своем родном языке.
Как потом рассказала мне Минни, о том, что идет к своим потерянным детям. Затем
улыбка появилась на его лице, выражение сладостного облегчения и утешения смягчилось
строгие черты, рука, которая так крепко держала мою, медленно расслабилась;
и со вздохом он ушел.

Старый священник осторожно прикрыл глаза. "Моя дорогая", - сказал мистер Лоуренс
Минни, которая была в агонии от горя: "Бог знает, но именно Его Сын
сказал: "Нет у человека большей любви, чем эта - когда человек отдает свою жизнь
за своих друзей!"

Когда мы хоронили старого вождя, мы написали эти слова на камне, который мы установили
над его могилой.

С тех пор канун Нового года очень живо напоминает мне о
предзнаменование, которое столь странным образом свершилось само по себе.

КЛАРА Ф. ГЕРНСИ.




Луи.



Великая река мирно текла к морю, открывая свою синеву
приливы и отливы в серебряной резьбе отмели образовывали неглубокое пространство шириной в несколько миль
, часть которого с обеих сторон простирается там, где
затопленный водорослями угорь придавал хризопразовый оттенок окутывающему потоку, и
в который вглядываешься, наполовину ожидая увидеть столь идеальную глубину, населенную
что - то иное, кроме длинных лент сорняков, струящихся по
медленное течение - единственное прохладное зрелище, несмотря на иссушающую жару дня
на всем этом сияющем пространстве. Далеко внизу по берегу, справа,
возвышалась гряда невысоких песчаных холмов, защищавших тихую гавань от моря и
шторма бастионом своих дюн, желтые сугробы которых чередовались с
ветры всех фантастических форм, связанные друг с другом дикими веревками
ядовитый плющ, длинные заросли пляжной травы и цветущий фиолетовый горошек,
и которые сегодня отбрасывают солнечные лучи, как будто они были из
кованой меди. Над этими холмами маячил белый маяк, раскаленный
воздух дрожал вокруг него и придавал ему такой расплывчатый и туманный вид, что,
будучи сам по себе порождением ночи, бури и тьмы, он выглядел теперь так же
нереально, как призрак при дневном свете. По другую сторону гавани лежали
болота, изрезанные дымящимися протоками, по которым тут и там ползли заостренные
паруса спрятанных барж с сеном, и солнечный свет окрашивал их в белый цвет
языки пламени: дальше стояла полоса лесов, и от края до края между ними
вздувалась широкая, гладкая река, вытекающая из великого
горы, которые породили его, начисто смыв с лица земли десятки городов на своем пути,
и слоняясь без дела прямо здесь, у приятного старого рыбацкого городка, чьи пристани,
когда-то вели крупный бизнес с Антильскими островами и дальней Индией,
теперь, в отсутствие полудюжины иностранных судов, они зависели от
милости любого пескоходца, который решит обмотать свой трос вокруг их
опор. Там покачивалось несколько незанятых мачт, принадлежавших мелким рыбакам и
сборщикам фруктов, с их боков на солнце сочилась густая смоляная роса, но не
поставлены паруса: одинокий сторож ходил среди них, оборванный сорванец
вылавливал камбалу на пристани, но в остальном причалы и суда были пусты.
так и оставил, и солнце ослепительно сверкало на них, как будто его лучи были
сделанные им в пустыне. Вода в гавани была как стекло: время от времени прилив
всколыхивал ее, а вместе с ней и все коричневые и золотистые отражения мачт и рангоутов
, придавая ей сходство с покрытым рябью агатом. Ни одна из лодок, которые
обычно сновали туда-сюда, подобно множеству
водяных жуков, сейчас не двигалась; ни один из белых парусов веселого
морские вечеринки набегали и раздувались от бриза; никто из
обычных обнаженных и любящих природу херувимов не нырял с причалов в это
глубокая, теплая вода; окна со стороны города, обращенной к морю, были закрыты;
бесчисленные дети, которые обычно наводняли нижние улицы, как будто
они росли без больших затрат и хлопот, чем трава между кирпичами,
исчезли таинственным образом, каким исчезают стаи мух.
исчезают, как будто их унесло восточным ветром; но здесь не дул восточный ветер
. Во всей этой сцене едва ли были какие-либо другие признаки жизни, кроме
ярких солнечных лучей, проливающих свой жестокий блеск над головой: река текла
тихая и одинокая от берега к берегу; все жаркое летнее небо простиралось
все так же тихо и одиноко от горизонта до горизонта; только старый паромщик,
пробираясь вдоль берега, пока не оказался далеко вверх по течению, пересек более узкий прилив.
и без усилий перенесся на другую сторону; только старый черный бриг стоял
на якоре, со свернутыми парусами и безмолвной палубой, в середине пролива внизу.
под пирсами, и от его гноящегося и покрытого волдырями корпуса исходило именно это.
казалось, что вся жара, одиночество и тишина происходящего исходили - ибо
это был охваченный лихорадкой корабль.

Совсем другая картина была на брайт - ривер , когда тот бриг вошел в
пристанище по возвращении из своего последнего рейса, чтобы встретить совсем другой прием
! Но теперь в стране свирепствовала эпидемия, и жители
порта, которые до сих пор избегали зла, не хотели, чтобы оно проникло в их дома.
они наконец-то пришли в себя и еще не оправились от первого потрясения
потрясение и дрожь при мысли об этом в их водах - водах, лучше которых ничто
не могло бы способствовать этому более благотворно, какими бы полными они ни были на своем мелководье.
заросли гниющих сорняков и слизь канализационных стоков. Возможно, владелец
какого-нибудь бледного лица посмотрел через стекло и подумал о брате или отце,
или, может быть, любовника, и бледнело с жалостью, и хотелось сделать вид
офисы для тех, кто пострадал; но большая часть всего народа
разделен на берегу бы навел справки в голову не пришло с помощь
в те жаркие подушки покачиваясь на волне, и вернуть
инфекцию в город, как закон был пиратства на
открытом море. И они остались дома, и смотрели на свои крылья, и тосковали по
восточному ветру - восточному ветру, чьи крылья принесли бы исцеление, чье
дыхание ослабило бы губительную лихорадку; но восточный ветер отказался
искать их берегов, и предпочел продолжать свою дикую игру соли далеко отсюда
на лоне своих волн посреди моря.

Да, когда бриг возвращался из последнего рейса, река кишела
лодками, флаги развевались на крышах домов и штабах, на пирсах и набережных
был окружен ликующими людьми, все стекались посмотреть на разбитое,
потрепанное суденышко; потому что бриг был поднят буксиром, и слух об этом распространился.
был доставлен к причалам и распространился, как лесной пожар, по всему
городу, который был разрушен во время шторма и покинут охваченной паникой командой,
стойкий хозяин и мальчик, который был рядом с ним, остались с ней,
переоборудовали ее как могли, когда шторм утих, и привезли ее
наконец-то мы прибыли в порт в удачные дни хорошей погоды и неспешного плавания.
Город звенел от подвига, от восхваления благородного человека
верность учителя и мальчика; и теперь река зазвучала снова, и ни одна
победоносная галера морского героя никогда не двигалась более радостно, веселее
более желанный, чем тот, через который маленький черный бриг неуклюже пробирался к своему причалу.
неуклюжий путь к своему причалу.

Но хотя все остальное население морского порта вышло с
свои поздравления в этот день, была одна небольшая тело там, так далеко от
спешили к берегу или моря-стены машет платочком, побежала плакать
в угол; и именно там Андрей Траверс, человек только
второстепенное значение в месте реки, оценивается как мальчик на брига
книги, но вырос в мужчину после долгого плавания стали, - это был он
нашли ее, когда толпа оставьте его в покое и оставил его свободно исповедовать свою
собственные устройства.

"Я заявляю, что это лучшая часть всего приветствия!" - сказал он,
стоя в дверях и наслаждаясь открывшимся перед ним зрелищем.

"О, Эндрю", - всхлипывая, воскликнуло маленькое тельце, но все дальше забиваясь в угол.
"это было так великолепно с твоей стороны!"

"Что во мне было такого великолепного?" - спросил он, все еще стоя в дверях, высокий и
выпрямленный в солнечном свете, который окружал его и который освещал всена его красной
рубашке и бронзовых щеках, чтобы зажечь пламя в черных глазах, которые
изучали ее.

"Так стоять рядом с ним, - всхлипывала она, - стоять рядом с капитаном, когда остальные
ушли, возвращая корабль домой!"

"Это не корабль, это бриг", - сказал Эндрю, возможно, слишком осознавая свои
достоинства, чтобы слушать похвалы в его адрес. "Ну, и это все? Ты не собираешься
пожать мне руку? Разве ты не рад меня видеть?

"О, Эндрю! Я так рада! - и она повернулась, чтобы он на мгновение увидел раскрасневшееся лицо
, большие, темные, влажные глаза, спутанные рыжевато-каштановые кудри;
и затем снова одолеваемый, как внезапный ливень одолевает пейзаж,
губы снова задрожали, веки с длинными ресницами опустились, и лицо было
скрыто в новом потоке слез. И затем, возможно, потому, что он был
моряком, а возможно, потому, что он был мужчиной, его руки обняли ее, и он
смахнул слезы поцелуями, и маленькое счастливое тельце прильнуло к нему
и дрожит от возбуждения и радости, как лист на ветру.

Несомненно, не было двух более счастливых и гордых существ, прогуливавшихся в ту ночь вдоль дамбы.
Вечером их сердечно приветствовали на каждом шагу, провожая взглядами, пока
сгущающиеся сумерки скрыли их, и вместе с озорными мальчишками,
на этот раз охваченные благоговейным страхом, они таинственно кричали друг другу вполголоса:
"Это он! Это тот парень, который спас "Сабрину"! Это он и она!" Как
гордилось это маленькое тельце! как радостно забилось ее сердце при мысли о том, что
все мужчины были готовы оказать ему честь! как робко она
подняла на него глаза и увидела, как румянец на его щеке стал глубже, тень
вспыхнула в его глазах, улыбка заиграла на его губах, когда он посмотрел
сверху на нее - довольный своей гордостью и удовольствием, сильный, уверенный, довольный
он сам - пока шаг за шагом они не оставили город позади, спускаясь по
песчаной дороге на остров, через придорожную изгородь из цветущих диких роз
и шелестели молодые березки, пока они не облокотились на парапет старого моста на острове
и не услышали плеск воды, и не увидели, как появились звезды, и только
чувствовали друг друга и свою любовь во всей широкой, сладкой летней вселенной.

Бедный Луи! Она всегда была застенчивой и осторожной, как любая маленькая коричневая птичка.
в лесу. Внезапный и восхитительный приход Эндрю
удивил ее таким проявлением чувства, которое выросло вместе с ней
пока это не стало частью каждой мысли и воспоминания. А что касается
Андрей, конечно, он не знал, что он заботился о ней настолько, что она
оказалось, что слезные, румяным лицом по его радушно; но теперь ему казалось,
ему, что она его и он ее с начала времен: он не мог ни
представьте себе, ни запомнить любое другое государство, чем это: он сказал себе, и
затем повторил ей, что он любил ее всегда, что считалось
о ней, которая заставила его сильными и верными своему долгу, что она была
путеводной звездой, к которой он руководил на тот медленно брел домой; и он
благодарил небо, без сомнения, настолько истово, что спас его от
бедствия и вернула его до такого блаженства. И Луи слушал и прицепились
ближе, более радостной и более благословенным каждый импульс ее бьющимся сердцем.

В конце концов, каким бы внезапным ни было погружение в такой божественный сон, ему нужно было
быть полным, таким же интенсивным и глубоким, потому что это длилось совсем недолго
. Неделя упоительной прогулки по этим срединным небесам, где земля и заботы
и каждое завтра было забыто, и тут до них донесся голос
владельца "Сабрины", разыскивающего Эндрю Траверса.

Конечно, такое поведение человека, который предпочел сделать все возможное, чтобы
спасти тонущий корабль, а не искать спасения с его летающим экипажем, было
чем-то слишком необычным, чтобы остаться без награды: это должно быть сигналом к такому
сияющий свет, за которым должны следовать все остальные моряки. И если бы небо
упало, заявил Эндрю, он был бы удивлен не больше, чем он сам
, когда обнаружил, что его с большой церемонией пригласили на величественное чаепитие в доме владельца "Сабрины".
Чаепитие в честь дня рождения. "Теперь мы будем ловить
жаворонков", - сказал он и облачился в новый костюм, серый оттенок которого оттенял
гладкость его загорелых щек, на которых иногда проступал румянец
он вошел в дом со всем самообладанием джентльмена, привыкшего
ни к чему, кроме светских дней и праздников. Не то, чтобы либо государство, либо
церемония требует огромных усилий г-на Мориса столкнуться с
самообладание-достаточно тривиальный в лучшем, прекрасном, хотя он был в
обыватели, неиспользованный, чтобы что-нибудь за его пределами. Но Эндрю повидал мир в
чужих краях и не знал ни особняка и садов мистера Мориса, ни
его пестрой обивки мебели, ни его серебряного чайного сервиза, ни его снисходительного
манеры, ударил бы искру' сюрприз от глаз Андрея, или дал
им бы тень страха.

"Это какая-то ошибка", - любезно сказал владелец после того, как предварительный
комплимент был должным образом соблюден. "Как это у вас рейтинг на
книги как мальчик ... ты больше мужчина, чем ты когда-либо будешь?"

"Долгое плавание, сэр, медленное плавание и задержки из-за стольких бедствий, сколько нас постигло
, три года отсутствия вместо полутора лет - все это
приводит человека в отчаяние перед расплатой".

- Но в последнее время вы, должно быть, несли службу опытного моряка?

"Капитан и я вместе", - сказал Эндрю со своим веселым смехом. "Мы были
офицерами, командой и пассажирами, рулевым и коком, как говорится".

"Тяжелый опыт", - сказал мистер Морис.

"О, вовсе нет, но он на вес золота - по крайней мере, для меня. Что ж, сэр,
это научило меня управлять кораблем так, как шесть лет назад не смогла бы сделать мачта
.

- Хорошо! На днях мы увидим, с какой целью. И вы получили
свою долю образования, как мне сказали?

"Все, что могла дать академия, сэр".

"И этого достаточно для любого, у кого есть мир, с которым можно сразиться. Как
хотел бы ты пройти через такие тяжелые испытания, Фрарни?" - обращаясь к
своей дочери, бледной девушке с лунообразным лицом, любимице своего отца.

"Ты никогда не боялся?" - спросила она в своей очаровательной жеманной манере.

"Не сказать, чтобы боялся", - почтительно ответил Эндрю. - Мы знали, что нам
грозит опасность - двое мужчин одни на дырявой, разбитой гауптвахте, - но тогда нам не могло быть
хуже, чем было раньше; а что касается остальных...

"Они получили по заслугам", - сказал мистер Морис.

"Бедняги покидали нас в такой спешке, что почти не взяли с собой воды
и сухарей; и в худшем случае наша участь не могла быть такой ужасной, как у них, при
палящее солнце в этих соленых морей".

"Ну, что ж!" сказал г-н Морис, который слишком сильно любил свою легкость, как в
слышал о болезни других людей. И чтобы увести разговор от возможных
ужасов, к которым он мог бы привести, он пригласил своего гостя в свой
сад, к своим виноградникам, домашней птице и собакам. Это была долгая
часовая прогулка, которую они предприняли, значительно улучшенная с обеих сторон, для
Эндрю, конечно, знал, что в его интересах доставить удовольствие бригу
владельцу; и мистеру Морису, который гордился тем, что обладал исключительно острым
понимание роли, изучал молодого человека, каждое слово и жест,
за это не часто было, что он наткнулся на такой материал, как это
что сделать своими военачальниками, и что дальше эффект в этом случае будет
проводили и проводят свои исследования, возможно, были сказаны, никто острее, чем он сам,
через тон удовлетворенности, который, при повторном въезде в гостиную, он
попросил свою дочь привезти Эндрю переходила из комнаты в комнату и расскажи ему истории
удивительные картины. Мистеру Морису, одному из богатейших людей морского порта
, одержимому манией верить, что каждый юноша, который
бросал нежные взгляды на его дочь, обращал их не на нее, а на ее будущее
обладал имуществом, давно решил выбрать мужа для
ее саму - ту, кто не проявлял рабского почтения к богатству, ту, кому он
мог доверить сделать ее счастливой. "И здесь, - сказал он, - я не уверен, но
что он у меня".

Когда Эндрю зашел на минутку к Луи по пути домой тем вечером, он
был в отличном настроении из-за успеха своего визита, и, как бы мрачно это ни было,
заставил ее покраснеть до цвета розы над низким дверным проемом, у которого они стояли
когда он спросил, как бы она хотела отправиться женой капитана в следующее плавание. И
затем он рассказал ей о пристальном внимании и расспросах мистера Мориса и о слабом
намеке на то, что у него когда-нибудь будет собственный корабль, на котором он отправится в плавание, и о бледнолицей мисс
Интерес Frarnie, и давно прогуляйтесь по салонам среди
картинки оригинал одного из которых он видел где-то в
Средиземное море, когда он и посылку моряков сошли на берег и поплелся
через порт, и заглянул в церковь, где, в разгар музыка
и ладана, и коленопреклоненные толпы, они были ножницы золотые замки от
о молодых девушках и превращении их в монахинь. И Эндрю забыл рассказать о том, как
Мисс Фрарни слушала его и цеплялась за его слова: действительно,
как он мог? Возможно, он и не заметил сам; но если бы он был
мелочь больше личного тщеславия, и видел, как этот бледный молодой
девочка-запрещено подозрительные отец много общения с
господа--совсем забыл разница станции и кошелек, и
посмотрел на него, благородно сделал, красавчик, геи, зная гораздо больше, чем она,
как на юного бога просто сел рядом с ней на мгновение, - если Эндрю
если бы она знала об этом и нашла какие-нибудь слова, чтобы повторить это,
тогда Луи, возможно, нашел бы что-то, что вывело бы ее из состояния блаженства,
и боль пришла бы к ней гораздо раньше. Но поскольку боль была бы
такой же острой тогда, как и в любое другое время в будущем, это было жалостливо и приятно
Судьба позволила ей быть счастливой столько, сколько возможно. Ибо любовь Луи
отличалась от эгоистичной страсти, которую может испытывать любой клоун:
она была достаточно счастлива в своем маленьком круговороте банальных удовольствий
и задач, прежде чем пришел Эндрю и окутал ее этим огромным облаком радости.
радости-счастливы, то только в осуществлении этой тайной любви ее, что
ходили и искали его каждый вечер плывет над внешней Солнечной воды,
и завис, как благословение вокруг его головы; и теперь, когда он пришел и
в сложенном виде ее и с такой теплой преданности, он был не новый
счастье он дал ей, что она любила его, но для того, чтобы сделать свой собственный
счастья прекрасная вещь; и если сердце ее кровь была нужна для
что было бы пролился, как вода. Бледнолицая Фрарни - если бы
вопрос мог быть о ней - могла бы никогда не познать такой любви, как эта: любви с
она могла быть сентиментальной, любовницей, которая добавляла ей удовольствия, но
жертва с ее стороны ради этого возлюбленного была бы тем, о чем можно было бы рассказывать и
петь вечно, если бы действительно было возможно совершить такое
вообще.

Так день за днем заклинание углубил с Луи, и еще неделю там
было восхитительное одиночество с этого любовник ее--прогулки вниз по
в болотистых лесах охота на мох в рамке отпечатки, которые он привез домой
неповрежденной, и которые должны были быть частью интерьера своей будущей
домой; другие через солончаковые болота к маленькой красной критмум морской стебли
огурец; паруса в плавание вниз по реке и в оврагах, где высокие
соломенная расстались по носу шумели почти над головой, и чайки пришли
полет и окантовка вокруг них: и там и здесь, они вдвоем, изливая
мысли и душу друг друга, и каждый сейчас и потом, глядя застенчиво на
те дни, что вроде не очень далеко, когда они должны быть
плывем вместе по иностранной части; ибо отец Луи, старый
рыбак, был во всех ее бытовых, и незамужняя тетка, которая заработала свой
заработка в уходе за больными и лечащим мертвых, будем рады
приходи в любой день и займи место Луи в коттедже.

В конце недели мистер Морис послал за Эндрю в свою контору;
и после этого, тем или иным способом, он заполучил его туда еще больше.
проводил часть каждого дня, занимая его множеством приятных занятий - спрашивал его
совета относительно ремонта "Сабрины", брал его с собой в фаэтоне
бегала трусцой по верфи, где готовился к ее спуску новый барк
время от времени внимательно осматривала его, по своему обыкновению
; наконец, однажды небрежно пригласила его домой поужинать с ним, сохранив
на следующий день он пригласил его на чай и, наконец, был полностью удовлетворен результатом своих исследований.
это издание "Природы человека" дало ему свободу в семье.
как если бы он был сыном в доме.

"У меня есть кое-какие планы на тебя, мой мальчик", - сказал он однажды со знанием дела.
покачав головой, Эндрю тут же начал метаться в своих невинных мозгах.
между новым барком и "Сабриной".

"Посмотри на него!" - сказал мистер Морис своей жене однажды вечером, когда Эндрю гулял
в саду с мисс Фрарни. "Мое мнение о нем сложилось. Он самый
материал для морского капитана, не боящегося ни ветра, ни непогоды, ни ударить лицом в грязь
может управлять кораблем и выбирать его груз. Он не из ваших жеманников
которые перебегают дорогу ухаживаниям: он мужчина в глубине души,
и так же хорошо воспитан, как любой джентльмен на прогулке; хотя одному богу известно, как он
наткнулся на это."

"Эти люди с морского побережья, - задумчиво сказала его жена (она сама родилась в глубине материка
), - видят мир и учатся".

"Ну, что ты на это скажешь? Я не могу найти у него уязвимое место. Если Небесный
дал мне сына, я бы ему быть, как этот; и поскольку он не,
почему это мой способ обойти Небеса?"

"О, мой дорогой, - сказала жена, - я не могу слышать, как ты так говоришь. И кроме того..."

"Ну? Кроме чего?"

"Я думаю, что всегда лучше позволить таким вещам идти своим чередом. Мы
сделали".

"Конечно, мы сделали", - засмеялся мистер Морис. "Но как насчет наших отцов и
матерей?"

"Я имею в виду, - сказала миссис Морис, - не форсировать события".

"А кто собирается их форсировать? Это достаточно простой молодой человек взял
облюбовать наши Frarnie первый раз, когда он на нее глаз положил, не так ли?"

- Я имею в виду, - повторила миссис Морис, - что если у Фрарни будет то же самое.
что касается него, то я не знаю, будут ли какие-либо возражения. Он довольно
необычный - довольно необычный, если учесть все обстоятельства, - но я не знаю
почему ты хочешь заставить ее полюбить кого-то конкретно, когда у нее такой
прекрасный дом и это все, что у нас есть ".

- Девушки выходят замуж, миссис Морис. Если не одна, то другая. Так что я
предпочел бы, чтобы это был один, и тот, кого я сам выберу - тот, кто,
будет использовать ее хорошо, а не делать из ее денег уток и селезней, как только
мы ушли туда, откуда нет возврата, и без "спасибо" за вашу помощь.
боли. Посмотри на них сейчас! Можешь ли ты представить, что в этот момент они думали, что на земле есть кто-то еще
кроме друг друга? Они любят друг друга,
это очевидно. Они были бы замечательной парой. Что ты об этом думаешь?
"

- У Фрарни могла бы быть та индийская шаль, которую я так и не расстегнула, чтобы выходить в свет
в ней, - задумчиво сказала миссис Морис, скорее продолжая свои размышления,
чем отвечая прямо. "И я полагаю, нам не обязательно терять ее на самом деле, потому что она
могла бы жить с нами как дома".

И так заговор продвигался, его простые жертвы и не мечтали о нем.
подходить -Луи, слабо вздыхающая при мысли, что теперь она так мало видит Эндрю,
но довольная, поскольку она была уверена, что в его интересах сделать
дружба с владельцем "Сабрины"; Эндрю беспокоился, видя, как все это
необходимое подчинение начальству отдаляет его от Луи, но более чем наполовину
компенсировалось ослепительными видениями, которые танцевали перед его глазами о
Сабрина в своем новом снаряжении - барк спускается за мачтами и парусами
со спуска на воду.

" Сабрина " была так сильно повреждена своими катастрофами, что потребовалось много усилий.
больше времени на ремонт, чем предполагалось вначале. "Я собираюсь
постоять у старого брига", - сказал Эндрю кому-то - случайно это услышал мистер
Морис. "Но если бы я знал, что придется так долго не было
вся ее снова, я бы ни копейки в разбег вниз на залив,
для меня было предложение пойти вторым помощником на татарина".

"Я поеду на чем-нибудь получше", - сказал тогда мистер Морис. "Вот "
Фрарни", почти готов отправиться в Новый Орлеан и Ливерпуль с вашим
старым капитаном. Ты станешь ее парой. Это покажет, сможешь ли ты справиться с
корабль. "Сабрины" не будет у причала, пока не закончится кругосветное плавание и
"Фрарни" снова не выйдет вверх по течению. Что скажешь?

Конечно, то, что Эндрю сказал, было скромной благодарностью - то, что он почувствовал, было рапсодией
восторга; и когда он сказал Луи той ночью, то, что она сказала, было рыданием:
и то, что она чувствовала, было сплошным испугом и дурными предчувствиями. О, что же ей делать
? - воскликнула маленькая эгоистка. - что ей делать в эти долгие, долгие,
томительные дни, когда Эндрю нет? Но потом, через мгновение, она вспомнила, что это
был первый шаг к тому, чтобы стать мастером того дела, в котором ее невеста
предстояло отправиться в путешествие. - И какой это долгий шаг, Эндрю! - воскликнула она.
- Разве подобное когда-нибудь было известно раньше? Какая длинная, длинная шагом было бы
но для этого горький ученичества, когда вы и капитан привел
обломки дома!"

- Да, - сказал Андрей, гордо: "я отсидел свой срок до мачты, затем, если
когда-нибудь сделал".

"И я полагаю, следующий шаг вы будете хозяином Сабрина? О, мне
это было бы так приятно!

"Я не знаю", - сказал Эндрю с большим сомнением, чем обычно.
"Боюсь, владельцы решат, что этого достаточно. Это отличный лифт.
Однако я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить их, потому что я предпочел бы управлять "
Сабриной", чем самым большим военным кораблем на плаву.

"Мы играли вокруг нее, когда мы были детьми", - говорит Луи,
ободряюще. - Разве ты не помнишь, как однажды привел меня полюбоваться леди
на корме? - словно водяная ведьма, только что позолоченная лучами восходящего солнца.
ты сказал, что она поднялась посмотреть.

"Да; и мы использовали, чтобы подняться на нее, обнимает, мы, мальчишки, и пройти через
увалень-отверстие, прежде чем мы могли, как пишется ее имя. Она сделана из сердцевины
дуба: она будет плавать неподвижно, когда от Frarnie останутся одни опилки. Мы использовали
следить за ней по газетам - раньше мы знали о ней столько же, сколько и владелец.
уходы и возвращения. Каким-то образом - я не знаю почему - я
всегда чувствовал, что моя судьба и состояние зависят от нее. Раньше это было вершиной
моих амбиций стать ее хозяином. Теперь это так. Я не мог решиться
оставить ее, как это сделали другие, в то жестокое утро после крушения; и
когда капитан сказал, что должен остаться с ней, мое сердце подпрыгнуло, как будто она
был живым существом, и я тоже им остался. И я предпочел бы плыть на ней, чем на сегодняшнем европейском пароходе
- я бы так и сделал, клянусь Богом!

"О, конечно, ты поймешь", - раздался сочувствующий голос рядом с ним.

"Я не знаю", - снова сказал Эндрю, более медленно и задумчиво. "Я в
идея-и я не могу сказать, насколько я поняла-что есть какое-то заболевание или другое
прикрепленный к моему продвижению ... что там что-то Г-н Морис означает, что я
будем делать, и если я не сделаю этого, я не получаю мой лифт. Это не может быть чем-то особенным
о заработной плате: я не знаю, что это такое!"

"Возможно", - невинно сказал Луи, и, даже не взглянув на шлейф, она произнесла свои
необдуманные слова. - "Возможно, он хочет, чтобы ты вышла замуж за Фрарни!"
немного посмеяться над абсурдной невозможностью.

И Эндрю вздрогнул, как будто его ужалила пчела, и увидел все это. Но через мгновение
он только притянул Луи ближе и поцеловал ее более страстно, и
сидел, лаская ее еще нежнее, пока они слушали пение дрозда.
который вырос в садовой чащобе, приняв ее за лес, так близко она находилась
на окраине города, и таким тихим и солнечным был сад весь день напролет
с запахами южного дерева, мяты и бальзама; и он задержался там
дольше, обнимая ее так, как будто теперь, по крайней мере, она была его собственной, какой бы она ни была
впоследствии.

Когда он шел домой той ночью, и сел на пристани, и наблюдал
прилив, освещенный звездами, он увидел все это снова, но с мыслями, похожими на
процессия призраков, как будто они не имели отношения даже к возможным вещам в жизни
и действительно ничего для него не значили. Как они могли что-то значить
для него - для него, любовника Луи? Чем был бы для него весь мир, чем
плавание "Сабрины" без Луи? И тогда дрожь пробежала по телу
его: кем был бы для него Луи без плавания на "Сабрине"! ибо
это, действительно, как он сказал, было вершиной его амбиций, и это было
его честолюбие, возможно, честолюбивый замысел, было в нем так же сильно, как и любовь.

Но с этим новым открытием по части Андрея желаний Мистера Мориса,
Эндрю мог только вспомнить обстоятельства, слова, взгляды, намеки: он не мог
форму для себя любой служебного долга или его последствия: достаточно, чтобы увидеть, что
Г-н Морис мечтал о его простой и бездумного внимания Frarnie быть
любовника-как, и, утвердив его, мягко посмотрел на них и сделал свои планы
соответственно; достаточно посмотреть, что если он следует отказаться от этого молчаливого предложения
дочери силы, тогда Сабрина была едва ли вероятно, чтобы быть с ним; и
что, несмотря на такую вероятность, первое и необходимое дело чести
для него было сообщить мистеру Морису о своей помолвке с
Луи, и тогда, если у этого человека не хватило ни благодарности, ни здравого смысла, чтобы
вознаградить его за помощь в спасении брига, положиться на удачу и
на время, это, наконец, уравняет все обстоятельства. Пока он сидел там, слушая
плеск воды и лениво наблюдая, как отраженные звезды поднимаются ввысь и
разлетаются на сотни осколков с каждым ударом темного прилива, он мог
не так быстро решить, следует ли ему делать это признание
или нет. "Какое дело до этого Морису?" сказал он себе. "Неужели он
думает, что каждый, кто смотрит на его пугало, похожее на дочь ..." Но тут ему
пришлось признать самому себе, что он несправедлив к мисс Фрарни, скромной
девушка, у которой было больше причин жаловаться на него, чем у него на нее, поскольку он
делал все возможное, чтобы доставить ей удовольствие, и ее единственная вина заключалась в том, что ей было так легко угодить
. Она была довольна им: теперь он понимал это, хотя его
попытки привлечь ее были направлены совсем на другое проявление
интереса. Возможно, это немного польстило ему: он сделал паузу, достаточную, чтобы
рассмотрим, какие там много было бы, если бы он действительно был помолвленный с
Frarnie вместо Луи. Любовь и прочая чепуха, как он слышал,
вскоре превратились в тихую удовлетворенность; и если бы это было так,
по прошествии нескольких лет было бы все равно, какую из них он выберет. Он
чувствовал, что Фрарни не слишком симпатична, что ее большое белое лицо
редко искрилось умом, что из нее получился бы лишь скучный
компаньонкой; но, несмотря на все это, она была бы, он знал, превосходной
домохозяйкой: она также привезла бы с собой дом; и когда мужчина
женат, вокруг него крутится полдюжины детей, и ему хватает развлечений.
и это еще одна связь между ним и
жена, которую он поначалу не слишком любил; и если бы она была его, то принадлежала бы ему.
Сабрина тоже, и когда дни Сабрины закончатся, возможно, большая
Ост-индийского корабля, и вместе с тем уважения и уважения всех его
горожан: суд будет уделено ему, его бы слова, слова вес,
он будет иметь право голоса при выборе города-офицеров, он бы закатать
деньги в банке, и в какой-то день он должен быть хозяином большого Морис
особняк, сады и виноградники. Для него это была блестящая картина
несомненно, но в некотором роде воспоминание о двух босоногих малышах
детях, выкапывающих моллюсков на отмели во время отлива, с
огромный белый маяк, наблюдавший за ними через пустынные просторы
длинная изогнутая трава угря внезапно поднялась и стерла другую картинку, и он
увидел, как ветер развевает каштановые и шелковистые волосы Луи и целует
румянец на ее щеках; он увидел застенчивый блеск ее опущенных глаз, прекрасных
и карих тогда, какими они были сейчас; и когда он, наконец, выпрямился, щелкнув
его пальцы дерзко, он чувствовал, что ему было велено суда г-н Морис и
акции и домов и дочь, иди и повесь, и сделал свой выбор, а в
прогулка с Луи на руках, чем как мастер Сабрина.

Это было хорошее решение; и если бы он только скрепил его, сказав на следующий день
Мистеру Морису о своей помолвке, не было бы и слова, чтобы сказать.
Но, хотя он отважно намеревался это сделать, в конце концов, это оказалось не так просто, как
он думал, и поэтому он отложил это до более удобного времени года, а
сезон еще не наступил, а день отплытия настал. И наряд, который шел
на борту "Фрарни" руками миссис Морис и ее дочери был сшит и упакован такой наряд, о каком он и не мечтал; такие теплые шерстяные вещи.
ее дочь
для штормов, такое мягкое белье для жары, такие наряды для портвейна, такие
деликатесы, о которых мог только мечтать первый помощник капитана "Фрарни"
. А что касается Луи, то она не могла подарить ему ни наряд, ни дорогой подарок из золота, ни
неприятностей: у нее не было для него ничего, кроме
длинная, тонкая цепочка, сплетенная из ее собственных волос, и она повесила ее ему на шею
со слезами, объятиями, словами, которые невозможно было произнести, и вздохами, которые
сменилось рыданиями, а затем наступила затяжная задержка за задержкой и страстное
расставание в конце. Но когда команда подняла якорь и паруса
раздулись, а волны за барной стойкой взывали к ним, мисс
Фрарни и ее мать все еще были видны машущими носовыми платками из
окна верхнего этажа; и полуослепший от горя и боли он задыхался
вдали от посторонних глаз, обезумев от стыда при мысли, что он не нашел иного выхода, кроме как
принять их благосклонность, Эндрю почувствовал, что на их сигнал нужно ответить, и
угрюмо помахал своим в ответ, и затем пилот покинул самолет.
барк, а вскоре и берег со всеми его осложнениями, и Луи
плачущая от тошноты, были забыты в волнении момента и
его новых обязанностях.

"Не говори ни слова о любви к Frarnie, а?", - отметил г-н Морис в ответ
для связи его жены в тот вечер. "Благородный лад, потом! Он мне нравится
от этого только лучше. Он получит ее тем скорее. Он не злоупотребит
нашим доверием: вот и все. Он подождет, пока не преодолеет пропасть
между ними. Первый помощник капитана в успешном плавании больше подходит для
моей дочери, чем мальчик, который остался на "Сабрине", каким бы храбрым он ни был. Он
любит ее? Ты так не думаешь? В этом нет никаких сомнений? Совсем никаких!
Всему свое время - всему свое время. Я поговорю с ним сам. Они что,
собираются писать друг другу? Я так и думал."

Каким бы коротким ни было путешествие, которое Фрарни совершил в то благоприятное время года, оно
показалось Луи бесконечным; но из веселого, полного надежд
улыбка на ее губах, никто бы никогда не узнал, как тосковало ее сердце
когда она занималась своей работой, она была занята своим возлюбленным, потому что у маленькой экономки было
слишком много нужно сделать, чтобы содержать коттедж в чистоте, сад без сорняков,
сети починили, чтобы иметь возможность пренебречь одним долгом ради любых любовных фантазий.
возможно, было бы приятно потакать им. С утра до ночи ее дни были
полный приносит счастье другим: там был ее отец, чтобы сделать
комфортно; местами были и больных старух, которых ее тетя привезла слово,
чтобы состряпать какую-нибудь лакомство-стакан заварного крема, а именно, блюдо
вода-желе у нее научились делать из моря-Мосс она собрала на
пляж, печеной и маслом грибы из сада; были
канарейки и кошка, чтобы о них заботились, и собака, что Андрей ушел с
ее нужно кормить и душ ласкает, и там был попугай туалету
быть изготовлен и ее урок, а один банок консервов и
маринадов и кетчупов, которые будут выставлены на зимний период, и травы для сушки:
как вы можете видеть, в этой напряженной жизни было не так уж много минут, которые можно было потратить впустую.
маленькая жизнь, посвященная строительству замков или плачу. Однажды пришло письмо
с гербом Виктории и маркой Ливерпуля на нем: она знала его наизусть
теперь она носила его у сердца днем и ночью; и даже если бы она
знал, что мисс Фрарни Морис получила письмо, написанное тем же почерком
той же почтой, для нее это вряд ли имело бы большое значение; и
однажды "Сабрина", вся свежевыкрашенная и отремонтированная, с
новые мачты и паруса, и столько всего другого, что было нелегко сказать, что именно.
часть корабля, теперь представлявшая собой старый бриг, подошла к своей старой пристани и
начала принимать груз. Однажды вечером Луи сбежал вниз со своим отцом и
обошел все судно от носа до кормы, на борту был только один старый моряк.;
и она могла бы рассказать вам тогда о каждой веревочке от крючка до сережки; и, как
если бы все это было осуществлением мечты, о тысяче счастливых, дерзких
мысли о себе и Эндрю заполнили ее воображение, как птицы в гнезде;
и так быстро после этого один день перетек для Луи в другой, что
Frarnie лежал в середине-трансляцию еще раз, прежде чем она была больше, чем начали
считать дни до того, на котором ее письмо Ливерпуль обещал, что она
должны увидеть его писатель пришел в домике ее отца снова.

Но она больше никогда не видела, чтобы он входил в коттедж ее отца.
Прошел обещанный день, и ночь, и еще одна - долгий, долгий день, который
казалось, что он никогда не погасит свое пламя на закате, и ночь, которая
казалось, что он никогда не узнает рассвета; но порог
рыбацкого домика Эндрю Траверс больше не переступал.

Для г-на Мориса, на его заметным поручение обойти небес, были
впереди судьба, и пошел вниз на лоцманское судно для удовлетворения
Frarnie-без поселились проекты, конечно, но в своем нетерпении
удовольствие; и, в восторге, с докладом капитану, и с
финансовые обещание рейс, груз, перевозки, а также предприятий и
все, встретили Андрея с большим сердцем, тепла и таким образом
этому не мог противостоять ни один холоп; и, не желая слушать никаких отказов,
повел Эндрю с собой в особняк в тот момент, когда корабль
коснулся пристани.

"Вы не спросите ее?" сказал г-н Морис, когда они были одни в
шезлонг вместе. И, достаточно хорошо понимая, что он имел в виду, Эндрю покраснел
сквозь всю свою бронзу - зная достаточно хорошо, потому что если бы он не спустился вниз в
огромной спешке и не переоделся в свой лучший костюм, как только
вы поняли, что от этого визита никуда не деться? Луи был бы рад
увидеть его в красной рубашке и брезенте!

- Ах ты, негодяй! - воскликнул мистер Морис, быстро заметив, что она покраснела.
- Не говори ни слова! Я сам был там: я знаю, как тебе не терпится
увидеть ее; и она стояла у окна и смотрела через стекло каждые полчаса
киска!

"Мистер Морис", - начал Эндрю, слегка дрожа, но полностью решившись, как ему показалось
, - "хотя следует признать, что со временем, расстоянием и
С другой стороны, восторженные письма Фрарни и лестные перспективы.
Образ Луи в тот момент был не таким ярким, как в другие,
и именно по этой причине Эндрю ставил себе в заслугу свою
честные намерения - заслуга, достаточная, чтобы противостоять изрядной доле низости
если понадобится, - "Мистер Морис..." - начал он; и тут он сделал паузу, чтобы сформулировать свое
приговорите более подходящим образом, потому что нелегко было сказать мужчине, что он
бросает своего ребенка тому, кто о ней не заботится, и этот человек
распоряжается его состоянием.

Но мистер Морис избавил его от подобных хлопот. "Я знаю все, что вы собираетесь
сказать", - воскликнул он. "Я понимаю ваши колебания и уважаю вас за это.
Но я не дурак, и нет необходимости заставлять вас говорить мне, что вы хотите моего друга.
Я давно это знаю.

- Мистер Морис!

"Да, видел", - ответил импульсивный джентльмен. - Мы с миссис Морис
обсудили это, как только увидели, в какую сторону дует ветер; но, конечно, мы
решили ничего не говорить, пока не будем уверены, совершенно уверены, что это был Фрарни
и не ее перспективы...

"О, сэр, вы..."

"Тише, тише! Теперь я все об этом знаю. Но отцу подобает быть осторожным, -
продолжил другой, невольно подхватывая слова Эндрю.
он был достаточно осторожен, чтобы не упомянуть об этом в устах Фрарни.
легко возбудимый молодой негодяй, весьма вероятно, вытеснил бы мистера
Эндрю, если бы все не было доведено до конца сразу. "Моим долгом было
рассмотреть все стороны", - сказал он, не переводя дыхания. - Теперь я тебя знаю,
и я вижу, что ты предпочел бы навсегда расстаться с девушкой, чем допустить, чтобы она
думала, что ты хочешь ее, потому что она дочь своего отца, а не какого-нибудь
бедного рыбака.

"Действительно, в самом деле--" стал Андрей опять, наклонившись вперед, по его щекам
малиновый, очень его руки дрожат.

"Конечно, мой мальчик", прерывали его спутником, как прежде ... "конечно.
Не говори ни слова: наконец-то ты с ней желанный гость. Я никогда не думал, что когда-нибудь
отдай ее любому так свободно; но если бы я выбирал из всего мира
Эндрю, я не знаю никого, кого я выбрал бы скорее для своего сына. Она
разумная девушка, моя Frarnie, на дно. Мы знаем свое сердце: это хорошо
сердце-всего лишь пена от фантазий всех маленьких девочек улетит. И еще:
Сабрина всегда была моей любимицей, и, хотя я ничего не говорил об этом,
Я столько раз мечтал о ней как о муже Фрарни ". И прежде чем Эндрю,
в своем волнении, смущении и растерянности, смог произнести что-либо
внятное отрицание чего-либо или признание в чем-либо еще, фаэтон был на
дверь, и миссис Морис ждала его с протянутыми руками, а
Фрарни стоял и улыбался позади, полуобернувшись, чтобы убежать. И мистер
Морис закричал: "Капитан Траверс с "Сабрины", моя дорогая! Сюда!,
Фрарни, Фрарни! никакого твоего высокомерия и грации! Подойди и искренне поцелуй свою
возлюбленную!" И Андрей, сомневаясь, если министром не были
за дверью и он не должен найти сам женился из рук,
нерешительный, трусливый, слишком слаб, чтобы отказаться от Сабрины и сладкий новый
название просто звенело в ушах, было и глупо, Мистер Морис ,
сытные силы, пока он не нашел себя, склонившись над Frarnie обняв рукой
ее талии, его губы на ее щеке, и без, как ему казалось,
либо выбора или воли с его стороны. Но когда он поднял глаза и увидел
портреты дедушек девушки, с которых они, казалось, смотрели
на него сверху вниз, суровые и вопрошающие, с чувством вины за то, что он был неправ
то, что он сделал их ребенка, сильно поразило его: он увидел, что позволил упустить единственный
момент выбора; им овладело чувство, что он запечатал
его собственная гибель, в то время как видение лица Луи, полного отчаяния и
ужас опалил его душу; и там, в момент
обручения, началось его наказание. Он стащил вниз к пристани Сабрины, что
вечером, когда взошла луна, и осмотревшись кругом, чтобы убедиться, что это было
совсем покинул в тот час, он снял с его шеи длинные, тонкие
волосы-цепь упасть в глубокую воду; но как он проводится
что он, казалось, вдруг катушка круглый руку с лаской, а если это
были еще часть себя Луи. Он топнул ногой и воткнул пятку
в землю с криком и проклятием и снова надел цепь
откуда он взял его, и поклялся, что он будет носить его, пока они положили его
кости под землей. И он посмотрел вверх, на темные очертания брига, вырисовывающиеся над ним,
как черный скелет дьявольского существа на фоне темноты
ночь, и он проклинал себя за предательство обеих женщин - за лицемера,
труса, человека, продавшегося тому, кто больше заплатит. Ну, ну, капитан Траверс,
есть проклятия, которые цепляются! И Луи сидел в полумраке у окна
рыбацкого домика под городом, и вздыхал, и размышлял, и
тосковал, и ждал, но капитан Траверс вернулся в особняк Морисов
.

 * * * * *

Это одна из загадок нашего существования как женщины прощают неправильной
такие часы, как пришел к Луи сейчас ... часов неизвестности и страданий-часы
худшие страдания, чем страдания червя в слепоте и боли, прежде чем он
находит своих крыльев.

Сначала она ожидала своего возлюбленного и размышляла о его задержке, и
беспокоилась при мысли, что что-нибудь может удержать его вдали от нее; и вот теперь она была
изумленная, а теперь раздосадованная, и теперь она прощала пренебрежение, обвиняя
себя и придумывая бесчисленные оправдания для него; а теперь воображая тысячу
ужасные неудачи. Но когда наступил третий день, а его все еще не было - того, кто
всегда имел обыкновение искать ее, как только корабль был пришвартован к
пристань... затем она почувствовала, как ее худшие предчувствия обретают телесную форму: он был
болен, он упал за борт, он сошел с судна в Ливерпуле и
отправлено другому, и прямо придет письмо с сообщением об этом; или же
его подстерегли, ограбили и увели с собой: ей ни разу не приснилось
что он был неверен ей - ей, части своей собственной жизни!

Как это было с ним , существовало бесчисленное множество способов, которыми она могла бы
обнаружена, ибо каждая душа из ее знакомых знала Эндрю и должна была быть
в курсе того факта, что он пропал без вести или заболел, или если с ним приключилась какая-либо другая неприятность
. Но как часто, как она пыталась решить одну или другую
проходя мимо окна, ее голос подвел ее, и ее сердце, и она спросила
никаких вопросов, а только ждал. Жизнь в напряжении, восклицает кто-то,
жизнь паука! И когда мы в напряжении, говорит другой, все наши вспомогательные средства
находятся в напряжении вместе с нами. День за днем она жила постоянно в
дома, ожидая его прихода, не выходя даже в сад,
чтобы, придя, она не разминулась с ним. Ночь за ночью она сидела в одиночестве у своего
окна, пока далекие городские часы не пробили полночь, - теперь представляя
себе радостную минуту его прихода, быстрые слова объяснения,
наворачивающиеся слезы облегчения, радость от этих теплых объятий, прикосновения этих сильных рук
теперь она убеждена, что он никогда не придет, и ее сердце тонет
в горьком одиночестве отчаяния.

Ей стало еще хуже, когда она узнала, что он действительно в городе, живой
и в добром здравии; потому что из люка в крыше, с помощью отца
сквозь стекло она могла видеть "Сабрину", и однажды она была уверена, что фигура,
знакомые очертания которой заставляли ее пульс учащаться, был сам Эндрю, отдающий
приказы там, на палубе; и после этого она мучила себя
строила догадки, пока ее мозг не обезумел - скованная по рукам и ногам, неспособная
написать ему или искать его с какой-либо девичьей скромностью, с сердцем и душой, охваченными
брожением. До сих пор она ждала, что дрожь в напряжении, каждый нерв так
плотно нанизанные, что голоса или топот вибрировал на их боль. Если
Эндрю, в разгар веселья, среди которого он обнаружил, что принят
друзей Мориса никогда не преследовали мысли обо всем этом, его
сердце за один год стало крепче, чем за двадцать лет, которые он нашел и
покинул его ранее.

Но неизвестность Луи был не продолжительным, а время идет, хоть с ней
он был всю жизнь. Прошла неделя, полная боли и лихорадки
беспокойства, когда однажды пришел ее отец и с горечью сказал, думая
лучше всего покончить со всем сразу: "Итак, я слышал, что нашему другу
наконец-то заплатили. Капитан Эндрю Траверс с " Сабрины " уходит
чтобы жениться на дочери Frarnie его владельца. Удача будет занимать место на этом
бриг!" И когда Луи поднялся с кровати, на которой она лежала той ночью,
"Сабрина" уже две недели как отправилась в свое долгое плавание - путешествие, в котором
капитан отплыл один, возможно, откладывая злополучный день, и в любом случае
сославшись на слишком большую неопытность, несмотря на все его блестящее продвижение по службе, чтобы быть
доверил такую ценную вещь, как жена, находящаяся на борту во время первого рейса.
Он ни разу не испытывал подобных колебаний, когда описывал возможности
путешествия к другому.

Болезнь Луи была недолгой, хотя и достаточно тяжелой, чтобы
разрушить ее сознание как боли, так и удовольствия. Ее тетя уехала
прочие работы и ухаживал за ней; но когда сильный и хорошо еще
более того, она пошла дальше по своим старым пошлинам, ей казалось, что, что
сознание никогда не возвращается: она взяла жизнь с полнейшей апатии
и безразличие, и ей показалось, что ее любовь к Андрею была так же мертва, как
все остальное. Бедняжка, лежал этот лестный помазание
сердце, не вызвал особого резона к ней на помощь, или она бы знала, что
в этом был какой-то смысл, когда она проплакала весь день, наткнувшись на
старый дагерротип Эндрю. "Это не из-за любви к нему", - всхлипнула она. "Это
из-за потери всей той любви в моей жизни, которая была раем для меня. О нет,
нет! Я люблю его больше нет: я не могу, я не могу любить его: он все же, как
мужа другой женщины". Но, несмотря на это твердое утверждение, она не могла
заставить себя расстаться с этой фотографией: на самом деле он был не совсем тем, кем был
мужем другой женщины, и пока он действительно им не стал, она намеревалась сохранить ее. "Он
пока обещан только ей, и сначала он был обещан мне", - сказала она
для успокоения совести; а тем временем картина стала настолько размытой от
сознательных слез и, возможно, бессознательных поцелуев, что это могло быть
его или кого-то другого: сама мисс Фрарни, если бы увидела это, не смогла бы
сказали бы, чье это было.

Несмотря на все упругость молодости, жизнь стала несказанно
скукотища к Луи, как год носил в следующем--скучный, не имея ни цели
ни один объект, в прошлом боль, чтобы помнить, будущее пустой рассмотреть.
Она могла жить только изо дня в день, один день похож на другой, пока они не вырастут
так утомительно, что она удивилась, что в ее волосах нет седины - тех прелестных волос, которые,
остриженные во время болезни, снова отрастили короткую прядь
шелковистые кудри - ей казалось, что она прожила сто лет. И
потому что проблемы не приходят в одиночку, и никто, возможно, другие кажутся
легче и лучше нести, в разгар зимней бури они
принес домой ее отец, старый рыбак, утонул и умер.

Капитан Траверс узнал о смерти старого рыбака из газет
которые нашли его в иностранных портах, а не из писем мисс Фрарни,
ибо она почти ничего не знала о существовании или несуществовании таких низких
людей; и поэтому, какие бы догадки ни возникали у него относительно того, как Луи теперь зарабатывал на жизнь
, не было никаких сведений, которые могли бы облегчить его беспокойство
он мог бы почувствовать, или сообщить ему о продаже коттеджа, чтобы выплатить
долг по закладной, по которой он был куплен, или о поддержке, которую
Луи зарабатывал тем, что помогал своей тете ухаживать за больными и выносить мертвых:
он мог только кололи со знанием того, что он не имел права
на его тревожность, или упоминание ее имени даже в своих молитвах ... если он
сказал их.

Бедный маленький Луи! Печальный конец для такой радостной молодежи, а ее было, вы
сказал бы; но, по правде говоря, ее новая работа была успокаивает ее: ей
сердце просто в гармонии со своими страданиями, смертью и запустением, и
постепенно она обнаружила, что комфорт от ее двойной печали в ее
лучше принести утешение другим людям, которым она может быть она может никогда и не нашли
она была избалованным любимцем какого-то богатого дома. Часто, когда она
забывала, что делает, Луи строил догадки относительно Фрарни Морис,
задаваясь вопросом, была ли она тем благородным созданием, которое Эндрю нужно было облагородить
он - если бы она действительно была такой сильной и красивой, что один ее вид
убил все мысли или воспоминания о прежней любви; пытался поверить ей
все, чего его ангел-хранитель мог пожелать, чтобы его женой была, и признать
что она сама была такой низкой, ничтожной и невежественной, что могла только
причинить ему боль - убедиться, что это не было ни слабостью, ни
ни алчности, ни лжесвидетельства в Эндрю, встретившем солнце, чтобы забыть о тенях
; задаваясь вопросом, заботилась ли Фрарни о нем так же, как она сама,
и громко кричала, что этого никогда не может быть, пока не раздался звук ее собственного
рыдания пробудили ее от запретного сна. Но в другое время к ней приходило спокойствие.
Луи, это было более трогательно, чем ее самое дикое горе: это было
согласие с тем, что Провидение выбрало для Эндрю, чего бы ей это ни стоило
это могло быть - это была покорность атома под колесами
отличный двигатель.

Это правда, что поздно ночью, когда весь город спал и
только тишина и она на улице, она шла домой одна от какого-то смертного одра
обитательницу которого она благопристойно уложила перед последним сном, она привыкла считать своей.
хотела бы она, чтобы это была она сама, лежащая там на этой неподвижной подушке, и поскорее
укрытый от жестокого света лоном доброй земли. На данный момент,
проходя мимо берез, тихо шелестящих на ночном ветру, и торопясь
мимо, она вспомнила другие случаи, когда проходила мимо них и останавливалась
слушать, о которой заботились, которую защищали, когда Эндрю обнимал ее; и теперь, когда
часы, один за другим, отдаленно пробили час, звук поразил
ее со знакомой сладостью, полной боли; и теперь, когда она шла вдоль
морского вала и видела темную реку, мерцающую широко и всегда одинаково, в то время как
его таинственный прилив устремился навстречу далекому огоньку маяка
фонарь, она вспомнила сотни счастливых часов, когда они с Эндрю в
лодке вместе качались там мягкими летними ночами, когда закат таял
в ручье и окутывал их розовыми сумерками; или те, когда
шепот сентябрьских ветров раздувал парус, и лодка летела, как чайка
с гребня на гребень отмели; или те, когда наползали туманные морские волны.
вверх по течению и свернул их, и заглушил блеск маяка и
изумрудный и рубиновый луч огней канала, и оставил их запертыми
от мира, наедине друг с другом в великом сером течении, молча
шагает к морю--раз, когда она не ведала страха, уповая на крепкого
рука и храброе сердце рядом с ней, до реки погибли ее
дверь; когда вся жизнь казалась сияющей и насыщенной--раз, что сделал это
одиночные ночные прогулки натоптано сейчас, кажется, холоднее и скучнее и мрачнее, чем
могилы ... что сделал ей жаль, что это закончилось в могилу.

И вот, наконец, прошел год, и снова пришла весна, и
сок взметнулся вверх по ветке и расцвел там, и кровь
в венах юности вновь забурлила кровь, и надежда вновь возродилась.
обрадовал весь мир, кроме Луи. С ней только тупое терпение останавливались
что пытался называть себя содержимое, пока она не услышала его, по слухам, среди
Харбор-люди, что Сабрина опять собираться, и с ее
сердце билось так бурно, что ей пришлось подавить его снова с
думал, что хотя Андрей с каждым днем приближался, пришла счастливая
климат южных широт и выкладывают свои паруса на пользу штормам
домой он только поспешил к своей свадьбе. И однажды, наконец, она поднялась
и увидела судно, стоящее на якоре в среднем канале ниже пирсов,
неокрашенный и неубранный командой, стремящейся показать себя с лучшей стороны на берегу.
черный бриг с пузырями, со свернутыми парусами и тихой палубой; и несколько человек
называли его "лихорадочный корабль", а некоторые мужчины называли его "Сабрина".

Как весть о возвращении брига и ее грозный спутник распространение
через городок, в панике последовали за ним, и чувство, с которым она была
рассматриваются все вдоль берега, в этот день и следующий вряд ли будет
верили, но те, кто хоть раз был в окрестности
сами Мор. Преувеличенные рассказы о быстрой, странной болезни,
многими считается, что древняя чума возродилась вновь и отдать концы
по земле от Азиатского корабли дошли до Старого порта, и известно
чтобы они были особенно подвержены, по причине своих агентов, мала, как это
был, там у людей уже погибли тысячи смертей через
ожидание настоящей пришествие чумы уже бушует в другой
частей. До сих пор санитарные врачи, принимавшие на борт все, что появлялось,
не находили случая выдать ничего, кроме чистых бумаг, и город
снова вздохнул. Но теперь, когда, наконец, слух распространился от уст к устам, что
лихорадка стояла на якоре посреди ла-манша, колени дрожали, щеки побелели, и
санитарного офицера и портового врача, несмотря на почти мгновенный
краткий визит на зараженное судно, избегали, как будто они
была сама эпидемия, и во всем городе не нашлось ни души
чтобы отнести чашку холодной воды задыхающимся, горящим людям, о которых заботились только
те, кто находился в менее отчаянном положении, чем они сами, и кто, похоронив
две трети своего числа при проведении глубоководных зондирований, вероятно, были лишены
для них самих это все равно что могила на берегу, в то время как для мистера Мориса - наполовину дикий
с недоумением, дурным предчувствием и изумлением от еще более дикого ужаса мисс Фрарни
для него красный фонарь, вывешенный на гауптвахте с наступлением темноты.
превратившись в тумане в багровое облако , где с широкими крыльями
притаился сам демон Лихорадки.

Ни единой живой души, которая могла бы принести чашу с холодной водой, я говорил? Да, была одна робкая
маленькая душа, которая сама ждала в лихорадке страстного желания - ждала, что
те, кто имел право уйти, могли бы сделать это, если бы захотели - ждала, пока
заверили , что ни у Фрарни Морис, ни у ее родителей не было первого
собираюсь, хотя с будущим мужем и выбрали сына умирал
там-ждут мучимый нетерпением, так как каждый задержку может
значит, смерть, - одна маленькая смелая и робкая душа была, отправлявшихся в путь
у нее на посылках, только милости. Старая лодка рыбака все еще стояла, покачиваясь
в бухте, а весла стояли в сарае: Луи знала, как ими пользоваться
хорошо, и готовилась при свете дня, оставив остальное до
с наступлением темноты, чтобы власти не препятствовали ей, она нашла способ
убедить маленького мальчика-ковбоя поступить к ней на службу; а с наступлением темноты - бочонок пива.
сладкая вода была спущена вниз и хранилась в середине лодки вместе с
огромной глыбой льда, завернутой в старое одеяло; корзиной лимонов и
добавились апельсины, рулон свежего постельного белья, маленькая коробочка с такими
лекарствами, которые, как показала ее прошлогодняя практика, могли пригодиться; и
вымогая обещание у мальчика, что он будет оставлять еще один кусок льда
каждую ночь после наступления темноты на берегу, чтобы она приходила и забирала его, Луи
быстро шагнул в лодку, взялся за весла и заскользил прочь, в
темноту великой и тихой реки.

Когда, три дня спустя, капитан Траверс незакрытые глаза от
мечта Геенну и поместите дым мучения которого идет вверх по
когда-нибудь, какой-то странный конфуз подкрался, словно дымка на его голове, утомился и
пытали с бредом, и он уронил ноющую крышками и отошли на
снова сон, ибо он считал себя мучает скрип веревок
и шум ног, stived в его темной и узкой каюте, на грязной кровати в
правила воздухом, если воздух вообще были в этой гибельной место, смердящая
тепло и закваски трюмной воды и лихорадки-запах; и вот, если
новый бред прикован к нему, матрас лежал на палубе с тентом
старый Парус натянут над ней и делая мягкой тенью поиск
солнце, легкий ветерок дул над ним, земля-ветер, полный сладкий
запахи из садов на берегу, от лугов и болот.
Тишину нарушал только мягкий мыть водой окружавших его; а чешуйчатого льда
лежала между его губ, которые в последнее время жажды и увядания, и
вкусная прохлада закутав голову, что раньше казалось шар
горящий огонь. Последнее, что он помнил, было горячее, сухое, ноющее
агония, и это было блаженство: сон, в который он упал при выходе из
в ступоре, что уже омертвела его сила страдания-сила, которая была
бесчинствовал, пока больше не мог быть нанесен--продолжалось все заклинания, которые
пылкое полдень солнце, которое висело над гаванью и городом, как непрерывная
печать ожидать Мор. Странный тихий город, страх и жара
улицы его пустынны, жители тоскуют по восточному ветру, который
унесет лихорадку, но в то же время боятся, что он занесет лихорадку на
их; странная тихая гавань, ее великая мирная река, затемненная только
то пятно, где залитый солнцем корабль покачивался на якоре; странный неподвижный корабль
, где ничто не шевелилось, кроме одной стройной формы, одного маленького существа, которое
ходил, прикладывал мокрые тряпки к голове этого грубого матроса, ломал лед
между губами того, смачивал сухие ладони, отмерял охлаждающий
сквозняки, и только время от времени отдыхаю, чтобы посмотреть, как спит один из спящих, чтобы
зависнуть и услышать, было ли в этом глубоком сне чье-нибудь дыхание, и был ли это
не последний сон из всех. И в сердце Луи было что-то просто
как бы странно и по-прежнему, как и во всем остальном, что во что одет,
ослепительный день; но с ней спокойствие было вызвано не страхом, а только невыразимым
радость; ведь если Эндрю жив, то это она спасла его, и хотя он
умер, в бреду он сказал ей, что его сердце принадлежит ей. "Если он умрет, он
мой!" - торжествующе воскликнула она, забыв всю долгую борьбу с
угрызениями совести и сомнениями. "А если он выживет, он никогда не будет принадлежать ей!" - воскликнула она
тихо и тем внутренним голосом, который никто не слышит.

И вот жара соскользнула вместе с солнцем к другим горизонтам, прохлада
с наступлением сумерек наползла на грудь бегущей реки, собралась роса и
лежали, тускло поблескивая, на поручнях, лонжероне и кожухе, когда звезда за звездой крались наружу
чтобы сверкать в них; и Эндрю наконец поднял глаза, и они
долго и неотрывно смотрела на маленькую фигурку, сидевшую невдалеке
со скрещенными на коленях руками и глазами, устремленными в последний свет.
спокойное, счастливое лицо, с которого был убран белый носовой платок.
развевающиеся волосы придавали ей сходство с волосами монахини. Было ли это сном?
Был ли это Луи? Или это был всего лишь один из мучительных призраков, которые в течение
стольких жгучих дней преследовали его? Он тщетно пытался спросить: его язык
прилип к гортани его; он, казалось, был во власти одного из
те жестокие кошмары, где жизнь зависит от слова и слово не
разговорный язык. Значит, это было всего лишь видение: он закрыл веки, думая, что оно исчезнет, когда он поднимет их,
но он не хотел, чтобы оно исчезало, и посмотрел
снова, чтобы найти его таким же, как раньше. И постепенно ему стало казаться, что прошло много времени
с тех пор, как в далеком сне он собрался с силами и произнес единственную
подумал о его лихорадке: "Луи, чем ты сейчас занимаешься?" - и она ответила
ему, как будто размышляя вслух: "Я глажу мертвых"; и он заплакал
вышел: "Тогда сейчас и я тоже, я тоже! И пусть саван будет завязан как можно плотнее!
чтобы похоронить меня с глаз долой!" И он снова выкрикнул это, но пока
он говорил, к нему прикоснулись губы - теплые, сладкие губы, которые, казалось,
вдыхали свежий воздух через его тело - его голову приподняли и положили на подушку
на груди, где он мог слышать, как сердце под ней трепещет, как счастливая птичка
, и он снова погрузился в сон, но на этот раз сон был сладким,
каким бы глубоким он ни был.

За бортом судна забрезжило утро, мечта о просеивающемся розовом блеске.
сквозь пурпурно-жемчужный туман, за которым звезды становились большими и
терялись, пока он удалялся на запад одним огромным облаком, и в котором
река блестела, как будто только что вышла из своего вечного русла.
фонтаны,--занималось утро со сладкой свежестью своего аромата
с теплых низких полей потянуло свежим воздухом, когда Эндрю снова поднял глаза
только для того, чтобы увидеть это спокойное лицо над собой по-прежнему, это счастливое сердце по-прежнему
биение под его прикрытой подушкой головой. "О, Луи, - вздохнул он, - поговори со мной"
скажи... Я умер?-- я прощен? - это рай?"

"Для меня, дорогой , о, для меня!" - ответила она с прежней лучезарной улыбкой, которая раньше
заставляла учащаться его пульс и которая, несмотря на то, что он все еще был болен, успокаивала его, как
на его земной широте и долготе.

- Значит, все это был сон? - пробормотал он. - И я не потерял тебя? Он
поднял свою исхудалую руку и снял с груди маленькую волосяную цепочку, которую
он спрятал там так давно. - Это были оковы, которые я не мог разорвать, - прошептал он
. "Я написал ей обо всем давным-давно. Я написал ее отцу, что он
должен вернуть свое судно обратно - и я бы забрал свою свободу - и ни одного
я бы никогда не вытянул из него жалованье в доллар за путешествие. Но я никогда бы не осмелился
увидеть тебя ... потому что ... о, Луи ... как ты вообще можешь...

"Тише, тише, дорогой!" - выдохнула она. "Какие теперь шансы? У нас впереди наша
жизнь".

"Только просто помоги мне прожить ее, Луи".

"Бог поможет нам", - ответила она. И пока она говорила, внезапно вспыхнула радуга
на западе неба, словно скрепляя ее обещание, и когда она медленно угасла,
появился дикий соленый запах, воздух, который покалывал, как тонизирующее средство, сквозь
вены: восточный ветер дул с моря, принося музыку
выключателя и на берегу, и жар был взорван его дыхание на протяжении
маленькая Сабрина.

СПОФФОРД ХАРРИЕТ ПРЕСКОТТ.




Воскрешение старых, Садлер :

Пряжа Мексиканского залива.



"Призраки", - сказал капитан, "Слушайте, а у меня спина немного
пряжи, которая насчитывает около двадцати пяти лет назад, когда, но немножко
- мичман, я был малолеткой правого рулевого управления бардак на
старый Македонский фрегат борту, затем флаг-корабль из Вест-Индии
эскадрильи, и имея широкие Вымпел коммодора Джесси Уилкинсон.

"Это вряд ли интересно рассказать, что умный набор лейтенантов и
офицеры Уорд-номер у нас был, и как в двадцать-три сигареты с марихуаной в два
малый столовых держали ракетку и подряд все время, несмотря на
тугой уздой что первый лейтенант, Мистер Бишем, держали над нами. Он носил
очки в золотой оправе; и теперь я вижу его, с плоским
Орел-и-якорь кнопки сияющей на его синем пальто, так как он шагнул бы в
Юте, смотрит на нас, молодые господа смотреть, как скромно мы
доске вверх и вниз на подветренной стороны, достаточно устали, и ждут восемь
звенели колокола, чтобы спуститься вниз и позвать нас на помощь. Он был суровым человеком,
и, в отличие от храброго старого коммодора, не одобрял наши шалости и
пение жаворонков.

"Среди нашей команды, состоящей из действительно замечательных парней, но со странной
смесью "махонцев", "даго", "Рок-Скорпионов" и других соотечественников,
был человек на военном корабле по имени Сэдлер - маленький, высохший старичок
парень лет шестидесяти, который сражался под командованием Нельсона при Трафальгаре, так что он
сказал, и был там и сям, повсюду и пересекал мир так часто
, что фактически забыл, где он был, и все его
уроки географии, извлеченные из опыта круизов, к сожалению, перепутались в его голове
которая, хотя и небольшая, со старым потрепанным фронтисписом, была
полный всяких ниточек, которыми он обычно радовал нас, юных
претендентов на морские почести, когда он плел их для нас на стрелах на
лунными ночами, после того как гамаки были спущены. Хорошо ли я
помните, появление старина!-- его аккуратный белый сюртук и рабочие брюки,
его низкие ботинки казначея с кусочком ленты вместо банта; без
носки, кроме натуральных, телесного оттенка, с голубой звездочкой, сделаны в Индии
краски, сверкающие на его подъем, его широкий синий воротник, украшенный звездами
и двумя рядами белой лентой, изящно падают с шеи, которое, как мы
молодежь утверждала, появился странный поворот от слишком висит
долго виноградная лоза, с которой на остров Пен' пираты уже подвесил его
когда он гнался за ними, под командованием старого коммодора Кирни. Как бы то ни было,
старый, с острым лицом, морщинистый и загорелый до цвета подошвенной кожи
туловище, весь покрой его кливера сразу говорили о том, что он был завсегдатаем
человек военного флота - один из тех, чьи ошибки я с трудом могу вспомнить, пока
вспоминая их чувство долга, их полное пренебрежение к опасности и
уверенность, с которой вы можете повести их в атаку на что угодно, от
осиного гнезда до закованного в железо.

"Ну, случилось так, что однажды жарким днем, во время круиза по Мексиканскому заливу,
до нас дошла весть, что старый Сэдлер мертв; и действительно, так оно и было
итак, старикан тихо снялся с якоря и, как мы все
надеялись, наконец-то отправился туда, где наверху сидит милый маленький херувим, который
присматривает за душой бедного Джека. Затем, после того, как у врачей был застенчивый
по его словам, понять, почему он сбежал, вдруг, его останки были доставлены
в обязанности его однокашников, кто подстроил старика в его собрать
одежда, шили его на чистый белый гамак, с восемнадцати фунт
стреляли под ноги, и доложил вахтенному, что тело
было готово к погребению. Итак, около шести склянок послеобеденной вахты,
погода была очень жаркой, и ни малейшего дуновения воздуха, чтобы поколебать стеклянную
поверхность воды, вахтенный лейтенант приказал одному из
молодые джентльмены, скажите боцману, чтобы он созвал "Всю команду на закапывание
мертв"; и вскоре спереди и за кормой послышались пронзительные свистки, за которыми последовал
самый печальный из всех призывов, обращенных к моряку в море: "Всем хоронить мертвых!"

"Наш старый добрый боцман, Wilmuth, казалось задерживаться на слова
чувство, похожее на печаль при расставании со старым напарником, и как последний человек
добрались до палубы, он притронулся рукой к шляпе и в печальном смысле сообщили,
'Все, сэр, - первый лейтенант, который в свою очередь доложил,
'Офицеры и солдаты все на палубе, сэр, - чтобы коммодор, который затем дал
приказ священника, чтобы поступить на услуги.

"Курсы были доставлены главное-Марса-Рея к мачте, ремешок на
четверть колоды, цвета приспущены, а руки у всех, и офицеров, стоял
расчехлил, глядя молча и печально на тело, как оно лежало на
банда-доски в белый гамак, готов к поминальному обряду. Торжественно и
наиболее впечатляюще была прочитана служба, и при словах "Мы предаем его
тело пучине" послышался сильный всплеск, и бедный старый Сэдлер ушел
в свой длинный дом навсегда. Некоторые из нас, подростков, подбежали с подветренной стороны грот-мачты
, чтобы посмотреть, как он идет ко дну, и пока мы смотрели, как он идет ко дну, мерцая и
превратившись в крошечную точку, мы гадали, куда он направляется и сколько
времени ему потребуется, чтобы добраться до шкафчика Дэви Джонса по этому пути.

"Заткнитесь, сэр", - говорит коммодор мистеру Бисфэму. "Заткнитесь, сэр",
говорит мистер Бисфэм мистеру Алфавитному Грею, который был вахтенным офицером.;
"Заткнитесь, сэр", - говорит мистер Грей вахтенному джентльмену. "Заткнитесь,
сэр", - говорит этот юноша боцману; и затем _ так_ щебечет
пайпс последовал этому приказу, и все руки были опущены, в то время как бедный старый
Сэдлер все еще не проводил зондирование и спускался так же быстро, как
восемнадцатифунтовый выстрел прикончил бы его.

"Сейчас, вы знаете, что люди приходят с похорон на берегу всегда есть
гей воздух, подавляются, это может быть, но все-таки обрезка, а просто так
это с моряками в море; ибо тело, Садлер стремится к глубоким, все
руки чувствовали себя лучше: передний и главный гвозди вытащили на борт, главный
двор был заполнен, и трос потянул на корме, и мы все уладили
в повседневной жизни, которая, в конце концов, это и в половину не так монотонна на
борту военного корабля, как вы могли бы предположить.

"Ну, как я уже сказал, погода была очень жаркой, поверхность воды
была гладкой, как в пруду, ветер вверх и вниз по мачте, и
так старый корабль был бокс компас себе, а не делать
нога сдвинулась с мертвой точки.

"В один колокол в первой собакой смотреть, Бойл, Кок, сообщает
чай-вода готова, и после этого произошло неизбежное Вечернего квартала-и
какой-то старик-от-войны мужчины считают, что страна идет к Джемми
Сначала на корму с квадратными носками, если у них не было кают-компании, затем в гамаки
на ночь в шесть склянок, а после этого так же весело порезвиться,
танцевали, пели и пряли пряжу, как хотели все рабочие, до восьми склянок, когда
заступили на вахту.

"Джон Моффитт, мастер парусного спорта, Лучший сотрудник в палате-комнате бардак,
и многие любимые с молодежью, был вахтенным из шести
до восьми часов; а мой однокашник, Перри Бакнер, Скотт Каунти,
Кентукки, самый смельчак мичман из всех нас, был мат учителя
на баке; Хаммонд, Маршалл Смитэйч и я были джентльменами из
Смотреть; родни Барлоу был квартирмейстером на 'кон;' дозорные только что
базировались; люди пели, танцевали, прядение нитей и
в противном случае, развлекались на палубах, в то время как старый корабль
лениво поворачивая вокруг в великолепном лунном свете, как будто любуясь собой.

"Дисциплина, как вы знаете, - это сама жизнь военного корабля, и это должно
объяснить то, что сейчас произошло. Том Эдвардс, молодой фордевинд, стоял на стреме
с подветренной стороны, и когда пробило семь склянок, он пропел: "Кошачья голова Ли", но
последний слог замер у него на губах, когда его взгляд остановился на
предмете - белом предмете, - стоявшем вертикально в воде перед ним,
примерно в сотне ярдов от него, с подветренной стороны. Подавив в себе
сильное желание закричать и придя в себя, он прикоснулся к шляпе и
сказал: "Мистер Бакнер, будьте добры, подойдите сюда, сэр".

"Кто она, Эдвардс?" - спросил Бакнер, быстро взбираясь на
перекладину гамака.

"Один взгляд, падение вниз, дрожь и, о Господи! что он увидел, кроме _old
Сэдлер стоял прямой, как шомпол, и направлялся прямо к кораблю!_

Баку потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя, а затем, поглядывая одним глазом на
подветренный борт, а другим - на шканцы, он прошел на корму и
демонстративно прикоснувшись к фуражке, доложил Моффиту: "Старина Сэдлер ушел"
на подветренный борт, сэр".

"Черт возьми, это он!" - воскликнул Моффит; но, одернув себя, сказал:
"Мистер Хэммонд, доложите коммодору о прибытии Сэдлера, а вы, мистер
М..., доложите об этом первому лейтенанту, сэр.'

"Мои глаза были большими, как блюдца, когда я бросился вниз по трапу третьего класса и
в кают-компанию, где я обнаружил первого лейтенанта, спокойно сидящего
перечитывая черный список; и когда я с бьющимся в горле сердцем сказал:
"Мистер Бисфем, старина Сэдлер на подветренном носу, сэр", он невозмутимо ответил:
- Очень хорошо, мистер М... Я сейчас буду на палубе.

"О Господи! - сказал я себе. - Так легко схватить привидение!"
Прикрепляю вверх по лестнице по дороге обратно в колоду, и дрожит, чтобы я
должен появиться призрак высовывает голову и через один из орудийная палуба
порты, я столкнулся Хаммонд, кто увернулся от меня, как выстрел.

"Когда я поднялся на палубу, все новости были уже на слуху, потому что Том Эдвардс терпеть не мог
он больше не кричал, но только что крикнул: "Призрак хо! призрак хо! Берегись!
вылезай из-под воды! вот он идет!" - и бросился на корму, перепуганный до полусмерти.

"Через десять секунд все руки были на палубе--повар судовой, безупречная, 'Джемми ножки,'
Утки Джемми,' 'затычки' ладанной мальчик, - капитан трюм, и, посредством этого
время, все офицеры тоже с Гардемарины, затопили лестницы
так же быстро, как их руки и ноги могли нести их.

"Моффит поднял поля для гольфа и выровнял главный двор, в большей степени для того, чтобы
отвлечь внимание, чем для чего-либо другого, хотя мужчины думали, что это было сделано для того, чтобы сохранить
старый Сэдлер из интерната нас; и, когда они бросились на палубу, они заполонили
бумы; такелаж ли, гамак--плетение и все имеющиеся пятна, от которых
из виду старика можно было.

"Очень скоро они увидели, что он не приближается к кораблю: старый грешник
просто поворачивался и поворачивался в воде, как рыболовная пробка,
танцевал сам с собой, в то время как лунный свет, сначала с одной стороны, а
затем с другой, в свете и тени, придавал его чертам странный вид.
черты лица, иногда грустные, иногда забавные.

"Понаблюдав за ним несколько минут, Билл Эллис, второй капитан
с фок-мачты его приветствовали так: "Сэдлер, привет! Чего ты хочешь?"

Не получив ответа, один из мальчиков с миззентопа предположил, что
старик вернулся за своей сумкой и гамаком, и что они должны быть
бросили за борт к нему; но все это было прервано появлением
коммодора на шканцах, и на него были обращены все взоры, когда он
ступил на левую коновязь, откуда открывался хороший вид.

Старина Джесс был таким же храбрым парнем, как и все, кто когда-либо плавал на корабле, но ему
не нравились призраки и сознание того, что вся команда смотрит на него
увидев, как он это воспринял, он немного занервничал; но твердым голосом
он потребовал свой ночной бинокль, и когда квартирмейстер с
прикоснувшись к его шляпе, я вручил ее ему, он спокойно настроил фокус и, как
мы все предполагали, собирался направить его на Сэдлера, который все еще танцевал.
ушел изо всех сил, предоставленный самому себе. Но старина Джесс был слишком умен для этого: он
незаметно перевел свой стакан на другую четверть, чтобы выиграть немного времени, и,
постепенно обводя взглядом горизонт, наконец принес его, дрожа всем телом.
смертельный ужас - нести смерть призраку. Благослови мою душу! как старый
джентльмен затрясся! Но, придя в себя, он судорожно сглотнул.
повернулся к капеллану и спросил: "Вы прочли над ним "полную" службу
сегодня, мистер Т.?"

"Я так и сделал, сэр, насколько могу припомнить", - ответил мистер Т.

"Тогда, сэр, - сказал коммодор, поворачиваясь к мистеру Бисфему и говоря
авторитетным тоном, - мы должны послать лодку и доставить его на борт".

"О господи! Господи!--вывести призрака на борту! - простонал мужчины.

"Молчать, на носу и на корме! - сказал мистер Бишем, и звонок второй
резец.'

"Прочь отсюда, вторые катера, прочь!" - крикнул помощник боцмана.
Но они не "отходили" ни на шаг, и мы, молодежь, слышали, как мужчины
рычали: "Чего коммодор хочет от старины Сэдлера? Это не его место.
пусть старик разбирается: он мертв и похоронен в полном порядке. Мы не
корабль, чтобы ехать за призраками: как мы грузили риф Марсель и работы
большие пушки; и если старый Джесс хочет, чтобы старый Сэдлер на борту, ему лучше пойти
после того, как он сам.' Некоторые говорили, что он вернулся после того, как его сумка и гамак,
и лучший способ этого добиться-пусть он их и тогда он сверху его бум
и убираться. Другие говорили, что казначей не рассчитался со своим счетом; и
было замечено, как один из кормчих пощекотал грот-мачту и свистнул, призывая ветер.
чтобы старик держался подальше. Но это не годилось:
дисциплина есть дисциплина; и после свободного обращения с кольтом и изрядной порции
неуставных отношений команда лодки перебралась на корму, катер был спущен, и люди,
подняв весла и не сводя глаз с "призрака", они ждали приказа отчаливать.
носовой гребец запасся абордажной пикой, чтобы
"отбивайся", как он сказал, если старик вздумает драться.

"Мы, молодежь, знали, что в этой лодке нужен кто-то еще, и что
_somebody_ был мичман с его стороны-руки; но не мальчик из нас сказал
ни слова об этом, и мы боялись даже сесть на первый лейтенант
глаза, боясь, что тот будет помнить, что молодой офицер был, как обычно, были
приказано идти; но пришел приказ, наконец. Когда Моффит спросил первого лейтенанта
"Какого офицера, сэр, мне послать на этой шлюпке?" мы бросились врассыпную
как стая птиц, но было слишком поздно, потому что мистер Бисфем обратился к
это имело значение для коммодора, который с огоньком в глазах спросил: "Кто
обнаружил призрака, сэр?"

"Мичман Бакнер доложил о нем, сэр", - последовал ответ.

"Тогда, - сказал коммодор, - согласно приоритету обнаружения, он принадлежит мистеру
Бакнеру, который возьмет на себя управление катером и доставит его на борт".

Я слышал все это со своего места за бизань-мачтой, и вы можете догадаться,
как я был рад, что меня не выбрали; но стон, бормотание
зубы, дрожь и сотрясение костей рядом со мной заставили меня
оглянуться, и там был бедняга Бак, окруженный своими высшими почестями.
на него посыпались почести.

"Возьмите свои бортовые орудия, сэр, - сказал Моффит. - Возьмите на себя управление катером и
выполняйте приказ коммодора".

"- Да, да, сэр! - сказал Бак, но уж с тем, что изменения в его голосе! Как он
опоясался своим мечом я мог видеть, что борьба которые он прилагает, чтобы чувствовать себя
храбрый. Когда он спускался по трапу, чтобы сесть в лодку, я поймал его взгляд.
и если бы вы могли видеть этот несчастный взгляд, вы бы пожалели его;
потому что старый Сэдлер все вертелся и вертелся в воде, глядя сначала
в одну сторону, потом в другую, и, как показалось Баку, вот-вот зацепит
его и унесет вниз, к мертвецам.

"Подойти к призраку лицом к лицу, анфас и
посмотри ему в глаза; но что это должно быть, когда тебе приходится идти к нему навстречу
"назад", как пришлось делать команде того катера, когда они гребли веслами,
оставив с ним лицом к лицу только Бака и рулевого? Они просто не могли этого сделать,
и с каждым ударом они вдруг убил на их срывает и
посмотрите на этого старика, который показался им как большой, как слон, и просто
готов хлопать по их словам, лодку и все, как только они развернулись, чтобы дать
еще один штрих. Бедняги! они почти не продвинулись вперед, и что с того, что
ловили крабов, пачкали весла, стреляли в глаза старому Сэдлеру и
осуждая его в целом (один парень прямо-таки заорал, когда носовой гребец
случайно задел его), им пришлось нелегко; но все же
они добились некоторого прогресса, и когда Бак крикнул: "Хватит!" - все весла
полетели за борт, все матросы внезапно обернулись, и с этим куттер
перевернулась и, коснувшись смычком плеча старого Сэдлера, пригнула его к себе.
на секунду скрылась из виду, после чего вся команда закричала, думая, что он
исчез навсегда; но еще через мгновение он вынырнул, свежий, как жаворонок,
выше, чем когда-либо прежде, и на этот раз прямо у кормового борта,
где он подпрыгивал и поклонился бак, в который, с воплем ужаса, все
руки прыгнул за борт и, барахтаясь в воде, молили о пощаде. "Каттер"
немного продвинулся вперед, и это, конечно, привело к тому, что Сэдлер оказался за кормой
на другой четверти, а затем возникла дикая спешка вернуться в
лодка, из опасения, что старик удвоит усилия, чтобы схватить их.

Коммодор, услышав шум и опасаясь катастрофы, приказал другой лодке отправиться на помощь.
но прежде чем она достигла места, Бак каким-то образом
успокоил своих людей, которые, увидев, что призрак все еще стоит во весь рост, бросились врассыпную в
вода и танцую, как будто ничего не случилось, чтобы напугать _him_, пилотируемый
весла снова и потянул осторожно к нему; а он, с тем
сменные лунном свете улыбкой на лице, подпрыгивая вверх и вниз на
экипаж лодки, как будто бэк был не собака, и сам командор собирается нанести ему
визит.

"Будь наготове, там, на носу, чтобы зацепиться за него", - пропел Бак.

"'Ay, ay, sir! Я с ним разберусь, - и с той, и с тяжелым ругательством в
что касается глаз, старина, носовой гребец ударил его посадки-щука
прямо призрак, только за левую ногу, и острая сталь
прикоснувшись к телу, послышался свистящий звук, похожий на выпуск пара,
и, не сказав ни слова, старый Сэдлер навсегда исчез из виду ".

"Но, капитан, расскажите нам, что на самом деле вернуло старого джентльмена", - сказал
один из слушателей.

"Ну, подумаешь, что плотный белый гамак, легкий вес
выстрел, и очень жаркая погода--думаю, тоже, как легко рыбалки-Корк
взвешенный в воде очень небольшое грузило, и, наконец, как замкнутые воздуха
будет подхватить что-нибудь, и у вас есть весь секрет его возвращения.
Дайте этому воздуху внезапно улетучиться, и вы раскроете тайну его исчезновения
.

"Бак обычно говорил, что "приоритет открытий" был хорошей вещью во времена Колумба
, но если он будет продолжать действовать в Соединенных
Военно-морской флот Соединенных Штатов, повесьте его, если он когда-нибудь сообщит о другом привидении, даже если он
увидит его прогуливающимся по шканцам с рупором под мышкой".