Макарка

Пожар охватил половину поселка. Языки пламени и черный дым виднелись далеко на многие километры. Увидели это и мы.
Шел 2012 год. У нас с мужем в то время был свой бизнес. Мы в очередной раз ехали в Новосибирск за товаром.
– Горит что-то, – сказала я.
– Вижу, – ответил муж. – Давай посмотрим. Может, помощь нужна.
И он, не дожидаясь моего ответа, свернул на дорогу, ведущую в поселок, который, как оказалось, находился недалеко от трассы, поэтому пожар мы увидели почти сразу, едва свернули. Затем услышали вой сирен. Следом за нами ехали пожарные машины и машины скорой помощи.
Мы остановились на обочине, пропуская их. Машины проехали, и мы двинулись дальше Подъехав поближе, мы увидели страшную картину. От пожара было светло, как днем. Люди кричали, бегали, суетились. Плакали дети. Пожарные уже делали свою работу. Люди в белых халатах оказывали пострадавшим первую помощь. Кое-кого уже отправили на одной из машин в город.
У меня на глаза наворачивались слезы, когда я вдруг услышала детские всхлипывания совсем рядом. Оглянувшись, я увидела возле забора, у которого остановили машину, совсем маленького мальчика. Он вжался в забор и тихонько плакал.
– Маленький, ты чей? – наклонилась я над ребенком, затем присела на корточки рядом.
Он испуганно смотрел на меня и продолжал плакать, утираясь кулачком и оставляя грязные разводы на щеках.
– Где твои родители, пацан? – спросил муж, на что мальчик заплакал еще сильнее, упав ничком на землю.
– Саша, ты что? Не пугай малыша. Он и так чем-то очень испуган, – зашипела я на мужа.
– А что я?.. Только ж спросил. Ему помощь нужна. Надо найти его родителей.
– Надо. Пойдем спросим у людей, чей он, – сказала я и взяла мальчика на руки. Он не сопротивлялся, а обнял меня своими ручками за шею, продолжая всхлипывать.
– Вы не знаете, чей это мальчик? – спросил муж у первого, кто попался нам на пути, показывая рукой на меня и мальчика.
– Нет, – отмахнулся мужик и побежал дальше, крича что-то неразборчивое.
Так мы подходили то к одному, то к другому, пока одна из женщин не остановилась и внимательно не посмотрела на мальчика.
– Макарка, ты что ли? Бедненький… Сиротинушка, – она вдруг заплакала навзрыд.
Мы ждали пока она успокоится. Немного проревевшись, женщина утерла кончиком платка глаза.
– Это соседский мальчик. Макарка. Дом их сгорел дотла, – кивнула женщина в сторону пожара, все еще кое-где полыхавшего. – Это как же хорошо, что ребенок остался жив. Господи, есть на свете чудеса. – Она взяла у меня ребенка.
Мы с мужем переглянулись. Мальчишку было очень жалко. Но говорить с женщиной о дальнейшей его судьбе я не решалась. Он хоть и маленький, но все понимает. В детский дом, скорее всего, определят.
И, словно в подтверждение моих мыслей, женщина сказала печально:
– В детдом теперь.
– А родственников нет? – спросил муж.
– Нет никого. Одни они были. Недавно приехали в наш поселок. Учительницей мать его работала, а отец был зоотехник. Молодые еще совсем. Приехали за своей погибелью, – женщина прижала к себе мальчугана. Он, казалось, заснул. – Бедненький, бедненький.
Волосы ребенка были мокрыми. Цвета пшеницы кудрявые они спадали мальчику на глаза. Женщина осторожно убрала пряди со лба. Мальчик зашевелился.
– Чи-чи-чи… спи, Макарушка, спи. Легонький совсем, – сказала женщина. – А вы сами-то откуда? Приехали к кому?
– Мы проездом. Увидели пожар, заехали, может помощь кому нужна, – сказала я и посмотрела вокруг.
– Чем же тут поможешь?
Пожар уже потушили. На место приехала милиция из города.
– Так вы поезжайте, куда ехали. А то сейчас надолго задержат. Что, да как. А мы уже пойдем. Заберу пока себе мальчонку. Одна живу, авось не отберут, – сказала тихо женщина и пошла прочь.
Мы с мужем еще немного постояли. Горе людское очень страшно. Кто-то причитал, кто-то ревел, кто-то громко разговаривал. Слышались стоны пострадавших в огне. И вдруг среди всего этого шума завыла собака, потом еще одна и их подхватила целая стая. Собаки выли, вызывая и без того жуткое состояние.
– Что же теперь будет-то? – пробежала мимо нас пожилая женщина.
Люди в белых халатах делали свою работу. Послышались еще сирены. Это на подмогу ехали еще скорые.
Мы стояли, как вкопанные, не в силах даже пошевелиться.
– Отчего случился пожар? Поджог, может, кто, – сказала я тихо.
– Разберутся, – коротко бросил муж. – Поехали отсюда.
– Поехали, – согласилась я.
Настроение было отвратительное, состояние горечи не отпускало до самого Новосибирска.
А утром, включив телевизор в номере гостиницы, мы увидели репортаж с места пожара.
– Без крыши над головой остались сотни жителей поселка, – говорила в микрофон журналистка. Показали пепелище, покореженные дома, которые не совсем сгорели. Ребенок остался без родителей, которые погибли в огне.
И вдруг я увидела знакомое личико. Макарка… Он смотрел такими глазами в экран, что у меня накатились слезы.
– Чего ты, Люсь? – спросил муж.
– Макарка, – прошептала я и расплакалась.
Голубые, как небо, глаза Макарки и сам он не отпускали меня весь день. Я забыла, за чем мы приехали. Лежала на кровати и плакала.
– Люсь, давай уже поедем по делам, – осторожно сказал муж. – Время-то идет. Нам надо базы объехать, успеть закупить товар. А, Люсь?
– Да, да, сейчас.
Я поднялась с кровати, умылась. Завтрак мы пропустили, но есть совсем не хотелось. Неожиданно мне в голову пришла мысль – а если усыновить Макарку? А что? Дети у нас уже взрослые. А мы еще с мужем можем воспитать парнишку. Уж больно запал он мне в душу.
– Сааш, – осторожно позвала я мужа.
Он внимательно посмотрела на меня. Казалось, он понял меня сразу.
– С ума сошла? – спросил он. – Кто нам его отдаст?
– Как кто? Органы опеки помогут. А что? Мы с тобой еще не старые. Тебе сорок один и мне тридцать восемь. Квартира у нас большая, работа тоже есть. Обеспечены.
Я ждала, что ответит муж, а он молчал. Видимо, обдумывал мои слова.
– Давай сейчас по делам, а потом поговорим, – снова напомнил он, зачем мы сюда приехали.
Вечером, лежа в постели, мы не могли заснуть. Он ворочался, пыхтел. Я тихо лежала и думала о Макарке.
– Люсь… А Люсь… а давай попробуем. Жалко пацана. Пропадет в детдоме.
Я повернулась к мужу. Обняла.
– Добрый ты у меня. Я знала, что ты согласишься.
– Попробуй не согласись с тобой, – улыбнулся он, глядя на меня.
– Ладно ты… нашел монстра.
А утром, заехав еще на одну базу, мы сразу поехали домой. Доехали быстро. Или мне так показалось. Наспех сдав товар продавцам, мы отправились к своему юристу проконсультироваться.
Юрий сразу же сказал, что ребенка могут нам отдать, надо будет собрать кучу документов. С этим он обещал помочь. И, конечно, узнать, в какой детский дом определят мальчика. И только тут я поняла, что совершила ошибку – я не спросила его фамилию и имя женщины, которая забрала его.
Я сказала об этом Юрию.
– Не проблема, – сказал он. – Поедем в тот поселок и там на месте все выясним.
Через три дня мы уже были в том поселке.
– Чтобы не терять времени. – сказал Юрий, – пойдем сразу к участковому. Он здесь власть. И он знает все обо всех жителях и о мальчике тоже.
Так мы и сделали. Участковый оказался человеком добрым и внимательным. Он сразу понял, о ком идет речь, кем мы интересуемся. Он снял трубку телефона и набрал номер.
– Алло, Семеновна, мальчонку учительницы погибшей уже определили? Да надо мне… Записываю… Ага, спасибо, будь здорова, – он положил трубку. – На днях были из органов опеки и увезли мальца. Вот адрес, – он протянул листок с адресом. – Стало быть, решили забрать? Оно и правильно. Благородный поступок всегда поощряется. Жалко его. Ну что ж, удачи вам. Не сомневайтесь, вам отдадут его. Вы порядочные люди, видно сразу. У меня глаз наметан. Да и там, поди, не звери.
Мы поблагодарили участкового и поехали в город. Детский дом нашли сразу же.
Будто сама Судьба помогала нам. Препятствий не было никаких. Макарка узнал нас и с радостью побежал нам навстречу.
Я была очень счастлива. Наши повзрослевшие дети приняли Макарку с любовью.
*****
Сейчас Макарке уже пятнадцать. Давно зовем его Макаром. Но я люблю называть своего сына Макарушкой, а муж – Макаркой. Макар не обижается, наоборот, всегда радуется. Племянники его обожают. Иногда называют дядькой, хотя по возрасту он ненамного их старше. Умный, красивый, не по годам серьезный, он собрался поступать в летное училище.
– Закончу 11 классов и в высшее авиационное пойду, – сказал он однажды и добавил, глядя на небо: – Буду поближе к ним.
Мы не против. Только как-то щемит сердце. Страшно за него.
О своих родных маме и папе он не забывает. Мы не стали скрывать от него правду. Да и он все до сих пор помнит. Но нас любит и иногда я замечаю, как он смотрит на нас с такой благодарностью и любовью, что у меня на глазах моментально наворачиваются слезы.  Я ухожу в ванную, включаю воду и долго смотрю на нее, вспоминая маленького испуганного Макарку с кудрявыми пшеничными волосами, смотрящими на меня заплаканными голубыми глазами.