Горные промыслы. Золото. Статья 1846 года

[Н.И. Надеждин (?)]

ГОРНЫЕ ПРОМЫСЛЫ.
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ.
ЗОЛОТО

("Иллюстрация". 1846. № 3 (19 января). С. 38–42).

Если бы Колумб, возвратясь из Америки, привёз только пару попугаев и несколько тамошних кустов, может быть прошло бы еще два, три века до открытая нового мира; но Колумб привёз золото - и старый мир взволновался; Америку наводнили золотопромышленники, искатели злата, которые до тех пор в алхимических лабораториях пережгли, переварили всю природу, надеясь претворить песок в золото. Отчасти золотопромышленники или золотоискатели были правы. Они были люди учёные; в древних рукописях они прочли историческое сказание, что Крез разбогател потому , что у него в Лидии была речка Пактолус, которая доставляла ему золотой песок. Следственно, Крез был алхимик, который умел переплавлять песок в золото. До Колумба в Европе мало было золота, и то шло с Востока, куда Европейское оружие, после потери Палестины, не достигало; золото вливалось в Европу торговыми путём через посредство Венеции и Генуи; золото это было, так сказать, патентованное, исключительное, пока открытие Америки не сделало подрыва Итальянской торговле и не повергло в ничтожество алхимии. Вместо лабораторий строили корабли, вместо реторт вооружились новоизобретённым огнём и железом, и золото Америки, облитое кровью миллионов несчастных жертв, наводнило Европу. Пускай история объясняет дальнейшие последствия военно-Американской золотопромышленности. Россия не принимала в этом деле участия. У нас золото Царьградское и Татарское в незначительном количестве имело обращение. Золотая гривна наравне с камнями-самоцветами составляла богатое украшение костюма. Мы не имели своей монеты, не только золотой, но никакой; в 1420 г. стали чеканить монету в наших Ганзейских городах и, вероятно, из металлов Русских, добытых в северо-восточных провинциях Новгородских. Единодержавие дало и этой отрасли правильное развитие. С слиянием Новгорода и его провинций с Москвою началась разработка руд; Иоанн III просил Матиаса Корвина прислать в Россию горных мастеров; два Немца, один Иван, а другой Виктор, нашли богатую медную руду близь Печоры, на реке Цылме, а потом в Уральском хребте - серебро и золото. Но много ли и где именно открыты эти рудники, мы не могли доискаться. Первый вопрос разрешает первая Русская золотая монета. Там изображен св. Николай Чудотворец в епископской одежде, с книгою в левой руке; по одну сторону образ Спасителя, по другую Божия Матери, а в подписи сказано, что Государь из собственного золота вылил сей единый талер золотой и подарил  своей дщери Феодосии. Так рассказывает история; мы будем, может быть, говорить о монетном деле подробнее, а теперь предмет статьи нашей золото - in crudo . Иоанн IV ещё более заботился о горном деле и выписывал мастеров из Швеции. Англия и Голландия знали о каком-то Русском железе и даже вывозили его через Архангельск. Вообще железный и медный промыслы одни только и развивались сколько-нибудь правильнее, чему доказательством служит устройство Тобольского, Ницинского, Тульского, Малоярославецкого и Пыскарского заводов. Об Аргунском серебре ещё есть какие-либо исторические намёки, но о золоте - ровно никаких сведений. Громада, завоёванная Ермаком, укрепленная за Россией оружием и трактатами, славилась не рудниками, а пушным зверем. С Петром Великим, как будто в неизвестном океане, открылась дотоле неизвестная страна; то была Россия; если этот колосс и доныне не обнаружил всех физических сил и богатств своих, то причина одна и очевидна, это - его огромность, которой доныне ещё нет меры. Петр Великий предугадал и его размеры и его внутренние богатства. В 1719-м году существовало уже 26 железных, 5 медных и 1 серебряный завод; Уральские и Олонецкие разработки приняли правильное направление; Русский работник появился в Нерчинске. Вся горная часть получила новое устройство. Рудный приказ заменила Берг-Коллегия. На этом поприще помощниками Великого Петра были, между другими, два мужа, достойные внимания и памяти потомства. Эти мужи были: Демидов и Генинг. Конечно, ни тот, ни другой не открыли золота; но труды их по горнозаводству были, так сказать, основанием всех дальнейших движений этой отрасли и возвели промысл на степень высокую и безопасную. Никита Демидыч, или Демидов, из крестьян и кузнецов, получая алтын в неделю, трудом и обширным умом с 1700 года постоянно умножал своё богатство, с постоянными пользами и для казны; с 1700 по 1720 год Демидов приобрёл до пятнадцати заводов, частью от казны, частью построив собственным иждивением на новых местах. Бесчисленны примеры быстрого обогащения смышлёных людей, но Демидов, возвышаясь, не руководствовался корыстью, а за всякое благодеяние Петра платил заслугами, которых важность и обширность доказывается тем, что Пётр имел намерение соорудить Демидову статую из меди и поставить на площади в Петербурге. Про Демидова сказал Государь: «Я счастливым бы почёл себя, если бы имел таких пять, шесть или и меньше, как Демидыч». Другой знаменитый сотрудник Петра, Генинг, останется навсегда в истории нашей не только как основатель Екатеринбурга (1722), строитель заводов, учредитель школы там же, но и по великой доверенности, которую питал к нему Пётр I. Нам сказывали, что записки Генинга сохранились. В них должны заключаться весьма занимательные топографические и геодезические сведения. Письма Генинга к Императору ещё более заставляют желать, чтобы драгоценные эти записки не погибли под спудом. Письма эти, с одной стороны, обличают правоту и прямодушие Генинга, а с другой, отношения его к Императору. В донесении 4 апреля 1724 года писал Царю Генинг: «Пожалуй, послушай меня и не реши о горных здешних делах, а положись на меня, как я прикажу. Я тебе желаю доброго, а не себе, и хочу прежде все убытки тебе возвратить, что в двадцать пять лет издержано на горное дело, и во что заводское строение стало, которое я строил, и что Берг-Коллегия жалованья берёт, и из той богатой руды, надеюсь, что весь убыток возвратится скоро, ежели Бог не пресечёт или иные мне не помешают и поперечки не будет; и ты ныне не отдавай те школьны и шахты при Полевой и при Яве реке, где я на тебя добываю руду, для того, что очень богаты и без труда добываем; а возле тех мест есть довольно и других таких рудных мест, где мы, компанейщики, можем добывать руду, а твои оставить. - Я сам себе худа не желаю, и те места мог бы на себя взять, токмо не хочу, а тебе желаю добра; а коли положишь сие дело на Берг-Коллегию рассмотреть, то они истинно здешнего дела не знают, кроме самовидца и кто трудится здесь, и дай мне волю; а когда других слушаешь, которые мне поперёк, то ты век в своем желании не успеешь, хотя ты и радеешь. - Нынешние медные заводы и такие хорошие места не великого кошту стоят на твоем иждивении содержать, а прибыль тебе будет велика. Сам изволишь рассудить, медь так дёшево тебе становится, что на свете нельзя лучше желать. Из моих сысканных мест пуд становится со всем расходом и с жалованьем горным: по полтора, по два и по пол-третья рубля, а самая дорогая по три рубля до сего времени. - Ежели ты оные хорошие рудные места и заводы хочешь отдать компанейщикам, то тебе и в десять лет не будет от них ничего, разве десятую станешь брать от нынешнего времени с нас, и станем тебе за заводы платить; а лучше пусть компанейщики свои заводы строят и руду промышляют, а ты вели твоими людьми руду промышлять и плавить на твоих заводах; то когда они увидят, что великая прибыль тебе, охотнее станут заводы строить и не будут опасаться, что у них заводы будут взяты, для того, что у тебя свои заводы есть. Пожалуй, Государь, не изволь на меня гневаться, что я тебе дерзновенно сие пишу; во истину от всего моего сердца и крови вам в правду сие доношу, и желаю тебе доброго; а что мое тебе радение, коли доброе дело перемешается и переделается?».
Петр Великий имел удовольствие видеть в России открытие всех руд, даже золотой, но вероятно вмале, потому что открытие золота считается в 1748 году. Свидетельством же тому, что золото, хотя и не в большом количестве, было найдено в его время, служит анекдот, что когда он показывал иноземным резидентам найденное золото и спрашивал их совета, под каким штемпелем чеканить монету, то один из резидентов советовал бить монету под штемпелем Голландского червонца; золото ваше, заключил резидент, будет иметь ход в целом свете. Но Государь с ним не согласился. - Золото в некотором обилии, как сказали мы, открыто в 1748-м году, в Уральских горах, при реке Пышме. Жильное золото в богатых месторождениях покоится в 15 верстах от Екатеринбурга, в Берёзовских рудниках. Вообще Урал обилует золотом. На восточной стороне хребта находятся богатейшие россыпи, принадлежащие казне, гг. Демидову и Яковлеву. Богатства Уральского хребта похожи на восточную сказку. Колумб напоил Европу Американским золотом, тогда как Уральских богатств не подозревали сами обладатели этих гор. Правду сказать, что все эти богатства, так сказать, в другой части света; есть некоторое количество золота и в северной части Урала, в Архангельской губернии, но незначительное и едва ли превышает богатейшие европейские рудники. Кстати, для полноты статьи нашей скажем, что во всей Европе золота весьма мало, будто на лекарство. Рудники в Кёнигсберге, Борсоне и другие незначительные; в Пьемонте добывается 12,5 ф. в год, в Баденских владениях - 10 ф., на Гарце 3, в Швеции 8; зато одна Австрия получает из своих рудников до 3.000 ф. золота. Главнейшие из них в Венгрии. Гесслер уверяет, что в Трансильвании встречаются жилы, нередко до 126 футов толщины. Но что значит весь годовой итог европейского золота в сравнении с добрым частным прииском одной из Сибирских систем, например с Крестовоздвиженским, на котором в один 1844 год добыто более 64 пуд золота.
Богатства Уральского хребта потеряли своё сказочное значение с тех пор, как открылась разработка золота на частных приисках в Западной и Восточной Сибири. Бесплоднейшие части губерний: Томской, Енисейской и Иркутской выдали под руками человека огромные богатства, которые в один год превышают плоды многолетней деятельности прежней золотопромышленности. Золотые прииски в Сибири можно разделить на три системы; Уральскую, Западную и Восточную, которую ещё можно подразделить на Енисейскую и Алтайскую. Первую область мы назвали, впрочем произвольно, Енисейскою, потому что прииски оной расположены по рекам и речкам, которые, вливаясь одна в другую, стремятся к Енисею и впадают посредственно или непосредственно в эту реку. Алтайскою областью мы называем прииски, находящиеся в Важнейшая из всех областей, без сравнения, есть область Енисейская. У Креза была золотая речка, а тут сто золотых рек, речек, ключей, похищающих драгоценный металл у золотопромышлеников. У Енисея дно должно быть из чистого золота, потому что в него, на пространстве от Абаканского форпоста до впадения Средней Тунгуски, все притоки менее или более сносят золото. Это огромное пространство, рассекаемое золотоносными водами, заключает в себе множество приисков, на которых производятся работы, или которые вскрыты и брошены. Первых более 120. Все эти прииски не в одном месте; их по справедливости можно разделить на три системы: 1) Северная Енисейская, к которой принадлежат все прииски по правому берегу реки Пита. 2) Южная, по левому берегу реки Пита, а также по речкам: Посольной, Мурожкой, Удерею, Рыбной, Татарской и многим другим, впадающим в Тунгуску. 3) Бирюсинская, вправо от Енисея, по реке Бирюсе, впадающей в Уду, а эта вливается в Тунгуску. Таким образом, между этими тремя системами есть некоторая связь; первые две находятся в Енисейском округе, последняя принадлежит частью к Канскому, а частью к Нижнеудинскому округу.
Сообщение между этими системами идёт по разным дорогам. Из Нижнеудинска на Бирюсинскую систему надо ехать верхом по Тайге; Тайгой называются там огромные, дикие леса, растущие на Сибирских тундрах. Эти леса рассекаются речками; иногда таёжная тропа поднимается на хребты гор, не покрытых никакою растительностью, и опять уходит в тундры, поросшие гнилым лесом. От Нижнеудинска до Бирюсы считают от 250 до 300 вёрст; переезд иногда совершается в 4, а иногда в 6 суток; это зависит от времени года и погоды; иногда на вершинах гор так вязко, что лошадь по нескольку вёрст сряду переступает в вязкой грязи с неимоверным трудом, потому что во многих местах захватывает грязь брюхом. Природа как будто с умыслом оградила златые кладези свои от человека; взор путеше¬ственника утомляется однообразием картин, окружающих таёжную тропу; каме¬нистые, голые горы, круто-отвесные, да дикий, обгорелый лес, вот всё, что можно встретить на этом пути. Селения, или даже хутора какого по всей дороге ни одного. Надо принимать все меры, не только насчёт пищи и ночлега, но и насчёт лошадей. Не всякая переносит эту поездку; часто двойного числа лошадей на путешественников не-достаточно; но тут собственно путешественников и не бывает; по этой тропе проходит только работник на прииски и обратно, или проезжают должностные лица, или же партии золотоискателей, которым море по колена, лишь бы открыть, где таится соблазнительный металл. Есть люди, завидующие быстрому обогащению золотопромышленников, потому что на виду только счастливые; а сколько таких, которые потеряли состояние на поисках и воротились с пустыми руками и карманом. Этих не видно. У них нет средств быть заметными. Да и большая часть счастливцев доискались своих бездонных богатств не за письменным столом, не в тёплом кабинете. Лично они предводительствовали поисковыми париями; сквозь непроходимые дебри пролагали трудные пути; переносили голод и жажду; проводили ночи на сыром ложе, под буркой, мёрзли от стужи, а днем жарились на палящем солнце. Тут каждый был Суворовым на Альпах; разница в целях этих ужасных переходов. Не должно забывать, что разработка золота в Восточной Сибири началась в 1834 году; четыре года промысл был незначителен, и начало действительного его развития должно отнести к 1838 году; в течение семи лет трудно и требовать, чтобы на таких огромных пространствах легли хорошие дороги; с одной стороны, тому препятствует самая местность; с другой, где взять рук, чтобы устроить порядочные сообщения; тогда как для главных работ в руках ещё значительный недостаток? При всем том, на Нижнеудинском пути в некоторых местах уже устроены зимовья или убежища для отдыха работников, идущих на промыслы и обратно. На самой Бирюсе, где теперь действуют почти на двадцати приисках, между этими приисками сообщение также весьма затруднительно; Бирюса, как и большая часть Сибирских речек, усеяна порогами и падунами; сообщение возможно только вброд; лучших бродов считается семь, восемь, но и тех нельзя назвать безопасными. С Бирюсы идёт опять нечто вроде дороги на север; этот путь, проходящий через деревни Коростелеву и Усть-Анжуйскую, выходит на Троицкий солеваренный завод, основанный в 1611 г., на котором вываривается соли до 4 т. пуд в сутки. Отсюда можно уже плыть водою по Тунгуске.
Но этим путём почти никто не ездит; если кому надобно проехать на Енисейские прииски в северную или южную область, то возвращаются в Нижнеудинск и оттуда в Красноярск и Енисейск; отсюда уже по Енисею на лодках плывут до Назимовского селения, отстоящего от Енисейска в 180 верстах. Напротив этого селения, на правом берегу Енисея, возникло в последнее время новое селение, освященное именем завоевателя Сибири. В селении Ермак устроены резиденции: так называют золотопромышленники свои конторы. Нет сомнения, что это селение, подобно соименному герою, из простого посада со временем обратится в богатый торговый город; при усиленной колонизации Сибири, при деятельных мерах, которые могут быть предприняты к устройству путей, к оживлению торговли и к развитии других отраслей хозяйства и промышленности, в дальнейшей истории края этому Ермаку указано важное назначение, которое может иметь благодетельное влияние не только на окрестные страны, но на ближайшие Монгольские племена и Небесную Империю. Отсюда идёт постоянная дорога на Питскую систему; по ней движутся все транспорты, сообщаются припасы; это провиантский магазин на все системы по реке Питу, Удерею и пр. Само собою разумеется, что этот путь довольно длинен. Промыслы по Питу гораздо ближе к Енисейску, который стоит несколько ниже впадения Тунгуски. Прямая дорога от Енисейска к Питской системе на селение Лифантьево давно уже проложена; но видно, местные обстоятельства заставляют работников и обозы отправляться старым путём; по новому ездят только чиновники. Дорога из Ермака на Пит довольно затруднительна; на пространстве около 400 вёрст эту дорогу пересекают довольно значительные притоки Енисея, река Тис и другие; топкие болота в дождливое лето портят сообщение; броды встречаются весьма часто, а о мостах там ещё не думают. С Питской системы на Удеренскую также около 8 дней пути; дорога посуше, потому что проходит по каменистым хребтам гор, но зато узка, и на лошадях с большим трудом должно пробираться между дерев. Возвращаясь с Удерея, вёрст сорок проезжаете между приисков, кипящих работой. Миновав прииски на Шааргане, вы достигнете реки Талой; отсюда опять пойдёт скучная Тайга и тянется вёрст 50 до Мотыгиной; ещё 12 верст пути до селения Рыбного; тут найдёте лодки и проедете до Кулаковой вёрст 60 по Тунгуске. В Кулаковой достанете лошадей обывательских до станции Каргиной; это последний просёлочный переезд в 60 вёрст; дальше идёт почтовая дорога до Красноярска, отстоящего от Каргиной на 250 вёрст. На этом-то пространстве земли, имеющем до 3.000 вёрст в окружности, разбросаны огромными купами доныне богатейшие золотые прииски Восточной Сибири. Производство работ почти на всех единообразно; в следующих статьях мы войдём в некоторые подробности; на этот же раз ограничиваемся историко-географическим очерком этой важной во всех отношениях промышленности. - Золото, хотя и чужое, кажется, не должно бы наскучить.




Подготовка текста и публикация М.А. Бирюковой