Мистический рассказ Бабка. Глава 32

Белая муть, приобретающая очертания четвероногого животного, начала читать веление, освобождающее ведунью от своего обещания. Ведьма прекрасно знала, что освободиться Вика сама от своего слова не может. Изменить действие обещания можно только если темные силы встанут на сторону светлых, и прочтут веление.

Сейчас именно это и происходило на изумленных глазах Варьки. Ядовитый черный дым наполнял комнату. На его фоне белая муть становилась все ярче, все отчетливее. Знакомый взгляд вывел Варьку из ступора и заставил вскрикнуть: «Зачем?!»

Долгая пытка совсем измучила Вику. Ухо различало только смутный дальний гул, который вызывал в ее мозгу круговерть. Ведунья видела лицо Погостника рядом со своим лицом и чьи-то белые тонкие губы неподалеку на черном фоне, произносящие нужные слова. Эти губы сжимала и разжимала нечеловеческая сила беспощадно и отчетливо. Вика чувствовала, что сейчас эти губы решают ее судьбу, не смотря на презрение ко всему человеческому. После каждого слова губы кривились и приближали к освобождению.

Погостник почуял неладное и сжал Викину шею еще сильнее. Ведунью передернуло. Все чувства замерли, почти исчезли, как будто она прыгнула с высокой скалы и душа ее устремилась вниз, прямо в ад. Внезапная тишина и ночь вытеснили все остальное. Вика попала в зыбкую паутину между двумя мирами. Погостник, как паук на краю вертикальной паутины, ожидал внизу, желая надеть смертельную фату на невесту.

Внезапно ведунья почувствовала, что может двигаться, а вокруг раздается приглушенный шум. Нет, не шум. А слова, вылетающие из белых губ. Они доносятся откуда-то сверху. Вике очень хотелось оглядеться. Но она страшилась своего первого взгляда. Она не боялась увидеть Погостника или самого дьявола, приглашенного на свадьбу. Она боялась вообще ничего не увидеть. С выпрыгивающим из груди сердцем Вика, наконец, открыла глаза. Вокруг душила собой вечная темнота. Пахло как в церкви на панихиде.

Сверху блеснула тонкая белая полоска. Вдруг ее сердце перевернулось от догадки. Надо двигаться вперед, ползти, бежать, идти, но вперед, вернее наверх. Иначе ей не спастись. Вика сделала первый шаг по пустоте, и крупные капли пота мгновенно выступили у нее на лбу. Ей казалось, тысячи огромных медведей сейчас тянут ее за пояс вниз к Погостнику. Вероятно, это сила данного ею обещания не позволяет выбраться из ловушки.

Вика сделала еще шаг вверх, поднимая руки, в надежде ухватиться за что-нибудь. Но ничего кроме пустоты и темноты вокруг. Глаза до боли напряглись, чтобы различить хоть какие–ниубдь очертания места. Но нет. Вика была там, где ничего нет. И самого этого места тоже не было. Погостник терпеливо ждал внизу и его спокойствие пугало. «Почему он так уверен, что я не смогу подняться?» – думала Вика.

Варька с ужасом глядела на происходящее и задавала себе один вопрос: «Почему?»

Ведунью она сейчас не могла наблюдать, та выпала из ее зоны доступа, но белую муть, произносящую веление на освобождение ведуньи от своего обещания Варька видела отчетливо.

Это была покойная бабка Серафима. Та самая бабка, которая воспитывала Варьку, учила колдовству, оберегала от всего худого. Та самая, которой Варька доверяла больше, чем себе, и которая совсем недавно носила остатки своей души в теле здоровой свиньи у них на дворе.

Уголки губ у ведьмы опустились, брови вытянулись в прямую линию и верхние углы их поднялись. Она даже не пыталась помешать бабке Серафиме и в замешательстве ждала, чем все закончится. Вике оставалось не долго.

– …Освободи от слова ненароком данного, ошибочно обещанного, откажись от завещанного. – Белыми тонкими губами продолжала бабка Серафима со свечой в руках, то и дело поглядывая в почерневшее зеркало.

Нервы у ведуньи расшатались, она вздрагивала от каждого слова, которое все отчетливее и отчетливее долетало до нее сверху. Вдруг белый луч сверху коснулся ее руки. Вика быстро ухватилась за него, как за спасительную нить, и обвязала себя им за пояс. Погостник перестал ждать и зловеще принялся подниматься.

Вика ошиблась. Это была не спасительная нить, а настоящая крепкая веревка, свитая из слов, начитанных кем-то наверху и светлых сил. Погостник приближался слишком быстро. Вика застыла. Эта веревка не спасет ее от смерти, если сейчас же не выдернет наверх.

Длинные костлявые, как сухие ветки, пальцы Погостника приблизились к Викиным лодыжкам на столько, что ведунья почувствовала леденящий холод кончиком большого пальца. Ведунье показалось, она сползает вниз. Вика уступила своим чувствам и зарыдала.

Внезапно вверх! Не переставая! Постоянно вверх! Вика обмирала от каждого сантиметра, на который ее поднимала веревка. От каждого резкого толчка все холодело внутри. Она провожала глазами отстающего Погостника. Каждая жилка дрожала при мысли о том, что еще чуть-чуть и Вика окажется там – наверху. Надежда, которая живет в каждом, шептала слова утешения.

Внезапная перемена поразила и расслабила. Вика лежала неподвижно на полу у печки. Рядом суетился Большак, кот и сорока. Губы ведуньи послушно принимали питье из ложки, которую большак изо всех сил удерживал на весу. Сквозь забытье ведунья услышала, как грохочут в дверь. Открыла глаза. Запах гари и дым с улицы постепенно возвращал Вике память о случившемся. Собрав все силы, чтобы встать, Вика еле доползла до двери.

– Кто там? – держась за стену, выдавила она из себя.

– Эй, хозяйка, дом твой баб Настин, горит, а ты спишь и в ус не дуешь! – бренчанием отзывался у Вики в ушах голос кого-то из соседей.

Ведунья выглянула в окно, не включая свет. Отсюда было хорошо видно черное пепелище. Деревья вдоль домов скорбно не шевелились, оплакивая сгоревший дом. Оранжевые мазки уличных фонарей показывали следы тех, кто пытался затушить пожар, или просто наблюдал за огнем.

– Хорошо, что огонь не перекинулся на другие дома, – прошептала Вика, пытаясь вспомнить, почему дом сгорел. Но пока ей не удавалось вспомнить ничего после того момента, как она облила Ивана водой из ведра.

– Вика, ты в порядке? – снова голос обеспокоенных соседей раздался за дверью, – уже час к тебе стучим!

– Да, все нормально, болею я, – соврала Вика, чтобы хоть как-то объяснить свое поведение.

– Милиция скоро приедет, пожарные-то уже не успели…

– Хорошо, – ответила ведунья, подошла к кровати и упала навзничь, не договорив, что это все будет завтра, а сейчас ей нужно полежать.

Варька не могла смириться со страшной правдой, которая силой вторглась в ее душу и обожгла сопротивляющийся разум. С воплем она отшатнулась от белой мути, переливающейся в ее комнате и рассказывающей о том, почему она помогла ведунье, оставив родную внучку ни с чем.

Оказывается, много лет назад, баба Настя спасла жизнь бабе Серафиме, хотя могла пройти мимо умирающей избитой людьми и привязанной в лесу ведьмы. Могла. Но не прошла. Пожалела. Мало ли, что люди на нее наговаривали. Ведьмы же всегда не в чести были, и чтобы не случалось, им в вину это и ставили.

Тогда-то баба Серафима и поклялась Насте, что долг свой вернет и когда-нибудь поможет. Может и не при жизни. Даже мертвые не хотят исчезать насовсем и делами цепляются за живых. Так и получилось. Поэтому-то Серафима не могла позволить своей внучке погубить Вику, внучку бабы Насти, хоть она и на другой стороне.

Крик Варьки раздался как рев тысячи труб. Иван тоже услышал его в своей голове среди голосов людей в белых халатах, спасающих странного сумасшедшего выползшего на улицу мокрым с ног до головы. Парень вздрагивал от каждого прикосновения и все бубнил что-то про ведьм.

– Ну, точно, сумасшедший, – разводили руками врачи, перешептываясь между собой.

Кот испуганно смотрела на Большака, и зализывал покусанные лапы, которые Большак успел ему погрызть до того, как понял: «Кот заранее знал, что ведьма Серафима поможет освободить Вику от смертельного обещания Погостнику».

Большак виновато улыбался и подсовывал коту блюдце с молоком под нос. Чтобы загладить свою вину Большак решил дать коту имя. Теперь он будет не просто безымянным котом.

Продолжение в следующей главе…