Эссе. война глазами ребенка

Эссе.       ВОЙНА ГЛАЗАМИ  РЕБЕНКА
Как ни странно, но я очень люблю рассказывать  картины детства. Мои глаза просто фотографировали, и эти картинки оставались в памяти. Родилась я в Челябинске и жили, сначала на ЧЭГРЭСЕ, а потом на КБСе. На 4 ом этаже в большой 4-хкомнатной квартире у нас было две больших смежных комнаты. Папа был успешным строителем. В войну работал на объектах эвакуированных заводов, готовили платформы. Мама воспитателем. Ощущение войны было такое: не было света, сидели при керосиновой лампе, на кухне черная чугунная плита, ее топили и все готовили на ней. В кухне всегда много народу было, потому что топилась плита, и  все грелись. Этот дом был не достроенный, думаю, из-за войны Балконы не сделали, просто балконную дверь заколотили. До мирных времен. Все ясли, детские сады были заполнены детьми. Людей эвакуировали  семьями, время голодное было, а в детских садах детей кормили и выживали. Мама работала в детском саду и я была с ней. У нас в квартире стало появляться много новых людей. Ко всем подселяли. Такой был порядок. У нас впервой комнате жил дядя в очках. Он всегда сидел у балконной двери  и печально смотрел через очки. Через некоторое время приехало еще несколько человек  спали все на полу. На кухне они жарили картошку .она вкусно пахла , и я любила ее есть вместе с ними из огромной сковороды. Очень была вкусная. Это были  наши родственники дяди и тети, которые под бомбами бежали из Сталинграда. В первой комнате не стене, висела огромная карта и на ней были крошечные красные флажочки.  В комнате собиралось много народа, все разговаривали передвигали флажки. Призвали маминого двоюродного брата Александра, а все его звали Алик. Из Свердловска направили в Челябинск в танковое военное училище. И каждую неделю, а может и чаше, мама с папой ходили и носили передачи  в училище, Мама готовила огромную кастрюлю горячей картошки с  заправочкой , подкормить ребят, и ходили пешком через вокзал. А вот этого вокзала с паровозами, которые пыхтели, я страшно боялась и всегда плакала, мама несла кастрюлю, а папа нес меня. Как услышу, что пойдем через паровозы, так в слезы. Просто дорога была короче, вот и шли. А потом Алик перед отправкой на фронт пришел к  нам и весь вечер слушал пластинки. Мама любила петь, пластинки для нее были большим праздником, все время покупала. Купит, принесет, слушает и подпевает. У нас скопилось огромное количество пластинок, а, когда я выросла, я тоже очень любила заводить пластинки. Был патефон с ручкой, подкручиваешь и праздник в доме, подружки приходили и тоже просили завести патефон. У меня он есть до сих пор, и я люблю удивлять своих гостей, там и Хромченко, и Шульженко, и Русланова, и Лемешев, и Козловский. Очень дорожу патефоном  по сей день. И Алик тоже перед отъездом слушал, всю груду переслушал. А я на него смотрела, а он улыбался. Алик уехал. А через несколько месяцев приехал к нам дядя  Петя–Петр Алексеевич –отец Алика, и они в кухне с мамой очень плакали. Алик погиб. Александр Петрович Аржанухин под Сталинградом. А найти до сих пор не  можем. Дядю Митрошу нашли, военный летчик, под Москвой погиб, все нашли. Я знаю, еще будут и будут находить. А еще  в передней комнате на этажерке вверху стоял репродуктор. Черное круглое радио. И я так любила  его слушать: и про зайчиков, про медведей, и про Машу, И Аленький цветочек, и про колобка, и про  три поросенка. В  этом сказочном мире было так  сладко пребывать, так радостно там быть И, чтобы он никогда не кончался. Эта простая  черная раковина для детей была огромной радостью. А когда взрослые слушали, они притихали и не шевелились. Шла война, народ собирал свои силы в крепкий кулак, чтобы обязательно, победить. Жили победой, верили в победу, ждали победу.
Тамара Воронина.