Глава 33 Годом ранее

Провожали Еремея только Пыря и Агния. Но, когда шли по селению, многие вышли за ворота, чтобы взглянуть, может быть, в последний раз на бывшего односельчанина. Одни плевали вслед, гневно упрекали, что опозорил род. Но большинство молчало. Некоторые кланялись, просили не поминать лихом.
Еремей, как только дорога позволила, свернул на задние дворы, а потом и вовсе повернул за деревенскую ограду. Пыря и Агния не возражали. В такую минуту тяжело видеть земляков.
Еремей был на белом коне, с ним ему и предстояло разделить неведомые пути на чужбине. Агния тоже была верхом. Чёрненькая молодая кобылка её, лишь недавно объезженная, нервно дёргала головой и припадала на задние ноги.
— Справишься? — кивнул Еремей на лошадку, — что-то она сегодня не в настроении.
— Справлюсь, — хмуро ответила Агния. На самом деле не в настроении была она.
Пыря плакала. Она шла пешком. Еремей слез с коня, пошёл рядом с матерью.
— Не переживай. И не плачь. Может, оно и к лучшему?
— К лучшему? Что тут может быть к лучшему?
— Может, пришла пора узнать кто я и откуда? — Еремей задумчиво оглядел бескрайние просторы.
Дошли до капища. Остановились.
— Всё, матушка, дальше не ходи. Давай здесь прощаться.
Пыря зарыдала:
— Прости, сын.
— И ты прости. Но будем надеяться, что не на век прощаемся. Кто знает, может, ещё свидимся.
Юноша легко вскочил на коня, и направил его вдоль реки. Агния поехала рядом.
— Далеко не едь, — крикнула Пыря дочери, потом безнадёжно махнула рукой. Да разве она когда послушает мать? Всё по-своему, сама себе хозяйка. Вот и дохозяйничалась. Бить надо было, когда поперёк лавки лежала, может и был бы тогда прок. А теперь уж поздно.
— Сыночек, живой вернись, — изо всех сил крикнула вслед, когда два всадника были уже далеко.
«Не услышал!» — заплакала Пыря. Весь день она искала важные слова, которые должна была сказать Еремею, но не находила их. И вот сейчас вырвались, да видать, поздно.
Но нет, оглянулся Еремей, что-то закричал в ответ — не разобрать, помахал рукой. Пыря помахала в ответ и повернула домой.
…Долго ехали молча. Еремей, казалось, то ли ждал каких-то слов от сестры, то ли сам готовился что-то сказать. Агния всё недовольно хмурила брови и кусала губы.
— А помнишь, как в детстве, — задумчиво произнёс Еремей, — мы с тобой также шли вдоль Русы. Только тогда мы кобылку нашу — Летку, кажется, искали?
— Ага, помню. Мать тогда нас самих еле отыскала.
— А Летка дома была.
— А помнишь, ты чуть не утонул в Русе?
— А ты стояла на берегу и на русалок орала, что, если они ещё раз до меня дотронуться, то ты им все хвосты повыдираешь?
— Помню. А помнишь…
Воспоминания нахлынули на некоторое время, потом оставили. После них ещё тоскливей стала казаться предстоящая разлука.
— Вот и надо тебе уезжать! Подумаешь, выгнали. Плевать. Да, если хочешь знать, я одна могла бы по клочкам половину селения разнести. А вдвоём с тобой — тем более. Что нам люди?
Еремей долго молчал.
— Агния, напрасно ты так думаешь. С обществом ежели будешь враждовать — может закончиться для тебя всё плохо. Вот ты нашла себе подругу — бабку Власу, знаю, что к ней ходишь часто. А спроси у неё, пусть тебе расскажет, как в своей деревне едва живой осталась… тоже видать по клочкам разносила… да не разнесла. Да что ты нашла доброго у неё в чащобе? Неужели тебе нравится такая жизнь? Как два сыча сидите, ты да старая ведьма в глухомани, что-то всё нашёптываете, ворожите.
Агния тяжело задышала от оскорбления.
— Ладно, прощевай!
Повернула кобылку и изо всех сил ударила прутом.
Еремей посмотрел вслед сестре с сожалением. Эх, так и не задал ей вопрос: зачем? Зачем она тогда так сделала? Ну да ладно. Ясно, что не от большого ума.
Потом повернул в неведомое:
— Ну, Орлик, поехали!
…Агния злобно хлестала кобылу. К волхву! — решила она. Пусть ответит ей. Почему она должна смиряться с чужими решениями? Какое людям дело до них с Еремеем? Сами, что ли, невинны? О, Агния много чего знает, она многое могла бы рассказать! Кругом одни подлецы и трусы, а тут вдруг забеспокоились о чести рода. Но главный виноватый — волхв. Он мог бы легко успокоить народ. Но нет. Не пожелал. Даже пальцем не шевельнул. И сейчас она его спросит…
Но, когда двойная сосна показалась за изгибом дороги, её кобылка прибавила темп, хотя скорость была и так велика. Агния понимала, что это опасный знак, лошадь хочет вырваться из-под контроля, но мысль, что и животное перечит ей и не хочет подчиняться, взбесила девушку ещё сильнее. Агния в ярости стала дергать за уздцы. И кобылка приняла решения убежать. Убежать от боли, от агрессивной всадницы, от плохого дня. Теперь уж Агнии её не за что не остановить…