Ночное купание

Мы встретились на Айленде у крайнего профессорского дома, соблюдая базовую конспирацию: использовали тёмную одежду, велосипеды припарковали в паре кварталов, пешком дошли до места встречи. Луна ещё не взошла, и в этой части нашего городка было темно. Свет дорожных фонарей едва доставал до забора. Идти предстояло задними дворами коттеджей управляющего состава университета - менеджеров, профессоров, руководителей старшего звена. Домики располагались один за другим на берегу залива, но между заборами и водой была полоса, по которой можно было идти, не заходя на чужую территорию. У забора меня ждали друзья, ребята из разных стран. Джузеппе, биохимик из Италии. В темноте я заметил блики далёких фонарей на его очках. Через полгода он уедет в Шотландию, заработанные за пять лет деньги он потратит на столярную мастерскую и займётся мебелью, завершив научную карьеру. Рядом стояла Наташа, невысокая девушка с короткой стрижкой и острыми чертами лица. Она приехала из Беларуси, получала третье или четвёртое образование, именно она позвала нас всех на это ночное приключение. Сейчас она в Японии, решила изучать культуру востока и писать очередную диссертацию. Спиной к нам и лицом к морю на корточках сидел Закария, сириец, лабораторный менеджер. Теперь его повысили, и он стал начальником лаборатории, заведующим хозяйственной частью. Мы переглянулись с Пепе и Наташей, улыбнувшись предстоящему развлечению и молча отправились в путь.
-Йелла, хабиби. - сказал я полушёпотом, чтобы Зак меня услышал. Он бесшумно поднялся и пошёл слева от меня.
Мы шли в темноте, слева море накатывалось на берег, под ногами шуршал гравий. Звезды отражаясь в чёрном море давали небольшое освещение. Справа, на лужайках домов, иногда встречались садовые фонари. Мы шли тихо, так как карантин ещё не кончился, а собираться в компании более двух человек было запрещено. На дворах домиков профессорского состава можно было увидеть бассейн, у входа в здание мог стоять гриль и садовая мебель. Аравийское солнце очень сильное, уличная мебель под воздействием солнечной радиации быстро разлагается, цвета выгорают, обивка превращается в труху.
Через 10 минут мы подошли к мосту. Мостик уходил в море на 200 метров, в конце была небольшая площадка. Университетский кампус находился в заливе, с моря залив охраняла пограничная служба, водные ворота были на замке. Говорят, такая практика появилась после атаки в Тунисе в 2015 году, когда террорист проник на территорию отеля на надувной лодке с автоматической винтовкой, гранатами и расстрелял отдыхающих. У входа на понтонный мост стояла сигнализация с датчиком движения и видеокамерой, но охранники устали приезжать на срабатывание тревоги, и в очередной приезд они отключили сигнализацию. Наш путь был открыт. Шагая по мостику, мы слышали, как шумит море. К поверхности моря то и дело подплывали ночные рыбки, они булькали, шлёпали хвостами по воде, приглашая нас присоединиться к ночному купанию. Наконец мы оказались на площадке. Освещения тут не было, свет фонарей затерялся где-то позади, глаза привыкли к темноте и для ориентации хватало света звёзд. Спешить было некуда, мы разделись и сели на краю пирса, опустив ноги в воду. Море ответило нам тусклым беловатым светом у наших ног. В тёплых морях встречается флуоресцентный планктон - морская светящаяся флора, микроорганизмы, создающие свечение при прикосновении. Вы проводите по воде, и в месте контакта загорается множество маленьких тусклых огоньков, оставляя шлейф от вашего движения. Загоревшись на пару мгновений, они гаснут.
Зак встал спиной к морю на край пирса, присел, отведя руки назад, взмыл, сгруппировался и, сделав сальто, красиво вошёл в воду. Вокруг него стало светло, вода как будто закипела вокруг него. Наташа осторожно спустилась в воду и поплыла, разглядывая свечение у своих рук. Джузеппе, казалось, не хотел плавать сегодня, а просто сидел на пирсе, болтал ногами и смотрел на нас. Зажав в руке маску для подводного плавания, я разбежался и прыгнул в море головой вниз, держа руки по швам. Теплое южное море обняло меня с головы до ног, я вынырнул и протёр рукой глаза. Работая ногами под водой, я быстро надел маску - мне не терпелось нырнуть. Подышав немного, я сделал лёгкий выдох и погрузился под воду. С полными лёгкими мне потребовалось бы приложить много усилий на борьбу с силой Архимеда, которая выталкивает меня из морских объятий. В Красном море солёность достигает 41 г на литр (для сравнения, в нашем любимом Чёрном море всего 18 г на литр, а в Балтийском ещё меньше, около пяти). Медленно опустившись на глубину около пяти метров, я замер, осматриваясь кругом. Вокруг была кромешная тьма, свет звёзд не проникал под воду, мои друзья были далеко, свечение планктона от их движений я не мог видеть. Наедине с морем я слышал морских обитателей, щелчки, скрежет, бессвязный шум денно и нощно наполнял водные толщи. Рыбам и морским тварям эти звуки много могли сказать о событиях под водой, для меня же это было интересное музыкальное сопровождение. Стоя вертикально под водой, я начал разворачиваться, подгребая ногами, держа руки на уровне плеч. Вокруг моих кистей и предплечий в подводной темноте стали загораться тысячи маленьких фонариков. Разворачиваясь вокруг себя, я зажигал окружающее пространство, ускоряя движения, я усиливал свечение, замедление давало более тусклый свет. Представьте, что вы находитесь в открытом космосе, вокруг вас множество далёких звёзд, они светятся, заполняя всё пространство спокойным свечением. Загораясь, они потухают через несколько мгновений, им навстречу приходят новые звёздочки.  Это то, что я наблюдал вокруг себя, продолжая поворачиваться вокруг своей оси. Восторг наполнял меня, и я радовался тому, что видел и чувствовал. Всё моё тело ощущало тёплое южное море, мне было спокойно и легко. Белёсые огоньки загорались и потухали в черной воде вокруг меня, мои руки и ноги были видны из-за этого свечения. Постепенно уровень углекислого газа в моём организме вырос, ведь я не дышал уже пару минут. Лицо начало «гореть», стало тепло, моя диафрагма начала непроизвольно сокращаться, сообщая мне, что пора сделать вдох. Я поднял руки над головой и осторожно пронёс их вдоль тела, одновременно делая плавный толчок ногами. Если вы ныряете на задержке дыхания, не стоит прикладывать чрезмерных усилий во время всплытия, это чревато потерей сознания и потерей моторной функции. Мы называем это «самба фридайвера»: только что вынырнувший человек из-за гипоксии начинает совершать неконтролируемые движения, при этом оставаясь в сознании. Этот танец выглядит забавно, как будто ныряльщик танцует, празднуя всплытие, любой опытных дискотечник позавидует набору непредсказуемых движений, которые выдаёт страдающий недостатком кислорода организм! Если ваши друзья оказались рядом, они вас поддержат, если вы один, то ваш нырок может плохо кончиться. Лучше до подобного не доводить и выполнять нырки с соблюдением техники безопасности. На поверхности было также тихо, я сделал несколько восстанавливающих вдохов и лёг на спину. Я готовился к следующему нырку.
После нескольких погружений, я забрался на пирс, и мы начали с Заком практиковать переднее и заднее сальто. Наташа и Пепе наблюдали как мы выполняем синхронные прыжки. Над синхронностью ещё нужно было работать, но техника выполнения сальто за несколько месяцев локдауна значительно выросла - нам удавалось выполнять любые прыжки с минимальным количеством брызг.
Путь до парковки велосипедов показался очень быстрым. Мы шли, храня молчание, мимо профессорских домов. Одежда липла к мокрому телу, но это ощущение напоминало о недавнем нырянии. Ни разу я не видел на задних дворах людей, всё-таки внешняя среда здесь враждебна. Когда градусник показывает 40 градусов при высокой влажности, вы хотите скорее попасть в помещение со спасительным кондиционером. Человек только вынуждено будет проводить много времени в таких условиях, предпочитая улице прохладное помещение, закрытое от солнечного света. Может быть поэтому задние дворы профессорских домов пустуют, а у огромной доли населения здесь парадоксальный для данных широт дефицит витамина Д.