Осколки радуги. Часть 2 - Глава 11

Глава 11

   Анаэль пробуждается под запах шоколада и лёгкой, тихой мелодии. Этот ароматический чудо-будильник — подарок Ляльки. На часах четверть пятого, время пробежки.
— Марси, в самом деле? Такой режим любого довёл бы до самоубийства, — ворчит он спросонья, но всё же поднимается.
   Он готовит кофе, принимает душ и уже чувствует себя вполне торжественно, разве что, вчерашний пропущенный ужин даёт понять, что необходимо обследовать холодильник, но срок годности продуктов намекает, что идея так себе, и лучше закинуть всё в мусоропровод, однако времени на это нет. В шкафах он обнаруживает хлопья, сухое молоко, шоколад, галеты … вполне неплохой школьный завтрак. На глаза попадается маркер и блокнот, что подталкивают к мысли, оставить предостережение для случайно забредших гостей, «Lasciate ogne speranza, voi ch'entrate» . Прикрепив записку магнитом к дверце холодильника, он с гордостью взирает на своё творение, но вскоре мысли о существующих проблемах отводят в сторону неуместное фривольное настроение.
Он быстро собирает всё что необходимо. Электронный браслет содержит в себе все необходимые документы и финансы, очень удобное изобретение и полезное, когда необходимо торопиться. В рюкзак закидывает спортивную одежду, сам же одевается в джинсы, водолазку, пиджак и завершающий штрих: бейсболка и очки — неизменные аксессуары Марси в последние годы, что позволяли избегать лишнего внимания.
— Жаль, что у тебя нет никакого оружия, что было бы сейчас кстати.

   Закрыв за собой дверь, он замирает и прислушивается. Всё спокойно, но нужно быть осторожным, и он решает не ехать на лифте, а спускается одиннадцать этажей по лестнице и выходит через заднюю дверь. Справа спортивная площадка, огороженная высоким забором, слева через полсотни метров подворотня, через которую он и планирует уйти, но уже через минуту жалеет, что поддался искушению и остался ночевать в квартире, наткнувшись под аркой на компанию, которой очевидно он не был безразличен.
— Ну хватит бегать, Марси, тебя ведь люди ждут, — пропищал самый мелкий.
Вот же чёрт — выругался Анаэль про себя, — надо же так попасться.
— Терпения вам не занимать, парни. Всю ночь меня караулили?
Он судорожно пытается оценить ситуацию исключив ошибки, поскольку ошибки для него непозволительны, уж слишком многое стоит на кону. Перед ним двое: справа и слева от него, мелкий позади. Тот что справа вооружён пистолетом, но надо сказать, это не даёт ему преимущества, поскольку расстояние между ними немногим более метра, а Анаэль уже успел привыкнуть к телу, он чувствует мышцы, он чувствует силу. Тот что слева сжимает кулак, а значит если он дёрнется, следует ждать удар. В любой ситуации есть верное решение, самое главное сделать всё правильно.
— Хватит болтать, пошли.
— Не то чтобы я против вашей компании, но у меня есть свои дела.
— Не искушай меня, дружок, — уже выходя из себя протянул коротыш.
— А впрочем, так и быть, доверимся судьбе, — Анаэль достаёт монету из кармана брюк — решка – идём, орёл …
   Незаконченная фраза, не упавшая монета – примитивный психологический трюк, позволяющая на секунду бессознательно отвлечь кого угодно. Он роняет рюкзак, позволяя ему соскользнуть с плеча. Точный удар в челюсть и справа без сознания падает один, роняя пистолет под ноги, в этот момент он ныряет под правую руку тому что слева и оказывается сбоку от него, когда его тело проваливается, следуя за рукой, один удар в печень позволяет зафиксировать его положение и следом он наносит сокрушающий апперкот. Минус два. Смотрит на мелкого и видит его спину, он уже собирается бежать. Анаэль догоняет и ударом ноги придаёт ему ускорение, из-за чего тот падает лицом вниз. Подходит, обхватывает рукой его маленький лысый череп и проверяет на прочность асфальтовое покрытие. Много крови, нос сломан.
Что-то ему подсказывало, что они не ожидали подобного от Марси. Не ожидали от Марси? От чемпиона по боксу? Как-же нелепо, но в любом случае, Марси теперь не один … дружок. Но вдруг он слышит сзади звук затвора и в унисон с этим звуком, что-то щёлкнуло и в его голове: он так безрассудно рискует своей жизнью, словно у него их коллекция на все случаи, а ведь теперь-то она последняя, в самом что ни на есть прямом смысле, и сдаётся что было бы глупо так её лишиться.
— Не шевелись, — слышит он позади голос, — Лу, ты в порядке? 
— По мне видно, что я в порядке, идиот? — пронзительно закричал мелкий, и поднимаясь, сплюнул кровью.
   Значит Лу. Вот и познакомились, — подумал Анаэль, пристально смотря на него. Лу пошарил в карманах брюк и извлёк нейлоновую стяжку, после, осторожно обойдя его, скомандовал свести руки за спиной. Он не стал противиться и сделал, как тот сказал, в любом случае, эта возня ему порядком надоела, к тому-же очевидно, что для решения подобных проблем, нужны иные методы, нежели тупое физическое насилие, что со времён веков никогда не являлось разумным решением, разве что временным, но в долгосрочной перспективе, приводило к ещё худшим последствиям. Насилие всегда приводит лишь к ещё большему насилию, так всегда было и так всегда будет, но его философские размышления сменились другими, более значимыми для него в этот момент. Как бы ни хотелось об этом думать, но чёрт побери, было ощущение такое, что его просто подставили. Нет … такого не может быть … что бы ни происходило, это не могло быть намеренным злом. Нет этого в их природе. Но … тело человека с нерешёнными проблемами, с угрозой для жизни и самое главное совершенно на другом континенте. К чему все эти сложности? Что-то он действительно упускал, или это что-то — скорее всего, просто неизвестный элемент уравнения, который и необходимо найти и с этим нужно скорее разобраться.
   Как четверо добрых приятелей, что понимают друг друга без слов, они сели в машину и тронулись. За пол часа пути никто не проронил ни слова. Все слова, которые могли бы быть сказаны, все возможные мысли в этот раз попросту растворились в грозовом облаке, что сгущалось над ними с каждой покрытой милей. Тяжёлое молчаливое напряжение исходило от его новых приятелей. Анаэль же решил больше ни о чём не думать, ни о чём не заботиться, он лишь покорно принял действительность и ожидал развязки. Зачастую бывают ситуации, которые могут заставить нервничать, паниковать, но, если ситуация даёт понять, что от тебя совершенно ничего не зависит и ты никаким образом не можешь повлиять на неё, самым простым, но мудрым решением является именно пассивное принятие. Глупо тратить свою энергию на бессмысленные переживания. Порой всё что нужно — переместиться из настоящего момента в момент более благоприятный. Стать лёгким пёрышком на ветру и просто ждать, без слов, без мыслей, без эмоций. Не сопротивляться и дать, потоку поиграть с тобой … ведь это даже занятно, узнать куда, наигравшись, он закинет тебя. Нужно лишь верить, что всё происходящее, будет во благо, а ведь однажды непременно будет.

   Он было предположил, что парни проголодались, когда автомобиль остановился у неприметной забегаловки, но на удивление это и был конечный пункт. Кафе было закрыто для посетителей, за исключением одного, сидящего в углу заведения. Казалось, что это место было им выбрано неспроста, поскольку солнечный свет проникавший в помещение, слабо освещал именно этот закуток из-за чего фигура человека в тёмном костюме была едва приметной. Они вошли, Лу срезал хомут, освободив запястья Анаэля и толкнул в сторону человека, дав понять, чтобы он подошёл к нему.
— Садись Марси, уверен мне представляться нет необходимости — прошептал Франк и махнул рукой парням, чтобы они оставили их вдвоём, после чего продолжил: — не имею привычки извиняться, поскольку это привычка людей слабых и глупых, я же заменил её на другую: предельную концентрацию, что позволяет не допускать ошибок, а, следовательно, не извиняться за них, но сейчас я вынужден извиниться за эту буффонаду. Пришлось поступить именно так, ведь иначе, я не смог бы с тобой познакомиться. Не думаю, что ты бы принял официальное приглашение после всего, что было.
  Речь Франка была похожа на нож, что тщательно и аккуратно размазывает масло по бутерброду, но в любой момент, если того бы потребовала ситуация, мог стать опасным. Он говорил медленно и тихо, как мог говорить человек, которого совершенно ничего не беспокоило, как человек у которого впереди была целая вечность, и эта вечность была под контролем. Анаэль же пока ни проронив ни слова, решил придерживаться этого метода, пока не поймёт с кем имеет дело.
 — Почему «Марси»? Разве это не женское имя?
Он продолжал молчать, тогда Франк продолжил: — Знаешь, здесь можно отведать изумительный лаймовый пирог, один из лучших, что когда-либо мне доводилось пробовать. Изредка я посещаю это место чтобы вновь им насладиться. Его подавали здесь, когда я ещё был мальчишкой и эта забегаловка была первым местом моей работы. Мне приходилось драить сковородки, протирать столы, мыл пол. Мой дядя устроил меня к своему приятелю, который заведовал этим местом и надо сказать, его сложно было назвать приятным человеком. За каждый мелкий проступок, я получал взбучку, должно быть тогда-то я и приобрёл привычку контролировать себя, чтобы не допускать ошибок. И чем сильнее эта привычка укоренялась во мне, тем я становился сильней, и когда я осознал свою силу, то стал контролировать не только себя, но и своё окружение. Каждый свой шаг я просчитывал наперёд, всегда старался разобрать любую ситуацию на составляющие и исключить все возможные неприятные для себя варианты. Я в этом преуспел больше чем кто либо, я всегда знал все слабости и уязвимые места, всех с кем имел дело и в то же время тщательно скрывал свои. Если же у моего противника не имелось очевидных слабостей, я помогал ему создать их, и когда он становился уязвимым, то начинал игру. К двадцати пяти годам я был достаточно состоятелен, чтобы позволить купить это кафе, я уволил прежнего владельца и позаботился чтобы рецепт пирога не покинул этих стен и остался неизменным. Эта покупка одна из самых важных в моей жизни, и пирог здесь ни при чём. Это символ. Напоминание с чего всё начиналось, напоминание о тяжёлых днях … об никогда нельзя забывать.
   Франк на какое-то время замолчал, и его взгляд был устремлён куда-то в пустоту, в прошлое где, воссоздав картину своего детства, он наблюдал за собой со стороны, но вскоре он вернулся и продолжил:
— Тогда были сложные времена, людей было больше, было больше зла, и я мог избавиться от этих воспоминаний, сровняв это место с землёй и забыть всё, словно и не было этого никогда, но если бы я забыл о прошлом, то я бы забыл и себя, а ведь важно помнить кто ты есть на самом деле. Сейчас в моих руках достаточно власти, но с ней и много ответственности. Корону носить непросто, её вес заставляет быть сильным, приходится принимать сложные решения. Многие считают меня жестким человеком, но я не требую от других больше чем требую от себя. Большинство людей по природе своей слабы, ленивы и безответственны, они думают лишь о себе и всегда ждут, когда кто-то о них позаботится. По-настоящему, сильных людей немного, тех, которые вопреки всему добиваются своей цели и при этом не теряют себя, тех кто вопреки любым невзгодам остаётся верным своим принципам и идеалам, и как бы ни складывались у меня отношения с такими людьми, я всегда отношусь к ним с должным уважением, потому что они заслуживают этого уважения. Когда я отправил к тебе человека с предложением, это был всего лишь бизнес. Мне нужен был очередной фаворит, поскольку доктор был убедителен в том, что твоё физическое состояние далеко не такое как прежде и я решил организовать всё так, как на тот момент мне посчиталось разумным, но, когда мне передали, что ты без лишних слов согласился с условиями, я задумался. Что-то было не так и это не давало мне покоя. Я не стал рисковать, не стал делать никаких ставок, и как оказалось сделал правильно, но единственное чего я не ожидал, это то, что произошло позже. И новость, что ты решил покинуть этот мир, на меня обрушилось тяжёлым ледяным дождём, позволив переосмыслить многое. Не из-за того, что я фанат бокса, не из-за того, что ты импонировал мне, здесь было нечто большее … гораздо большее. Тогда мир словно сжался и всё что было важным в нём могло уместиться в крошечном зёрнышке. В тот момент, что-то во мне изменилось, я перестал себя узнавать, я перестал понимать себя. Вот и сейчас я не понимаю, для чего я всё это говорю и так откровенен с тобой. Но что-то словно управляет мной, и требует, чтобы я сделал именно так, и важно, что я не только этому не могу противиться, но и сам считаю, что так нужно, словно не мои, но чужие мысли проникли в меня и подчинили сознание.
  Вопреки опасениям Анаэля, связанным с этой встречей, исходя их памятных обрывков, что Марси знал о Франке, и ожидавшем что с него, как минимум сдерут кожу, перед ним предстал совершенно другой, открытый человек, человек, который нарушив собственные убеждения, экспонировал свои слабости и уязвимые места. При всём внешнем нордическом спокойствии, он фонтанировал флюидами, если не отчаяния, то некой неопределённости перед обстоятельствами, которые застигли его врасплох и перевернули привычное мировосприятие. Даже перенеся тяжёлую утрату, человек не пребывает в таком состоянии, в особенности такой человек, как Франк. Анаэль чувствовал, что он скрывает нечто, чем не может поделиться, но как бы то ни было, одно было ясно: он не был угрозой для него и эта мысль позволила сбросить с себя груз неприятных ожиданий.
— Прозвище я получил в зале, когда тренер сравнил мой стиль со стилем Рокки Марсиано, — вступил в диалог Анаэль, отвечая на вопрос, — и это имя приклеилось позже благодаря болельщикам и прессе, впрочем, газетчики, в свойственной себе манере искажать факты, связали имя с богом войны, что в общем-то даже было более эпичным и возбуждающим для публики.
   Франк едва заметно впервые улыбнулся, и ему показалось что в этот момент с него спало всё напряжение и весь тот контроль, что удерживал его в привычном ледяном состоянии.
— Действительно, твой стиль бокса похож на стиль Рокки. Ты мне напоминал быка на арене, где всё представление сводилось лишь к одному удару что достигал цели, и тогда у противника не было шансов. Удивительная животная сила, но что любопытно, в своём последнем поединке ты был другим, более лёгким что ли, более подвижным, впрочем, сложно делать оценку, ведь поединок был недолгим.
— Пожалуй, но да, я уже не был прежним, тогда всё изменилось.
— В этом весь фокус, в жизни постоянно всё меняется. И даже если ты абсолютно уверен в своём завтрашнем дне, он всегда может приготовить сюрприз, который никак не ожидаешь, и как после этого можно утверждать, что человек способен что-то решать или что-то контролировать? Это довольно сложно. Куда проще жить одним днём и вообще не думать о будущем, впрочем, так многие и делают. И эти многие заурядности не оказывают никакого влияния на мир, на историю, и даже понимая это, продолжают свою пустую бесценную жизнь. Кто-то разворошил костёр, а люди как разлетающиеся искры вперемешку с пылью от этого костра, мнят себя его частью, намереваясь вспыхнуть, но тут же гаснут и превращаются в пепел. Природный инстинкт побуждает выживать, и они рожают детей снова и снова, чтобы не уйти напрасно, чтобы как-то продлить этот свет, но всё что они делают, это лишь обрекают потомков на забвение. Самый значимый подарок что они способны сделать своим детям — это смерть в дешёвой подарочной упаковке из нескольких десятков лет.
Приятная, средних лет дама в переднике бесшумно подкралась, и спросила какие напитки подать к пирогу.
— Холодный глинтвейн, — ответил Франк.
— А мне латте, пожалуйста.
— Хорошо, — с улыбкой произнесла она и удалилась.
— Кстати, — сменил тему Франк, — Рокки Марсиано был сильным боксёром … непобеждённым, но я считаю самым великим бойцом Эззарда Чарльза, «Кобру из Цинциннати». 95 побед на профессиональном ринге, 20 из которых, над соперниками, чьи имена занесены в зал славы. Это был настоящий чемпион, с удивительной силой духа, настойчивый, дисциплинированный, а главное обладающий скромностью и эмпатией. Нынче бокс совсем не тот, что прежде … нет того азарта, нет мотивации, многих чемпионов ведут к поясу бережно, не позволяя встречаться с действительно сильными соперниками. В начале двадцатого века, условия были иными, жёсткими, а уж для темнокожего боксёра в особенности.
— Да, вы действительно знаток бокса.
— Это моя страсть с детства, но я не обладал достаточными физическими характеристиками, чтобы проявить себя в спорте, однако, это не помешало иметь определённое влияние за кулисами.
— Ну да … в этом плане, мало что изменилось с тех времён.
   С появлением долгожданного пирога на столе, они были вынуждены прервать увлекательную беседу. Следом, женщина поднесла напитки.
— Приятного аппетита, джентльмены, если что-то ещё понадобится, дайте знать.
— Спасибо, Мойра, — ответил Франк.
Вилка Анаэля незамедлительно погрузилась в одну из частей разделённого пирога, и он тут-же отправил кусок в рот, размышляя об удивительном метаболизме Марси, который заставлял в этот момент чувствовать себя голодным. Франк же молча и с любопытством наблюдал за его реакцией. Быть может голод тому причина, но тающий кусок во рту наполнил его рецепторы действительно волшебным вкусом. Франк был прав, рецепт хорош.
— Это поистине изумительно, — произнёс Анаэль так, чтобы его услышала Мойра и не оборачиваясь, представил её благодарную улыбку.
Франк вскользь, бросил взгляд на Мойру, и удовлетворённый положением вещей, наконец присоединился к трапезе. Вскоре они оставили тарелку настолько чистой, что она не нуждалась в посудомоечной машине.
— Ну вот, — выдохнул Франк, — мы разделили хлеб, что во многих культурах считается признаком дружбы и доверия, а значит можем быть откровенны друг с другом. После того, как ты выбрался из лап смерти, что планируешь делать теперь? Будь уверен, я готов помочь и посодействовать что бы ты не предпринял.
— Неожиданно и приятно Франк, но вот какой вопрос встаёт: что вы получите от этой дружбы, ведь на ринг я не планирую выходить и мне сложно представить, чем я бы мог ещё быть полезен.
— Успокоение! … Успокоение, это то что мне нужно, всё остальное у меня есть. Ты уже сделал всё что мог и сделал это блестяще, теперь можно открыть для себя другой путь. Ты родился, прожил интересную, хоть и непростую жизнь, умер и вновь родился … редко кому так везёт, почему бы не использовать эту возможность по полной и прожить новую, другую жизнь?
   Франк, произнёс эти слова так проникновенно, что на секунду Анаэлю показалось что он знает куда больше, чем кажется и говорит о его жизни. Вот только его жизнь в отличие от Марси не была чем-то примечательной, что кажется и не было её вовсе, и это заблудшее опасение в мгновение растворилось так же, как и появилось.
— Простите, но я вас не очень понимаю, что вы имеете в виду?
— Я и сам это не до конца понимаю, и не уверен, что смогу верно объяснить, но вот что думаю: я никогда не пытался создать семью, поскольку в моём положении это была непозволительная роскошь, это была уязвимость, та которой всегда могли воспользоваться мои недоброжелатели, а сейчас в моём возрасте об этом думать просто нелепо. Этот мир полон различных форм, что причудливым образом переплетаются и перетекают одна в другую. И мы с ними живём, мы их классифицируем, разделяем, принимаем или отвергаем, но однажды все эти формы неизменно распадаются, уходят в небытие, а им на смену приходят новые формы. У меня не было детей, но всегда было интересно каково это направлять и режиссировать другую жизнь. Сейчас мы закончим разговор, выйдем и пойдём каждый своим путём, и будем жить каждый своей жизнью, но в этот момент, в эту секунду друг для друга мы самые близкие люди во всей бесконечной вселенной, и что мешает нам продолжить так думать? Ты напоминаешь меня самого, того кто, родившись в пекле не позволил этому пеклу себя спалить, вместо того взял его силу и сотворил нечто могучее и несокрушимое. Я знаю, что у тебя не осталось близких, хотя кровь сама по себе далеко не всегда является мерилом семейных ценностей. Кровь — это просто кровь, она поддерживает в нас жизнь, но не более. Нередко ребёнок далёк от семьи в которой был рождён, как самые дальние звёзды друг от друга, и как бы ни пытались его родные, они не в силах понять его внутренний мир. Мы с тобой похожи и я был бы рад если мы стали друзьями … и если тебе понадобится какая-то помощь, то можешь рассчитывать на меня. Как я и говорил, это сложно объяснить, но порой мы чувствуем, что должны что-то сделать именно таким образом. Интуиция это или родство душ, не важно … что-то внутри меня желает этого, а раз так, почему бы и нет, в любом случае вреда от этого никому не будет, — Франк достал из внутреннего кармана визитную карточку, и протянул Анаэлю, — это не обязательство, это не договорённость, никто никому ничего не должен, просто … если тебе что-то понадобится, знай, я буду рад помочь и надеюсь, мы сможем увидеться вновь, и хотелось бы думать, что ты больше не станешь лишать себя жизни … уверен твоё время ещё не пришло.
— Это более чем неожиданно, и я очень признателен. И да, сейчас мне не до шалостей. Пришло время для кое-чего действительно важного. Но для этого мне нужно найти одного человека … очень близкого некогда человека.
— Ты о своей …
— Нет … это другое. Но да, речь идёт о женщине. Мы расстались восемь лет назад и мне очень нужно её разыскать. В ней вся моя жизнь.
— Неужели, я чего-то о тебе не знаю? Но, не важно. Надо так надо. Жизнь мужчины непременно приводит к этому моменту … cherchez la femme. Если позволишь, я помогу в этом. Мои люди способны найти любого и узнать всё что угодно, вот только прошло достаточно времени, и ты должен быть готов, что после тех событий, с которыми столкнулось человечество, я могу принести тебе плохие вести.
— Конечно … я это понимаю.
— Я прожил долгую жизнь, я помню времена, когда люди завернувшись в плед в кресле при свете тусклой лампы читали романы, когда ждали гостей на рождество, а после застолья выходили на улицу и смеясь кидали снежки друг в друга, я помню неподдельные эмоции, и искреннее удовольствие от жизни. Никто никуда не спешил, жизнь текла размеренно и позволяла наслаждаться моментами и друг другом. Сейчас всё это безвозвратно ушло, мир стал стремительным, весь смысл жизни заключается лишь в том, чтобы удержаться в седле на этих скоростях. Если раньше нужны были десятилетия чтобы заметить перемены, то сейчас это происходит в считанные дни, и было бы глупо ожидать что при таком темпе не произойдёт аварии, вот она и произошла, и унесла множество жизней, и пол беды если бы на этом всё закончилось, но ведь в мире ничего не изменилось, нас всех ожидает конец, это лишь вопрос времени, но какое безумие бы ни творилось в этом мире, оно не будет казаться таким безумным если есть рядом близкий человек, присутствие и забота которого создаст завесу от всех неприятностей. Это хорошо, что ты наконец-то вспомнил о том, что тебе дорого, это замечательно. Сколько бы времени не осталось: век или год, необходимо найти того, с кем ты был бы по-настоящему счастлив, иначе зачем нужна вся эта жизнь.