Сказка. М. Ю. Лермонтов, Алексей Завада

Умчался век  эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок:
Поэты в том виновны, не совсем
( у многих стих не вовсе гладок).
А публика не права между тем;
Кто виноват, кто прав - уж я не знаю,
А сам стихов давно не сочиняю-
Не потому, чтоб не любил стихов
А так: смешно ж терять для звучных строф
Златое время… в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.

                2
Стихов я не читаю — но люблю
Марать шутя бумаги лист летучий;
Свой стих за хвост отважно я ловлю;
Я без ума от тройственных созвучий
И влажных рифм — как например на ю.
Вот почему пишу я эту сказку.
Ее волшебно-темную завязку
Не стану я подробно объяснять,
Чтоб кой-каких допросов избежать;
Зато конец не будет без морали,
Чтобы ее все люди прочитали.

                3

Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело всё, что ново!
Кипя огнем и силой юных лет,
Я прежде пел про демона иного:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает, где заветная тетрадка?
Касается ль душистая перчатка

Ее листов — и слышно: c’est joli?..
Иль мышь над ней старается в пыли?..
Но этот черт совсем иного сорта —
Аристократ и не похож на черта.
(c’est joli?..-это мило?..(франц.).
4
Перенестись теперь прошу сейчас
За мною в спальню – розовые шторы
Опущены; с трудом лишь   может глаз
 Следить ковра восточные  узоры.
Приятный трепет вдруг объемлет вас,
И девственным дыханьем напоённый,
Огнём в лицо  вам пышет воздух  томный;
Вот ручка, вот плечо, и возле них
На кисее подушек кружевных
Рисуется младой, но строгий  профиль…
И на неё взирает Мефистофель.

5
То был ли сам великий Сатана
Иль мелкий бес из самых нечиновных,
которых дружба людям так нужна
Для тайных дел, семейных  и любовных?
Не знаю: если б им была дана
Земная форма, по рогам и платью
Я мог бы сволочь различать со знатью;
Но дух – известно, что такое дух:
Предательство и подлость, голос, привиденье, слух

И мысль - без тела – часто в видах разных;
Бесов вообще рисуют безобразных.

                6
«Не знаешь ты, кто я, но уж давно
Читаю я в душе твоей, незримо,
Неслышно; говорю с тобою- но
Слова мои как тень проходят мимо
Ребяческого сердца- и оно
Дивится им спокойно и в молчанье.
Пускай. Зачем тебе моё названье?
Ты с ужасом отвергнула б мою
Безумную любовь- но я люблю
По-своему…терпеть и ждать могу я,
Не надо мне ни ласк, ни поцелуя.

            7
Тому назад ещё немного лет
Я пролетал над сонною столицей.
Кидала ночь свой странный полусвет,
Румяный запад с новою денницей
На севере сливались, как привет
Свидания с молением разлуки;
Над городом таинственные звуки,
Как сладких снов нескромные слова,
Неясно раздавались- и Нева,
Меж кораблей сверкая на просторе,
Журча, с волной их уносила в море.
Но близ Невы один старинный дом
Казался полн священной тишиною;
Всё важностью наследственною в нём
И роскошью дышало вековою;
Украшен был он княжеским гербом;
Из мрамора волнистого колонны
Кругом теснились чинно, и балконы
Чугунные воздушною семьёй
Меж них гордились дивною резьбой;
И окон ряд, всегда прозрачно-тёмных,
Манил, пугая, взор очей нескромных.
               
              8

Пора была, боярская пора!
Теснилась знать в роскошные покои-
Былая знать минувшего двора,
Забытых дел померкшие герои!
Музыкой тут гремели вечера,
В Неве дробился блеск высоких окон;
Напудренный мелькал и вился локон,
И часто ножка с красным каблучком
Давала знак условный под столом;
И старики в звездах и бриллиантах
Судили резко о тогдашних франтах…»

                9
Тут Модовейко вылез из-за печки, Сам,
Он!  Волосы растрёпаны ужасно!
В лаптях обутый, но одет, как хан,
Халат роскошный, борода так красна!
И курит трубку,  щурясь, Он.
-Ну, нечисть иноземная, здоров!
Опять боишься, что не твой улов
Уйдёт со мной к Бабе-яге
И вновь останешься ни с чем!
- Ты, Модовейко, плут!- проныл тот Сатана.
- Воришка сам!- тут хмыкнул Модожирко, Сам.

                10
-Послушай, красна девица, меня!
Всё врёт сей иноземный дух.
Я, Домовой, у печки, у огня,
Смеюсь, как вспоминаю, как нас двух
Баба-яга позвала в гости на чаёк.
Эх, славный тогда выдался денёк!
- А где Баба-ягусенька живёт?-
Спросила девица у Модовейко.
Домбейко пыхнул табаком:
- В лесу, в избушечке на курьих ножках,
- А молода она? В сапожках?

               11

-Лет двадцать девице Яге,-
Ответил девке Модовейко.
- Мы к ней троём счас полетим.
Эх! Где ж моя копейка?!
И Сам при этом посмотрел на пол в углу,
Вдруг- хлоп в ладоши!- и схватил метлу,
Потом ещё два раза- хлоп!
И- две метлы ещё явились,
Немного перед ними покружились.
Все трое сели каждый на метлу,
И в гости полетели во весь дух!

                12

И вот в Избу на курьих ножках,
Вошли все трое:- Фу-фу-фру!
-Зафыркала Баба-яга в сапожках.
-Ох и поганый иноземный дух!
Его ведь раньше не слыхать-то было,
И было всё вокруг так мило!
Покуда к вере в бесов, в Сатану,
Не вынудили всю- эх!- родненьку страну!
- Налей-ка нам, Ягусенька, чаёк!-
Промолвил Сам и сел у печки на пенёк.
Светать уж начал тут денёк.

             13


-Чаёк-то знатный! А как, девка, звать?
Спросила Бабонька- Яга,
Чаёк душистый наливая.
Ответила тут девица:- Настасья я.
- Вчерась по лесу пробегая,-
Продолжила, смеясь, Ягуся.-
Встречаю Лешего: два гуся
В лапищах Лешенька держал
И Сатану всё вспоминал!
-Недобрым словом?- вставил Сатана.
Промолвила Яга:- Ага! Ага!


            14

Все сушками хрустели звонко,
И пили в кружках-эх!- душистый чай!
На шее у Яги- змеина кожа тонка.
И кот пришёл тут невзначай.
Мурлыкать стал пушистый кот,
Тереться ласково у ног.
Вдруг дверь в избу со скрыпом отворилась:
То Леший в гости к ним зашёл:
Рубаха шёлкова на нём,
И шаровары, босиком
Прошёл он в кухню и присел:


                15


-Здоров, Ягишна! Как чаёк?
- Попробуй сам,- Ягуся Лешему чаёк налила,
В тарелке сушек положила.
И после чая речь такую говорила:
- Посостязаешься ты, Леший, с Сатаной?
Он овладел уж всей страной!
В моём чудесном сундучище
Вещей волшебных прямо тыща!
Ягишна тут сундук открыла
И самосечный меч достала, сапожищи,
Летающий ковёр у печки положила.

              16

Пошли все в полюшко с волшебными вещами.
Сперва горчичное зерно  взял Сатана,
И молвил, чавкая зерном вовсю:
«Аж кости затрещали!
Коль веру будете иметь хотя б с горчичное зерно,
То сможете горе, как Сивке-бурке, крикнуть «но!»,
И та гора, как лошадь, побежит!»
А был тот Сатана сивой старик,
Худой и хлипкой, как монах,
Такой, что ветер мог его согнуть соплёй,
Но меч не шевельнулся даже. «Ой!»-
И от натуги бес тут пёрнул зло.


               17

Да, были у славян богатыри,
Коль надо смерть Кощея отыскать,
Умей лук натянуть и в уточку попасть.
Умей мечом на Змей-Горыныча махать,
А руки и спина должны быть мускулисты, крепки,
Умей Бабе-яге дать на орехи.
Но вдруг иудские сопельки появились
Такие хилые, да, чахлы, но враньё
Такое хитрое бросали, как зерно,
«Ты Богу твоему лишь одному и поклоняйся!»
Надменность сих иуд тут сразу и видна, в чужих грехах не кайся!


                18
Надменность сих иуд тут сразу и видна:
Возможно ль у славян представить: старина
В былине или в сказке говорит:
«Одной лишь Бабеньке-Яге обряд твори?!»
Терпимость видна тут славян.

…Взял Леший самосечный меч,
Взмахнул!- в полёте срезал комара!
-Такого мастерства ещё я не видал!-
В огромном удивлении тут Сатана проныл.-
- Сдаюсь!  В землю я иноземную уйду,
Лишь только трубку докурю!


               19


И что ж, удрал?

 Как бы не так! И тут наврал!
Мораль сей сказки, думаю, простая:
Где иноземный бес с три короба наврёт, зерно горчично уплетая-
Не верь ему, на Лешеньку, Бабу-Ягу взирая,
Славянским верь Кощейкам, бабонькам-ягам,

И Модовейко на подмогу Сам вдруг и придёт.
А лёгкая тропа в места гнилые те иудские и заведёт!


Весна 2015 года, 17 сентября, 19 ноября 2022, 29 мая 2024 года.